Они остановились у подножия бастиона. Место было пустынное, земля хорошо утоптанная, трава скошена под корень. Отсюда открывался великолепный вид на Гуле, узкий вход в гавань, и на рейд, где танцевали красные паруса рыбачьих лодок. Большой фрегат, идущий со стороны бухты Бертом, ложился то на правый, то на левый галс грациозно, как морская птица. Небо казалось окрашенным нежной светло-серой краской, а море было чудесного темно-зеленого цвета. Жиль подумал, что нельзя было выдумать лучших декораций для того, чтобы среди них покинуть этот мир.
      Он спокойно отстегнул плащ, дав ему упасть на землю, далеко отшвырнул шляпу, снял куртку, вытащил шпагу из ножен и отсалютовал ею.
      - Я к вашим услугам, господа, - ясно произнес он твердым голосом. - Я бы хотел, однако, сначала узнать имя своего противника.
      Молодой полковник улыбнулся холодной улыбкой, нарушившей ледяную правильность черт его лица. Его лицо, белое и нежное, как у девушки, слегка покраснело от быстрой ходьбы, и глаза блестели чуть ярче. Он также снял свой мундир, и ветер надувал его рубашку из тончайшего батиста, отделанную дорогими кружевами.
      - Это справедливо. Я - граф Аксель Ферсен, шведский офицер на службе Франции, полковник "без должности" в Королевском Цвайбрюккенском полку, а в настоящее время - адъютант генерала де Рошамбо, так же, как и здесь присутствующий виконт де Ноайль. Теперь вы удовлетворены?
      - Я совершенно удовлетворен и польщен честью скрестить свою шпагу с таким человеком, как вы. Поверьте, я сознаю оказанную мне честь.
      Могу ли я, однако, просить вас оказать мне последнюю милость?
      - Милость?..
      - Не беспокойтесь, я не собираюсь просить у вас пощады! Дело вот в чем: поскольку я никого здесь не знаю, то я хотел бы, чтобы вы дали знать о случившемся со мной единственному человеку в мире, кому небезразлична моя судьба. Это аббат Венсан-Мари де Талюэ-Грасьоннэ, ректор города Эннебона и мой крестный отец.
      - Я сделаю это, - ответил Ноайль. - Раз один из Талюэ ваш крестный, то вы почти что из наших.
      Умрите с миром!
      Жиль поблагодарил его улыбкой и, не медля больше ни секунды, стал в позицию, коротко помолившись про себя. Швед начал поединок так же спокойно, как если бы он был в фехтовальном зале. Холодная улыбка не покидала его губ, и, по всей очевидности, он рассчитывал быстро разделаться с похитителем его лошади. Жиль, однако, с удивлением отметил, что, хотя он и не питал иллюзий на счет своего умения владеть клинком, он довольно легко парирует выпады противника. Он старался вспомнить все, чему его научил Гийом Бриан, особенно о необходимости проявлять выдержку, и у него появилась слабая надежда на благополучный исход поединка. Тем не менее это было очень нелегко, так как стремительно двигающийся белый силуэт его противника казался ему какой-то неуязвимой машиной, выказывающей такое искусство, которому Жиль мало что мог противопоставить...
      Внезапно он услыхал смех Ферсена и покраснел от гнева.
      - Что вы находите во мне смешного? - вскричал он.
      - Да нет, ничего, просто я хотел бы узнать, сколько у вас уже было дуэлей...
      - То есть вы хотите этим сказать, что я очень неловок? Знайте же, что это моя первая дуэль...
      - Я так и подумал. Но вы вовсе не неловки, вы, скорее, новичок.., и это дает себя знать.
      - Из этого вовсе не следует, что вы должны щадить меня...
      Высоко подняв шпагу. Жиль собрался уже было безрассудно броситься в атаку, когда Ноайль, рискуя быть задетым, бросился между дуэлянтами.
      - Шпаги в ножны, господа! Шпаги в ножны! - вскричал он. - Сюда идут!
