– Понимаю, мой мальчик, – вздохнула Мара. – Именно поэтому старый негодник сидит сейчас у твоей кровати, а не под дверью, где ему место.

Каду вернулась с птицей, уже очищенной от перьев и сваренной, дожидающейся лишь сервировки. Льинг принесла морковь и картошку.

– Однако медведи любят уединение; чтобы сохранить его рядом с собой, не нужно приближать его слишком близко, – рассказывала Мара, энергично нарезая овощи большим ножом.

Хмиши вошел в дом и поставил на пол наполненное ведро, поймав последнюю фразу.

– На самом деле он не медведь, – заявил юноша и с сомнением взглянул на животное рядом с Льешо.

– Ты ошибаешься, Хмиши, – с грустным выражением лица возразила ему Мара. – В этой жизни он все-таки медведь. Он борется с инстинктами, присущими его новой оболочке, потому что его дух жаждет защитить принца. Ему ведь в прошлом не удалось спасти короля.

– Если ты можешь заколдовывать время, чтобы оно исчезало, почему не превратишь его обратно в Льека?

Юноша не хотел высказывать свои подозрения, пока не обсудит их с товарищами, но присутствие учителя придало ему смелости, и он бросил вызов целительнице с ее волшебством.

– Не знаю, что ты имеешь в виду, Льешо, – ответила Мара. – Сон – единственный вор времени в этом доме. У больных людей нередко разыгрывается воображение. Предлагаю тебе выкинуть из головы эту несуразицу.

Она помешивала бульон в горшке, наполнявший комнату вкусным запахом, который словно проникал прямо в сердце и грел тело изнутри.

Каду выпрямилась.

– Он прав, – сказала она уверенным голосом, словно, помыв лицо и надев чистую одежду, можно пользоваться весом цивилизации, придающим неимоверную смелость. – Вы как-то влияете на наш разум или на течение времени. Сколько дней прошло в этом доме за мое отсутствие? Намного меньше, чем прожила я, ручаюсь за это, иначе все бы больше удивились, когда я появилась в дверях. А вы поприветствовали меня, как будто я ушла вчера.

– Ты и ушла вчера, – отметил Хмиши.

Однако его никто не услышал, потому что все уставились на Мару, которая вытерла руки о фартук и грустно посмотрела не на Каду, а на Льека, на медведя.

– Я обладаю некоторой силой, чтобы лечить людей или давать им возможность отдохнуть. Не я придумала загадки этой лощины. У меня всего лишь есть дар постигнуть их и использовать для защиты своих подопечных. Даже здесь день сменяет ночь, как бы ему ни хотелось задержаться. Льек проживет этот круг сансары медведем, как ему то предписано.

– Но не сегодня? – возразил Льешо, все еще крепко сжимая плечо Льека.

– И сегодня, Льешо. Он сам поймает и убьет кого-нибудь на ужин, и будет спать под ветвями деревьев. С тобой же не случится ничего страшного, пока он неподалеку.

Льек опустил голову, согласившись со словами Мары низким «Л-лье-е-ешо!» Затем лизнул на прощание лицо своего ученика и медленно поплелся к двери.

Когда он ушел, Льинг шмыгнула носом, вопросительно глядя то на целительницу, то на Каду:

– Льек, видимо, считает, что мы в безопасности, иначе он ни за что не оставил бы Льешо. Если не вам, то ему я-то уж точно доверяю. Сколько же времени отсутствовала Каду?

– Время не имеет большого значения в этом лесу, – вернулась к приготовлению еды Мара, дав шлепок Хмиши, который подобрался к столу и стащил кусочек еще не нарезанной морковки. – Один день в точности повторяет другой, как и деревья кажутся абсолютно одинаковыми, если не знаешь леса.

– Шесть дней, – села на треножный стул Каду, свесив руки меж колен. – Я отыскала своего отца.

– И Маленького Братца, – заметил Льешо.

