"Только бы не вздумалось графине ночью ходить по коридору и проверять, все ли в порядке. А так можно часок-другой вздремнуть вкоридоре, пока виконт не покинет спальню маркизы Лагранж. Даже если он и застанет меня спящим, то ничего страшного, он скоро забудет об этом" - и слуга негромко захрапел.
      Констанция этой ночью спала отлично. Она встала очень рано, когда все гости еще спали, и распорядилась заложить свой экипаж.Она уехала, даже не попрощавшись ни с графиней, ни с Анри.
      Но такой стиль поведения ничуть не удивил хозяйку дворца. Она привыкла, что в ее доме появляются без приглашения и покидают его без прощания.
      Констанция спешила в Париж. Она не отказалась от своего замысла использовать Анри в борьбе с Эмилем. И если виконт не согласен был покинуть имение своей бабушки, занятый очередным романом, то ей предстояло уговорить Франсуазу отпустить Колетту, чтобы поехать с ней за город.
      "Так даже будет лучше, - утешала себя Констанция, - Франсуаза обязательно останется в Париже, и я преспокойно буду наблюдать за тем, как виконт Лабрюйер совратит несчастную Колетту".
      Было уже за полдень, когда Констанция Аламбер бежала по лестнице дома баронессы Дюамель. Франсуаза уже спешила к ней навстречу.
      - Боже мой, Констанция, где ты пропадала? - воскликнула баронесса.
      - Что случилось? - встревожилась мадемуазель Аламбер, глядя в почти безумные глаза Франсуазы.
      - Это ужасно, Констанция! Это ужасно! Гостья уже было встревожилась, не случилось ли чего с Колеттой.
      - Это ужасно! - бормотала баронесса.
      - Да что случилось, объясни же толком! Баронесса осмотрелась, но заметив на галерее дворецкого и служанку Колетты, прошептала:
      - Пойдем, пойдем, я тебе сейчас все объясню.
      Недоумевая, Констанция двинулась за хозяйкой дома. Та, зайдя вкабинет своего покойного мужа, закрыла дверь на защелку, затем взяла Констанцию за руку и усадила в глубокое мягкое кресло.
      - Сейчас я тебе расскажу. Только погоди, дай мне успокоиться, баронесса нетерпеливо налила себе стакан воды и стуча о него зубами, выпила.
      - Да не пугай же меня, Франсуаза, что случилось?
      - Колетта тебе не посылала домой никаких писем? Констанция отрицательно качнула головой.
      - Да что случилось?
      - Ты не можешь себе представить, какая это большая утрата.
      Сердце у Констанции екнуло:
      "Неужели случилось что-то страшное?" Но тут же Франсуаза добавила:
      - Ты не представляешь, какая это утрата, когда мать расстаетсясо своей дочерью.
      "Фу ты! - подумала Констанция. - Нельзя же так пугать! Оказывается, она имеет в виду замужество, называя его утратой. Нужно быть поосторожнее в словах".
      - Ты даже не можешь представить себе, Констанция, какое чувство охватывает меня, когда я представлю, что Колетта больше никогда не будет принадлежать мне!
      - О, да! - воскликнула Констанция. - Я понимаю твои чувства, всецело разделяю их. У нее отлегло от сердца:
      "Ну слава Богу, теперь-то уже точно все хорошо".
      - Я хочу, - баронесса вновь огляделась, хотя в кабинете они были только вдвоем, - чтобы то, что я тебе сейчас скажу, оставалось только между нами.
      - Конечно, хорошо. Констанция напряглась: "Вновь какие-то тайны".
      - Говори, Франсуаза, я обещаю, все услышанное мною не получит огласки.
      - Ты даже не можешь представить себе, дорогая, что я обнаружила у Колетты.
      - Что же? - выдохнула Констанция.
      - Письмо.
      - Письмо?
      - Да, к тому же любовное, - баронесса понизила голос.
      - От кого же, дорогая?
      - От этого ничтожного музыкантишки.
      - Учителя музыки?