      Действительно, двое людей вышли из-за угла бастиона и приближались к месту поединка. При виде их швед издал звук, похожий на стон.
      - Какое невезение! В первый же раз, как я нарушил приказ, нужно же так случиться, чтобы сам генерал застал меня на месте преступления. Теперь мне не миновать ареста, если только...
      - Ив довершение всего с ним адмирал, - пробормотал виконт. - Вот так повезло!
      - Извините, господа, - вмешался, в свою очередь, Жиль, весьма обеспокоенный случившимся. - Вы хотите сказать, что эти двое...
      - Граф де Рошамбо, наш главнокомандующий, и шевалье де Терней, командующий эскадрой, чьи корабли должны доставить нас за океан. Мы попались с поличным, так что теперь я ломаного гроша не дам за наши должности адъютантов. Вы же спасены, сударь...
      Жиль собирался уже ответить, что он не так жаждет спасения, как это себе вообразил виконт, но двое прогуливающихся были уже в пределах слышимости. Один из них был высокий мужчина лет пятидесяти, с правильными чертами округлого лица, которое слегка портил глубокий шрам на виске. Его развевающийся плащ позволял видеть ленту ордена Св. Людовика высшей степени. Это был главнокомандующий. Другой, невысокий, неопределенного возраста, тщедушный, с хмурым выражением лица, одетый в красный камзол и темно-синий мундир офицеров Королевского военно-морского флота, был адмирал...
      Из-за хромоты вследствие старой раны он опирался на трость.
      - Поздравляю вас, господа! - сухо произнес Рошамбо. - Вы прибыли только вчера, с сегодняшнего утра вы назначены моими адъютантами и уже нарушаете мои приказы? Дуэли запрещены! Вам это известно и тем не менее...
      В этот момент Жиль осмелился вмешаться, движимый смутной надеждой.
      - С вашего позволения, господин генерал, - сказал он робко, кланяясь так почтительно, как только мог. - То, что вы видели, вовсе не дуэль.
      Рошамбо повернулся к нему и смерил его взглядом.
      - Вы принимаете меня за слепого или за дурака? Что же я видел, если не дуэль?
      - Урок.., мною заслуженный!
      - В самом деле? Но прежде всего, кто вы?
      - Самонадеянный юнец. Вчера я еще был учеником коллежа Святого Ива в Ванне и только сегодня приехал в Брест.., чтобы увидеть госпожу дю Куедик, к которой у меня есть рекомендательное письмо с просьбой помочь в устройстве моего будущего...
      С хорошо разыгранной наивностью Жиль рассказал о том, как, желая полюбоваться портом, он встретил там двух офицеров, спросил дорогу и разговорился с ними.
      - Я сказал им, что мое самое сильное желание - отплыть с армией и служить под вашим началом, господин генерал. Они высмеяли меня, заметив, что для войны необходимы люди, умеющие держать в руках не только перо... Тогда я предложил им показать свое умение. Должен признаться, - добавил он с улыбкой, - что они были несомненно правы. Я не очень силен в фехтовании...
      - Напротив, напротив! - вмешался виконт, с восторгом поддержав игру Жиля. - Вы, сударь, справились очень хорошо.
      Холодный взгляд главнокомандующего по очереди остановился на лицах молодых людей.
      Он обратился к шведу:
      - Таково и ваше мнение, господин Ферсен?
      - Полностью с ним согласен, господин генерал! Этот юноша обладает.., разнообразными талантами. Из него выйдет хороший рекрут.
      - Ну что же, в таком случае продолжайте ваши забавы, молодые люди, а я и шевалье де Терней продолжим осмотр подступов к городу. Ах да, я и забыл, молодой человек! - добавил он, повернувшись к Жилю. - Вы ведь сказали, что у вас есть рекомендательное письмо, адресованное к графине дю Куедик?
      - Совершенно верно.
      - Тогда вам не повезло. Госпожа дю Куедик уехала в свой замок Кергеленан. После смерти супруга жизнь в Бресте стала ее тяготить. Если вы хотите увидеться с ней, то вам следует возвратиться в Дуарнене... Прощайте, сударь...