– И Маленького Братца. Хабиба сказал, что мастер Якс в ярости от нашего поступка и готов с нас шкуру содрать за то, что мы удрали без него. Однако господин Ю нагнал их тем же вечером, поэтому мы оказались в большей безопасности одни, чем если бы остались там. Мастер Якс возглавил контратаку и спас ее светлость. Этого не произошло бы, если б он уехал с нами, поэтому отец не так зол, как Якс. Они сейчас в пути, но едут медленным темпом из-за лошадей. Отец наказал не ждать, а бежать, как только сможем.

Хмиши протянул кусочек морковки, пролетевший мимо горшка. Любимец Каду соскочил с рук Льинг, чтобы принять лакомство.

– Может, им стоит оставить лошадей. Ты, кажется, быстрей передвигалась пешком.

Льинг подкралась поближе к соломенному тюфяку Льешо, инстинктивно придерживая рукой пояс, где обычно висел меч:

– То, что ты предлагаешь, может сработать только у Хабибы. Мастер Якс не умеет путешествовать по колдовской дороге, не так ли?

– Мне начинает казаться, что вы дураки, вся компания – дураки, – взмахнула поваренной ложкой Мара, выражая свое негодование. – Вам не обязательно знать, какими способностями обладает Хабиба. Главное, насколько он может помочь вам. Вы никогда не думали, почему мастер Марко так ревностно хотел очистить Жемчужный остров от ведьм?

– Кровавый Прилив, – быстро отреагировал Льешо. – Ведьма могла бы спасти жемчужные плантации.

– Весьма вероятно, что так оно и было: она защищала их, пока это не стало опасным для жизни. Трудно вообразить более нелепую благодарность. Вернемся к проблеме, как не попасться в лапы мастера Марко. Тебе есть еще что-нибудь рассказать нам?

Льешо и не заметил, как Мара стала частью их команды. Каду выглядела взволнованной, но не из-за хозяйки.

– Господин Ю погнался за ее светлостью, а мастер Марко последовал за нами. Я видела его на перекрестке, он пытался поймать наш след. Я чуть не попалась ему, но вовремя спряталась в пустом лисьем логове и выждала, пока они обыскали все вокруг и отправились дальше. Затем я сообщила это Хабибе и вернулась обратно, но не смогла отыскать ни просеку, ни дом. Я долго шаталась по лесу, потом спряталась и стала наблюдать за дорогой. Когда Мара вышла из деревни, я последовала за ней.

– Тебе станет лучше, когда ты хорошенько поешь, – обратилась хозяйка к Льешо.

Он по запаху определил все, что она положила в горшок: розмарин и тимьян, немного травы со вкусом лимона. Блюдо пахло, как деревенский сад. Однако юноша колебался: вдруг целительница подсыпала в еду снотворное, как и в зелье.

– Ну, давай же, – подбодрила его хозяйка. – Если бы я желала тебе зла, то отставила бы там, где нашла.

– Или же у вас есть свои причины, чтобы держать меня здесь, – предложил другой вариант Льешо.

– Даже если это и так, тебе нужно набраться сил, чтобы убежать из-под моей опеки, поэтому наши ближайшие задачи совпадают.

Мара смеялась над ним. Он мог бы отказаться от еды под предлогом самосохранения от чуждых колдовских сил, но аппетит взял верх. На вкус блюдо оказалось еще восхитительней, чем на запах – птица, тушенная в овощном бульоне с травами и щепоткой корений. Мара подала ломтик хлеба, чтобы ни одна капелька не упала на пол. Несмотря на то что в желудке появилась тяжесть от твердой пищи, Льешо почувствовал себя лучше. Набив живот, он погрузился в уже знакомые складки травяной кровати, встряхнувшись немного, когда Льинг плюхнулась рядом с ним и облокотилась о соломенный тюфяк.

Хмиши остался сидеть за столом, подпирая голову руками, а Каду располагалась на трехногом стуле, задумчиво глядя на огонь в камине. Юноше было слишком хорошо и удобно, чтобы испытывать надлежащий страх по поводу намерений Мары. Он закрыл глаза. Льешо почти заснул, но вдруг из леса раздался жалобный рев медведя.

Это Льек защищает наш домик , подумал он с улыбкой. Однако вопль становился все более свирепым и отчаянным.

