Глава двадцать вторая

Говорили, что всадники Гарнии скакали в седле с самого рождения, ели и спали на спинах своих быстрых, выносливых лошадей. Они носили мягкую обувь, так как почти не ступали по земле. Всю жизнь эти люди кочевали вслед за стадами лошадей – до глубокой старости. И лишь умерев и упав на землю, они покидали седло.

Льешо не доводилось видеть, как гарн умирает в седле от старости. Не знал он также, насколько мягки их сапоги. Но во время Долгого Пути завоеватели гнали пленников, не покидая седла даже для того, чтобы отделить мертвых от живых. Мальчик шел по степям пешком или же его несли на руках соотечественники. В седло он сел лишь после того, как госпожа Сьен Ма нашла его на тренировочной площадке Жемчужного острова.

Конечно, истощенный подросток представлял собой лишь жалкое подобие начинающего гладиатора. Богиня же направила мальчика по тому пути, который предначертал ему Льек. Теперь он проводил в седле столько времени, что иногда задумывался, не передается ли таким образом принадлежность к нации гарнов. С легкостью приспосабливая вес собственного тела к изменчивой поступи лошади, Льешо ощущал, как с каждым пройденным ли все больше проникается гарнским духом.

Но если фибский принц постепенно превращался в искусного всадника, то кем становились те гарны, которые вторглись во дворец Солнца, чтобы убить короля? Что случилось со шпионами и провокаторами, покинувшими седла в тысяче ли от Фибии, на узких улицах Шана? И какое отношение ко всему этому имел волшебник с севера? Как удалось мастеру Марко получить власть над степными землями и почему каратели следовали за ним?

Ответы на все эти вопросы необходимо получить прежде, чем выступать против волшебника в поход. Нужно точно определить, встретит ли враг во всеоружии или его можно будет застать врасплох. А времени на выяснение всех этих обстоятельств оставалось совсем мало.

Границы как таковой заметно не было – то есть никто не начертил на земле ту границу, которая отделяла бы пустыню от степи, но тем не менее во второй половине дня войско вошло в Гарнию. Льешо не мог точно сказать, когда именно: холмы вокруг все поднимались и поднимались, а вот опускаться никак не хотели. Трава стала гуще, воздух – разреженнее. Лошади то стучали копытами по камням, то мягко ступали по сочной траве, становившейся нежнее по мере того, как воздух пропитывался влагой и свежестью.

Всадники с трудом продрались сквозь скопления спутанных корней и травянистых гребней – настолько высоких, что они задевали о стремена, и вышли на зеленый луг, словно скошенный пасшимися овцами и лошадьми. Льешо изо всех сил старался удержаться в настоящем, но прошлое все равно постоянно напоминало о себе, путая мысли и воспоминания. Дороги он не знал. Долгий Путь проходил по другому маршруту, но тем не менее запах травы оставался тем же. Юноша уже забыл вкус воды на ветру, свежесть ее на жаждавшем очищения лице. После иссушающей жары пустыни эти земли могли бы показаться блаженными, однако радоваться и наслаждаться мешали неумолимые воспоминания: маленький, едва живой мальчик неумолчно плакал в душе полного сил юноши.

«Я здесь и сейчас, – постоянно напоминал себе Льешо, – не в прошлом».

Рядом ехала Каду. Одной рукой она крепко сжимала поводья, другой нежно прижимала к себе Маленького Братца. Обезьянка вела себя странно тихо, и личико ее казалось таким же взволнованным, как и лицо ее прекрасной хозяйки. Собачьи Уши, к всеобщему удивлению, отказался путешествовать среди тюков и свертков и потребовал своего верблюда вместе с подаренным ташеками маленьким седлом. Он тоже ехал рядом с Льешо – с другой стороны: карлик настоял именно на таком распределении мест, заявив, что так ему легче будет запомнить ход испытания, чтобы впоследствии воспеть его. Принц не возражал, однако его темный, серьезный взгляд скоро положил конец веселым мелодиям, которыми музыкант поначалу пытался поднимать дух войска.

Мастер Ден, по своему обычаю, шагал, положив руку на уздечку лошади Льешо и издавая какие-то чудные, очевидно, успокаивающие звуки. Впрочем, трудно было понять, кого именно он стремился успокоить – лошадь или всадника. Льюка и Балар ехали следом. Льешо чувствовал себя так, словно на спине его нарисовали мишень, но, к счастью, тут же ехал Шокар, а за ним – Бикси и Стайпс во главе теперь уже совсем небольшого войска.

