— Вы не правы, насмехаясь надо мной, господин герцог. Клянусь перед Богом, который меня слышит, что я сказала только правду'.

— Не клянитесь! Я не верю клятвам. Вы, женщины, раздаете их налево и направо.

— Ладно, если я лгу, что же, по-вашему, произошло?

— Я вам скажу это. Ваш супруг играл и проиграл ваше состояние. Мне достаточно известна репутация лорда Кран-мера, чтобы поверить в это. Но вместо того, чтобы пойти к вам и уведомить о случившемся, он отправился к своей кузине. Все знают, что он ее любовник. Вы их захватили врасплох. Тогда, обезумев от ревности и гнева, вы прокололи вашего мужа, оглушили его кузину и, чтобы быть уверенной в их смерти, подожгли замок. Не все ли вам было равно? Он уже не принадлежал вам.

— Вы забыли Язона Бофора… и позорную сделку, совершенную с ним лордом Кранмером…

— …и которая существует только в вашем воображении. Вы, очевидно, думаете этим оправдать свои преступные действия?

— Но он может засвидетельствовать мое чистосердечие. Он знает, что я сказала правду.

— В таком случае смело отдайтесь в руки правосудия и потребуйте отыскать его. Он засвидетельствует вашу правоту, и справедливость восторжествует.

— Но где прикажете его искать? — воскликнула Марианна в отчаянии. — Ведь он моряк… пират, без сомнения… а море так велико!

— Если я правильно понял вашу историю, это моряк, у которого нет больше корабля. Ему необходимо достать новый или заказать. Ищите в портах Англии, и вам не составит труда найти его.

— Вы предлагаете мне разыскивать человека, которого я ненавижу, который все отнял у меня и хотел обесчестить? Вы хотите, чтобы я просила его помощи, его доказательств моей непричастности к преступлению, которого я не совершила?

Герцог д'Авари тяжело поднялся, расправляя свое старомодное жабо.

— Но я абсолютно ничего не хочу, моя дорогая! Просто это ваш единственный шанс.

— Потому что вы не хотите взять меня с собой, не правда ли?

Прежде чем ответить, Авари с трудом размял худые руки.

— И не думайте об этом! Я уезжаю, это решено. Но я по-прежнему остаюсь доверенным лицом Его Величества Людовика XVIII. Положение короля таково, что никакая мелочь не должна его скомпрометировать. И вы хотите, чтобы я — его друг, я, Антуан де Беспад, герцог д'Авари, покровительствовал убийце, разыскиваемой английской полицией? Вы положительно сошли с ума!

— Мои родители отдали кровь за своих монархов. А я, их дочь, бесплодно взываю о помощи. Король настолько же мой, как и ваш. Он должен оказать помощь и содействие мне, дочери д'Ассельна, — высокомерно выкрикнула девушка.

— Выйдя замуж, вы стали англичанкой. Король Франции ничем не может вам помочь. Он должен приберегать остатки своего могущества для тех, кто их достоин!

Суровость старого герцога подействовала удручающе на Марианну. Она вдруг почувствовала усталость от этой изнурительной борьбы с человеком, не желавшим ее понимать. В безнадежной попытке она пожаловалась:

— Кто бы узнал, если бы вы мне помогли? Я же не прошу отвезти меня на Мадейру. Просто высадите меня на любом берегу… даже на французском, не все ли равно?

— Вам в самом деле все равно? Но вы забываете об ищейках Бонапарта! Для них я только эмигрант, непримиримый. Я рискую головой, подойдя к берегам родины. Но если вы считаете это необходимым, то можете без труда даже здесь найти рыбаков-контрабандистов, которые за приличное вознаграждение согласятся перебросить вас в какую-нибудь бретонскую или нормандскую бухту.

Марианна пожала плечами.

— А что я буду делать во Франции? У меня там нет никаких родственников! Впрочем, у меня их вообще нигде нет.

Покрасневшие глаза дворянина иронически прищурились. 0н сухо рассмеялся.

— Нет родственников? Как же! Я знаю по меньшей мере двух человек, связанных с вами одной кровью.