      - Да, от этого шевалье, как его там...
      - Александра Шенье, - подсказала Констанция.
      - Вот видишь, я даже не помню его имени. И толкнул же меня черт под руку пригласить в учителя музыки именно его, почти безо всяких рекомендаций!
      - Да, не повезло тебе, Франсуаза.
      - Представляешь, письмо от этой змеи. Я взяла его на службу, положила хорошее жалованье и глупая, радовалась, как хорошо моя Колетта учится музыке, а он... - баронесса расплакалась.
      Констанция взяла ее за руку.
      - Да полно тебе, все это детские шалости, не больше.
      - Нет, нет, Констанция, мне нужно что-то делать, я должна помешать этому.
      - Ну что ты, Франсуаза...
      - Я должна знать, где они передают друг другу письма, я должна знать, где их тайник и тогда поймаю их с поличным!
      - А разве Колетта сама не сказала тебе об этом?
      - Да что ты, я даже не говорила ей, что знаю об их переписке.
      - По-моему, тебе, Франсуаза, стоило бы посоветоваться с дочерью.
      - Да нет, я не хочу, она подумает, я желаю ей зла. Да и я не смогу доказать ничего, она скажет, впервые видит это письмо и даже не читала его. А мне не так важно поквитаться с этим Александром, как наставить дочь на путь истинный.
      - Хорошо, Франсуаза, я поговорю с Колеттой и обязательно выведаю у нее, где они прячут письма.
      - Я буду многим обязана тебе! - воскликнула Франсуаза. - Постарайся, ведь Колетта так тебе доверяет.
      - Нехорошо, конечно, злоупотреблять доверием девушки, - сказала Констанция, поднимаясь с кресла, - но ничего не поделаешь, я понимаю, насколько серьезно обстоят дела.
      - Ты даже не можешь представить, дорогая, как я волнуюсь. Иди.
      - Она еще спит?
      - После обеда я уговорила ее прилечь.
      - Хорошо, Франсуаза, я иду. И только пообещай мне не рассказывать потом дочери, от кого ты знаешь, где они прячут письма.
      - Я не скажу ей ни слова, только помоги мне, Констанция. Франсуаза выпроводила мадемуазель Аламбер за дверь и опустилась в кресло. Руки женщины дрожали, она не находила себе места от волнения.
      - Это же надо, - причитала она, - какой-то там шевалье, бедный как церковная мышь, вознамерился признаваться в любви моей дочери, чья свадьба уже не за горами, у которой уже есть жених. Нет, я и представить себе такого не могла!
      Констанция тем временем уже стучала в дверь спальни Колетты. Та, как оказалось, уже не спала. Она тут же открыла и обрадовалась, увидев Констанцию.
      - О, я так хотела тебя видеть!
      - Что-нибудь случилось?
      - Да нет, - замялась девушка, - просто соскучилась. Где ты была так долго, Констанция?
      - О, я на некоторое время покидала Париж. Как ты изменилась за это время!
      - Но прошло всего несколько дней, - всплеснула руками Колетта, неужели можно так быстро измениться?
      - Да, ты же готовишься замуж, а это накладывает на тебя отпечаток. Ты уже совсем взрослая.
      Девушка доверчиво смотрела в глаза старшей подруги.
      - А ты, Констанция, выглядишь просто великолепно.
      - Спасибо, дорогая. Ну что ж, - сказала Констанция, усаживаясьв кресло и не выпуская из своих рук ладоней девушки. - Мне кажется, тебе есть что рассказать мне.
      Девушка смутилась.
      - Для начала расскажи мне, как ты живешь.
      - Великолепно.
      - А больше тебе нечего мне рассказать? Колетта пожала плечами.
      - Все хорошо.
      Но Констанция взяла ее голову в свои руки и пристально посмотрела в глаза.
      - По-моему, ты чего-то не договариваешь.
      - Но нет... - на щеках девушки заалел румянец, - мне нечего оттебя скрывать.
      - А как идут твои уроки музыки?
      - О, Александр Шенье великолепный учитель, я делаю колоссальные успехи.
