Теперь я хочу, чтобы вы начали идти — далеко, далеко назад, возвращаться в свое детство, и я хочу, чтобы вы обнаружили в своем детстве давно ушедшие приятные воспоминания, о которых вы не вспоминали долгие годы… Потому что в вашем детстве… с вами случались разные вещи, много вещей… радостных вещей… и важных вещей… Теперь самая важная вещь заключается в том… что ваше подсознание… начинаетучиться… отделять… одну вещь от другой… начинает работать активно… и перебирать воспоминания вашего детства… чтобы найти одно из них… более чем… приятное…

И я хочу… чтобы вы радовались этому поиску… так нужно… Когда вы найдетеэтоприятноевоспоминание… я хочу, чтобы вы пережили те чувства… которые испытали тогда… Погрузитесь в это воспоминание… Замечайте запах и звуки… и вкус того, что происходит… Потому что погрузившись в это воспоминание… ваше сознание наслаждается… И все, что происходит в этом воспоминании… — основание, на котором ваше подсознание… сможет построить совершенно новое понимание…

Итак, в этом воспоминании… приятном воспоминании… нечто происходит… Знаете ли вы, как называется то, что происходит?.. Правильно… Запомните это слово… Эту фразу… которую вы сможете вспомнить потом. Теперь, вспоминая свою жизнь… вы переходите от одного воспоминания к другому… Только это еще не воспоминания, пока что это переживания… И тем временем, пока вы переходите от одного переживания к другому… вы обнаружите одно из них, радостное переживание… но, когда вы найдете его, ваша радость превратится в нечто другое… потому что тогда у вас было и множество очень неприятных переживаний… некоторые из них испугали вас… с некоторыми из них вы боролись всю жизнь… из них вы научились многому в вашей жизни. Так оно и должно быть…

И когда вы снова испытываете такие переживания, вы говорите себе: «Это никогда не повторится»… И время шло… и эти неприятные переживания ушли в прошлое, растворились, они стали основой… для ясного понимания того… как надо успешно бороться за место под солнцем… Это полезно… Однако это далеко не так полезно… как если бы вы произнесли ту фразу… которой назвали свое приятное воспоминание… Скажите себе эту фразу… и когда вы ее произнесете… вы сможете вернуться в это воспоминание опять… Так оно и должно быть… Погружайтесь снова… в это приятное воспоминание… И снова испытайте удовольствие… Так оно и должно быть… Потому что вы забыли кое-что сделать… Большинство людей забывает…

Когда вы переходите от приятного переживания к неприятному, вы не используете пережитую радость как образец для подражания… С другой стороны, когда вы оставляете неприятное переживание и переходите к приятному, неприятное ощущение вы так или иначе уносите с собой, это легче сделать… Конечно, может быть, это глупо, но легче поступить именно так… И если вы немного подождете… и глубоко вздохнете… и дадите этому неприятному воспоминанию окончательно исчезнуть… и станете двигаться дальше… возвращаясь к тому приятному воспоминанию… к тому радостному воспоминанию… и когда вы уже погрузились в это воспоминание… вы говорите себе… «Я никогда больше этого не забуду»… Потому что некоторые вещи… — это источник… того, что вы хотите взять с собой, чтобы это было всегда в вашем распоряжении… И некоторые вещи тяготят вас… и они большененужны…

Давным-давно… моя тетушка говорила мне… что, когда бы ни случилось что-нибудь плохое… я должен это запомнить и никогда этого не забывать, потому что если я это забуду… это случится опять… Если бы я мог последовать ее совету… я потратил бы очень много времени, пытаясь вспомнить огромное множество плохих вещей. Но если у вас было плохое переживание, и вы сказали себе: «Это никогда не повторится»… вы можете надеяться на свое подсознание, которое подскажет вам, чего избегать в будущем… И если вы говорите себе: "Я только что забыла взять с собой то приятное воспоминание и снова почувствовала все эти неприятные ощущения, и я никогда не сделаю этогоснова"… вы можете возвратитьсякрадости… погрузиться в приятное вспоминание… и, может быть, вспомнить другое, еще более приятное воспоминание… Найдите воспоминание, которое, может быть, даже приведет вас в смущение, над которым вы смеетесь, или которое смеется над вами… может быть, в нем много нежности… а может быть, в нем много веселья… Вы прошли через детство… и теперь вам уже пятнадцать лет… и вот вы уже взрослая… Вы, так сказать, справились с этим… Но раз уж вы справились с этим… тогда зачем вам расставаться с теми приятными вещами, которые вы узнали?.. Гораздо лучше и полезнее взять их с собой…

