Хотя истерический паралич был очень популярен во время первой мировой войны, сейчас он не в моде; его только случайно можно обнаружить у очень малообразованных иммигрантов, которые не идут в ногу со временем. Вы счастливчик, если можете найти его сейчас. За последние семь лет я видел лишь пять случаев – и два из них я сделал сам с помощью гипноза. В настоящий момент «пограничное состояние» – очень популярный способ быть дисгармоничным. Это значит, что вы недостаточно псих, но также и недостаточно нормальны – как будто не каждый таков! Раньше, в пятидесятых, после «Трех лиц Евы», у множественных личностей их всегда было три. Но с тех пор, как прошла «Сибилла», у которой было семнадцать личностей, мы видим больше множественных – и у всех больше трех.
Если вы думаете, что я придираюсь к психологам, – то ли еще будет. Видите ли, мы все в сфере компьютерного программирования такие сдвинутые, что можем привязаться к кому угодно. Любой, кто посидит перед компьютером двадцать четыре часа в сутки, пытаясь свести опыт к нулям и единицам, столь далек от мира нормальных человеческих переживаний, что я могу говорить о ком-то «псих» – и это цветочки.
Давным-давно я решил, что, поскольку я не смог найти никого столь же сдвинутого, сколь я сам, люди не должны быть на самом деле дисгармоничны. Что я заметил с тех пор – так это, что люди превосходно устроены. Мне может не нравиться то, что они делают, или им это может не нравиться – но они способны проделывать это систематически, снова и снова. Они не дисгармоничны; они просто делают нечто отличное от того, что нам – или им – хочется, чтобы происходило.
Если вы создаете действительно живые образы в своем мозгу – особенно если вы можете создавать их вовне – вы можете научиться быть гражданским инженером или психотиком. Один зарабатывает больше, чем другой, но ему не так интересно. В том, что делают люди, есть структура; и если вы можете уяснить эту структуру, то можете понять, как ее изменить. Можно еще подумать о контекстах, в которых замечательно было бы иметь эту структуру. Подумайте об оттягивании со дня на день. Что если бы вы использовали этот навык, чтобы отложить на потом неприятное переживание, когда вас кто-то оскорбляет? «О, я знаю, что должен сейчас плохо себя почувствовать; сделаю это позже». Что если бы вы оттянули акт поедания шоколадного пирожного и мороженого навечно – у вас просто руки так и не дошли до них.
Однако большинство людей так не думают. Подлежащая основа большей части психологии – это:"В чем проблема?» После того как психолог нашел проблеме название, он хочет узнать, когда вы сломались и что вас сломало. Тогда он думает, что знает, почему вы сломаны.
Если вы предположите, что некто сломан, то следующая задача – выяснить, можно ли его починить. Психологов никогда особо не интересовало, как вы сломались или как вы продолжаете поддерживать состояние сломанности.
Другая трудность с большей частью психологии состоит в том, что она изучает сломанных людей, чтобы понять, как их починить. Это похоже на исследование всех машин на свалке с целью понять, как заставить машины лучше ездить. Если вы изучите кучу шизофреников, вы можете узнать, как получается действительно хорошая шизофрения, – но вы не узнаете о том, чего у них не получается.
Обучая персонал психиатрической больницы, я предложил, чтобы они изучали своих шизофреников лишь столько времени, сколько нужно, чтобы понять, чего те не в состоянии делать. После этого они должны изучить нормальных людей, чтобы понять, как последние делают эти вещи, – так чтобы суметь научить этому шизофреников.
Например, у одной женщины была следующая проблема: если она что-нибудь себе придумывала, то несколькими минутами позже не могла отличить этого от воспоминания о чем-то, происшедшем в действительности. Когда она видела внутреннюю картину, у нее не было способа различить, было ли это нечто действительно ею виденное – или же то, что она вообразила. Это сбивало ее с толку и пугало сильнее любого фильма ужасов. Я предложил ей, придумывая картины, обводить их черной рамкой – чтобы, когда она потом их вспомнит, они отличались бы от других. Она попробовала, и это прекрасно сработало – за исключением тех картин, что она придумала до того, как я дал ей совет. Однако это было хорошее начало. Как только я сказал ей, что именно сделать, – она смогла сделать это идеально. И тем не менее история ее болезни была дюймов в шесть толщиной и содержала двенадцать лет психологического анализа и описаний того, как она дисгармонична. Они искали «глубокий скрытый внутренний смысл». Они слишком долго изучали поэзию и литературу. Изменение штука куда более простая, если вы знаете, что делать.