— Двух человек? Как это может быть? Мне никто никогда об этом не говорил.

— Потому что действительно нечем было хвалиться! Я полагаю, что леди Селтон предпочла забыть об этой ветви вашего рода, но у вас есть две кузины, причем одна ближе к вам, чем другая. Зато другая — такая влиятельная!

Забыв неприязнь, которую внушал ей старый сеньор, Марианна спросила с внезапным пылом:

— Кто они? Говорите быстрее!

— Ах, это вас интересует?! Не удивительно! И после всего, что я узнал о вас, вы должны иметь успех у этих дам. Одна из них — старая сумасбродка, двоюродная сестра вашего бедного отца. Ее зовут Аделаида д'Ассельна. Это старая дева. Она уже давно порвала все связи со своей семьей из-за овладевших ею ниспровергательных идей. Ее друзей звали Лафайет, Байи, Мирабо… Все те отверженные, свалившие французский трон, находили приют в ее доме в Марэ. Во время террора она должна была, я думаю, скрываться, чтобы избежать гильотины, которая с таким же аппетитом пожирала первых деятелей Революции, как и более благородные жертвы. Но я предполагаю, что она должна вновь появиться. И я не буду особенно удивлен, узнав, что она превратилась в верную подданную Бонапарта! Что касается другой… то она совсем близка к корсиканскому чудовищу.

— Кто же это?

— Да его собственная супруга! Бабушка по материнской линии «гражданки Бонапарт», которую теперь называют императрицей Жозефиной, была некая Мария-Екатерина Браун, из ирландских Браунов. По матери Селтон. Она вышла замуж за Жозефа-Франсуа де Берне де Сануа. Ее дочь — Роз-Клер, обвенчалась с Таше де ля Пажери из старинного дворянского рода в Блуа, к которому принадлежит Жозефина. В генеалогических дебрях для нас нет секретов, — добавил с сарказмом герцог, — с тех пор, как мы стали эмигрантами, у нас столько свободного времени!

Целый мир противоречивых ощущений обрушился на Марианну. Узнав, что она находится в родстве с женой Наполеона, Марианна не испытала никакого удовлетворения, даже наоборот. На протяжении всего детства она слышала, как тетка Эллис порицала со смесью ненависти и насмешки того, кого она всегда называла не иначе как «Бони». Леди Селтон приучила ее ненавидеть и страшиться коронованного Корсиканца, который растоптал своим сапогом Европу, морил голодом Англию и посмел занять трон короля-мученика. Для Марианны Наполеон был чудовищем, тираном, порожденным ужасной Революцией, выпившей, подобно вампиру, лучшую кровь Франции и обезглавившей ее собственных родителей. Она поделилась своими мыслями с герцогом:

— Я не собираюсь просить помощи у мадам Бонапарт… но я охотно повидала бы мою кузину д'Ассельна!

— Не думаю, что это правильный выбор. Креолка из хорошего рода, в ней есть даже несколько капель крови Капетингов; маленькая тайна, о которой ее супруг не знает и за которую, без сомнения, дорого заплатит. А девица д'Ассельна просто старая сумасбродка, чьи симпатии не назовешь похвальными. Теперь позвольте вас покинуть. У меня дела.

В свою очередь, Марианна встала. Стоя она была значительно выше герцога. Смерив с головы до ног презрительным взглядом этого снова согнувшегося в приступе кашля j больного человека, она сухо спросила:

— В последний раз, господин герцог, вы не хотите взять! меня с собой?

— Нет. И я сказал вам почему. Позвольте мне умереть'; в сознании, что меня не в чем упрекнуть! Ваш покорный слуга!

Он слегка поклонился с насмешливой учтивостью, похожей на оскорбление. Покраснев от гнева, Марианна остановила его.

— Подождите минутку, прошу вас!

Она сняла с груди полученный накануне медальон и с силой бросила его на стол:

— Возьмите это назад, господин герцог! Раз я не принадлежу к вашим, мне он ни к чему! Не забывайте, я всего лишь; англичанка и к тому же преступница!