      - Да, твоя мать говорила мне об этом, - небрежно заметила Констанция. А что ты еще можешь сказать об Александре Шенье?
      Девушка растерялась.
      - Я уже сказала, он великолепный учитель.
      - А ты его любишь? - напрямую спросила Констанция.
      В комнате зависло молчание. Колетта чувствовала, как бьется еесердце и не нашла ничего лучшего, как сказать вновь:
      - Он замечательный учитель.
      - И больше ничего? А разве ты его не любишь? Колетта смущенно опустила голову.
      - Так ты скажешь мне или нет?
      - Я не могу...
      - Но ведь мы же с тобой подруги, а значит, должны доверять друг другу свои секреты. Ты же знаешь, я никогда не скажу твоей матери о том, что услышу от тебя.
      - Да, мы подруги, - зашептала Колетта, - и значит должны доверять друг другу. Я признаюсь тебе, Констанция...
      - Я слушаю.
      Колетта приглушила голос так, что его еле можно было расслышать.
      - Он пишет мне письма, Констанция.
      - Какие?
      - Любовные. Он пишет такое... Я не представляла себе, что такое возможно.
      - Любовные письма? - переспросила Констанция, не веря в свою удачу, потому что теперь можно было отказаться от услуг Анри и использовать для осуществления своего плана учителя музыки Александра Шенье.
      - Да.
      - Но ты любишь его?
      - Я даже сама не знаю, - девушка избегала смотреть в глаза Констанции.
      - Но ты же что-то чувствуешь, находясь рядом с ним?
      - Да, я чувствую, как начинает сильно стучать сердце, я чувствую головокружение и я боюсь, что потеряю сознание.
      - Глупенькая, - Констанция погладила девушку по головке.
      - Это что-то необычное, - призналась Колетта.
      - Значит, ты влюблена в него. Колетта робко улыбнулась.
      - Ты так думаешь, Констанция?
      - Я в этом уверена. Это точно любовь, и тебе нечего стыдиться своих чувств.
      - Так вы... ты не осуждаешь меня?
      - Ничуть.
      - Но я должна что-то делать... - растерянность девушки была такой наивной, что Констанция улыбнулась.
      - Ты должна рассказать абсолютно все, и я найду слова, чтобыприободрить тебя и дать совет.
      - Прости, прости меня, Констанция, - заплакала Колетта, - за то, что я не сразу тебе открылась. Я ужасно люблю Александра, я каждую минуту думаю о нем. Помоги мне, научи, что делать!
      Мадемуазель Аламбер прижала девушку к себе.
      - Успокойся, все будет хорошо. Я дам тебе дельные советы и научу, как следует поступить.
      В душе Констанции смешивались два чувства. Ей было и жаль глупую Колетту и в то же время она злорадствовала: вот теперь-то ясмогу поквитаться с Эмилем де Мориво. Он надолго запомнит свое опрометчивое решение и каждый раз потом, встречаясь с ним, Констанция будет чувствовать себя победительницей. Она будет знать,что его будущая жена лишилась девственности еще до свадьбы и подстроила это она, Констанция.
      - Но что же мне делать, Констанция, - сквозь слезы говорила девушка, за мной все время подсматривают то мать, то дворецкий. Единственная, на кого я могу положиться, так это на служанку. Но мать не доверяет ей.
      - Я тебе помогу.
      - Ты поможешь мне? - обрадовалась девушка. - Ведь мать так тебе доверяет, Констанция, она даже спрашивает у тебя совета.
      Было по всему видно, что такое доверие со стороны матери к Констанции кажется Колетте просто фантастическим. Ведь больше ни у единого человека Франсуаза не просила совета за всю свою жизнь, она все и обо всем знала сама.
      - Прости меня, Колетта, но я не могу потакать вашей любви, ведь я связана обещанием твоей матери.
      - Ну помоги мне1 Помоги же, Констанция! - плакала девочка, зарываясь мокрым от слез лицом в колени Констанции.
