Король резко сорвал сюртук, стащил рубаху и оставшись полуобнаженным, вновь бросился на Констанцию, жадно целуя ее в шею. А затем ощутив, что ему мешает медальон, король Витториохотел его снять. Констанция вскрикнула:
      - Оставь! Оставь, это часть меня!
      - Мне не нравится эта часть, - жарко прошептал король в ухо, пытаясь расстегнуть застежку.
      Констанция изо всей силы царапнула грудь короля. Витторио вскрикнул и оттолкнул женщину.
      Они сидели на коленях друг перед другом, глядя в глаза. И мужчина и женщина смотрели друг на друга с нескрываемой ненавистью. На подбородке Констанции была кровь, а царапина на груди короля тоже сочилась.
      - Кровь высохнет, не надо об этом беспокоиться.
      - Ты сука, - прошептал король.
      - Да, да, ты прав, я королевская шлюха!
      - Но ты этого хотела.
      - Все вы этого хотели! - нервно вскрикнула Констанция.
      Король размахнулся и ударил Констанцию по лицу. Голова женщины запрокинулась, король схватил ее за плечи и принялся трясти.
      - Сука! Сука! Ненавижу!
      - Ты врешь! Врешь и сам это знаешь! Я королевская шлюха, твоя шлюха, можешь делать со мной все, что хочешь. Можешь приходить ко мне днем, вечером, ночью, утром. Можешь сидеть на мне, лежать, стоять, можешь растерзать меня на части. Можешь излить на меня всю свою злость и ненависть, но я не изменюсь, ябуду шлюхой. Но ты никогда не добьешься моей любви! Это была схватка двух сильных характеров, не желающих уступать друг другу. Констанция яростно сопротивлялась.
      - Нет, ты будешь моей! - кричал король. - Моей и только моей, ты будешь меня любить!
      - Никогда, - шептала Констанция.
      - Замолчи, я не хочу слышать!
      - Как прикажете, ваше величество, я могу молчать, ведь я ваша шлюха.
      - Замолчи! - кричал король Витторио и хлестал Констанцию по щекам.
      Но женщина не плакала, ее глаза оставались сухими, а на разбитых в кровь губах появлялась презрительная улыбка.
      - Я знаю, все изменится, - король начинал гладить Констанцию по волосам, как маленького ребенка, - я тебя люблю, я хочу, чтобы ты родила мне сына.
      - А я не хочу. И если я не хочу, то этого и не будет.
      - Будет, будет, ты ошибаешься, Констанция, ты родишь мне сына, я сделаю его принцем, и он будет наследником короны, он станет королем Пьемонта.
      - Никогда! Никогда мой ребенок не станет королем Пьемонта, я этого не хочу.
      - Будет по-моему! - кричал король Витторио понимая, что уговорить Констанцию не сможет, он знал, что силой ничего не добьется, но чувствовал, что не добьется и лаской.
      Констанция была холодна и непримирима. Король поднялся и нервно прошел по спальне.
      - Ах, так! Тогда я уезжаю из Риволи, а ты живи здесь, как хочешь, делай, что хочешь, моя нога больше не ступит в этот дворец никогда!
      - Воля ваша, - отвечала Констанция, поправляя разорванное платье.
      - Ты сгинешь здесь! Я прикажу выслать тебя в деревню, и ты будешь жить там!
      - Как хотите, как вам будет угодно. Но даже там я не полюблю тебя.
      - А вот это мы посмотрим! Ты как и тогда прибежишь ко мне, прибежишь и будешь счастлива, отдаваясь мне.
      - Никогда! - коротко сказала Констанция, кутаясь в шаль.
      - Я уезжаю, через час меня здесь не будет! - король подбежал к двери и громко закричал. - Карету мне, карету, я уезжаю в Турин! Он даже не знал, услышал ли его кто-нибудь из слуг, а затем вновь подбежал к Констанции и, схватив за плечи, развернул к себе лицом.
      - Посмотри мне в глаза, посмотри, я тебя люблю и хочу, чтобы ты это знала!
      - А я не хочу даже об этом слышать, - Констанция смотрела в сторону мимо короля.