Пустынников отправили вперед, на разведку, но необходимости в авангарде не ощущалось. Степи были настолько плоскими, что всадник с острым зрением видел их насквозь почти до горизонта. Днем даже гарны, при всем своем искусстве, не смогли бы остаться незамеченными.

– Мы разыщем своих и благополучно отвезем их в безопасное место, – уверенно настаивала Каду, словно ее убежденность могла отвлечь принца от тяжких воспоминаний.

Впрочем, темные серьезные глаза прекрасно выдавали все затаенные сомнения, но об этом Льешо своей спутнице рассказывать не стал.

– Обязательно найдем, – согласился мастер Ден.

Впрочем, насчет безопасности лукавый бог не сказал ровным счетом ничего, и Льешо пытался определить, какую цену ему придется заплатить за брата и товарищей.

– Всего лишь еще один кусочек души.

Принц пристально взглянул на шагавшего рядом учителя. Он прекрасно знал, что не имеет привычки разговаривать сам с собой вслух, да и Каду выглядела слишком озадаченной ответом, а это означало, что вопрос она не слышала. Нет, мастер Ден отвечал его мыслям, а потому прятаться в молчание просто не было смысла.

– А разве я еще недостаточно заплатил?

Мастер Ден покачал головой:

– Нет, дитя, ты еще и не начал.

– Как такое возможно? Ты же бог, ты просто обязан им помочь!

– Помочь им? – Наставник сбросил маску стирщика и предстал в своем настоящем обличье Чи-Чу, лукавого бога. – Кого ты имеешь в виду, когда говоришь «им»? Принца-целителя Адара? Или своих верных соратников Льинг и Хмиши? Если бы тебе дано было выбирать, о ком ты стал бы меня просить?

– А разве ты не можешь спасти всех?

– Те боги, которым ты кажешься забавным, к сожалению, не занимаются спасением. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, – это их внимание к твоей персоне, но и то лишь до тех пор, пока твое испытание представляет для них определенный интерес.

– Несколько резко, тебе не кажется? – пробормотал Собачьи Уши, однако, едва лукавый бог воздел бровь, тут же умолк.

И все же музыкант оказался прав – слова Чи-Чу не содержали в себе истины. Госпожа Сьен Ма сама понесла потери и вовсе не выглядела жизнерадостной. Небесные сады были осаждены и разгромлены: иногда Льешо чудилось, будто он слышит, как плачет Великая Богиня.

– Не могу сказать, почему и зачем, но уверен, что ты лжешь. С того самого момента, как я покинул Жемчужный остров, в моей жизни не произошло ровным счетом ничего легкого и забавного.

Принц и сам еще не понял, какая именно часть его естества участвовала в гремевших над головой битвах, однако ясно было одно: он сражался вовсе не ради развлечения богов.

– Вполне возможно. – Мастер Ден кивнул, соглашаясь, но в то же время удовлетворенно улыбнулся. – Ведь это именно то, что лукавый бог умеет делать лучше всего.

– Надеюсь, это не предел способностей Чи-Чу. Раз уж простой ловец жемчуга без труда сумел разоблачить ложь.

– Ловец не проще, чем сама ложь, – немедленно парировал Чи-Чу. – А если обманщик спрятал ложь в похожую на ложь правду? Прекрасное сейчас небо, не так ли?

Последнее замечание, во всяком случае, оказалось правдой, хотя совсем не той, которую хотелось услышать Льешо. Мастер Ден прикрыл глаза и, держась за уздечку, пошел дальше, подняв лицо к лучам теплого солнца. Льешо провел пальцами по серебряной цепи на шее, рука сама быстро соскользнула с нее к висящей на простом шнуре ладанке с жемчужинами. Лукавый бог не хотел больше разговаривать, но, возможно, Свин согласился бы побеседовать в интересах своей хозяйки.

Впрочем, до тех пор, пока не найдется надежного способа вызывать джинна в реальный мир, Льешо придется решать свои проблемы в одиночку. В частности, искать ответ на вопрос, что именно заставило и богиню войны, и лукавого бога Чи-Чу обратить на него внимание. Почему из всего пантеона богов – и смертных, и бессмертных – именно эти двое? Почему он привлек к себе внимание драконов? Неужели все не могло сложиться как-то иначе?