      Мадемуазель Аламбер смотрела в окно, предвкушая свою победу.
      - Хорошо, Колетта, давай напишем ему ответ.
      - Как это, ведь писать должна я?
      - Правильно, ты будешь писать, а я подскажу тебе как это нужноделать, ведь мне уже не раз приходилось писать подобные письма.
      Слезы в глазах Колетты почти моментально высохли, а на губах появилась счастливая улыбка. Выглядела она, правда, немного глуповато, но зато трогательно.
      - Хочешь, мы напишем ему ответ прямо сейчас?
      - Да, правда, давай сейчас! - Колетта вскочила. - Констанция, ясейчас принесу его письмо. Ты прочитаешь, и мы придумаем ответ.Подожди меня здесь, я сейчас!
      Девушка выбежала в коридор, и Констанция услышала, как стучат ее каблучки по лестнице. Она осторожно выглянула и увидела, как Колетта сбегает вниз. Констанция подошла к поручням галереи и посмотрела вниз.
      Колетта уже сбежала на первый этаж и бросилась бегом в раскрытую дверь комнаты, где стояли музыкальные инструменты - клавир, клавесин и позолоченная арфа. Отсюда, сверху, Констанциибыло хорошо видно, как Колетта огляделась по сторонам, а потом, убедившись, что ее никто не видит, запустила руку под чехол, прикрывавший верх арфы.
      Тихо зазвенели струны, и испуганная девушка тут же прикрыла ихрукой. В ее пальцах белел конверт письма.
      Боясь, что девушка заметит, что она подсматривала, Констанциябыстро вернулась в спальню и только успела устроиться в мягком кресле, как в комнату вбежала Колетта.
      Лицо ее сияло от счастья, а конверт с письмом она прижимала к груди.
      - Вот оно, Констанция.
      Мадемуазель Аламбер тут же развернула письмо и принялась читать.
      Это был несусветный бред. Какими только эпитетами не наделял свою возлюбленную Александр Шенье! Но ничего неожиданного в письме для Констанции не было. Обычное любовное письмо мальчишки, еще не научившегося как следует писать.
      Даже не дочитав до конца, Констанция сложила письмо и вновь опустила его в конверт.
      - Возьми, - протянула она послание Колетте. Та с надеждой смотрела на Констанцию.
      - Ну как?
      - Он пишет великолепно, правда, немного сбивчиво, но в искренности его чувств я не сомневаюсь.
      - Так, что мне делать?
      - Пойми меня правильно, Колетта, если он написал тебе письмо, то ты вправе ответить ему точно таким же. Ты согласна?
      - Конечно! Я так рада, что вы согласились помочь мне!
      - Садись к секретеру, - Констанция сама подвинула стул, а Колетта уже нетерпеливо откинула крышку, взяла лист бумаги, перо и приготовилась писать.
      Констанция, обдумывая текст будущего письма, ходила по комнате, обмахиваясь веером.
      А Колетта следила за ней, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону.
      - Как ты его называешь? - спросила мадам Аламбер.
      - Шевалье.
      - Ну, так и пиши: "Дорогой шевалье!" Колетта склонила головуна бок и от усердия высунув язычок, начала старательно выводить буквы.
      А Констанция, спохватившись, что впопыхах ее подопечная забылазакрыть дверь, щелкнула задвижкой.
      - Вот так-то лучше, иначе, чего доброго, сюда придет твоя мать,и ты не успеешь дописать письмо, а я буду уличена.
      - Я тебя ни за что не выдам! - горячо проговорила девушка.
      - Значит так:"Дорогой шевалье! Ваша любовь окрыляет меня и наполняет нежностью мое сердце". Колетта слушала как завороженная.
      - Ты знаешь такие красивые слова, Констанция!
      - Это всего лишь дань приличия, так пишут все, - призналась мадемуазель Аламбер, - и твое письмо не будет ничем отличаться от сотни других.
      - Но ведь его письмо особенное, Констанция?
      - И он пишет тебе самые обыкновенные слова. А ты лучше поменьше говори, а записывай.