Герцог д'Авари созерцал несколько мгновений сверкающую на испачканной скатерти драгоценность. Он протянул было руку, чтобы взять ее, но передумал. Подняв голову, он бросил на Марианну высокомерный взгляд, пылавший гневом:

— Его Светлость выразила уважение пролитой крови вашей матери. Вы должны хранить медальон, ибо возвращение его было бы оскорблением для нее. Впрочем, — добавил он с холодной улыбкой, — у вас всегда будет возможность выбросить его в море, если он вам не нужен. Откровенно говоря, так, может быть, будет лучше. А вам пусть поможет Бог, ибо вы не избежите ни его гнева, ни полагающейся вам кары, куда б вы ни скрылись!

И он удалился, оставляя Марианну разъяренной, растерянной и ужасно разочарованной. Видно, судьба, что все, на что она возлагала надежды, все, чему она верила, пошло прахом. Она поклялась никогда не забывать об этом. Но теперь надо искать другой выход…

Уходящий день снова привел Марианну на старый Барбикен. Ей удалось продать лошадь за довольно приличную цену и там же обменять свой мужской костюм на полумещанское, полукрестьянское одеяние, состоявшее из простой юбки, длинной плотной накидки с капюшоном и полусапожек на толстой подошве. Девушка никогда не носила подобной одежды, но в ней она чувствовала себя и удобней и в большей безопасности. Деньги и жемчуг были спрятаны в прочном холщовом кармане, пришитом изнутри юбки. В такой экипировке она не вызывала больше ни у кого любопытства и могла беспрепятственно прогуливаться по набережной Плимута. Теперь остановка была за судном, на котором можно было отправиться во Францию. Ведь время работало против нее, и, по мере того как проходили часы, все возрастала угроза быть найденной и арестованной.

К несчастью, когда в городе никого не знаешь, довольно трудно найти, к кому обратиться, особенно по такому деликатному вопросу, как тайный переезд. И вот уже долгое время Марианна вышагивала по набережной, поглядывая на снующих взад-вперед; рыбаков и моряков и не решаясь заговорить с кем-нибудь из них. Она пошла наудачу вправо, утомленная непрерывным шумом порта. С приближением вечера ветер стал более пронизывающим. Скоро надо будет заняться поиском пристанища, более скромного, чем «Якорь и Корона», чтобы провести ночь. Но ей еще не хотелось этого. Несмотря на усталость, ее страшила мысль провести ночь в четырех стенах, где она все равно не сможет заснуть. Она обогнула цитадель Карла II. Часовой окликнул ее. Задрожав от страха, она прибавила шаг, плотнее закутавшись в накидку. Солдат отпустил ей вслед несколько сальностей, но не попытался остановить. Немного дальше она увидела башню старинного Смитовского маяка, освещавшего ночью опасные окрестности большого порта.

Маяк возвышался на осажденной песками скале, одинокий и безмолвный со своим фонарем за железной решеткой и сигнальными мачтами, придававшими ему вид гигантского клубка с булавками. Иссеченное дождем королевское знамя свисало мокрой тряпкой с верхней площадки. Местность казалась пустынной, и в ее уединении, нарушаемом только завыванием ветра, было что-то зловещее. Марианна хотела вернуться. Но у самого подножия старой башни она заметила сидящего на камне старика с трубкой и робко подошла к нему.

— Будьте добры… — начала она.

Старик поднял лохматую бровь, и из-под надвинутого красного колпака неожиданно сверкнула голубизна хитрого живого глаза.

— Эй, малышка! Ты что делаешь здесь в такое время? Матросы из цитадели любят красивых девочек, а ветер дует сильный. Он может затащить тебя прямо к ним.

Сердечный тон старика приободрил Марианну. Между старыми и малыми часто появляется неожиданная близость.

— Я никого не знаю, в этом городе. И мне надо найти кого-нибудь, чтобы спросить совета. Я подумала, что, может быть, вы смогли бы…

Она не закончила. Взгляд старика стал более внимательным. Он осмотрел ее с проницательностью людей моря, от которых не ускользает ни малейшее изменение неба или воды.