Всмотритесь — какое из всех воспоминаний, обнаруженных вашим подсознанием, самое приятное… Вы можете вспоминать и сознательно, но подсознательно вы умеете отбирать воспоминания гораздо быстрее… и гораздо успешнее… Ваше подсознание знает о ваших переживаниях гораздо больше, чем я… и с высокой скоростью перебирает воспоминания… и выбирает одно из них, о котором ваше сознание никогда не думало, приятнейшее, единственное в своем роде… подсознание может выбрать и несколько воспоминаний, если таков будет его выбор… Оно позволит вам предоставить отрывок одного из воспоминаний… подробность другого: оно может возбудить в вас целую последовательность приятных воспоминаний…

И когда оно это делает… вы не можете проследить за этим… но это то же самое, что вы делали в детстве каждый день… первые четыре года вашей жизни… и каждый день делаете до сих пор… Вы не перебираете переживания и воспоминания, пытаясь определить их смысл… так, чтобы это было полезно… И если вы найдете эту нить… это позволит вам почувствовать себя хорошо… после того, как очень медленно, постепенно почувствуете тепло ваших ладоней… начиная постепенно прикасаться одной рукой к другой… тепло и поверхность кожи…

И теперь, когда вы сложили ладони вместе, я хочу, чтобы вы увидели вашего мужа делающим то, что вызывает у вас неприятие, идиосинкразию… то, что вам не нравилось раньше… и я хочу, чтобы вы смотрели на то, как он это делает… и сохраняли эти приятные ощущения… и понимали, как хорошо чувствовать, что у вас есть что-то особенное, единственное в мире… Так оно и должно быть… Наилучшее из переживаний, какие вообще могут быть у человека — это чувствовать… что есть кто-то особенный, единственный в мире, существующий только для него…

Видите ли, вы могли бы заметить одну вещь… что, когда вы находитесь в одной комнате с женщиной, у которой на руках ее ребенок… и вы смотрите на ее лицо… в этом лице есть нечто очень особенное… и очень значительное… И это особенное качество — и есть нечто необычайно важное…

Теперь… когда я уже многие годы работаю с людьми… мне приходится видеть многих, кто об этом забывает… мне приходится видеть матерей, которые кричат на своих детей, кричат в присутствии меня — они бранят их, бьют их, они заставляют их ненавидеть себя… Они забыли это особенноечувство, они думают, что говорят о более важных вещах… Это ужасное опустошение в людях…

Когда вы увидите вашего мужа, делающего то, что вызывает у вас идиосинкразию… сжимайте ваши ладони… и когда вы почувствуете это приятное ощущение в себе, эту счастливую нить радости, значит, вы не просто сжали руки, вы держите в них что-то особенное…

Теперь я не знаю… чувствуете ли вы, что способны позволить себе… поступать иначе… но я знаю из опыта всей моей жизни, насколько важно для меня… уметь ценить все качества, радоваться всем качествам особенного для меня человека… единственного, индивидуального… не только некоторые из этих качеств — потому что вы учитесь как раз тому, что этого недостаточно, нетому, что ваше подсознание может помочь вам выбрать одну черту поведения и сделать ее терпимой, удовлетворительной… а тому, что ваше подсознание сможет ценить любую неприемлемую, неприятную черту поведения…

Я помню, что, когда я был молод… я не любил хлебные корочки… И когда я брал в руки бутерброд, я сразу отрывал корку и скармливал ее собаке… Я делал это украдкой, потому что моя мать считала, что корочка этого «чудесного хлеба» очень питательна… Моя мать была весьма наивной женщиной. Но прошло время, и я обнаружил, что есть и такие сорта хлеба, у которых действительно вкусная корочка. Например, у французского хлеба, который выпекают в Сан-Франциско, у некоторых сортов пшеничного хлеба, и еще у некоторых зажаристых пирожных этакого странного, причудливого вида. Да, я обнаружил, что прошло время, и мои вкусы…изменились… одно сменилось другим… и по мере того, как вашивкусыизменяются и вы учитесь ценить нечто, что вы прежде не ценили… это позволяет вам… все яснее сознавать… что именно… делает это нечто очень важным.