Большинство психологов думают, что общаться с сумасшедшими трудно. Это отчасти верно, но отчасти это еще и результат того, что они с сумасшедшими делают. Если некто ведет себя немного странно – его удаляют с воли, накачивают транквилизаторами и помещают в закрытые бараки вместе с еще тридцатью другими. За ним наблюдают 72 часа и говорят:"Черт! Он странно себя ведет». Ну, уж из нас-то никто, конечно, не повел бы себя странно.
Сколькие из вас прочли статью «Нормальные люди в безумных местах»? Социолог предложил группе здоровых, счастливых, готовых к выпуску студентов поступить в психиатрические больницы – ради эксперимента. У всех были диагностированы серьезные проблемы. Большинство из них выбиралось обратно с колоссальными трудностями, поскольку персонал считал, что желание выбраться было проявлением их болезни. И вы говорите о «Ловушке-22»! Пациенты сознавали, что эти студенты не были сумасшедшими; персонал – нет.
Несколько лет назад, когда я присматривался к различным методам изменения, большинство людей считали, что психологи и психиатры – это эксперты по личностному изменению. Мне казалось, что многие из них являют собой куда лучшие примеры психозов и неврозов. Вы когда-нибудь видели их? Как насчет инфантильной либидинозной реакции-формации? Любой, кто может говорить на этом языке, не имеет права называть других людей психами.
Многие психологи считают, что кататоники – действительно тяжелый случай, потому что их невозможно заставить общаться с вами. Они просто сидят в одной и той же позиции, даже не двигаясь, до тех пор, пока их кто-нибудь не сдвинет. На самом деле заставить кататоника общаться с вами очень легко. Все, что нужно сделать, – это треснуть его молотком по руке. Когда вы поднимете молоток, чтобы треснуть еще раз, – он отдернет руку и скажет:"Не делайте этого со мной!» Это не значит, что он «вылечился», но теперь он в том состоянии, в котором вы можете с ним общаться. Это начало.
Как-то раз я попросил местных психиатров прислать ко мне странных клиентов, с которыми у них возникали трудности. Я обнаружил, что с действительно странными клиентами работать проще – в конечном счете. Я считаю, что проще работать с отъявленным шизофреником, чем заставить «нормального» человека бросить курить, если он этого не хочет. Кажется, что психотики непредсказуемы, что они беспорядочно впрыгивают в свое безумие и выпрыгивают из него. Однако – как и все остальное в человеческом поведении
– психоз имеет упорядоченную структуру. Даже шизофреник не проснется в один прекрасный день маниакально-депрессивным психотиком. Если вы изучили, как работает эта структура, то можете впрыгивать его туда и обратно. Если вы достаточно хорошо ее изучили, то можете даже сами это проделывать. Если вы когда-нибудь захотите получить комнату в переполненной гостинице – нет способа эффективнее психотического припадка. Однако советую вам суметь выйти из припадка обратно, иначе комната, которую вы получите, будет обита войлоком.
Я всегда считал самым полезным подходом к психозу подход Джона Розена: войти в реальность психотика и потом испортить ее ему. Существует множество способов, какими это можно делать, и не все они очевидны. Например, у меня был один парень, который слышал из электрических розеток голос, заставлявший его делать разные вещи. Я вычислил, что, если я сделаю его галлюцинации реальностью, – он больше не будет шизофреником. Поэтому я спрятал динамик в розетку в своей приемной. Когда он вошел в комнату, розетка сказала:"Привет». Парень обернулся, посмотрел на нее и сказал: "Ты звучишь по-другому».
«Я новый голос. Ты думал, есть только один?»
«Откуда ты взялся?»
«Не твое дело».
Это заставило его сдвинуться. Поскольку он обязан был повиноваться, я использовал этот новый голос, чтобы давать ему инструкции, в которых он нуждался для изменения своего поведения. Беря реальность в свои руки, большинство людей реагируют на нее. Когда я беру реальность в руки, я ее искажаю! Я не верю, что люди дисгармоничны. Они просто обучены делать то, что делают. Многое из того, чему обучены люди, весьма удивительно; и честно говоря, вне психиатрических больниц я встречаю такое гораздо чаще, чем внутри.