      - Смотри мне в глаза, - король схватил Констанцию и, держа ее голову в ладонях, попытался заглянуть ей в зеленоватые глаза, но встретил такой злой взгляд, что тут же отпрянул, будто прикоснулся к раскаленному металлу. - До чего же ты зла! И почему ты меня так ненавидишь?
      - А потому, что ты лишил меня всего. С твоего молчаливого согласия все желали моего падения.
      - Но почему же ты тогда не противилась?
      - Я уже не могла, все меня предали, все толкали на этот поступок.
      - Но ведь я люблю тебя!
      - Любовь - это другое.
      - Неужели в твоем сердце нет ни капли жалости?
      - Нет, ни единой капли. В моем сердце, кроме ненависти к тебе, нет ничего и ничего не будет.
      - Но ведь я делаю для тебя все, выполняю любой твой каприз, твое малейшее желание.
      - Что ж, не выполняй, мне все равно, можешь ничего не делать, можешь просто пользоваться мной так, как пользуются лошадью или охотничьей собакой.
      - Замолчи или я убью тебя!
      - Может быть это было бы к лучшему. Но навряд ли у тебя хватит смелости на подобный поступок, навряд ли, - Констанция явно подзадоривала короля Витторио.
      А он был уже вне себя от ярости. Его губы дергались, а лицо было бледным как у смертельно больного. Он сжимал и разжимал кулаки, готовый в любой момент броситься на женщину.
      Король понимал, силой он ничего добиться не сможет, Констанция все равно останется непобежденной и неприступной.
      "Что же делать? Что же делать, - судорожно думал король Витторио, - как заставить эту женщину полюбить меня? Как? Чем?" - Что я должен сделать, чтобы ты полюбила меня? - король обернулся и посмотрел на Констанцию, сидящую на краю постели. - Не знаю, - ответила женщина.
      - Может быть, мне надо умереть?
      - Может быть, - пожала плечами Констанция, прикрываясь от взгляда короля шалью.
      Итак наша любовь все разрушила, больше нечего разрушать, ничего не осталось - ни семьи, ни королевства. - Все еще можно поправить, ваше величество, - усмехнувшись, сказала Констанция.
      - А я ничего не хочу поправлять, я хочу, чтобы все сгорело, чтобы все летело в тартарары!
      - Тогда, - Констанция вновь пожала плечами, - я не знаю, что вам посоветовать, ваше величество.
      - Пошла ты к черту, к дьяволу! Ты исчадие ада, ты моя вечная мука!
      - Я вас не принуждала мучиться и не хотела быть вашей любовницей и фавориткой.
      - Не хотела! - зло прошипел король, выскакивая из комнаты. - Слуга! Слуга! Карета подана?
      - Да, так точно, - тут же появился молодой слуга, - ваше величество, карета подана.
      - Я сейчас уеду, ты ничего не желаешь мне сказать? - обратился король Пьемонта Витторио к Констанции.
      - Нет, ничего, все уже сказано, - Констанция даже не смотрела в его сторону, она связывала узелки на бахроме шали. - Да посмотри ты на меня, может быть, ты видишь меня в последний раз!
      - Никак наш король собрался на войну?! Он решил поступить благородно и пролить кровь за отечество?!
      - Замолчи! - воскликнул король, громко хлопнув дверью. Констанция слышала его торопливые шаги слышала злые окрики на слуг. Она подошла к окну и облокотясь на подоконник, выглянула во двор.
      Король вскочил в карету, звонко щелкнул кнут, и шестерка белых лошадей сорвалась с места. Карета загрохотала и исчезла за воротами. И только сейчас по щекам Констанции потекли слезы.