Вполне вероятно, что не могло. Не обладая силой великих армий, принц нуждался в хитрости и безжалостности. Если доведется победить, он сможет воззвать к Милосердию, Миру и Справедливости, чтобы те научили его законам мудрого правления, однако сейчас от них не было бы никакой пользы. Разумеется, сказанное не относится к Честности.

– Несмотря ни на что, я тебе верю, – признался Льешо учителю, а заодно и самому себе.

– Это означает, что я плохо тебя учил.

Глаза мастера Дена прищурились в удивительной хитрой улыбке, которая преобразила черты лица, сделав его таинственным, совсем не похожим на простое лицо прачки.

– Тебе придется научить меня премудростям и тайнам королевской власти – точно так же, как ты учил императора Шу, а еще раньше – его отца.

– Будем надеяться, что на сей раз это мне удастся лучше, – негромко пробормотал мастер Ден.

Оба прекрасно помнили, как выглядел Шу, когда они видели его в последний раз. Душа императора казалась пустым, высушенным ветрами полем. Лишения отобрали у него даже способность к раскаянию. Но Льешо знал, какой внутренней силой обладал император – ведь он все-таки смог признать свои ошибки. Выжив в страшном плену, монарх сумеет объединить свою страну, даже если это потребует от него жизни.

– Как и Шу, я не буду благодарить тебя за содеянное, – признался Льешо. Он знал, что дорого заплатит за расположение богов. – Однако я снова призову тебя на помощь, когда придется спасать народ и саму Великую Богиню, которая так жалобно плачет в моих снах.

– Спасибо за признание. – Бог слегка поклонился. – Однако не я один учил тебя добру.

При этих словах в душе Льешо сам собой возник образ: он увидел себя распростертым у ног Богини – принесенного в жертву, не совсем живого, но и не совсем мертвого, однако совершенно опустошенного.

– Что ты увидел? – спросил наставник; острый взор сразу заметил мгновение, когда Льешо удалился в иной мир, и оценил скорость его возвращения в реальность.

– Сам не знаю, – ответил принц, покачав головой, а встретив тревожный взгляд Каду, подтвердил: – Не знаю, что это было.

Оба готовы были послушать более подробный отчет, но на сей раз Льешо закончил разговор. В неловком, тяжелом молчании неожиданно зазвучала песня карлика под названием «Милосердная мудрость». Музыкант играл мелодию на крошечной флейте.

Мастер Ден оказался прав насчет прекрасного дня. Пусть Льешо и не мог им наслаждаться, зато можно было получить часок спокойствия и красоты. Наверное, и это уже было милосердием, если учесть особенности момента.

Каду долго и пристально смотрела на принца, потом молча отвела взгляд. Мастер Ден снова стал самим собой, но Льешо уже прекрасно понимал всю обманчивость его внешности. Никто из всадников не мог забыть прошлого, но сейчас все ехали молча, и тишину нарушало лишь пение птиц в вышине.

– Всадники на фланге!

Громко прозвучавший в колонне голос заставил всех остановиться.

Льешо повернулся и посмотрел вдаль: действительно, группа всадников. Гарны тоже увидели отряд Льешо и, судя по туче пыли, пустили лошадей галопом. Пришпорив коня, принц рванулся вперед, не слушая предостерегающих голосов. Почти одновременно раздался шум мощных крыльев, и в воздух взмыла сильная хищная птица. Это Каду, приняв облик орла, поймала восходящий поток и мгновенно поднялась ввысь, а уже через секунду оказалась далеко от своих, паря над неизвестными всадниками. За спиной раздался стук копыт. Обернувшись, Льешо увидел, что его догоняют Бикси и Харлол.

– Подожди! – Поравнявшись, Бикси схватил поводья, останавливая коня. – Пусть сначала Каду выяснит, кто это – мирные пастухи или люди мастера Марко.

Харлол смотрел на принца молча, словно размышляя, не ошиблась ли Динха в определении испытания и не послала ли пустынников на службу к сумасшедшему. В глазах Бикси сквозил неподдельный страх за упрямого принца.

– Я вовсе не собираюсь умирать, – успокоил Льешо испытанного боевого товарища, – и выехал совсем не для этого.

Бикси не поверил.