      - Но, господин генерал...
      Ветер заглушил голос Жиля. Рошамбо повернулся к нему спиной и догнал спутника, который предпочел оставить главнокомандующего одного разбираться со своими подчиненными и смотрел на море, отойдя на несколько шагов в сторону.
      Затем оба военачальника удалились быстрым шагом, провожаемые полным отчаяния взглядом Жиля. Удача в развеваемом ветром плаще покинула его! Из-за того, что г-жа дю Куедик оставила Брест, он более не может надеяться, что будет принят одним из военачальников!.. Пока он доберется до Дуарнене, а ведь теперь придется идти пешком, поскольку коня у него больше не было, и вернется в Брест, эскадра будет уже далеко...
      Легкое покашливание напомнило ему о существовании его новых знакомых о них он совершенно позабыл.
      - Ну что же, сударь, - сказал Ноайль. - Вы идете с нами или собираетесь ночевать здесь?
      Повернувшись на звук голоса. Жиль увидел, что швед был уже одет и застегивал пряжку плаща.
      - Простите меня, - ответил он. - Я задумался. Разве мы не будем драться?
      Ферсен пожал плечами.
      - Вы не находите происшедшего достаточным? Дело чуть было не кончилось плохо, но надо признать, что ваше присутствие духа спасло нас из весьма затруднительного положения. Я благодарю вас за это и тем более считаю себя удовлетворенным, что вы возвратили моего коня.., которого одолжили! Остановимся же на этом и возвратимся в Брест.
      И, не ожидая ответа, швед зашагал по дороге, ведущей к парому, в то время как разочарованный Жиль, почти сожалея о неудавшейся смерти, которая бы все уладила, стал, в свою очередь, одеваться. Отставший от своего спутника Ноайль заинтересованно наблюдал за ним.
      - Что же вы собираетесь теперь делать? - спросил наконец виконт, когда они тронулись в путь. - И что же госпожа дю Куедик, о которой я много наслышан, должна была сделать для вас?
      Тронутый сочувственным тоном совершенно чужого ему человека. Жиль, не таясь, рассказал ему все и добавил со вздохом:
      - Теперь все погибло. Пока я доберусь до Дуарнене и вернусь в Брест, вас уже здесь не будет.
      А я не сумел привлечь внимание генерала, у которого, впрочем, нет никаких причин мною интересоваться. Я уже никогда не стану его секретарем и не встречусь с господином де Лафайетом, о котором говорят, что он герой, подобный античным. Разве что меня запишут в один из отплывающих полков.
      - Не рассчитывайте на это. Людей больше не набирают.
      - Как так? Первый раз слышу, чтобы сержант-вербовщик отказался от волонтера! Я часто их видел в деле: они идут на все, чтобы набрать побольше народу.
      - Это верно! Вас встретят с распростертыми объятиями, если вы выберете любой из расквартированных в Бресте полков, например Каррерский полк или какой-нибудь другой, но в полки, отбывающие в Америку, людей больше не набирают. Уже и так слишком много войска для того количества кораблей, которым мы располагаем! Шевалье де Терней, которого вы только что видели, вечно воображает, что вот-вот разразится шторм, и отказывается взять на корабли более пяти тысяч человек. А их здесь более десяти тысяч! Что же до офицеров, то я не знаю ни одного, кто бы захотел по своей воле остаться на суше, но многие будут вынуждены это сделать, ожидая следующей экспедиции. Вас не возьмут...
      Не желая отвечать на сочувствие молодого дворянина новыми сетованиями на судьбу. Жиль постарался взять себя в руки и через силу улыбнулся, несмотря на то что был огорчен до глубины души.
      - Ну что ж, - сказал он. - Вот и конец моим мечтам. Я благодарю вас, сударь, за то, что вам небезразлична моя судьба!
      Сказав это. Жиль учтиво поклонился. Молодые люди сели на паром. У подножия башни Ламот-Танги Ферсен нашел своего слугу, который терпеливо поджидал его, прогуливая Мерлина. Слуга передал Жилю его пожитки.