      - "...и наполняет нежностью мое сердце", - повторяла вслед за пером Колетта. Что-что, а почерк был у нее отменный, буквы получались ровными, с одинаковым наклоном и в коице каждого слова стоял замысловатый завиток.
      - А в конце, Колетта, можешь пририсовать какой-нибудь цветокили сердце - что тебе больше нравится.
      - А дальше? - спросила девушка.
      - Пиши: "...вы себе даже не представляете, как мне приятно получать эти письма".
      Колетта радостно засмеялась и принялась записывать.
      - Мне в самом деле приятно получать их, Констанция.
      - Значит, ты написала правду.
      - А дальше?
      - Пиши: "...Я понимаю, что подвергаю себя опасности, ведь матьследит за мной, разгневается, узнав о вашей любви ко мне, дорогойшевалье".
      В таком же духе Констанция надиктовала Колетте и все письмо.Она остановила свой диктант лишь тогда, когда последняя строчка приблизилась к нижнему обрезу бумаги.
      - Ну вот и все. Подпиши: "Ваша ученица Колетта".
      - Это так скромно, - пробормотала девушка, - но в то же время с таким уважением.
      - А теперь можешь передать ему это письмо. Колетта была достаточно хитра, чтобы сплоховать во второй раз. Она заклеила конверт с письмом и спрятала его на полке секретера.
      - Хорошо, я обязательно передам его. А Констанция, уже зная, где находится тайник, не стала расспрашивать об этом девушку.
      - Желаю успеха!
      Она покинула комнату Колетты и направилась к поджидавшей ее Франсуазе. Та совершенно извелась от нетерпения.
      - Ну, что ты узнала, Констанция? - зашептала баронесса, прикрывая дверь.
      - Это всего лишь детская влюбленность и не больше, как я тебе и говорила.
      Баронесса с облегчением вздохнула:
      - Дай-то Бог, чтобы оно так и было. Ты уверена в этом, Констанция?
      - Я даже могу сказать тебе, где они обмениваются письмами. - Где же?
      - Правда, Колетта просила не говорить об этом, и я ей пообещала.
      - Но ты же знаешь, это для ее же блага, - настаивала Франсуаза, - ты обязана мне сказать.
      Констанция для вида немного поколебалась, а потом тяжело вздохнув, объяснила:
      - Они прячут свои письма на струнах арфы, а затем опускают вчехол. Так что ты десятки раз проходила мимо их тайника и ничего незаметила.
      - Ах, змея! - воскликнула Франсуаза. - Это мог придумать только он, учитель музыки! Под струнами арфы... Моей девочке и в голову такое не могло бы прийти.
      - А когда должен прийти учитель музыки?
      - Через полчаса. Уж я покажу ему, как зариться на мою дочь!
      ГЛАВА 13
      Колетта и ее учитель музыки Александр Шенье усердствовали всвоих занятиях. Колетта напевала тихим проникновенным голосом душещипательную песенку о пастушке и принце.Шевалье, полуприкрыв глаза, помахивал в воздухе рукой, изображая из себя метроном, исправно отбивающий такт. За спиной у девушки стояла ее служанка, и ее лицо светилось восторженной улыбкой. Она была очень рада за свою молодой хозяйку.
      Зато баронесса Дюамель сидела с каменным лицом. Рядом с ней, в кресле, восседала Констанция и давилась смехом, правда, при этом лицо ее оставалось непроницаемым. Жизнь при дворе научила ее скрывать свои эмоции.
      Дворецкий стоял в дверях и машинально кивал головой в такт песни. Баронесса строго посмотрела на него, и он, спохватившись, замер, как каменное изваяние.
      А песня лилась и лилась, казалось, ей не будет конца. Пальцы девушки перебирали струны, и она даже не смотрела на них.
      Баронесса занервничала. Веер чуть не хрустнул в ее пальцах.Констанция подсела поближе к баронессе и шепнула ей на ухо:
      - Осторожнее, Франсуаза, не спугни их.