— Ты не крестьянка, моя девочка, несмотря на твой наряд. Это слышно по твоему голосу… Да ладно! Какой совет тебе нужен?

Совсем тихо, словно стыдясь того, что она скажет, Марианна прошептала:

— Мне надо найти судно, которое согласится перевезти меня через море… и я не знаю, к кому обратиться.

— Да в контору порта, вот и все! Смотря куда ты хочешь ехать.

— Во Францию. Старик присвистнул.

— Это уже другое дело… но тебе и в этом могут помочь. Всем известно, что голодные ищейки Бонн дрожат перед бравыми парнями старой доброй Англии. Некоторые корабли прорывают блокаду и подходят к тому берегу.

Нетерпеливым жестом Марианна прервала его.

— Но я не могу показаться в конторе! У меня нет документов. Я… я убежала от родителей, и мне любой ценой надо быть во Франции.

Наконец-то старик сообразил. Он громко рассмеялся, подтолкнул девушку локтем и

подмигнул.

— Вот так штука! Ах, плутовка! Хотим удрать к милому, а? И потому мы не хотим иметь дело с властями? Боимся, что нас отведет домой полиция нашего доброго Короля, да хранит его Бог.

— Ну, ладно, да! Вы угадали. Но кто согласится взять меня на борт?

— Без денег — никто!

Торопливо, но стыдливо отвернувшись, девушка задрала подол, пошарила в потайном кармане, вытащила шиллинг и сунула в руку старика.

— У меня есть немного денег. Возьмите, но скажите, ради Бога, знаете ли вы моряка, или рыбака, или пусть даже контрабандиста, который перевез бы меня?

Старик поднес монету к глазам, затем подбросил несколько раз на руке и с видимым удовлетворением спрятал в карман. Затем он повернулся к девушке и озабоченно посмотрел на нее.

— Я знаю одного, малютка, — начал он серьезно, — но я не знаю, хорошо ли будет направить тебя к нему. За один шиллинг он продаст родную мать, а за гинею убьет ее собственными руками.

— Тем хуже! Но я рискну. Скажите, где я могу его найти… В любом случае, — добавила она в неожиданном приливе подозрения, — я не смогла бы дать ему больше гинеи. Это все, что у меня есть.

Старик вздохнул, поднялся и со стоном распрямился.

— Ох! Хоть я и стар, но я не хочу, однако, пускать тебя одну на поиски Блэк Фиша. Если у тебя найдется еще один маленький шиллинг за услуги томимого жаждой старика, я провожу тебя и даже замолвлю за тебя словечко.

— Блэк Фиш?

— Так его называют. Я не знаю его настоящего имени. Слово Натаниэля Нааса: я не знаю лучшего моряка… и большего подлеца!

Снова Марианна порылась в кармане, вытащила сначала шиллинг и отдала старому Нату, а затем золотой соверен, который зажала в руке, правильно решив, что не стоит показывать моряку, очевидно, пирату, где она хранит деньги. Старик спрятал второй шиллинг и, сильно хромая, двинулся вперед. Ночь опустилась полностью. Ветер утих, но с моря тянуло пронизывающим холодом.

— На море будет холодище этой ночью, — бормотал старик, засовывая поглубже руки в карманы, — сидеть с кружкой пунша лучше, чем болтаться в проливах Саунда.

Следуя друг за другом, они — пришли в Барбикен. В начале старой набережной Натаниэль Наас толкнул низкую дверь маленькой таверны под стертой вывеской, позволяя увидеть квадратные залы, слабо освещенные красноватым ; светом. Марианну окутал отвратительный букет из запахов алкоголя, жареной рыбы и человеческих испарений и оглушил невероятный галдеж, стоявший в заведении. Над всем этим царило хриплое эхо морской песни. Пораженная, девушка отступила назад. Ей никогда и в голову не могло прийти, что когда-нибудь придется войти в подобное место. Старик неуверенно глянул на нее.

— Так я пойду? Ты не передумала?

Чтобы успокоить охватившую ее дрожь, девушка сжала зубы. Она замерзла, ей было страшно и хотелось спать. Надо было кончать с этим.