Большая часть человеческого опыта не относится к реальности – он относится к разделяемой реальности. Есть люди, которые приходят к моей двери, дают мне комичные религиозные книжки и говорят, что через две недели будет конец света. Они говорят с ангелами, они говорят с Богом – но их не считают сумасшедшими. Но если человека поймают говорящим с ангелом в одиночку – его называют безумцем, забирают в психбольницу и до отказа начиняют лекарствами. Когда вы придумываете новую реальность – убедитесь лучше, что у вас найдется несколько друзей, которые ее разделят; иначе у вас могут быть большие неприятности. Это одна из причин, по которым я преподаю НЛП. Я хочу иметь хоть несколько человек, разделяющих эту реальность, чтобы меня не забрали люди в белых халатах.
У физиков тоже есть разделяемая реальность. За этим исключением, не такая уж на самом деле большая разница – быть физиком или шизофреником. Физики тоже говорят о вещах, которых нельзя увидеть. Сколькие из вас видели атом, не говоря уже об элементарной частице? Есть отличие: физики обычно немного более опытны в обращении со своими галлюцинациями, которые они называют «моделями» или «теориями». Когда одна из их галлюцинаций оказывается под угрозой из-за новых данных, физики изъявляют чуточку больше желания отказаться от своих старых идей.
Большинство из вас учили модель атома, согласно которой существует ядро, сделанное из протонов и нейтронов, и элементы, летающие вокруг, подобно маленьким планетам. Еще в 20-х годах Нильс Бор получил за это описание Нобелевскую премию. В течение более 50 лет эта модель была основой колоссального количества открытий и изобретений – типа пластика тех ногахайдовских стульев, на которых вы сидите.
Довольно недавно физики решили, что Боровское описание атома неверно. Меня заинтересовало, собираются ли они отобрать его Нобелевскую премию обратно; но потом я выяснил, что Бор умер и деньги уже потратил. На самом деле изумительно то, что все открытия, сделанные благодаря «неправильной» модели, по-прежнему при нас. Ногахайдовские стулья не исчезли с лица земли в момент, когда физики изменили свое мнение. Физика обычно предлагается как очень «объективная» наука; но я замечаю, что физика меняется – а мир остается прежним. Так что должно быть в физике что-то субъективное.
Эйнштейн был одним из моих детских героев. Он свел физику к тому, что психологи называют «управляемым воображением», а Эйнштейн называл «мысленным экспериментом». Он зрительно представил себе, как бы это было – прокатиться на конце светового луча. И люди говорят, что он был академичен и объективен! Одним из результатов этого конкретного мысленного эксперимента стала его знаменитая теория относительности.
НЛП отличается только тем, что мы намеренно придумываем ложь, чтобы попробовать понять субъективный опыт человеческого существа. Когда вы изучаете субъективность, нет смысла пытаться быть объективным. Поэтому давайте снизойдем до какого-нибудь субъективного опыта.
УПРАВЛЕНИЕ СОБСТВЕННЫМ МОЗГОМ
Я бы хотел, чтобы вы попробовали несколько очень простых экспериментов
– чтобы немножко поучить вас тому, как можно научиться управлять собственным мозгом. Этот опыт понадобится вам для того, чтобы понять оставшуюся часть этой книги, поэтому рекомендую вам действительно проделать следующие короткие эксперименты.
Подумайте о событии из прошлого, которое было очень приятным, – возможно, о том, о котором вы давно не вспоминали. Задержитесь на мгновение, чтобы вернуться к этому воспоминанию, – и убедитесь, что вы видите то, что видели, когда это приятное событие совершалось. Можете закрыть глаза, если так проще.
Я хочу, чтобы, глядя на это приятное воспоминание, вы изменили яркость изображения и отметили, как изменяются в ответ ваши чувства. Сначала делайте его все ярче и ярче. Теперь делайте его все более и более тусклым, пока вы едва сможете различить его.Теперь снова сделайте его ярче.
Как это меняет ваше самочувствие? Всегда есть исключения, но для большинства из вас, если вы сделаете картину ярче, – ощущения усилятся. Увеличение яркости обычно увеличивает интенсивность ощущений, а уменьшение яркости – обычно наоборот.