      "Боже, Боже, зачем все это? Почему все случилось именно так? Почему король так ослеплен своей любовью? Почему он не отпускает меня от себя? Что делать, как быть дальше?"Она прикоснулась к своему медальону, будто бы он мог ей помочь, будто холодный жемчуг мог помочь ей ответить на вопросы, мучившие Констанцию. "Боже, как все ужасно и как давно я не видела своего сына. Как он там? Мой маленький сын, мой Мишель, ты такой славный и должно быть, сейчас ты похож на Армана. У тебя, должно быть, такие же голубые глаза как у него, ты, должно быть, такой же веселый и нежный. Боже мой, как ты далеко от меня, почему я не могу все бросить и прижать тебя к своей груди, почему? Почему?.." Констанция, накинув на плечи шаль, вышла в коридор и пошла на балкон. Ей не хватало воздуха, а еще она спешила на балкон, потому что хотела увидеть королевскую карету.
      И действительно, она увидела шестерку белых лошадей, которая мчалась по дороге, поднимая клубы желтоватой пыли. Она следила за каретой до тех пор, пока та не скрылась за холмом."Неужели король никогда не вернется ко мне? Неужели действительно я навсегда останусь одна? А может, это к лучшему, может быть, тогда я смогу покинуть Пьемонт и вернуться в Париж". Констанция все еще надеялась, что уехав из Пьемонта, онасможет решить все проблемы. Но как она ошибалась! Ее ожидали такие испытания, о которых она даже и не подозревала.
      ГЛАВА 10
      Уже четвертый месяц шла кровопролитная война. Разрушались города, горели селения, умирали люди. Король Пьемонта Витторио взял на себя роль главнокомандующего. Стоны раненых, взрывы пушечных ядер.
      Войска короля Витторио то наступали, то держали оборону. Это были ужасные времена. Королевство было разорено, а война требовала все новых и новых денег. Солдаты гибли, надо было нанимать новые войска, и король Витторио понимал, что если еще полгода эта война продлится, его королевство будет разореноначисто. Крестьяне не успевали убирать урожай, земли не обрабатывались и цветущий ранее Пьемонт выглядел теперь заброшенным и разоренным.
      Войска короля Витторио отступали, и война шла на землях Пьемонта. Солдаты дрались ожесточенно, понимая, что в их руках судьба родины.
      Король Витторио был всегда впереди своих войск и дрался всегда не щадя жизни. И солдаты, и придворные изумлялись, видя короля на черном жеребце, скачущего впереди пехоты.
      - Боже, да он совсем потерял голову! - говорили придворные. - Да если он будет таким безрассудным, мы скоро останемся без короля.
      Но ни пули, ни осколки пушечных ядер, ни штыки короля не брали. За все время, которое он провел в боях, его даже ни разу не ранило, и у солдат уже появилось твердое убеждение, что их король заговорен от пуль, что смерть ему не страшна.
      Вокруг гибли люди, а Витторио с безрассудной смелостью выхватывал свою шпагу, пришпоривал жеребца и бросался вперед.
      - За мной! За мной, мои верные воины! - восклицал король Витторио, летя на своем жеребце впереди всех.
      Солдаты, охваченные азартом и примером своего монарха, рвались в бой. Силы обычно были неравными, но безрассудная смелость делала свое дело и время от времени войска Пьемонта одерживали победы.
      Солдаты любили своего монарха, ведь он делил с ними все тяготы и невзгоды военной жизни. Он так же, как и простой воин, спал на земле, подложив седло под голову, укрывался плащом и питался кое-как. Единственной привилегией, которой он пользовался - это всегда, во всех атаках быть впереди.
      Барон Легран и маркиз Лоренцетти были подле короля. Один командовал конницей, другой - артиллерией.
      Король в последнее время выглядел мрачным и угнетенным. Он понимал, что эта война не может длиться бесконечно, он осознавал, что скорее всего, его войска будут разбиты. Но больше всего короляВитторио угнетало то, что за все время войны он так и не получил от Констанции известия. Она не написала даже самого маленького письма, а вот от королевы и своего сына он получал письма каждую неделю. Он быстро читал их, затем рвал на мелкие клочки и бросал в огонь.
      "Ну почему она не пишет? Неужели ее ненависть ко мне столь сильна, что она не может заставить себя сесть к столу и написать хотя бы коротенькое послание?"Сам Витторио не отправил Констанции ни единого письма, он все еще был зол на свою возлюбленную за последнюю ссору.
      "А что, собственно, произошло? - задавал себе вопрос король. - Я люблю эту женщину, она меня нет.