      Наконец, прозвучали последние аккорды и в наступившей тишине пронзительно зазвенела случайно задетая Колеттой самая высокая струна.
      Служанка девушки, не удержавшись, громко заап-плодировала. Но к удивлению Колетты и учителя музыки, никто не разделил ее восторгов.
      На этом урок можно было бы и закончить, но шевалье полистал ноты и, подойдя к Колетте, указал пальцем на третью строку:
      - Вот в этом пассаже, мадемуазель, вам следовало бы еще поупражняться, он звучит немного ненатурально. И он принялся считать:
      - Раз-два-три, раз-два-три... Колетта кивала головой и повторяла:
      - Раз-два-три, раз-два-три...
      Ее пальцы коснулись струн, но лишь только шевалье встретилсявзглядом с баронессой, он тут же поспешил добавить:
      - Хорошо, мадемуазель, я надеюсь, это у вас получится. Можете потренироваться и без меня, я должен идти.
      - Но я хотела бы знать ваше мнение, шевалье, - просительно произнесла Колетта.
      - Нет-нет, я должен идти.
      Александр Шенье подхватил чехол арфы и баронесса стала следить за каждым его движением, как следят за движениями фокусника, пытаясь разгадать секрет исчезновения кролика в шляпе.
      Колетта, прекрасно зная, что сейчас произойдет, решила отвлечьна секунду мать. Она подбежала к баронессе, обняла ее за шею и поцеловала в щеку. Но Франсуаза из-за плеча дочери все равно продолжала следить за шевалье.
      Тот набросил чехол на арфу и на мгновение замешкался.Служанка Колетты, бывшая, конечно, в курсе всего происходящего, испуганно водила глазами из стороны в сторону.
      Констанция, как и баронесса, тоже заметила едва уловимое движение шевалье. Предательски хрустнула бумага, подсунутая под струны арфы. Чехол тут же закрыл инструмент целиком, а Александр Шенье быстро отошел от него. И с облегчением вздохнув, произнес:
      - Ваша дочь - великолепная ученица.
      - Постойте-ка, шевалье, - ледяным голосом произнесла баронесса, поднимаясь с кресла, ее вид был грозен и суров.
      Колетта с надеждой посмотрела на Констанцию, но та, как назло,глядела в другую сторону.
      Снимите-ка чехол с арфы! - распорядилась баронесса.Шевалье не двинулся с места. Тогда дворецкий, степенно поклонившись хозяйке, двинулся к инструменту. Он сдернул чехол и все увидели белый конверт, задвинутый между струн арфы.Наступило неловкое молчание.
      Баронесса Дюамель брезгливо, двумя пальцами вытащила конверт, покрутила им в воздухе и обратилась к шевалье.
      - Вы можете объяснить, молодой человек, что это такое?
      Тот стоял, заложив руки за спину, с видом напроказившего школьника.
      Так и не дождавшись ответа, баронесса обратилась к своей дочери.
      - Я спрашиваю, что это?
      Колетта пожала плечами, всем своим видом изображая недоумение.
      И тут Александр Шенье обрел дар речи.
      - Это письмо, мадам, письмо, которое я написал вашей дочери.
      Колетта вздрогнула.
      - Я не могу вас обмануть, - продолжал учитель музыки, - я написал это письмо, потому что не мог скрывать своих чувств.
      Колетта готова была расплакаться, ее служанка закрыла лицо руками.
      Констанция всем видом изображала непричастность ко всему происходящему.
      А баронесса, напустив на себя еще более холодный вид, двинулась к выходу.
      - Шевалье, подождите моего возвращения. А ты, Колетта, следуйза мной.
      Молодые люди переглянулись. Но что мог сделать Александр? Их взгляды были более красноречивы, чем слова.
      - Поторопись! - баронесса стояла в двери. Когда баронесса и еедочь удалились в другую комнату и за ними щелкнула дверная задвижка, Констанция произнесла:
      - Я сочувствую вам, шевалье, и думаю, мне лучше уйти.