      Молодые люди, поклонившись друг другу, простились, но Жиль почувствовал неприятное покалывание в сердце при виде слуги, уводившего коня, которого он уже полюбил. Теперь он будет одинок по-настоящему...
      Внезапно Ноайль, который действительно им заинтересовался, вернулся назад и спросил Жиля:
      - Где вы собираетесь остановиться, молодой человек? В городе так же трудно найти место в гостинице, как и на кораблях короля.
      - Теперь это уже не имеет никакого значения!
      Самое лучшее было бы немедленно уехать отсюда...
      Он не сказал, куда же он намеревается ехать, поскольку и сам не знал этого. Разве не обещал он своему крестному, что не вернется в Эннебон, пока не станет настоящим мужчиной? В конце концов, можно было отправиться и в Дуарнене.
      Может быть, г-жа дю Куедик найдет способ помочь ему?
      - Не советую вам делать это, - серьезно сказал виконт. - Приближается ночь, и дождь все усиливается, черт возьми! В такую погоду лучше быть под крышей, а не бродить по дорогам.., в особенности пешком, ведь у вас теперь нет коня.
      Проведите хотя бы эту ночь в городе.
      - На такой случай мне посоветовали гостиницу "Красный столб" около почтовой станции "Семь Святых", хозяин которой мой земляк.
      - Тогда идите в гостиницу и ждите там до завтра, - сказал Ноайль. Утро вечера мудренее.
      Может, это и не всегда правда, но, по крайней мере, там вы сможете отдохнуть, а вы в этом нуждаетесь...
      - Что вы там застряли, Ноайль? - упрекнул виконта недовольным голосом Ферсен, вернувшийся за своим другом. - Погода портится, и мы вымокнем до нитки. Оставьте мальчика в покое, пусть идет куда хочет. Дело окончено.
      Жиль, уже готовый броситься на наглого шведа, которого он начинал ненавидеть, гневно поднял руку, но молодой виконт остановил юношу.
      - Я иду, - ответил он Ферсену, затем, понизив голос, попросил Жиля:
      - Обещайте мне, что вы не уедете из Бреста до полудня завтрашнего дня.
      - Но, я...
      - Не воображайте только Бог знает что, но обещайте мне сделать то, о чем я вас прошу. Если же до полудня вы не получите от меня вестей, то можете уезжать.
      - Это будет напрасно потерянное время... Но я обещаю вам, сударь, что сделаю так, как вы хотите, и благодарю вас, что бы ни произошло!
      Оставшись на набережной один. Жиль запретил себе раздумывать о том, что означают загадочные слова виконта, о котором он ничего не знал, и отправился разыскивать "Красный столб".
      Он получил сполна сегодняшнюю долю разочарований и заставил умолкнуть свое воображение.
      Тем не менее в гостинице Жиля поджидала новая неудача. Хозяин, которого звали Корантен Бриан, узнав, кто он такой и чего хочет, воздел Руки в трагическом жесте.
      - Вы желаете комнату? Но что себе воображает кузен Гийом? Он, похоже, думает, что моя гостиница - королевский замок! У меня не только нет комнаты для меня самого, но даже и угла свободного не осталось. Обычно здесь живут крестьяне, разносчики, мелкие торговцы, но сейчас в городе столько народу, что мне приходится расквартировывать и офицеров. У меня даже есть один полковник, важная персона, весь в золоте и шитье.., здесь, у меня!
      Очевидно, он до сих пор не мог прийти в себя от оказанной чести, хотя и не был ею слишком доволен: полковник был весьма привередлив и начинал его стеснять.
      - Послушайте, - стал упрашивать его Жиль. - Не могли бы вы подыскать мне местечко хотя бы и на чердаке? Мне совершенно необходимо оставаться здесь до полудня завтрашнего дня. Я... ожидаю известий от одного друга. И потом я голоден, я устал. Гийом Бриан сказал мне, что вы позаботитесь обо мне. Я могу заплатить, знаете ли!