Сколь многие из вас когда-либо думали о возможности намеренно изменять яркость внутреннего образа, чтобы иначе чувствовать себя? Большинство из вас просто позволяют своему мозгу беспорядочно показывать вам любую картину на его выбор – а вы в ответ хорошо или плохо себя чувствуете.
Теперь подумайте о неприятном воспоминании: что-то такое, о чем вы думаете, – и это вызывает у вас неприятные эмоции. Теперь делайте картину все более и более тусклой. Если вы достаточно сильно убавите яркость, она больше не будет вам досаждать. Можете сэкономить тысячи долларов психотерапевтических счетов.
Я научился этим вещам от людей, которые их уже делали. Одна женщина сообщила мне, что она счастлива постоянно; она не позволила событиям подобраться к ней. Я спросил ее, как она это делает, и она ответила:"Ну, эти неприятные мысли приходят мне в голову; но я просто убавляю яркость».
Яркость – одна из «субмодальностей» зрительной модальности. Субмодальности – это универсальные элементы, которые можно использовать для изменения любого зрительного образа, независимо от содержания. У слуховой и кинестетической модальностей тоже есть субмодальности; но мы пока поиграем со зрительными.
Яркость – это лишь один из многих параметров, которые можно варьировать. Прежде чем мы перейдем к другим, я хочу поговорить об исключениях из правил обычного воздействия яркости. Если вы сделаете картину такой яркой, что она смоет детали и станет почти белой, – это скорее снизит, нежели увеличит интенсивность ваших ощущений. В верхнем экстремуме связь обычно теряется. У некоторых людей связь в большинстве ситуаций обратная, так что увеличение яркости снижает интенсивность их ощущений.
Некоторые исключения относятся к содержанию. Если ваша приятная картина
– это свет свечи, или сумерки, или закат солнца, то часть ее особого очарования связана с тусклостью; если вы сделаете изображение ярче, ощущения могут ослабнуть. С другой стороны, если вы вспомнили случай, когда вы боялись темноты, то страх может быть связан с невозможностью увидеть, что там находится. Если вы сделаете этот образ ярче и увидите, что там ничего нет, – страх скорее уменьшится, а не увеличится. Так что исключения есть всегда, и когда вы их исследуете, в них тоже появляется смысл. Какова бы ни была связь, вы можете использовать эту информацию, чтобы изменить свои переживания.
Теперь давайте поиграем с другой субмодальной переменной. Выберите другое приятное воспоминание и меняйте размер картины. Сначала делайте ее все больше и больше, а потом все меньше и меньше, отмечая, как меняются в ответ ваши ощущения.
Связь обычно такова, что большая картина интенсифицирует вашу реакцию, а меньшая ослабляет ее. Здесь тоже есть исключения, особенно на верхнем конце шкалы. Когда картина становится очень большой, она может вдруг показаться нелепой или нереальной. Тогда ваша реакция может измениться качественно, а не по интенсивности – например, от удовольствия к смеху.
Изменив размер неприятной картины, вы, вероятно, обнаружите, что ее уменьшение ослабляет также и ваши ощущения. Если придание ей по-настоящему огромных размеров превращает ее в нелепую и смешную, то вы и это можете использовать, чтобы почувствовать себя лучше. Попробуйте. Выясните, что вам подходит.
Неважно, какова связь, если вы выясните, как она работает в вашем мозгу
– так что сможете научиться контролировать свой опыт. Если подумать, в этом не должно быть абсолютно ничего удивительного. Люди говорят о «тусклом будущем» и «ярких перспективах». «Все в черном свете». «У меня в голове все смешалось». «Это пустяк, но она раздувает все это до непомерных размеров». Когда некто произносит что-то подобное, это не метафоры; обычно это буквальное и точное описание того, что испытывает внутри себя этот человек.
Если кто-то «непомерно что-нибудь раздувает», вы можете посоветовать ей сжать картинку. Если она видит «тусклое будущее» – пусть сделает его поярче. Это звучит просто, так оно и есть.
Внутри вашего разума существуют все те вещи, с которыми вам никогда не приходило в голову поиграть. Вы не хотите ввязываться в отношения с собственной головой, так? Пусть вместо вас это делают другие. Все, что происходит в вашей голове, воздействует на вас, и потенциально все это вам подконтрольно. «Кто будет управлять вашим мозгом?» – вот в чем вопрос.