      Александр Шенье, бледный как смерть, едва заметно кивнул. И Констанция, вполне удовлетворенная собой, выпорхнула из комнаты.Она сбежала по лестнице, весело напевая себе под нос припев песни про пастушку и принца. А затем села в свой экипаж и постучала в переднюю стенку.
      - Домой, любезный, - чуть громче, чем следовало, приказала Констанция.
      Но лишь только карета завернула за угол ограды, как снова раздался стук в стену:
      - Подожди-ка здесь, любезный.
      Кучер покорно выполнил приказание. Ему было все равно, ехать или стоять на месте. Раз мадемуазель Аламбер желает стоять, значитони остановятся.
      А баронесса Дюамель тем временем строго смотрела на свою дочь. Колетта вся дрожала.
      - Садись! - строго приказала мать.
      - Мама!
      - Я сказала садись!
      Колетта опустилась в кресло и зажала дрожащие ладони коленями. Она смотрела как затравленный зверек на охотничьего пса. Баронесса вновь показала конверт.
      - Ты знала об этом письме?
      - Нет-нет!
      - Не ври!
      - Нет, нет, мама!
      - Я сказала, не ври!
      - Ну правда же, нет! - сбивчиво принялась объяснять молодая девушка.
      Баронесса посмотрела на секретер.
      - Ты не хочешь сказать, Колетта, где хранятся остальные письма?
      - Я не знаю ни о каких письмах.
      - А вот я знаю, где они лежат. Колетта втянула голову в плечи.
      - Ну так ты сама их достанешь или это сделать мне?
      - Я виновата, мама.
      - Вот с этого и нужно было начинать.
      - Мама, пожалуйста, прости меня! Мне очень жаль, что так получилось. Баронесса молчала.
      - Ну мама, пожалуйста! - Колетта вскочила и бросилась к баронессе.
      Материнское сердце немного оттаяло.
      - Почему же ты мне сама не сказала, дорогая, с самого начала?
      - Я боялась.
      - Неужели ты боишься меня?
      - Я сама не знаю, как это получилось.
      - Да успокойся же, все будет хорошо.
      - А что будет с Александром?
      - Ты должна забыть его.
      - Но, мама...
      - Молчи! Теперь всем займусь я.
      Колетта, рыдая, опустилась на колени и обхватила ноги матери руками.
      - Да полно тебе, сядь и хорошенько подумай обо всем случившемся.
      В это время шевалье Александр Шенье, заложив руки за спину, мерил шагами комнату из угла в угол. Он уже понимал, что этот деньв доме баронессы будет для него последним, проведенным вместе с Колеттой. Молодому человеку предстоял тяжелый разговор, и он старательно подбирал слова, такие, чтобы не обидеть баронессу и в то же время сохранить собственное достоинство. Ведь он и в самом деле любил Колетту или во всяком случае, верил в то, что любит ее.
      Дверь, скрывшая от него девушку, распахнулась, и на пороге возникла баронесса Дюамель. В руках она держала пачку писем, перевязанных розовой шелковой лентой.
      - Мадам, - начал заготовленную речь Александр Шенье.
      - Я не желаю вас слушать, молодой человек, - бросила баронесса, - вы воспользовались моей доверчивостью, проникли в дом, чтобы обмануть моего ребенка.
      - Но... мадам...
      - Молчите!
      - Я хочу вам объяснить...
      - Не желаю слушать!
      - Выслушайте меня...
      - Забирайте свои письма и вещи и покиньте мой дом, - баронессав сердцах швырнула пачку писем к его ногам.
      - Выслушайте меня...
      - Я не хочу вас слушать! Я желаю всего лишь, чтобы ваша ногане пересекала порога моего дома.
      - Но мадам... - гордо вскинув голову, произнес учитель музыки.
      Колетта, уже немного оправившись от потрясения, боязливо выглядывала из-за дверного косяка.
      Приободренный тем, что девушка смотрит на него, шевалье расправил плечи.
      - Я не причинил вреда ни вам, ни вашей дочери, мадам. Неужеливы не понимаете, что нет причин сердиться на меня?