– Тогда зачем же ты в одиночестве выскочил навстречу той силе, которая довела императора Шана до безумия?

Шу для обоих оставался примером, образцом героического монарха, принца-воина. Его душевная болезнь глубоко тронула и испугала всех, а особенно Льешо, за которым и охотился волшебник.

– Мастера Марко там нет. Я всегда остро ощущаю его близость, чувствую, когда он на меня смотрит. А сейчас на душе спокойно.

Выразить предчувствие в словах было очень трудно, но, казалось, Харлол все понял и вздохнул с облегчением. Потом, на секунду задумавшись, кивнул, словно подтверждая слова Льешо:

– Принц сразу почувствовал, когда Акенбад отразил нападение злого волшебника. А потом, когда на помощь подоспел Хабиба, он также издалека почувствовал его приближение.

– Довольно о сверхъестественных способностях, – остановил товарища Бикси и тут же задал чисто практический вопрос: – Если это не Цу-тан и не сам мастер Марко, то кто же тогда?

Льешо растерянно пожал плечами:

– Не знаю. – Ощущение отступившей опасности едва не заставило его рассмеяться, и Бикси испуганно и нервно взглянул на товарища. – Но и они меня тоже не знают, – резонно добавил Льешо.

Трое всадников ехали вряд по исполненной страшных воспоминаний земле, направляясь к опасности, за которой маячила опасность еще более страшная. Но в разреженном горном воздухе летали свежие ветры, разнося по травянистому плато живительные, напоминающие о родном доме запахи. Свободная легкая одежда развевалась, принося свежесть. Улыбка снова тронула губы Льешо. Конь мудро воздерживался от искушений, которые сулили кивающие со всех сторон, тонущие в густой высокой траве головки диких цветов. Юноша хорошо понимал даже настроение собственного коня.

– Так, значит, мы можем остановиться и подождать, когда догонят остальные?

Харлол прищурился, вглядываясь в даль и пытаясь рассмотреть, что же за люди скачут наперерез отряду.

Поощрительно похлопав коня по шее, Льешо соскользнул с седла.

– Будем ждать, – решительно заключил он. Подставив лицо прохладному ветру, юноша представил, что это Богиня стирает с его лба капли пота. Внезапно подступил голод – ощущение проще и настойчивее иного, возвышенного, чувства, и принц достал из мешка сушеные фрукты, которыми снабдили его ташеки. Откусил, начал энергично жевать. Спрессованные в однородную массу финики, фиги, абрикосы оказались очень вкусными – специально, в дорогу, они были высушены ровными красивыми брусками. Бикси достал из сумки соленую лепешку, и товарищи, не сговариваясь, одновременно улеглись на ароматный травяной ковер. Удобно и приятно! Все тревоги и печали на время отступили, и, сам того не заметив, Льешо сладко уснул.

– Подъем, молодой принц! Разве можно встречать посланца небес, лежа на спине?

Льешо открыл глаза и внимательно посмотрел на джинна – тот толкал его в бок копытом.

– Где ты был и почему так долго не появлялся?

– Сидел в том самом мешочке, что висит у тебя на шее. Лучше было бы, конечно, чтобы ты повесил меня на ту цепь, которую подарили прорицатели. Тогда я мог бы в случае необходимости толкнуть тебя локтем.

Когда Льешо бодрствовал, та самая жемчужина, в которую превращался Свин, локтей вовсе не имела, но принц решил при первой же возможности последовать совету. Кто знает, на что способен джинн, если дать ему шанс? Однако сам Свин, помахав копытом, прекратил обсуждение.

– Хочу познакомить тебя с человеком, которого ты скоро встретишь в реальном мире.

На юношу немигающими, неподвижными глазами смотрел горностай. Обнажив острые мелкие зубы, он что-то лепетал на своем языке, а потом вытянул странно похожую на человеческую руку лапку и дотронулся до ноги принца. Льешо позволил зверьку сделать это, хотя с огромным трудом сдержался, чтобы не отпрыгнуть подальше. Свин одобрительно кивнул и обратился к горностаю по-свински. Зверек слушал очень внимательно, в свою очередь одобрительно кивая. Потом похлопал принца по лодыжке – у людей подобный жест обычно выражает дружеские чувства и призыв успокоиться. Однако в отношении животных, особенно таких хитрых, как горностаи, можно ожидать чего угодно, так что Льешо с опаской взглянул, на месте ли носки.