— Нет, я согласна, — вздохнула она.

— Тогда подожди меня здесь минутку.

Он вошел внутрь, оставляя ее одну среди ночи. Набережная опустела в этот час. В домах зажглись огни, собирая близких вокруг стола за чашкой чая или кружкой пива. Тоска сжала сердце девушки. Она почувствовала себя такой беззащитной и одинокой! Слезы подступили к глазам, и в то же время ее охватило желание оставить все, вернуться домой и предоставить себя судьбе. Ей казалось, что холод проникает в ее душу. Бывают, без сомнения, создания, чья жизнь внезапно рушится и теряет всякий смысл. Возможно, и ее собственная была такой же. И не стоило труда бороться за нее… Может быть, лучше было бы смириться. Во всяком, случае, она не имела ни малейшего желания играть героинь романов.

Она окинула затуманенным взором лес медленно покачивающихся в порту мачт, на которых кое-где горели сигнальные фонари, словно красные звезды. Какое-то мгновение Марианна была почти готова осуществить свое желание и бежать без оглядки, но шум шагов удержал ее. Кто-то шел по набережной, и инстинкт самосохранения вновь заявил о себе. Различив черные силуэты двух мужчин, она попятилась и спряталась в темноте узкого переулка сбоку таверны.

Висевший над дверью заведения железный фонарь бросал на круглую гальку набережной светлое пятно, перечерченное тенью в виде креста. Оно позволило девушке лучше рассмотреть приближающихся не спеша мужчин. Один был гораздо выше другого. Из-под укрывавшего его черного плаща выглядывали высокие морские сапоги. Другой едва доставал ему до плеча, но выигрывал в толщине то, что терял в высоте. То есть был почти такой же ширины, как и высоты. Насколько Марианна могла судить, он был одет, как провинциальный нотариус, в длиннополый редингот и касторовую шляпу. Дребезжащий голос, который Марианна услышала первым, должен был принадлежать ему. Вдруг другой голос заявил резко и повелительно о себе, и на этот раз Марианна разобрала сказанные им слова. Они заставили ее сразу прислушаться.

— Вы уверены, что она здесь?

— Ее видели в гостинице «Якорь и Корона», — ответил тщедушный голос. — Это точно она.

Холодный пот побежал по спине девушки. Эти слова гак подходили к ней самой, что сердце у нее судорожно сжалось. Кто же были эти люди? Кажется ли ей, или она же слышала этот низкий голос? Сгорая от желания узнать его владельца, она хотела выйти из своего укрытия, но, словно, прочитав ее мысли, высокий мужчина остановился под фонарем, вытащил что-то из кармана, затем вспрыгнул на коновязь и нагнулся к трепещущему в железной клетке Огню, чтобы разжечь длинную сигару. Его фигура оказалась полностью на свету, и Марианна едва не вскрикнула. Она без труда узнала соколиный профиль и резкие черты лица Язона Бофора.

С сердцем у горла она вжалась в сырую стену дома, закрыв с детской наивностью глаза, чтобы не видеть больше это ужасное лицо. Теперь она была уверена, что он только что говорил именно о ней. Итак, не удовольствовавшись тем, что он разорил и оскорбил ее, американец опустился до подлой роли полицейского шпика, бросившись по ее следу…

Гнев закипал в ней тем сильней, чем беспомощней она себя чувствовала. Как она упрекала себя за то, что позволила ему тогда уйти! Он настолько же заслужил смерть, как и Франсис. Однако был жив! Не открывая глаз, Марианна услышала стук сапог спрыгнувшего на землю Бофора, затем снова его голос, который она теперь сразу узнала по легкому южному акценту.

— Ладно, далеко она не уйдет. Ее слишком легко узнать, п. при всей ее ловкости, долго это не протянется. Виселицу уже ждет ее на набережной экзекуций в Лондоне.