А теперь я хочу, чтобы вы продолжили эксперимент с варьированием других зрительных элементов, чтобы выяснить, как можно сознательно изменять их для воздействия на вашу реакцию. Я хочу, чтобы у вас было личное, опытным путем полученное понимание того, как вы можете контролировать свой опыт. Если вы действительно приостановитесь и попробуете поизменять переменные из списка, приведенного ниже, – у вас будет прочная основа для понимания остальной части книги. Если вы считаете, что у вас нет времени, – отложите эту книгу, пересядьте в конец автобуса и почитайте вместо нее какие-нибудь комиксы или «Нэйшнл Инкуайерер».
Что касается тех из вас, кто действительно хочет научиться управлять своим собственным мозгом, – возьмите любой опыт и попробуйте изменить каждый из перечисленных ниже зрительных элементов; проделайте то же самое, что вы делали с яркостью и размером: попробуйте пойти в одном направлении, а потом в другом, чтобы определить, как это изменяет ваши переживания. Чтобы на самом деле выяснить, как работает ваш мозг, изменяйте только один элемент за раз. Если вы меняете два параметра или более одновременно, то не узнаете, какое из них – или насколько сильно – воздействует на ваши ощущения. Я рекомендую проделывать это с приятным переживанием.
Цвет. Меняйте интенсивность цвета от очень ярких цветов до черно-белого. Расстояние. Меняйте от очень близкого до далекого. Глубина. Меняйте картину от плоского, двумерного фото до полной глубины трех измерений. Длительность. Варьируйте от быстрых мельканий до устойчивого образа, сохраняющегося некоторое время. Четкость. Меняйте изображение от кристально чистой детальной четкости до размытой неразличимости. Контраст. Отрегулируйте разницу между светом и тенью от абсолютного контраста к более непрерывным градациям серого. Пределы. Варьируйте от ограниченной картины в рамке до панорамного изображения, которое замыкается за вашей головой, так что если вы повернетесь, то сможете увидеть еще часть. Движение. Меняйте изображение от неподвижного фото или слайда до кинофильма. Скорость. Регулируйте скорость фильма от очень медленной до очень быстрой. Оттенок. Изменяйте баланс цветов. Например, увеличьте интенсивность красных тонов и уменьшите голубых и зеленых. Прозрачность. Сделайте образ прозрачным, так чтобы вы могли видеть, что находится под поверхностью. Пропорции. Сделайте обрамленную картину длинной и узкой, а потом короткой и широкой. Ориентация. Наклоните верхнюю часть картины от себя, а потом к себе. Передний план/задний план. Варьируйте различие между передним планом (то, что вас больше всего интересует) и задним (обстоятельства, которым просто случилось при сем присутствовать) или отделенность первого от второго. Потом попробуйте поменять их местами, так чтобы задний план стал интересным передним. (См. еще параметры для экспериментирования в приложении).
Теперь у большинства из вас должен быть опыт использования нескольких из множества способов, какими можно, меняя субмодальности, изменить свой опыт. Всякий раз, обнаружив элемент, работающий по-настоящему эффективно, – сделайте паузу, чтобы понять, где и когда вы хотели его использовать. Например, выберите жуткое воспоминание – хотя бы эпизод из фильма. Возьмите эту картину и очень быстро сделайте ее очень большой Это встряхивает. Если вам по утрам трудно разогнаться, попробуйте это вместо кофе!
Я просил вас пробовать по одному элементу за раз, так, чтобы вы могли выяснить, как они работают. Выяснив, как они работают, вы можете комбинировать их, чтобы получить еще более интенсивные изменения. Например, приостановитесь и найдите исключительно приятное чувственное воспоминание. Во-первых, убедитесь, что это фильм, а не просто неподвижный слайд. Теперь возьмите этот образ и пододвиньте его к себе. Но мере его приближения делайте его более ярким и цветным, одновременно замедляя фильм до примерно половинной скорости. Поскольку вы уже знаете кое-что о том, как работает ваш мозг, проделайте так же и все остальное, что наилучшим образом интенсифицирует это ваше переживание. Приступайте.
Вы чувствуете себя по-другому? Можете проделывать это в любое время, и это будет уже вами оплачено. Когда вы вот-вот соберетесь по-крупному придраться к любимому человеку – можете притормозить и сделать это. И с тем выражением, которое вот сейчас на ваших лицах, – кто знает, чем это могло бы кончиться всякого рода занятными волнениями!