      Папаша Бриан снял с головы свой колпак, чтобы без помех почесать голову.
      - Что до еды, то это сколько угодно, но вот местечко вам найти будет трудновато... Известно ли вам, что люди ночуют и на берегу? Но, с другой стороны, ежели я выставлю вас вон, то кузен Гийом никогда мне этого не забудет... Ладно, слушайте, если вы готовы удовлетвориться связкой соломы в углу каретного сарая, то это можно будет устроить. Карета полковника, что стоит там, это огромных размеров берлина с прекрасными мягкими подушками, она занимает там все место.
      - Да мне большего и не надо! - радостно воскликнул Жиль. - Скорее дайте мне поесть и покажите мою связку соломы...
      Спустя час, наполнив желудок великолепным котриодром - густой похлебкой с ароматами всех рыб, водящихся в Ируазском море <Опасный проход между островами Сэн и Уэссан; также так называют часть Атлантического океана от Бретани до полуострова Корнуолл (Великобритания).>, и выпив кружку подогретого сидра. Жиль, настроение которого весьма улучшилось, уже пересекал маленький двор "Красного столба", следом за хозяином гостиницы, который в одной руке нес фонарь, а в другой - связку соломы.
      Открытые ворота каретного сарая позволяли видеть огромную карету, выкрашенную в зеленый цвет, с высоко задранными оглоблями, которая почти полностью занимала сарай. При виде этого лицо Жиля вытянулось.
      - Я совсем не толст, - сказал он. - Но разве я смогу там поместиться?
      - Конечно! - ответил папаша Бриан с невозмутимым видом и бросил солому между двумя огромными колесами. - Может, это сразу и не заметишь, но тут, с этой стороны, хватит места, даже если открыть дверцы. Да, замечательная карета, что и говорить! А внутри-то, внутри!.. Клянусь моим колпаком, в ней можно выспаться не хуже, чем в постели...
      Это было сказано таким тоном, что Жиль пристально посмотрел на хозяина гостиницы и рассмеялся.
      - Вы, несомненно, правы, сударь! На этой соломе я великолепно просплю до самого рассвета.
      Я всегда встаю очень рано.
      - Тогда не шумите и хорошенько закройте ворота. Кучер спит наверху, но он почти каждый вечер напивается и просыпается лишь к полудню! Вот так кучер! Будь я полковником...
      Несколько минут спустя удобно устроившийся на подушках зеленой берлины. Жиль позабыл о своих невзгодах и погрузился в глубокий сон.
      Ему снилось, что он стал полковником и во главе своих солдат атакует ворота монастыря в Эннебоне, вызволяет Жюдит и увозит ее на крупе Мерлина в самую чащу леса, где растут огромные деревья и где обитают сказочные существа с невиданным цветом кожи...
      Пение петуха пробудило его от чудесного сна к не столь радужной действительности, на которую он, впрочем, смотрел уже с большим оптимизмом, чем вчера. Первые лучи забрезжившей зари застали Жиля у фонтана во дворе, где он, раздевшись до пояса, совершал свой утренний туалет.
      Он особенно тщательно оделся и причесался, затем плотно позавтракал супом со шкварками.
      Насытившись, Жиль устроился в зале, ожидая чего-то.., сам не зная чего.., да, может быть, еще ничего и не произойдет. Но ему было назначено ждать до полудня... Только после указанного часа он подумает, как добраться до Ландерно. Там он купит место в дилижансе, доберется до Шатолэна, а оттуда доедет до Дуарнене и до замка Кергеленан в Пульдерга, где сейчас находилась его последняя надежда. Если он большую часть пути проделает бегом, то, может быть, и успеет вернуться в Брест до отплытия эскадры. Во всяком случае, г-жа дю Куедик сможет найти капитана какого-нибудь фрегата или другого корабля, который возьмет его с собой...
      Часто взглядывая на большие часы в футляре каштанового дерева, чей глухой звон управлял всей жизнью гостиницы. Жиль прождал довольно долго. Часы пробили девять, затем десять, затем одиннадцать часов, с каждым своим ударом уменьшая надежду, правда весьма зыбкую, которую родили в нем вчера слова виконта.