И, сверх всего этого… существует еще нечто, оно приближается… — вы начинаете… процесс… который сможете продолжать многие годы… процесс обучения использованию ваших подсознательных способностей… погружаться в глубокий транс, если вы этого захотите… или просто сообщаться… с подсознательными сторонами вашей личности… для того, чтобы учиться… и изменяться…

Теперь вам может помочь еще кое-что… вы можете осознать… сопротивление, которое оказывает одна ваша нога другой… Если вы очень медленно начнете двигать правую ногу, вы сможете подняться… Но если вы оставите правую ногу неподвижной… и начнете двигать левой ногой, произойдет нечто другое… Попытайтесь… Не правда ли, это любопытно?.. Почему бы вам теперь не использовать правую ногу?.. И, под собственным контролем и управлением, возвращайтесь сюда, в Большой Бальный Зал. Отлично, благодарю вас. Вы можете вернуться на свое место.

То, что я только что проделал с Линдой, можно назвать по-разному, потому что я применил множество различных приемов. Некоторые приемы были явными и прямолинейными, некоторые — нет. На простейшем уровне все это было процессуальной инструкцией. Инструкция эта включала в себя гипнотические словесные шаблоны и, посредством нескольких последовательных этапов, привела Линду к обучению.

То, что я делал, можно назвать и повторным зацеплением. Я вызвал положительные переживания и приложил их к тем ситуациям, в которых муж Линды вызывал у нее раздражение. Я проинструктировал ее об этом словесно, но словесная часть моей инструкции была наименее важной для получения реакций. Я осуществлял также интонационное зацепление: я использовал одну интонацию для зацепления положительных переживаний из ее прошлого, и другую интонацию — для зацепления того, что делает ее муж. Затем, когда я говорил о поведении мужа, я постепенно изменил интонацию, и она стала такой, как та, с помощью которой я описывал ее положительные воспоминания, в результате чего Линда выработала новую реакцию на поведение своего мужа.

Вместе с тем я осуществил переработку (повторное вложение) содержания: я изменил смысл поведения мужа. Теперь, когда она услышит и увидит, как ее муж делает вещи, которые ей раньше не нравились, она просто будет констатировать для себя тот факт, что ее муж — единственный человек в мире, существующий специально для нее.

Я включил в наведение и другие шаблоны из тех, о которых мы уже говорили здесь, и такие, которым мы сознательно не обучались. Среди последних я использовал один очень сложный шаблон, в котором применил метафору такого типа, который редко демонстрировался здесь до сих пор. Видите ли, существует два типа метафор. Один из них основан на изоморфизме. Например, если ко мне подходит женщина, у которой есть две дочери, и эти дочери ссорятся между собой, я могу рассказать ей историю о садовнике, у которого в саду растут два розовых куста, причем эти кусты переплелись между собой. Применяя изоморфическую метафору для наведения измененных состояний, вы рассказываете историю, однозначно взаимосвязанную с тем, что происходит, и затем либо выводите из нее определенное решение, либо предусматриваете очень неопределенное, «разомкнутое» решение. Об этом типе метафор вы можете прочесть в книге Дэвида Гордона «Терапевтические метафоры».

Существуют и метафоры другого типа, вызывающие реакции, на самом деле представляющие собой исполнение приказа сделать что-либо или не делать чего-либо. Истории такого типа вызывают в клиенте реакции, не обязательно связанные с каким-либо событием из его личной жизни. В этом случае я могу, например, рассказать такую историю: я знаю человека, который был абсолютно убежден, что правильно действует в каких-то определенных ситуациях. Я, он и еще несколько человек вместе работали над созданием одного компьютера, причем у каждого из нас была своя идея относительно того, как это делать. Этот человек решил что-то такое сделать с трансформатором, что ни у кого из нас и в мыслях не было делать. Когда мы выразили свое несогласие, он закричал на нас и сказал, что даже времени не станет тратить на разговоры с нами по поводу этого дела. Он сказал, что на этом деле собаку съел, а мы ничего не знаем и ничего в этом не понимаем. После этого он подошел, взял этот трансформатор, подключил к сети, повернул выключатель, его ударило током, и он умер.