Я поражаюсь тому, что некоторые делают это в точности наоборот. Подумайте, на что была бы похожа ваша жизнь, если бы все свои приятные переживания вы вспоминали как мутные, отдаленные, расплывчатые, черно-белые фотоснимки, зато все неприятные – как ярко-цветные, близкие, панорамные, трехмерные фильмы. Отличный способ впасть в депрессию и думать, что жизнь не стоит того, чтобы ее проживать. У всех нас есть хорошие и плохие переживания; вся разница часто в том, как мы их вспоминаем.
Как-то на вечеринке я наблюдал за женщиной. Три часа она превосходно проводила время – болтала, танцевала, пускала пыль в глаза. Как раз когда она собиралась уходить, кто-то залил кофе весь перед ее платья. Отряхиваясь, она проговорила:"О, теперь весь вечер разрушен!» Подумайте об этом: одного дурного мгновения хватило, чтобы похоронить три часа счастья! Мне хотелось понять, как она это делает, поэтому я спросил ее о предшествовавших танцах. Она сказала, что увидела себя танцующей с кофейным пятном на платье! Она взяла это кофейное пятно и буквально размазала его по всем прежним воспоминаниям.
Так поступают многие. Один мужчина как-то сказал мне:"Неделю я думал, что на самом деле счастлив. Но потом я оглянулся, и подумал об этом, и осознал, что на самом деле я не был счастлив; все это было ошибкой». Глядя назад, он перекодировал весь свой опыт и решил, что у него была дрянная неделя. Я заинтересовался:"Если он с такой легкостью может редактировать свою биографию, почему он не делает этого по-другому? Почему не сделать все неприятные воспоминания приятными?»
Люди часто редактируют прошлое, когда разводятся или если обнаруживают, что у супруга был роман на стороне. Вдруг все хорошие минуты, которыми они наслаждались вместе на протяжении многих лет, выглядят по-другому. «Это все было притворство». «Я просто обманывала себя».
Люди, садящиеся на диету, часто проделывают то же самое. «Ну, я думала, это действительно эффективная диета. В течение трех месяцев я еженедельно теряла по пять фунтов. Но потом я набрала один фунт; так я узнала, что она не эффективна». Некоторые люди много раз успешно сбрасывали вес – но их так никогда и не осенило, что у них это получалось. Один маленький признак, что они набирают вес, – и они решают:"Все было неправильно».
Один мужчина пришел на терапию потому, что «боялся жениться не на той женщине». Он был с этой женщиной и думал, что любит ее, и действительно хотел на ней жениться – вплоть до момента, когда ему нужно будет заплатить за то, чтобы поработать над этим в терапии. Причина, из-за которой он знал, что не может доверять своей способности принимать такого рода решения, состояла в том, что он уже однажды женился на «не той женщине». Когда он это сказал, я подумал:"Я так понимаю, что, добравшись домой после венчания, он, надо полагать, обнаружил, что то была незнакомая женщина. Я так понимаю, что он попал не в ту церковь или что-то в этом роде». Что вообще значит:"он женился «не на той женщине»?
Когда я спросил его, что это значит, то выяснил, что он развелся через пять лет семейной жизни. В его случае первые четыре с половиной года были по-настоящему хороши. Но потом что-то испортилось; так что все пять лет были сплошной ошибкой. «Я зря потратил пять лет своей жизни и не хочу этого повторять. Поэтому я собираюсь потратить очередные пять лет на попытки определить, та это женщина или нет». Он действительно был этим озабочен. Для него это были не шутки. Это было важно. Но его никогда не озаряло, что сам вопрос не имеет смысла.
Этот мужчина уже знал, что он и его женщина делают друг друга счастливыми во многих отношениях. Он не думал о том, чтобы спросить себя, как он собирается обеспечить себе еще большее счастье, оставаясь с ней; или как он собирается сохранить ее счастье. Он уже решил, что необходимо выяснить, «та» это женщина или нет. Он никогда не сомневался в своей способности решить этот вопрос – но не доверял способности решить, жениться на ней или нет!
Однажды я спросил мужчину, как он загоняет себя в депрессию, и он сказал:"Ну, как будто я выхожу к своей машине и обнаруживаю сдутую шину».
«Да, это досадно, но это не выглядит как бы достаточным для впадения в депрессию. Что вы делаете, чтобы это стало действительно ужасным?»