      Надежды почти уже не оставалось, и стрелки часов подползали к полудню, когда двери отворились и вошел солдат морской пехоты и встал в дверях, заслонив их своей внушительной фигурой, затянутой в сине-белый мундир.
      - Господин Гоэло Жиль? - спросил он прямо с порога.
      Ему не пришлось повторять свой вопрос дважды. Жиль вскочил.
      - Это я!
      - Благоволите следовать за мной!
      - Можно узнать, куда?
      - В резиденцию господина Генерального интенданта, где ожидают вашего весьма скорого прибытия. Вам нужно торопиться!
      - Готов следовать за вами.
      Доверив свой скудный багаж Корантену Бриану, Жиль последовал за солдатом. Сердце его билось значительно быстрее обыкновенного. Не обменявшись ни одним словом со своим спутником, он пересек почти весь город и, немного не дойдя до Арсенала, остановился у великолепного особняка, охраняемого часовыми. Этот особняк служил жилищем и штаб-квартирой графу д'Эктору, которого называли "Белый адмирал", Генеральному интенданту, представителю всемогущего министра морского флота и полновластному повелителю верфей, складов и огромного Арсенала. Граф сильно страдал от нервных болезней и пытался бороться с частыми и сильными приступами головокружения, устраивая нескончаемые охоты.
      Внутри особняка царила ужасная суматоха.
      Расфранченные офицеры натыкались на замотанных чиновников с гусиными перьями за ушами, сновавших с одного этажа на другой с бумагами и папками в руках. Вестибюль и лестница гудели, как барабан, от шума шагов, беготни и разговоров.
      Следом за своим проводником Жиль поднялся на второй этаж, где был сдан с рук на руки ординарцу. Его провели по короткой галерее, затем по длинному коридору до закрытой двери. Отворив ее, ординарец объявил:
      - Господин секретарь, вот человек, которого вы ждете!
      Слегка ошеломленный Жиль оказался в комнате, слабо освещенной лишь светом пасмурного дня, лившимся из окна без занавесей. Стены были увешаны морскими картами, схемами, здесь висела также огромная картина, где был изображен морской бой под закопченным небом. В комнате находились два стола - один большой, заваленный бумагами и папками, другой маленький, на котором стоял только чернильный прибор и лежала стопка писчей бумаги. Вместе с большим шкафом эти два стола составляли всю меблировку. Что же до человека, сидевшего за большим столом, который поднял глаза на Жиля, когда тот вошел в комнату, то это был худой и бледный мужчина с мрачным лицом, с длинным носом, украшенным очками. На голове у него красовался белый парик, он был одет в платье из эльбефского сукна каштанового цвета и рубашку с плиссированным жабо.
      Некоторое время мужчина, покусывая перо, молча рассматривал того, кого ему привели и кто только что на всякий случай ему низко поклонился. Затем мужчина задумчиво провел пером по тщательно выбритому подбородку, кашлянул, чтобы прочистить горло, и соизволил наконец произнести покровительственным тоном несколько слов:
      - Нам стало известно, что вы, молодой человек, стремитесь получить место секретаря при особе графа де Рошамбо. Это правда?
      Кровь бросилась в лицо Жиля.
      - Совершеннейшая, сударь!
      - Гм... Прекрасно. Однако вы должны понимать, что недостаточно домогаться места, чтобы оно было вам немедленно предложено. Нужно еще и выказать себя достойным занять его. Хороший секретарь - это штука редкая, прибавил мужчина и приосанился, давая понять соискателю, какое значение лично он придает званию секретаря.
      Юноша с трудом сдержал улыбку.
      - Поверьте, сударь, что я глубоко убежден в справедливости ваших слов. Могу ли я тем не менее понять ваши слова в том смысле, что у меня есть некоторая надежда занять этот ответственный пост?