Метафоры такого типа сильно отличаются от изоморфических. Например, в данном случае была бы вызвана реакция опасения, нежелания делать что-либо. Это преувеличенный пример того же, что я сказал Линде относительно матерей, которые забыли, для чего имеют детей.

Я использовал и другие метафоры такого рода. Я рассказал историю о самом себе, о том, как мои вкусы изменялись по мере того, как я становился взрослее. История эта не имеет отношения к личному опыту Линды, насколько я знаю — она просто вызывает реакцию, реакцию на спонтанное изменение действительности. Реакции такого рода очень полезны при гипнотическом внушении.

Такие метафоры особенно эффективны, если вы используете для получения реакций истории универсального типа. Под универсальными я подразумеваю истории, которые каждый может связать со своим личным опытом, и следовательно, каждый отреагирует так и не иначе. Почти все люди пережили увлечение каким-нибудь видом пищи, а затем разочаровались в нем — или наоборот — так что я знаю заранее, что, описывая подобное переживание, я вызову почти у всех одну и ту же реакцию: клиенту будет доступно переживание, означающее, что окружающие вещи постоянно и постепенно изменяются, что это возможно.

Милтон Эриксон обычно использовал этот шаблон весьма успешно. Он вводил пациента в состояние транса и начинал рассказывать ему, как в первый раз пошел в школу и познакомился с алфавитом: «Сперва это показалось мне непреодолимо трудной задачей. Но теперь каждая буква сформировала перманентный (долгоживущий) образ в сознании, и алфавит стал основой для чтения и письма».

Это универсальный пример для людей, существующих в рамках нашей культуры, пример того, как трудное становится легким. Даже если это на самом деле происходило совсем не так, взрослому человеку, когда он обращается к своему прошлому, кажется, что это происходило именно так. Это означает, что такое переживание вы можете использовать, работая с кем угодно, и вызовете реакцию, подсказывающую, что трудное — что бы это ни было — в конце концов станет легким. Когда люди просят помочь им измениться, будьте уверены — им изменение представляется весьма нелегким процессом. И в этом случае можно очень удачно применить метафору, поясняющую, как нечто трудное становится легким.

Эриксон часто говорил своим клиентам о том, что значит быть маленьким ребенком. Он говорил: «Когда вы были еще младенцем, сначала вы научились ползать, вы ползали и рассматривали туфли и ножки стола, и видели весь мир с определенной точки зрения. Когда же вы встали на ноги в первый раз, у вас сразу появился целый ряд новых представлений о действительности. Вы увидели мир совсем другим. Когда вы изогнулись и посмотрели на мир вверх ногами, он опять показался вам совсем другим. По мере того, как изменялись ваши возможности, вы могли приобретать новые представления. И по мере того, как изменялись ваши представления, у вас появлялись все новые возможности». Описание такого рода на самом деле представляет инструкцию сделать что-нибудь — изменить свои представления. Эриксон описывает переживание, которое, без всякого сомнения, испытывал каждый из нас, и каждый из нас думает, что это было нетрудно. «Может быть, вы вспомните, как были ребенком, или подумаете о том, что значит замечать не только ковер, его маленькие таинственные волокна… вспомните, как в один прекрасный день вы научились стоять. Возможно, вы держались за чьи-нибудь пальцы или за спинку кровати и разглядывали окружающий мир. Вы могли уже не только смотреть вниз или вверх — вы могли смотреть прямо вперед. И все, что вы видели, казалось вам совершенно незнакомым. После этого изменился ваш образ действий, изменились ваши интересы, изменился ваш способ рассматривать вещи».

Когда вы рассказываете подобную историю, не имеет значения, соответствует ли в точности происходящее тому, о чем вы говорите. Главное в том, что взрослые обращаются к прошлому, пытаются представить себе, что значит быть ребенком, им кажется, что все это могло бы происходить. Это означает, что все взрослые выработают одну и ту же универсальную реакцию в ответ на такого рода историю. Если вы просите кого-либо вообразить себе подобное переживание, а затем все, что вы говорите об этом переживании, служит образной основой для последующего изменения, решения какой-либо частной проблемы, — такая последовательность представляет собой команду, приказ.