      Почему она должна мне писать? Она мне ничего не должна, а все, что я сделал для нее, так это принесло ей только несчастье. Да и мне моя любовь не дала ничего хорошего".Король часто вскакивал среди ночи и расхаживал по своему лагерю, мрачный и угрюмый. Иногда он подсаживался к кострам, у которых грелись его солдаты. Те относились к бесстрашному королю с нескрываемым почтением. И действительно, не часто короли делят со своими воинами все тяготы и невзгоды. Иногда король Витторио, заметив, что солдаты не могут справиться с тяжелой пушкой, спешивался, подходил и подставлял свое плечо под чугунный лафет. Он так же как и его солдаты перекатывал пушки, помогал солдатам переправляться через реки и помогал даже перевязывать раненых.Вот и сейчас король неожиданно проснулся, вскочил на ноги и долго стоял, запрокинув голову, глядя в звездное небо. "Неужели и сегодня я не получу от Констанции никаких известий?! Неужели она обо мне забыла?" Король знал, что Констанция все еще продолжает жить в его загородном дворце Риволи. Он знал, что она никуда не выезжает и к ней никто не наведывается.
      "Ну и пусть, - думал король Витторио, - пусть узнает, как тяжело быть одной, пусть вспомнит меня, ведь мне не легче, я каждый день рискую жизнью, подставляя грудь под вражеские пули". Король смотрел на мигающие звезды. "Завтра будет хорошая погода и завтра будет тяжелый бой. Придется штурмовать мост, отбивать его у неприятеля. А если завтра мы не сможем взять этот мост, враг переправится через реку и нампридется, скорее всего, отступать. Только узкая горная река сможет помочь остановить полчища, но для этого надо захватить и уничтожить мост".
      Король вошел в палатку, где находился маркиз Лоренцетти. Тот сидел перед свечой с двумя военачальниками, низко склонившись над картой и что-то указывая двум офицерам.
      Завидев короля, маркиз и два офицера вскочили на ноги и низко склонились.
      - Сидите, сидите, - сказал король, - как вы думаете, мы сможем отбить мост?
      - Ваше величество, позвольте сказать, - барон Лоренцетти взглянул на своего монарха, король Витторио кивнул, - это будет очень тяжело сделать. Артиллерию подвести туда мы не сможем, а пехоты и конницы у нас недостаточно. Мост очень сильно защищен. - Хорошо. Так что же делать, маркиз? - король пристально взглянул на своего придворного, а теперь военачальника. Маркиз пожал плечами.
      - Если честно, ваше величество, то я не знаю. Думаю, мы не сможем отбить мост.
      - Но если, маркиз, мы его не отобьем, враг переправится на нашу сторону и тогда нам придется отступать.
      - Я понимаю, ваше величество.
      - Господа, а что думаете вы? - король присел на корточки у карты.
      Мост надо взорвать, - сказал офицер помоложе. - Взорвать, граф? А как это можно сделать?
      - Нужно собрать небольшой отряд смелых людей и ночью подобраться к мосту, спрятать под него пороховой заряд, поджечь и взорвать мост.
      - Вы думаете, это возможно, граф? - король Витторио с интересом взглянул на молодого офицера.
      - Это рискованно, ваше величество, но если найдутся смелые и отчаянные люди, то думаю, это можно сделать.
      Король огляделся по сторонам, будто бы в палатке маркиза сидело много смелых и отчаянных людей, готовых рискнуть жизнью.
      Но ваше величество, все должны понимать, что это настолько рискованное дело, - сказал маркиз Ло-ренцетти, - что навряд ли кто-нибудь из смельчаков, отчаявшихся на подобный шаг, вернется.
      - Да, я знаю эту реку, - скорбно покивал король Пьемонта, - она уже принесла нам массу несчастий, уже сотни моих солдат погибли на ее берегах.
      - Только смелые добровольцы, ваше величество, смогут выполнить эту задачу, смогут справиться. Думаю, среди ваших воинов еще есть смельчаки.
      Король Витторио задумался. Он обхватил голову руками и как всегда в тяжелые минуты, принялся раскачиваться из стороны в сторону.