Льешо встряхнул головой, понимая, что он действительно спал, и Мара наложила на него холодные компрессы.

– Ты в безопасности, Льешо, – вполголоса сказала она. – Никто не найдет тебя здесь.

Крик медвежонка перешел в мягкий ропот любопытства и окончательно исчез.

– Никто не причинит тебе вреда, пока ты под этой крышей; ты сейчас в мире грез.

Голос Мары отдавался эхом в манящем вдаль сне, и Льешо снова поддался ему. Когда юноша проснулся, его друзей в доме не было.

Мара склонилась над столом с руками, по локоть погруженными во взбитое тесто. Светло-желтый куб такой же консистенции лежал на тарелке рядом с доской.

– Твои друзья пошли на разведку вместе с Льеком. Они скоро вернутся завтракать.

Она вытащила одну руку, соскребла с пальцев тесто и потянулась к кувшину с изюмом. Щедро насыпав его в горшок, закрыла крышку.

– Ты сможешь встать на ноги? – внимательно посмотрела на него Мара, подпирая бока кулаками.

– Думаю, да.

Рана скорей зудела, чем болела под чистой белой повязкой, зато поднять голову оказалось нелегко. Конечности тоже заупрямились, будто решили после долгого сна не подчиняться хозяину. Мара кивнула головой.

– По крайней мере, можно попробовать. – Она вытерла руки мокрой тряпкой и энергично подошла к кровати. – Посмотрим, на что ты способен.

Льешо сел, резко повернувшись: спина упиралась в стену а ноги свисли вниз. Он остановился, почувствовав легкое головокружение, и закрыл глаза. Когда комната перестала вращаться, юноша открыл их снова. Мара спокойно наблюдала за ним, пытаясь установить, насколько он поправился. Льешо понимал, что она его никуда не торопит, однако решил ускорить события. Оттолкнувшись от кровати обеими руками, он встал. Подступила тошнота, юноша закачался.

– Хорошо. Давай попробуем пройтись до двери, ладно?

Льешо подумал, что целительница совсем разум потеряла. Все куда-то уплывало, тело не слушалось; он не знал, как оторвать ногу от пола, не опустив в следующий миг на то же место зад. Целительница уже подошла ближе и взяла его за локоть, не оставляя таким образом ни малейшего выбора. Шаг, другой, и Льешо добрался до открытой двери: солнечные лучи осветили его лицо, в легкие ворвался запах сосен. Через силу Льешо улыбнулся. Утро стояло прекрасное.

– Где отхожее место? – спросил он.

Целительница подняла бровь и указала на маленькую кабинку на расстоянии нескольких ярдов на краю просеки.

– Тебе помочь?

– Нет, сам справлюсь, – не рискнул покачать головой Льешо, боясь упасть лицом в грязь.

Мара отпустила локоть, и он отправился. Казалось, кабинка лишь отдалялась. Однако, в конце концов, юноша добрался до нее, не завалившись на землю. Еще больше отваги потребовалось, чтобы отпустить ручку двери, когда он закончил, и ковылять к дому. Несмотря на дурное предчувствие, путь обратно увенчался успехом. Голова кружилась меньше, хотя он запыхался. Опустившись на кровать, Льешо ощущал себя, словно пробежал длинную дорогу от самого Фаршо; с другой стороны, он гордился собой. Мара не ожидала, что юноша справится, а он доказал, что сильней и решительней, чем она думала. Льешо не знал, почему это так важно, лишь догадывался, что от него требовалось всемогущество, ранее никак не проявлявшееся.

Пока он совершал свое паломничество на край просеки, Мара не бездействовала. Она положила на противень будущие булочки с изюмом, соблазнительно поблескивающие от масла, открыла дверцу кирпичной печи над камином и проворно вставила его внутрь. Только затем целительница решила отдать должное его сноровке:

– Ты наберешься сил в мгновение ока.

– А у нас есть столько времени, как целое мгновение?

Мара не стала притворяться, что не поняла его.

– Не так много, как я надеялась, но все же, думаю, достаточно, – улыбнулась ему Мара. – Однажды гарны уже недооценили тебя, как и господин Ю. Надеюсь, у меня более верное представление о твоих возможностях.