В рамках настоящего семинара мы не будем подробно останавливаться на метафорах такого типа. Однако вы сможете работать с клиентами еще успешнее и воздействовать гораздо сильнее, если примените такие метафоры описанным, очень простым способом. Вы можете подумать заранее о том, какого рода реакции вы хотели бы получить для того, чтобы легче произвести необходимые вам изменения. Затем придумайте универсальные переживания, включающие в себя такие реакции, и опишите эти переживания своим клиентам после того, как введете их в состояние транса.

При гипнотическом внушении очень полезно вызвать еще одну реакцию — она вызывается переживанием, которое испытывает клиент, когда вы говорите, что его подсознание мудро, и он может на него положиться. Каковы универсальные переживания, на которые люди реагируют приемлемым образом, и при этом не думают о них сознательно?.. Например, вы можете рассказать о том, что во время бега мы не думаем об этом, но наше тело знает, когда сердцу биться быстрее, когда участиться дыханию, и когда они должны опять замедлиться. Сознательно вы совершенно не задумываетесь о том, с какой быстротой должно биться ваше сердце для того, чтобы доставить необходимое количество кислорода к мышечным клеткам — и в этом нет никакой нужды, потому что ваше подсознание полностью осведомлено о том, как и когда подобные вещи должны происходить.

V. Переработкавсостояниитранса_

Введение_

Сегодня днем я хотел бы затратить некоторое время для того, чтобы научить вас переработке (повторному вложению содержания). Я хотел бы также научить вас управлять возбуждением сигналов «да» и «нет», потому что если вы будете знать, как это делается, вы сможете осуществлять любую процедуру в состоянии транса и поддерживать при этом постоянную и прочную обратную связь. Но сперва я хотел бы сделать некоторое отступление.

Кто из вас работал когда-нибудь с клиентом, страдающим истерическим параличом (бессилием) или чем-нибудь в этом роде? Многие думают, что такие вещи случаются редко, но это не так. Это очень любопытная проблема. Когда я впервые встретился со случаем истерического паралича, меня это буквально заворожило. Я читал, что Милтон Эриксон умел переводить истерический паралич с одной половины тела на другую, с одной части тела на другую. Я всегда хотел научиться этому.

Когда, наконец, мне попался клиент с истерическим параличом, я решил попытаться проделать что-нибудь вроде того, что делал Эриксон. Я загипнотизировал ее (это была женщина), и перевел паралич с одной руки на другую. Когда она выходила из моего кабинета, она могла действовать левой рукой, которая находилась без движения вот уже три года. Но, в то же время, ее правая рука была полностью парализована. Я был удовлетворен и попросил ее прийти ко мне на следующий день.

Разумеется, она была в некотором смятении, потому что изменение ее состояния в параличе сделало для нее очевидным, что ее паралич — это истерическое качество. До сих пор — невзирая на то, что говорили ей врачи — она полагала, что ее паралич не имеет отношения к сознанию. Врачи все время говорили ей: «Вы себе это вообразили», — но она-то знала, что паралич у нее в руке. Но когда он переместился в другую руку, верить, что дело только в ее руке, стало несколько трудновато.

На следующий день я переместил паралич из ее руки в ногу. К выходу она проковыляла, зато обе руки у нее работали превосходно. Я привел ее в еще большее смятение. Перемещение паралича в совершенно иное место имело очень важные последствия. Она верила в нечто, но я представил ей примеры, опровергающие ее веру. Она верила, что ее трудности не имеют отношения к ее сознанию. Когда кто-нибудь, работающий головой, а не руками, делает так, что вы приходите к нему с параличом в одной руке, а выходите с параличом в другой, и на следующий день уходите от него с параличом в ноге — у вас возникает намерение спросить себя: в самом ли деле ваши проблемы физиологического характера, или здесь что-то другое? Это не только послужило примером, противоречащим ее предрассудкам, но и начало учить ее тому, что паралич сам по себе — вещь изменяемая.