      Офицеры и маркиз Лоренцетти стояли у стола, глядя на карту, будто она могла подсказать какое-то иное решение.
      - Вы говорите, что смельчаки погибнут?
      - Да, ваше величество, - в один.голос воскликнули офицеры.
      - И вы говорите, среди моих воинов таких нет?
      - Почему, есть, ваше величество. Король вдруг резко вскочил.
      - Где сейчас граф де Бодуэн? - король сверкнув глазами, обратился к маркизу Лоренцетти.
      - Ваше величество, граф де Бодуэн где-то в передовом отряде. Я знаю, вчера он был ранен.
      - Ранен?! - воскликнул король. - Почему мне никто об этом не доложил?
      - Но ведь он, ваше величество, простой солдат и зачем вам об этом докладывать?
      - Маркиз, он граф и к тому же смелый и отчаянный человек. Маркиз уже понял, о чем думает король Витторио.
      - Я прикажу послать за ним.
      - Нет, я сам найду его и поговорю.
      Король решительно покинул палатку, два офицера двинулись за ним.
      Весь лагерь спал, слышались стоны, нервные выкрики. Правда, кое-кто из солдат сидели у костров, чистили ружья, точили шпаги. Увидев короля, солдаты вскакивали, кланялись.
      Король, как будто никого не замечая, двигался в сторону передовых отрядов. Наконец, он нашел Армана де Бодуэна. И действительно, тот был ранен. Он лежал, накрывшись плащом, под деревом. Корольсклонился и увидел, что голова графа де Бодуэна перевязана, а на белой ткани проступили темныепятна крови.
      Король опустился на колени и положил руку на плечо графа де Бодуэна. Тот с трудом открыл глаза и вздрогнул:
      - Ваше величество, - зашептал граф де Бодуэн потрескавшимися губами и попытался вскочить на ноги.
      - Сиди, сиди, не надо вставать, граф, я пришел поговорить с тобой.
      - Слушаю, ваше величество, - глядя куда-то в сторону, произнес граф де Бодуэн.
      - Вы не хотите вернуться в Турин? - глядя прямо в глаза мужу своей возлюбленной, спросил король Витторио.
      Тот несколько мгновений не отвечал, затем отрицательно покачал головой.
      - Нет, ваше величество, а что мне там делать? Меня никто не ждет, и жизнь моя не имеет смысла.
      - Граф, вы хотите оказать услугу Пьемонту?
      - Что я должен сделать, ваше величество?
      - Надо уничтожить мост через реку.
      - Мост? - граф де Бодуэн приподнялся и опершись спиной о шершавый ствол дерева, взглянул прямо в глаза королю Витторио.
      - Да-да, мост, граф, если мы его не уничтожим, то завтра на рассвете они начнут переправляться на нашу сторону и тогда мы будем вынуждены отступать.
      - Я должен его взорвать? - догадавшись, осведомился граф де Бодуэн.
      - Да, но это смертельно опасное дело и навряд ли кто-нибудь из тех, кто пойдет с вами, вернется живым.
      - Что ж, ваше величество, я согласен.
      - Я знал, граф, что вы согласитесь, я тоже пойду с вами.
      - Нет, ваше величество, - граф де Бодуэн поднялся на ноги, - никогда. Вы король, вы должны быть здесь и незачем вам попусту рисковать своей жизнью. К тому же... - граф осекся и о чем-то задумался, на его растрескавшихся губах появилась горькая улыбка.
      - Скажи мне, граф, - наклонившись к самому уху Армана, прошептал король, - Констанция тебе пишет? Арман вздрогнул и отвернулся от своего короля.
      Так пишет или нет? - выкрикнул король Витторио и, схватив графа де Бодуэна за плечи, сильно встряхнул его.
      - Нет, ваше величество, Констанция мне не пишет. Король Витторио заскрежетал зубами.
      - Может быть, с ней что-нибудь случилось?
      - Не знаю, ваше величество.
      - Ладно, граф, простите меня, я не хотел вас обидеть.