– Мне тоже так кажется, – отметил Льешо.

Целительница знала намного больше о его проблемах и о нем самом. Юноша терялся в догадках, кто она и на чьей стороне. И куда, интересно, запропастились его друзья. За дверью послышалась возня.

– Что значит такое же? – спрашивала Льинг, вошедшая в дом со стрелой в протянутой подальше от себя руке.

За ней последовали Хмиши и Каду, сторонившиеся этого предмета с не меньшей брезгливостью.

– Мы нашли ее в кустах на краю просеки. Похоже, кто-то охотился на спящего Льека.

Мара осторожно взяла стрелу и понюхала головку.

– Она пробуравила его шкуру? – спросила целительница.

– Он говорит, что нет, – ответил Хмиши. – На морде была кровь, но мне показалось, что не его. Думаю, стрелку не удалось легко отделаться.

– Люди господина Ю могут найти нас здесь? – спросила Каду, бросив взгляд на дверь. – Я думала, они бросили поиски и ушли.

Мара аккуратно положила стрелу на полку. Она выглядела обеспокоенной.

– Слуги господина Ю вряд ли могли обнаружить это место, – размеренно сказало она, – но если с ними мастер Марко, маг, ревностно желающий найти Льешо, то я не так уверена. Сила Марко велика и порой непредсказуема.

– Тогда мы уезжаем, – решил Льешо.

– Ты недостаточно окреп, – нахмурилась Каду.

– Я достаточно окреп, чтобы сопротивляться ему. Я никогда не стану его рабом. Никогда, – решительно заявил Льешо.

Он не готов сражаться, зато можно попробовать ехать верхом. Вот и все перспективы. Попасть в плен или рискнуть бежать, даже если придется умереть.

Мара кивнула в знак вынужденного согласия:

– Не раньше, чем завтра.

Она подошла к окну и просвистела необычным голосовым переливом. Подождала. В комнату залетел светлоглазый стриж и сел на протянутый палец. При повторном свисте он залился трелью. Внимательно выслушав его, целительница вздохнула:

– Подождем, что скажет ветер. А пока давайте есть теплые булочки.

Льешо потянул носом и расплылся в улыбке: в воздухе стоял запах изюма и корицы. У него потекли слюнки. Мара взяла большую тряпку и вынула из печи противень. Пальцы юноши хотели поскорей дотронуться до скользящего масла и мягкого хлеба. Хмиши не справился с собой и схватил булочку, чем заслужил оплеуху.

– Сядь и ешь, как цивилизованный человек, Хмиши, или я пошлю тебя в лес искать добычу вместе с Льеком.

Хмиши уронил булочку на тарелку, словно она обожгла ему пальцы. Затем целительница обратилась к Льешо:

– Присоединишься к нам?

Горячие булочки были даже лучшим стимулом подняться, чем преследующий его колдун господина Ю. Он встал с кровати и несмело пошел к столу под аплодисменты товарищей.

– И давно ты первый раз встал? – спросила Льинг, и Льешо покраснел.

– Этим утром.

Юноша так изголодался, что отказался от всякого общения, чтобы заняться более серьезным делом – поглощением булочек в таком количестве, какое могло поместиться в его желудок, а затем поиском места для еще одной.

– После такого усердия можно и вздремнуть, – заметила Мара шутливо.

Льешо хотел спать. Он самостоятельно дошел до кровати и облегченно опустился на нее после этой короткой прогулки. Проснулся он ночью. От огня в камине остались лишь угольки и зола. Друзья спали на чем попало. Только Мара стояла у окна, шепчась о чем-то с совой. Юноша не мог разобрать слова, но почувствовал глубокую скорбь в ее голосе. Он сел, чтобы она не подумала, что он подслушивает. Льешо очень хотел помочь ей справиться с тем, что ее огорчило.

– Мара, – позвал он, когда улетела сова.

– Ш-ш… – произнесла она, отойдя от окна. – Спи. Тебе потребуются силы утром.

Целительница провела рукой по его глазам, и Льешо ощутил тяжесть, опускающую веки вниз, вниз, пока не воцарилась тьма.