Я предполагал, что паралич играет некоторую роль в ее жизни, но, вместо того, чтобы выяснить эту роль и пытаться изъять паралич полностью, я снова переместил его. Кончилось все это тем, что она вышла из моего кабинета, горько оплакивая свои парализованные ногти! Как бы вы чувствовали себя, если бы ногти на ваших пальцах были парализованы? Как же это получается — вы начали с того, что у вас парализована рука, а кончили тем, что ногти накаждомотдельномпальцевашихрук парализованы!

Когда Эриксон писал о том, что ему удалось переместить истерический паралич из одной части тела пациента в другую, он стремился опровергнуть главный довод тех, кто критикует гипноз как лечебную процедуру. Критика эта заключается в том, что гипноз излечивает только симптомы заболевания, но не удовлетворяет «основные нужды» клиента, и следовательно, в результате гипнотического «лечения» полного излечения не происходит, а возникают лишь другие симптомы того же явления.

Представление о «нуждах» клиента выводится из работ Фрейда. Он полагал, что все люди нуждаются в некоторых определенных вещах. В те дни выражение «нужда, необходимость» воспринималось как формулировка, хорошо описывающая то, что происходит в сознании человека. Считалось, что если человек в чем-нибудь нуждается, то с этим уже ничего сделать нельзя. Вопрос был только в том, в чем эта нужда выражается, как ее удовлетворить.

К примеру, — гласит эта теория, — человек нуждается в том, чтобы окружающие обращали на него внимание. Если такая нужда не удовлетворяется, человек начинает дразнить, оскорблять окружающих или делать что-нибудь еще, чтобы привлечь к себе внимание. Раздразнив окружающих, вы, якобы, получите «косвенное удовлетворение», «дополнительный выигрыш», обратив на себя внимание. Если же вы нуждаетесь, чтобы окружающие взяли на себя часть ваших обязанностей и ухаживали за вами, то у вас, согласно с теорией Фрейда, может развиться паралич руки.

Задолго до Фрейда один смышленый малый по фамилии Месмер проделывал вещи, которые Фрейду были не по зубам. Работая с пациентом, страдающим истерическим параличом, Месмер излечивал его, заставляя паралич «выйти наружу», — и, как ни странно, у его пациентов после этого не возникало никаких проблем другого рода.

Фрейд утверждал, что если мы излечили паралич руки как отдельный симптом, этот симптом обязательно проявится впоследствии каким-либо другим образом. То есть, если паралич руки исчезнет, то лицо пациента, например, сплошь покроется прыщами. Фрейд даже придумал название этому явлению: «конверсия» (превращение). Существует и другое название — «замещение симптома».

Гипнотическое лечение часто обвиняют в том, что оно приводит лишь к такому замещению симптомов. Критики заявляли, что с помощью гипноза возможно устранить отдельный симптом, но в свое время он обязательно проявится как-либо иначе. Когда я приобрел некоторые познания в области психологии, мне захотелось проверить подобные утверждения.

Я необычайно заинтересовался гипнозом именно потому, что почти все специалисты в области психологии говорили мне: «Вам не нужно обучаться гипнозу. С помощью гипноза можно устранить только отдельные симптомы». Жизнь давно научила меня, что всякое явление, которого постоянно и усиленно избегают, может оказаться весьма ценным для меня — и поэтому мой интерес к гипнозу только возрос. За некоторыми исключениями, все люди стремятся избегать вещей, которые, как я заметил, действуют по-настоящему эффективно.

Мне говорят: «Вам не нужно обучаться гипнозу, потому что гипноз устраняет только симптомы». Моя первая реакция такая: «Отлично, я хотел бы научиться излечивать хотя бы отдельные симптомы. Если я не способен на большее, мне и это может пригодиться». «Нет, нет, — говорят мне, — если вы устраните только отдельный симптом, он вылезет где-нибудь еще».