При этом мрачном предсказании Марианна почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Во рту появился отвратительный привкус. Ей показалось, что шершавая веревка уже касается ее шеи, и она инстинктивно подняла руки, пытаясь защититься. Если бы стена могла расступиться и поглотить ее!.. Двое мужчин отправились дальше, прошли но переулку и исчезли вдали. Говорили ли они еще что-нибудь? В ушах у беглянки стоял такой шум, что она не услышала ничего, кроме удалявшихся шагов. Ее страх вновь увидеть лицо Бофора был так велик, что она никак не могла ре шиться открыть глаза… Тем временем неподалеку раздался голос:

— Стоп!.. Малышка! Где ты?

Это был, без сомнения, старый Нат. Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы успокоить беспорядочно бившееся сердце, она вышла из своего укрытия.

— Я здесь.

Старый моряк улыбнулся ей, показывая остатки зубов, которые уже давно забыли, что были когда-то белыми. Он с явным удовлетворением потирал руки.

— Идем, — прошептал он, — похоже, что твое дело выгорит. Блэк Фиш действительно отплывает этой ночью с приливом. Он хочет видеть тебя.

Живо схватив за руку, он увлек ее в таверну. Марианна подчинилась без сопротивления и оказалась на свету в облаках табачного дыма и спиртных паров. В сгрудившейся под низким потолком компании были рыбаки, матросы в шерстяных колпаках, несколько младших офицеров морской пехоты в синих костюмах и черных клеенчатых шляпах. Все эти люди пили, курили длинные пеньковые трубки, горланили вместе с девицами песни, сквернословили… Стоя на коленях в углу у почерневшего камина, мальчишка мыл в большом деревянном чане бокалы, которые ему подносила невероятно усатая служанка. Появление девушки на буксире у старого Ната вызвало ураган криков и просоленных шуток. Возгласы неслись со всех концов зала.

— Ей-богу! Вот красотка! Эй, милашка, не хочешь шарахнуть со мной по кружке?

— Клянусь кишками старого Ноля — это цыпленок для меня! Ты видел ее глаза, Сэм? Море после бури, когда оно очистится от песка!

— Дудки, Гарри! Этот персик не для тебя! Посмотри на нее! Спорю, что она непорочна, как дева Мария!

— Сейчас проверим! Эй, цыпочка, сюда!

Со всех сторон тянулись руки, пытаясь ущипнуть ее за талию или похлопать по бедрам. Она старалась ускользнуть от их посягательств, покраснев от стыда, в ужасе при мысли, что среди этих незнакомцев может знать кто-нибудь ее в лицо. Старый Нат отталкивал, ругаясь, самых нахальных, но сил ему явно не хватало. Опустив глаза, чтобы не видеть багровые лица мужчин и порочные взгляды девиц, Марианна покрепче закуталась в плащ, не поддаваясь охальникам. Вдруг, перекрывая галдеж, прогремел грубый голос:

— Заткните глотки, вы, там! И прочь лапы! Она пришла ко мне! Ясно? Оставьте ее в покое!

В глубине зала проступила фигура высоченного мужчины, сидящего около бара. По цвету его волос и стекавшей вниз густой бороде Марианна поняла, что это был Блэк Фиш, и едва удержала гримасу отвращения. Старый Нат был прав: она никогда не видела такого безобразного мужчины. Это был гигант, темнокожий и темноволосый. Его широкое лицо со сплющенным носом и едва заметными чертами словно перенесло несколько ударов чудовищного кулака. Налитые кровью глаза говорили о постоянном пристрастии бутылке и скрывали свой истинный цвет. Из-под бывшего когда-то красным камзола со следами позолоченных галунов выглядывала полосатая тельняшка, а сидевшая из спутанных волосах военная треуголка с громадной кокардой напоминала корону. В таком виде, потрясая длиннющей трубкой, Блэк Фиш блистал среди клубов дыма, словно какое-то причудливое и грозное морское божество. Очутившись перед этим живым монументом, Марианна с трудом удержалась, чтобы не, перекреститься. Но уже громадная лохматая лапа схватила ее за руку и потащила с непреодолимой силой… Она оказалась сидящей на скамейке против старого Ната, который смеялся и потирал руки.

— Свой парень, я же тебе говорил, малышка!.. Блэк Фиш свой парень!