      - Не спешите, молодой человек! Очевидно, что судьба благоприятствует вам, поскольку вчера еще это место занимал молодой человек из Анжу, юноша отменных способностей, умевший считать не хуже старого нотариуса, но он был принужден оставить свою должность, получив сегодня утром дурные известия из дому. Нет никаких сомнений, что его отсутствие продлится не одну неделю... В связи с тем, что это причинило неудобство господину графу, один из его адъютантов, молодой виконт де Ноайль, который, похоже, относится к вам с очень большим уважением, весьма горячо рекомендовал вас графу. Мы решили испытать вас... Садитесь за этот стол, возьмите бумагу, перо и приготовьтесь писать под мою диктовку: прежде всего важно увидеть, как вы пишете.
      Жиль повиновался почти машинально, положил перед собою лист бумаги, взял перо, проверил, хорошо ли оно очинено, и приготовился писать. Он чувствовал себя не совсем уверенно, понимая, что этот высокомерный человек собирается устроить ему весьма строгий экзамен. Жиль ощущал, что ладони его стали влажными, а в горле образовался комок. Однако когда "господин секретарь" начал диктовать, неприятное, мешающее ему чувство исчезло. В конце концов, это тоже было сражение, и пусть перо и не такое благородное оружие, как шпага, но оно может стать для него пропуском в Америку.
      Письмо, адресованное г-ну де Сартину, министру военно-морского флота, представляло собой длинное послание, посвященное снабжению эскадры г-на де Тернея продовольствием. Оно было изложено весьма официальным языком и заканчивалось недвусмысленным требованием о дополнительной выдаче звонкой монеты. Однако теперь перо весело поскрипывало в руке Жиля, подгоняемое надеждой, окрылившей молодого человека.
      Закончив диктовать, секретарь поднес послание к своему длинному носу и прочел его с надменным вниманием, затем положил его на свой стол и поторопил Жиля перейти к следующему испытанию. На этот раз речь шла о длинной колонке цифр, с которой нужно было произвести различные действия: сложение и т.п., что вызвало у Жиля легкую гримасу неудовольствия, поскольку, как мы уже знаем, математика не относилась к числу любимых им предметов. Однако он справился и с этим заданием, и, как он надеялся, достаточно хорошо.
      Затем, не медля ни минуты, его мучитель приступил еще к одному испытанию, предложив Жилю множество вопросов из области морской географии, которые он задавал по-английски отвратительно-равнодушным тоном, требуя немедленных ответов.
      Однако если господин секретарь думал этим смутить Жиля, то он ошибался. Благодаря стараниям своего крестного. Жиль довольно хорошо говорил на языке Шекспира, и если его произношение и было не совсем оксфордским, то, по крайней мере, в нем не было налета провинциальности.
      Отворилась дверь, и Жиль едва успел вскочить со стула, так как вошедший был сам генерал Рошамбо.
      Взгляд Рошамбо скользнул по Жилю и остановился на экзаменаторе, умолкшем на полуслове.
      - Что скажете, господин Жего? - спросил граф.
      Худое тело секретаря почтительно согнулось в поклоне.
      - Мы уже почти закончили, господин граф, я полагаю, что молодой человек оправдал рекомендации господина виконта де Ноайля. Он порядочно образован и неплохо изъясняется, почерк его довольно хорош, а его английский язык мне кажется вполне удовлетворительным.
      - Проверить его английский язык мы попросим господина Ферсена, который владеет им в совершенстве. Ну что же, я весьма признателен вам, господин секретарь. Теперь прошу оставить нас одних.
      Секретарь испарился как тень, оставив лицом к лицу великого воина и того, кто так желал последовать за ним в Америку.
      Рошамбо уселся в кресло, где только что сидел Жего, и внимательно посмотрел на молодого человека.
      - Мне кажется, сударь, что вы способны выполнять работу, для которой вас рекомендовал господин де Ноайль. Однако вы должны понимать, что, перед тем как я вам ее доверю, я желал бы узнать вас немного получше. Расскажите мне подробно о себе...