«Я говорю себе:"И так всегда», а потом вижу множество картинок всех остальных случаев, когда ломалась моя машина».
Я знаю, что на каждый случай, когда его машина не работала, приходилось, вероятно, сотни три случаев, когда она работала превосходно. Но о них он в этот момент не думает. Если я могу побудить его думать обо всех тех других случаях, когда его машина работала чудесно – у него не будет депрессии.
Однажды ко мне пришла женщина и сообщила, что она в депрессии. Я спросил ее:"Откуда вы знаете, что вы в депрессии?» Она посмотрела на меня и ответила, что ей сказал ее психиатр. Я сказал:"Ну, может, он ошибся; может, вы не в депрессии; может, это счастье!» Она снова посмотрела на меня, подняла одну бровь и произнесла:"Я так не думаю». Но она так и не ответила на мой вопрос «Откуда вы знаете, что вы в депрессии?» «Если бы вы были счастливы, как бы вы узнали, что вы счастливы?» «Вы когда-нибудь были счастливы?»
Я открыл, что у большинства депрессированных людей в действительности было столько же счастливых переживаний, как и у большинства остальных; просто когда они оглядываются назад, то не думают, что все было на самом деле так уж счастливо. Вместо розовых очков они носят серые. В Ванкувере жила одна замечательная леди, у которой в самом деле был голубой оттенок поверх переживаний, которые ей были неприятны, а у приятных оттенок был розовый. Они были хорошо рассортированы. Если она брала какое-то воспоминание и меняла оттенок – это полностью меняло воспоминание. Я не могу сказать вам, почему это работает, но субъективно она проделывает это так.
Когда один из моих клиентов впервые сказал:"Я депрессивный», я ответил:"Привет, я – Ричард». Он остановился и сказал:"Нет».
«Не Ричард?»
«Погодите. Вы перепутали».
«Я не перепутал. Мне все совершенно ясно».
«Я в депрессии шестнадцать лет».
«Потрясающе! Вы столько времени не спали?»
Вот структура того, что он говорит:"Я закодировал свой опыт так, что живу в состоянии иллюзии, будто шестнадцать лет нахожусь в одном и том же состоянии сознания». Я-то знаю, что он не был шестнадцать лет в депрессии. Он должен был на время отвлекаться – на обед, и на то, чтобы раздражаться, и еще на несколько вещей. Попробуйте двадцать минут оставаться в одном и том же состоянии сознания. Люди тратят кучу времени и денег на обучение медитировать, чтобы оставаться в одном состоянии в течение часа или двух. Если бы он был в депрессии в течение часа напролет, он даже не смог бы этого заметить, потому что ощущение стало бы привычным и, следовательно, неразличимым. Если вы что угодно делаете достаточно долго, то даже не сможете заметить это. Вот что делает привыкание, даже с физическими ощущениями. Поэтому я всегда спрашиваю себя:"Как этому парню удается поверить, что все это время он находился в депрессии?» Вы можете вылечить людей от того, что у них есть, – и открыть, что у них этого никогда не было. «Шестнадцать лет депрессии» могут быть только 25 часами действительного пребывания в депрессии.
Но если вы принимаете утверждение этого человека «я в депрессии шестнадцать лет» за чистую монету – вы соглашаетесь с пресуппозицией, что он столь долго находился в одном и том же состоянии сознания. И если в качестве цели, к которой вы собираетесь стремиться, вы принимаете – сделать его счастливым, то будете постоянно пытаться перевести его в другое состояние сознания. Вы действительно можете суметь заставить его поверить, что он постоянно счастлив. Вы можете научить его перекодировать все прошлое в счастье. Неважно, сколь он жалок в данный момент; он всегда будет благодарен за то, что постоянно счастлив. День ото дня у него не будет никакого прогресса – только когда он смотрит в прошлое. Вы просто дали ему новую иллюзию вместо той, с которой он вошел.
Многие люди находятся в депрессии, потому что у них есть на то хорошая причина. Множество людей живут скучной, бессмысленной жизнью, и они несчастны. Беседа с терапевтом этого не изменит, если только в ее результате человек не станет жить по-другому. Если некто потратит 75 долларов на свидание с психиатром, вместо того чтобы потратить их на вечеринку – это не психическое заболевание, это тупость! Если вы ничего не делаете – конечно, вы будете скучать и впадать в депрессию. Крайний вариант этого – кататония.