С трудом стараясь не показать свой испуг, Марианна в то же время нашла, что упомянутый Блэк Фиш очень походил на одного из тех пиратов, чьими похождениями она зачитывалась когда-то. Правда, в действительности все было иначе. У этого не было ни черной повязки на глазу, ли деревянной ноги, но, за исключением этих деталей, он был живым воплощением книжного джентльмена удачи. И какой он был безобразный! Она задрожала при мысли, что останется одна в море с этим ужасным человеком. Если бы не подслушанный разговор между Бофором и маленьким человеком, она, без сомнения, отказалась бы ближе познакомиться с этим персонажем. Но присутствие в городе американца приближало зловещую тень виселицы, и надо было бежать, бежать все равно каким образом, все равно с кем, хоть с самим дьяволом!

Блэк Фиш насмешливо наблюдал за ней из-под черных пучков бровей. Затем он тяжело облокотился на стол, чтобы рассмотреть ее вблизи.

— Ну, девочка, у тебя уже пропадает охота пуститься по морю со старым Блэком, а?

Марианна сжала зубы и заставила себя спокойно посмотреть на страшного соседа.

— Мне надо попасть во Францию. Это вопрос… да, жизни или смерти!

— Значит, ты так любишь своего плутишку? — ухмыльнулся моряк, обдав девушку винными парами. — Надо быть храбрецом, чтобы решиться пересечь Канал в конце ноября!

— Я не боюсь моря и хочу уехать во Францию. Вы возьмете меня с собой?

— Видно будет! А сколько ты заплатишь?

— Одну гинею.

— Это маловато за шкуру бравого моряка. Но хотя бы покажи ее, твою гинею, чтобы я увидел, что ты не врешь.

Вместо ответа она раскрыла руку. Тяжелая золотая монета с вялым профилем Георга III сверкнула на ее ладони.

Блэк Фиш нагнулся, взял монету, попробовал на зуб и подмигнул.

— Настоящая! Ну, ладно! Беру тебя с собой, дочка… Тебе повезло, что у меня дела с этими проклятыми лягушатниками. Твоей гинеи мне хватит.

Беглянка тотчас воспрянула духом. Теперь, когда он согласился взять ее с собой, снова вернулась надежда, и она изо всех сил гасила в себе коварные уколы сомнения. Она старалась не думать о том, что этот человек может предать ее или уехать без нее после того, как взял деньги. Впрочем, она решила не отставать от него ни на шаг.

— Спасибо, — сказала она только. — Когда мы отправимся?

— Видать, тебя поджимает… Где ты живешь?

— Нигде! Если мы отплываем этой ночью, зачем мне жилье?

— Тогда останемся здесь до десяти часов. Затем отчалим.

— Но прилив будет только в полночь.

— Ты и это знаешь? Слишком любопытная! Прежде чем дать тягу, моя красотка, мне надо обделать одно дельце! На, выпей это, а то у тебя совсем замученный вид.

«Это» оказалось кубком горячего грога, который Блэк Фиш поставил перед своей пассажиркой. Девушка с сомнением созерцала пахучий напиток. Она еще никогда не пила спиртного и хотела сказать об этом.

— Но… я не знаю… как…

— Ты не знаешь, не свалит ли это тебя с ног, а? Ты никогда не пила?..

Вдруг он нагнулся и, почти касаясь уха Марианны, торопливо зашептал:

— Перестань корчить из себя герцогиню. Ты… привлекаешь внимание.

Пораженная, она взглянула на него, схватила кубок и храбро сделала солидный глоток. Горло ей обожгло, дыхание сперло, и она отчаянно закашлялась, тогда как Блэк Фиш залился смехом и стал похлопывать ее по спине.

— Попервах и не то бывает, — успокоил он одобряющим тоном. — Зато потом будет хорошо.

Хуже всего оказалось то, что это странное предсказание полностью подтвердилось. Когда к ней немного вернулось дыхание, Марианна почувствовала, как грог целебным жаром растекается по ее усталому телу, словно поток ароматного огня. В конечном счете это было хорошо! Очень осторожно она сделала еще один глоток, приведя этим в восторг Блэка Фиша.