      Жиль, не колеблясь, достал из кармана письмо, которое ему дал аббат Талюэ вместе с другими необходимыми бумагами: метрикой, свидетельством о крещении и тому подобными, и протянул их графу.
      - Вот здесь все мои бумаги, господин генерал!
      С вашего позволения, я присоединю к ним вот это письмо, которое, похоже, никогда не попадет к адресату. Оно написано господином аббатом де Талюэ-Грасьоннэ, моим крестным отцом, и адресовано госпоже дю Куедик де Кергоале, но я думаю, что описывает меня весьма подробно, поскольку эта дама меня вовсе не знает. Если же это письмо покажется вам недостаточным, то я с удовольствием отвечу на все вопросы, которые вы соблаговолите задать.
      Генерал молча взял письмо, внимательно прочитал его, что заняло у него некоторое время, так как было довольно длинным, затем возвратил его Жилю. Впервые Жиль увидал в глазах графа легкую улыбку.
      - Значит, вы сбежали из Ваннского коллежа? Благородная кровь, но без имени.., или почти так? Вижу, вижу... Но скажите мне, почему вы так хотите отправиться за океан, чтобы драться рядом со мной? У вас не должно быть на этот счет никаких иллюзий: все мои люди должны будут драться.., даже мой секретарь!
      Глаза Жиля сверкнули.
      - Я надеялся что вы скажете: "Особенно мой секретарь!" - сказал он с юношеской пылкостью, что сразу же смягчило холодный взгляд Рошамбо. - Что же касается Америки.., то мне кажется, что меня ожидает там нечто важное... Я не знаю хорошенько, что же это может быть, но я знаю, что должен туда отправиться.., любой ценой!
      - Ну что же, посмотрим! Где вы остановились?
      - Э.., вообще-то в гостинице "Красный столб".
      - Как это?
      - Я хочу сказать, что я провел ночь под крышей этой гостиницы, но в действительности я ночевал в карете какого-то полковника, даже имя которого я не знаю!
      На этот раз Рошамбо рассмеялся.
      - Хорошо придумано! Однако карета полковника, как бы хороша она ни была, не кажется мне подходящим приютом моему секретарю! Отнесите свой багаж в гостиницу "Белый адмирал" на бульваре Дажо, где квартирую я сам, там вы и поселитесь. Устраивайтесь в гостинице, а в два часа пополудни явитесь ко мне на борт "Герцога Бургундского", и мы начнем работать... До свидания, сударь!
      Секунду спустя Жиль, еще не верящий своему везению, стоял на верхней площадке главной лестницы. Он был так счастлив, что чувствовал крылья за спиной.
      Этому можно было легко поверить, увидав, как он помчался вниз по лестнице, не помня себя от радости, и попал прямо в объятия молодого виконта де Ноайля, который давно уже прохаживался у ее подножия, явно кого-то поджидая.
      - Эй, эй! - запротестовал виконт, засмеявшись. - Нельзя ли полегче, черт возьми! Куда это вы так спешите?
      Покраснев одновременно от радости и от смущения, ибо он чуть было не сбил с ног своего ангела-хранителя, Жиль не без усилий восстановил равновесие и поклонился.
      - Ах, господин виконт! - вскричал он. - Тысяча извинений! Я вас не заметил.
      - Легко верю! Вы ничего не замечали вокруг!
      Вы бросились в атаку, как татары из войск маршала Саксонского в битве при Фонтенуа. Похоже, что ваши дела идут неплохо...
      - Дела просто великолепны! И все благодаря вам! Ах, господин виконт, как я вам обязан! Как я вам благодарен! Я принят секретарем к графу Рошамбо! И мне даже дали комнату в гостинице!
      - Я очень рад! Только не нужно преувеличивать мои заслуги: я всего лишь подсказал ваше имя, не более. Если вас приняли на службу, то потому только, что вы выказали себя достойным занять этот пост и сумели понравиться. Я очень этому рад! Ну что ж, будем драться с англичанами вместе! Я думаю, что в сражениях вы найдете немало возможностей переменить ваше положение...