      И мужчины обнялись, понимая, что завтра, может быть, они уже не увидятся. Через полчаса граф де Бодуэн встретился с маркизом Лоренцетти. Они сидели у костра вдвоем и негромко переговаривались.
      - Арман, напрасно ты согласился, ведь наверняка ты не вернешься, погибнешь, как погибли уже сотни людей.
      - Нет, маркиз, мне кажется, я останусь в живых для того, чтобы и дальше мучиться. Да и не мог я отказать королю, честно признаться, - граф де Бодуэн пристально смотрел в огонь и говорил как бы сам с собой. - А что мне еще остается, ведь у меня ничего нет, король даже не захотел сделать меня офицером, он забрал у меня все. Но он король, а я всего лишь его подданный и мне ничего не остается, как доказать свою преданность и честность.
      - Но это рискованно, граф.
      - Если бы я этого не понимал, маркиз, но ведь и король был готов пойти со мной взрывать мост.
      - А наш король вообще, граф, полностью утратил рассудок и его бесстрашие не от смелости, а от чего-то другого.
      - Как и мое бесстрашие, маркиз, оно тоже не от смелости, а от полной безысходности, Констанция ушла от меня, король отказался от моих услуг при дворе, и мне ничего не остается, как ценой своей жизни доказать всем, что я предан короне - и до конца выполнить свой долг.
      - Я тебя понимаю, Арман, но я бы не пошел на это рискованное дело.
      - Не стоит об этом говорить, маркиз, я потерял все, кроме своей жизни, она у меня осталась последняя.
      - Ты странный человек, Арман, даже последнее ты готов отдать королю, который лишил тебя всего.
      - Да, маркиз, мне действительно ничего не остается, кроме как ценой собственной жизни доказать преданность и показать всем, что я простил короля.
      - Ладно, коль ты уж решился, давай подумаем, как это лучше сделать. Пойдем в мою палатку.
      Граф де Бодуэн тяжело поднялся, и они вместе с маркизом Лоренцетти направились в большую палатку, во многих местах пробитую осколками пушечных ядер. Они около часа сидели, склонясь низко над картой.
      - Нужны две лодки, - говорил граф де Бодуэн, - и четыре бочонка с порохом. Я попробую на лодках подплыть к мосту, укрепить заряд и взорвать порох. Но для того, чтобы я смог это сделать, ты, маркиз, должен будешь напасть на передовой отряд, который охраняет мост. Надо, чтобы они были отвлечены боем и незаметили, как я подплыву.
      - А как, граф, ты думаешь выбираться?
      А вот об этом, маркиз, я даже не хочу думать. Но если Бог есть и если ему нужна моя жизнь, то он спасет меня.
      - Хорошо, хорошо, граф, бери тех, кто тебе нравится и отправляйся. А я перед рассветом нападу на передовой отряд. Когда завяжется бой, начинай сплавляться по реке, хотя и это очень трудное дело, река бурная и извилистая, так что на лодках не так-то и легко будет подобраться к мосту.
      - Вот поэтому мой план единственно возможный. Они навряд ли будут ожидать, что мы пойдем на столь отчаянный шаг.
      - По-моему, это безрассудный шаг. Может быть, мы лучше попытаемся прорваться на мост и поджечь его?
      - Нет, их слишком много, они успели построить укрепления.
      - Да, ты прав, - покачал головой маркиз Лоренцетти, - думаю, нам ничего не остается.
      Арман поднялся и пожал руку маркизу Лоренцетти. Тот обнял его.
      - Мне жаль, Арман, расставаться с тобой, жаль.
      - Да ладно, маркиз, чего уж там жалеть, наша жизнь ничто.
      - Не говори так и постарайся спастись.
      - Я постараюсь, конечно, но как получится, не знаю. Через четверть часа граф де Бодуэн еще с пятью солдатами грузились на две лодки. Бочонки с порохом уже лежали на дне, солдаты перешептывались друг с другом, понимая, что идут на верную смерть.
      - Не стоит бояться, - попытался утешить своих подчиненных граф де Бодуэн, - смерть подстерегает нас повсюду, не здесь, так в другом месте, не сегодня, так завтра.