Побеседовав еще немного, Свин помахал другу на прощание, и горностай быстро повернулся и убежал – вернее, просто исчез в густой высокой траве.

– А вот и еще компания, – заметил Свин и тоже исчез, а Льешо почувствовал, как настоящая человеческая рука крепко схватила его за плечо и потрясла.

– Что?

– С кем это ты разговариваешь? – взволнованно спросил Бикси.

– Ни с кем. Просто так, во сне.

Льешо привычным жестом засунул руку за ворот рубашки, чтобы проверить, на месте ли драгоценности. Оказалось, что Свин каким-то образом сам залез на серебряную цепь из Акенбада. Но ни локтей, ни ног на жемчужине заметно не было.

Бикси заметно встревожился, однако предпочел не говорить лишнего. Пока принц спал, солнце начало клониться к закату. Отряд давно подошел, и воины тоже расположились на отдых, образовав защитное кольцо вокруг того места, где уснул их вождь. Неподалеку сладко посапывал мастер Ден, а Собачьи Уши удобно устроился возле своего верблюда и старательно обучал Маленького Братца игре на тростниковой флейте. Обезьянка не проявляла особого усердия: ей куда больше нравилось размахивать флейтой, словно боевым оружием, лопотать что-то невразумительное и прыгать.

Неподалеку, рядом с Льюкой и Баларом, стоял Шокар, с явной тревогой наблюдая за младшим братом. От постоянных переживаний лицо спокойного мудрого человека осунулось и покрылось морщинами. Льешо безоговорочно доверял ему – с того самого момента, как увидел брата в Шане на невольничьем рынке. Но можно ли в такой же степени полагаться на других братьев? Вот в этом никакой уверенности не было и пока быть не могло. Наверное, надо брать пример с Каду – она не станет разбрасывать преданность направо и налево. Сердце девушки еще не отдано никому, а значит, и рассуждает она вполне здраво.

Воительница недавно вернулась с разведки и сейчас стояла рядом с Харлолом, так же, как и остальные, глядя на Льешо. Харлол гладил ее по волосам. Заметив, что принц смотрит именно на нее, Каду вздрогнула, словно отряхиваясь, – совсем как птица, хотя уже приняла человеческий облик. Принц вспомнил, что еще не так давно ревновал девушку к ташеку, и сейчас удивился, не заметив в собственной душе ни малейшей боли.

– Это всего-навсего небольшая группа пастухов. Они вооружены не для битвы, а просто для того, чтобы отгонять волков, – сообщила Каду. – Они действительно поскакали было вперед, к нам, чтобы остановить продвижение отряда, но почему-то вдруг передумали. Может быть, нас оказалось слишком много или их собственные разведчики доложили, что мы хорошо вооружены.

Льешо задумался, что выбрать. Сладко пахла трава, мягко, ласково светило заходящее солнце, рядом умиротворенно паслись лошади – стоял изумительно-прекрасный вечер. Принц был готов заплатить гарнам любой выкуп, лишь бы не оросить луг кровью еще до того, как наступит ночь.

– Если можно избежать боя, я выбираю именно этот путь. Оставалось надеяться, что вождь гарнского клана думает так же.

Бикси внимательно всматривался во все еще далекий отряд. Он явно что-то высчитывал. Результат раздумий оказался неутешительным.

– Да, это будет не бой.

Он имел в виду – не бой, а избиение. Сражение между столь неравными силами могло привести лишь к одному исходу.

– Священную войну мы здесь затевать не будем, – заключил Льешо. – Надо как-то сообщить об этом пастухам. Если я выйду им навстречу в одиночестве, они сразу поймут, что зла мы не держим.

– Нет! – Балар шагнул вперед, чтобы остановить брата. – Твоя жизнь слишком ценна, чтобы просто так бросать ее на ветер.

– Я пойду с тобой, – как всегда спокойно, даже несколько угрюмо предложил Шокар.

– И я, – поддержал Харлол.

Истинный пустынник, он понимал, что битва выигрывается числом, но дипломатическая миссия должна сама обеспечить собственную безопасность, а потому быть по силе равной противнику.

– И я с вами.

Бикси не хотел принимать никаких возражений. Он до сих пор чувствовал ответственность за события в Дарнэге, которые поставили под угрозу жизнь товарищей.