Я математик, и мысль о том, что можно заставить что-нибудь исчезнуть в одном месте и появиться в другом, привлекала меня сама по себе. Я подумал: «О, этому непременно нужно научиться!» Так я начал обучаться гипнозу и экспериментировать, пытаясь обнаружить, что случится, если устранить симптомы. Я постарался найти нескольких добровольцев, у которых были нерешенные проблемы, загипнотизировал их и заставил симптомы переместиться кудаугодно, не указывая определенного места и не делая больше ничего. Я хотел обнаружить, где именно проявятся симптомы, какова здесь система, понять, по какому закону происходит конверсия (замещение симптомов). Каждый хороший математик на моем месте задал бы себе вопрос: «Каким образом симптом „знает“, где ему появиться в следующий раз?» Ничто не происходит случайно. Если уж элементарные частицы подчиняются определенным законам, то есть все основания предполагать, что законы физики распространяются и на такие симптомы.

Я стал замечать, что в том, как проявляются симптомы, имеется некоторая система. Мне показалось, что новые симптомы имеют то же предназначение, что и прежние. Когда я с помощью гипноза устранял чей-либо симптом, возникая снова, он продолжал выполнять ту же функцию.

Но я заметил и другую вещь — о которой поостерегся информировать других специалистов по психологии — а именно, что симптомы возвращаются невсегда. Если паралич руки был единственным способом для пациента привлечь к себе внимание, после того, как я гипнотизировал его и устранял этот симптом, он просто переставал привлекать внимание окружающих. И это показалось мне менее удачным исходом для пациента, чем если бы у него произошло замещение симптома.

Просматривая работы различных психотерапевтов, я вскоре заметил, что многим из них удавалось помочь пациенту, «поддержать» его, делая его личность более ограниченной! Эту мысль трудно понять сразу. Представьте себе, однако, что у пациента атрофировано какое-либо чувство — например, он предпочитает не видеть окружающий мир, чтобы предохранить себя от огромного количества страдания и боли, которые причиняет ему жизнь. Устранив эту преграду, вы создадите эмоциональный шок, который может плохо кончиться для вашего пациента. Болезненный эмоциональный шок не кажется мне удачным исходом лечения.

Я знаю одного человека, с которым случилось нечто подобное. Клиницист, работавший с этим человеком, считал, что идеология пациента гораздо важнее, чем его переживания. Этот психотерапевт считал, что люди лучше себя чувствуют, если интенсивно воспринимают все происходящее. Поэтому он принялся обучать своего клиента интенсивно реагировать, и при этом не задал себе вопроса: «Если мой пациент станет интенсивно воспринимать окружающее, что с ним произойдет, как ему вести себя после этого?» Клиницист этот не учел, что механизмы, предохраняющие его клиента от интенсивной реакции на действительность, должны выполнять свое предназначение.

Подсознательное реагирование отличается от сознательного размышления тем, что кажется бессмысленным, но имеет определенное предназначение. Людям очень трудно представить себе разницу между смыслом и предназначением, потому что, как правило, они пытаются представить себе эту разницу сознательно. А сознательно вы пытаетесь представить себе, конечно же, смысл разницы между смыслом и предназначением, а не ее предназначение. И это наилучший способ прийти в замешательство. И так как некоторые из вас уже втянулись в этот процесс, я продолжу свою лекцию для остальных.

Предназначение — это просто функция. Что-либо выполняет функцию, если удовлетворяет чему-либо. Для чего предназначена эта функция, чему она удовлетворяет — не обязательно имеет значение. Так или иначе это происходит. Функция осуществляется в тесамыемоменты существования, когда это целесообразно для организма, или кажется целесообразным. Те из присутствующих, кто занимается врачебной практикой, могли заметить, что некоторые люди ведут себя так, как это полезно и приемлемо в пятилетнем возрасте, но никак не во взрослом состоянии. Тем не менее, они продолжают выполнять определенную программу поведения, которую в них однажды заложили.

Например, бывают взрослые люди, которые плачут и жалуются на свою судьбу. Они не понимают, что слезы им больше не помогут. Плачущий ребенок, если у него психически здоровые родители, получает то, чего он хочет. Но если плачет взрослый человек, ему трудно рассчитывать на такой же результат — с большинством людей этот номер не проходит. И он станет плакать еще и от того, что у него это не получается, и получит еще меньше.

Когда я обучился гипнозу, я решил, что устранение симптома без каких-либо последствий вполне возможно. Я загипнотизировал восемь курильщиков и избавил их всех от привычки к курению. У четырех из них это не вызвало никаких заметных последствий. Если последствия невозможно обнаружить, мне этого вполне достаточно.