      - Лучше бы завтра, граф, - сказал седоусый солдат.
      - Да, Жан, действительно, лучше завтра, а еще лучше через год или лет через пятьдесят, - Жан заулыбался, показывая крепкие белые зубы.
      - Да-да, граф, через пятьдесят было бы совсем хорошо. Мне было бы тогда как раз девяносто.
      - Но до такого возраста я и не рассчитывал дожить, - улыбнулся солдату граф де Бодуэн, - да и что делать в таком возрасте?!
      - Знаете, граф, у каждого возраста свои прелести. Сидел бы дома, а вокруг бегали бы внуки и правнуки, ты только бы руководил ими: подайте то, принесите это... В каждом возрасте свои радости - у ребенка одни, у юноши другие, у зрелого мужчины... - Жан покачал головой, - я не имею в виду войну, я имею в виду любовь.
      - Эх, любовь... - тяжело вздохнул граф де Бодуэн. - Скорее! Скорее! приказал он своим солдатам, - грузите скорее оружие, вскоре отплываем.
      До рассвета оставался какой-то час. Густой туман клубился над рекой, было зябко и холодно. Солдаты жались друг к другу и сидели в лодках, молчаливые и угрюмые.
      - Ну когда же, черт побери, начнут атаковать! - сказал седоусый Жан, ни к кому не обращаясь.
      - Начнут, не переживай, маркиз, наверное, уже подтащил орудия к скалам и вскоре начнет обстрел.
      - А если вдруг в нас попадут наши же ядра?
      - Попадут так попадут, Жан, что поделаешь, пойдем ко дну кормить рыб.
      - Да ну, граф, к черту такие перспективы, я еще хочу вернуться домой.
      - А кто у тебя остался дома? - тихо спросил граф де Бодуэн.
      - О, граф, у меня большая семья и домик под Турином: жена, четверо детей, два парня и две девочки.
      - А сколько старшему?
      - Старшему уже семнадцать, граф. Красивый парень, правда, я не видел его уже девять месяцев.
      - А младшему?
      - Не младшему, а младшей, граф, Люции, только лишь семь. Но она такая красивая и веселая, что я люблю ее больше всех. Мне даже снится, как она подбегает ко мне, теребит за усы и спрашивает:"Отец, а ты возьмешь меня на ярмарку?"
      - На ярмарку? - изумился граф де Бодуэн.
      - Да-да, в последний раз я привез ей красивое платье и теперь она только и мечтает о том, чтобы я вновь поехал на ярмарку и купил ей еще что-нибудь.
      - Да, - задумчиво глядя на воду, произнес граф де Бодуэн.
      Солдаты молча курили. Вдруг послышался свист ядер, и все ущелье наполнилось ужасным грохотом.
      - Ну вот, началась атака, - уже другим, жестким голосом сказал граф де Бодуэн, привставая на ноги, - с Богом, друзья! Жан, отвернувшись посмотрел на светлеющее небо и истово перекрестился:
      - Боже, помоги нам, - прошептал седоусый солдат, и его суровое лицо вдруг стало каким-то жалким и трогательным, а под седыми усами появилась робкая детская улыбка.
      - Вперед, друзья! - воскликнул граф де Бодуэн, отталкиваясь от берега.Лодки бросало из стороны в сторону, от берега к берегу и казалось, они вот-вот расшибутся о скалы. Клочья пены, тысячи брызг, холодная вода, грохот взрывов, яростные крики атакующих и отбивающих атаку, выстрелы - все это слилось воедино.Граф де Бодуэн что есть силы налегал на весла, отталкивался от мокрых камней, громко кричал:
      - Сюда, сюда, подгребайте правее, держитесь середины реки, не то разобьемся. Сейчас поворот!
      Обе лодки, скрытые густыми клубами тумана, перемешанного с дымом, выплыли на более спокойное место. Они и сами не ожидали, как перед ними появились черные мокрые сваи. Арман уцепился за одну из них. Лодку быстро развернуло, солдаты подали веревку, и Арман успел-таки привязать лодку к свае моста.
      - А что теперь, граф? - спросил Жан, перекрикивая грохот выстрелов.
