Распахнулись ставни, и он вдохнул свежий утренний воздух. Прохлада бодрила его и притупляла боль. Когда Лилиан вошла в комнату, она с изумлением уставилась на брата. Чего — чего, а этого она никак не ожидала: он стоял у окна и старательно делал вид, что даже не замечает ее появления.»Так значит, он не так плох, как казался вчера, — подумала Лилиан, — а я-то побоялась ему сказать все, что о нем думаю».

И девушка решила восполнить вчерашний промах.

— Так ты чувствуешь себя хорошо, братец? — осведомилась она с ехидцей.

— Лучше не бывает, — процедил сквозь зубы Филипп.

— Ну так значит, мы все должны были волноваться, переживать, а ты из-за своей любви потерял голову и чуть было не погиб?

— И такое могло случиться, — резонно заметил Филипп.

— А теперь ты, конечно, обдумываешь план спасения своей возлюбленной, а она, может, и думать о тебе забыла.

— Помолчи!

— А почему, собственно, я должна молчать? Ты, Филипп, не хочешь думать ни о ком другом.

И тут юноша повернулся от окна. Их взгляды встретились — взгляды брата и сестры — и столько тоски и боли было в глазах Филиппа, что Лилиан не выдержала, расплакалась и подбежала к нему.

— Прости меня, брат, я понимаю, как тебе тяжело, но я не смогла

Сдержаться.

— Но я не виню тебя, Лилиан, и тоже прошу простить меня.

— Ты хочешь увидеть Констанцию? — спросила сестра.

Надежда загорелась в глазах Филиппа.

— А ты знаешь, как это сделать?

— Около нашего дома утром проезжал священник, и он сообщил, что старого Гильома похоронят сегодня. Говорят, Констанция очень любила его и конечно же, будет на похоронах. А никто из Реньяров не осмелится затевать ссору в святом месте, у гроба главы рода.

— Я поеду, — сказал Филипп.

— А ты уже окреп? — поинтересовалась Лилиан.

— Я должен ехать, — Филипп не стал уточнять, как себя чувствует, потому что знал, что не сможет отказаться от этой поездки.

— Я еду, — Филипп стал спешно одеваться.

— Ты успеешь в деревню, — принялась уговаривать брата Лилиан, — поешь, побудь хоть немного с матерью.

— Ей грозит беда, — Филипп взял сестру за плечи и прижал к себе, — я не имею права оставить ее одну.

— Ну что ж, — вздохнула Лилиан, — значит, поезжай. Только что я скажу матери?!