— Из тебя выйдет настоящий моряк! — гаркнул он, с такой силой ударяя кулаком по столу, что старый Нат вздрогнул.

Старик задремал и сладко похрапывал, опустив голову на руки. Когда он проснулся, с трудом полуоткрыв веки, Блэк Фиш распорядился:

— Отправляйся спать, Нат. Детское время уже прошло. Мы с малышкой опрокинем еще по одной, а затем смоемся!

Уверенным движением он поднял Ната, нахлобучил ему на голову сползший красный колпак и повел к выходу.

— Прощай, девочка, — бормотал старик. — Счастливого пути…

— Ладно! Ладно! В постель, и побыстрей! — оборвал его Блэк Фиш.

Марианна с радостью сделала бы это тоже. Теперь она согрелась. Ром вызвал у нее вместе со сладкой эйфорией все возрастающее желание спать. За утешительной вуалью алкоголя все ее страхи потеряли свою силу. Осталась только непреодолимая усталость. Однако надо было продержаться еще с добрый час, борясь с закрывавшимися веками и наблюдая, как Блэк Фиш поглощает ром и курит одну трубку за другой. Все это время он не обращал на нее внимания. Устремив тяжелый взгляд в угол задымленной таверны, он, казалось, совершенно забыл о своей соседке. А она держалась хорошо, терпеливо ожидая, когда он даст сигнал к отправке. Скопище вокруг них постепенно поредело. Несколько человек играли в кости, другие, сгрудившись вокруг стола, слушали рассказы боцмана королевского флота; в одном углу пьяный матрос повторял надоедливый припев, периодически отталкивая пытавшуюся увлечь его девицу. Никому не было дела до Блэка Фиша и Марианны. Девушка только спросила себя, долго ли это еще продлится, как часы черного дерева начали бить десять.

С последним ударом Блэк Фиш поднялся и, по-прежнему не глядя на Марианну, взял ее за руку.

— Пошли! Время, — сказал он только.

Никто не обратил внимания на их уход. За низкой, окованной свинцом дверью им в лицо ударил порыв ветра, принесший терпкий запах моря. Марианна глубоко вдохнула его пьянящий, предвещающий свободу аромат. И внезапно, на пороге этой таверны, ей открылся новый смысл ее бегства. Конечно, прежде всего она стремилась сохранить свою жизнь. Но, вдыхая вольный воздух, она поняла, что можно ощутить жгучую радость, если разбить последние оковы, вырвать и отбросить старые корни, давая увлечь себя в неизвестность, полагаясь только на свою волю. Она резко распахнула плащ навстречу ветру, словно отдавая себя его власти.

— Ты действительно не боишься? — вдруг спросил Блэк Фиш, с любопытством посмотрев на нее. — Ночь будет тяжелой!

— А мне все равно! Ветер такой хороший! К тому же, — добавила она, вспомнив, что надо играть свою роль, — я счастлива, что скоро встречусь с…

— Нет! — грубо оборвал он. — Не говори мне больше о твоем возлюбленном! Я не знаю, почему ты хочешь попасть во Францию, но только не из-за встречи с парнем.

— Откуда вы это знаете? — смущенно спросила девушка, даже не пытаясь опровергнуть его слова.

— Достаточно взглянуть в твои глаза, красавица! В них любовью и не пахнет! Когда старый Нат отбуксировал тебя ко мне, я понял одно, глянув на тебя: ты боишься! Вот почему я и беру тебя с собой: потому что ты боишься. Любовь — чепуха. Меня это не интересует. Это потерянное время! А вот страх уже достоин уважения! Это я могу понять! Ну, пошли. Самая пора! Надо сделать дело перед выходом в море.

Блэк Фиш величественно сплюнул, засунул трубку в карман, надвинул на лоб свою невероятную шляпу, которую отчаянно трепал ветер, и большими шагами направился к причалу. Не понимая, каким образом внушил ей непоколебимое доверие этот страшный пират, Марианна последовала за ним.