      Арман поднял голову. Над ними в клочьях тумана и дыма был мост, на котором грохотал бой.
      Слышались дикие крики:
      - Вперед! Вперед, они атакуют! - ревели офицеры. - Повешу, повешу, если кто отступит! Гремели выстрелы.
      - Они атакуют, - прошептал граф де Бодуэн и принялся карабкаться по свае вверх. Наконец, это ему удалось, правда, был момент, когда граф де Бодуэн едва не сорвался на острые камни у самых свай моста. Еслибы это случилось, то он наверняка бы разбился, и его мертвое тело унес бы стремительный поток.
      Но он сумел вскарабкаться и сбросив веревку, закричал:
      - Подавай порох, подавай! Жан, обвязав бочку, закричал:
      - Тяни, тяни, граф!
      Он встал в полный рост, поднял ее на вытянутых руках, пытаясь хоть немного помочь бесстрашному графу де Бодуэну.
      Но вдруг Жан качнулся и отпустил бочку, взмахнул руками и, успев прошептать одно лишь слово "Люция", рухнул в темную воду.
      - Черт подери! - прохрипел граф де Бодуэн, поднимая бочку вверх.
      Он уже не понимал, сколько прошло времени, пот катился градом, пальцы не хотели сгибаться, руки не слушались. Казалось, одно неосторожное движение - и он сорвется в реку. Но он успел поднять еще два бочонка и укрепить их под самым настилом моста. Прямо над головой прогибались толстые доски, слышался грохот, крики и уже, когда граф де Бодуэн начал спускаться вниз по свае, раздался взрыв: пушечное ядро угодило как раз между двумя связанными лодками. Крики, осколки, обломки лодок и искореженные тела солдат - все смешалось в бурном потоке.
      Граф де Бодуэн прикрыл глаза и заскрежетал зубами.
      - Бог мой, да они все погибли!
      Негнущимися пальцами он взял фитиль и, перекрестившись, поджег. А потом упал в воду - и стремительный поток завертел его, ударив в одну сваю, потом в другую и вынес из-под моста. Арманзнал, что дальше будут пороги, но и то, что он еще жив, было чудом. Он понимал, что нужно как можно быстрее отплыть от моста, ведь вскоре мост должен взлететь на воздух и тогда доски, бревна рухнут на него.
      Он пытался прибиться к берегу, но ледяные стремительные потоки вертели его словно легкую щепку, отбрасывая от одного берега к другому, и как граф де Бодуэн ни пытался зацепиться, он все время срывался, скатываясь все ниже и ниже по течению. Он уже задыхался и обессилел, он чувствовал, что силы покидают его.
      И вдруг он ощутил, что не движется, а медленно погружается под воду. Он попытался освободиться и только сейчас понял, что зацепился мундиром о корягу.
      "Неужели я утону вот так глупо, здесь, в реке?" подумал граф де Бодуэн и попытался снять мундир.
      Но поняв, что это бессмысленно, он вынул из-за голенища кинжал и стал вспарывать ткань. Воздуха уже не хватало, он понимал, что задыхается и в тот же момент он почувствовал, что свободен. Его выбросило вверх, Арман успел набрать полную грудь воздуха и увидел яркую вспышку в разрывах тумана и услышал страшный грохот. Высокий мост, соединявший два берега реки, взлетел на воздух.
      Арман нырнул и смог уцепиться за ветки чахлого дерева, растущего на вражеском берегу. Но ему было все равно, на чьем берегу растет это дерево, самое главное, он взорвал мост.
      Король Пьемонта Витторио, не обращая внимания на свист пуль, на взрывы ядер, с обнаженной шпагой в руках дрался на берегу горной реки.
      - За мной! За мной! - кричал король Витторио, нанося удары направо и налево.
      Он дрался исступленно, как лев, и солдаты, вдохновленные примером своего короля, смело шли в атаку, хотя враг отступал, понимая, что дорога к отступлению отрезана. Это был яростный бой. Конница не могла развернуться на узких площадках, артиллерия была здесь бессильна и поэтому приходилось драться рукопашную.