      - Я вам уже сказала.
      - Хорошо, я подчиняюсь и покидаю ваш дом. Александр Шенье судорожно принялся собирать ноты. Книжки сыпались у него из рук, и он не знал, за что схватиться - то ли за арфу, то ли за рассыпанныекнижки. Выглядел он, в общем, довольно комично. Арфа отвечала на его прикосновения звоном струн. Колетта, все слыша и видя, беззвучно зарыдала. А сердце баронессы Дюамель не так-то легко было тронуть. Она с презрением посмотрела вслед уходившему Александру Шенье.
      Колетта не выдержала и бросилась вслед.
      - Александр!
      Но мать схватила ее за руку.
      - Если ты сейчас выбежишь на крыльцо, можешь не возвращаться.
      Колетта тут же остановилась, и баронесса увела ее.
      Александр Шенье, злой как черт, выбежал на улицу с арфой в руках и остановился, не зная, куда идти. Под мышкой он сжимал неряшливо сложенные ноты и пачку писем, перевязанных трогательной розовой шелковой лентой.
      И тут послышался приятный женский голос:
      - Шевалье!
      Александр оглянулся, не понимая, кто его зовет.
      - Шевалье, да неужели вы не видите меня? И только сейчас он заметил карету, стоявшую на другой стороне улицы. На дверях красовался герб графов Аламбер. Из-за приоткрытой дверцы ему приветливо помахивала рукой мадемуазель Аламбер.
      Шевалье ничего не понимал. Он считал, что Констанция должна быть на стороне баронессы, ведь она опекала Колетту, а лицо мадемуазель Аламбер говорило о ее расположении к шевалье, ее лукавая улыбка, прищуренные глаза.
      - Да идите же сюда! Не бойтесь меня! Шевалье пережил за сегодняшний день столько потрясений, что уже ничему не удивляясь, сел в карету. Дверца тут же захлопнулась, лакей вскочил на запятки и экипаж загрохотал по мостовой, пугая прохожих.
      - Чем обязан, мадемуазель? - наконец-то придя в себя, спросилАлександр.
      Констанция улыбнулась обезоруживающе и приветливо так, чторассеяла последние сомнения молодого человека.
      - У меня есть письмо для вас.
      - От кого?
      - Неужели вы не догадываетесь?
      - Неужели от Колетты? Когда она успела написать его?
      - Она написала его еще утром, - Констанция улыбнулась еще более приветливо.
      Конечно же, она не собиралась говорить учителю музыки Александру Шенье о том, что письмо было написано под ее диктовку.
      - Где оно? - воскликнул Александр.
      - Вот, - Констанция помахала конвертом перед самым его лицоми разжала пальцы.
      Тот спланировал ему на колени, и шевалье сразу же начал его читать. Его лицо просияло и из груди вырвался вздох облегчения.
      - Куда мы едем? Констанция кивнула.
      - Ко мне.
      - Но я...
      - Погодите, шевалье, вам нужно написать ответ.
      - Вы так любезны, мадемуазель.
      - Не стоит благодарности, я всего лишь пекусь о своей Колетте.
      - Но я думал...
      - Вы правильно думали, баронесса просила меня следить за ее дочерью, но сердце мне подсказывает, что ваши помыслы чисты, шевалье.
      - Я напишу ей ответ! - воскликнул Александр Шенье.
      - Конечно же, и сделаете это у меня дома.
      - Но мне, право... неудобно, мадемуазель.
      - Какая ерунда!
      Учитель музыки на мгновение задумался и его лицо погрустнело. Мадемуазель Аламбер, я даже не знаю, как благодарить вас, мысли мои сейчас находятся в расстройстве и я вряд ли напишу что-нибудь путное. Остановите, пожалуйста, карету, я должен походить,все обдумать.
      - Вы так волнуетесь, шевалье?
      - Конечно же, мадемуазель.
      - Я помогу вам написать письмо, ведь вы, наверное, не оченьискушены в эпистолярном жанре.
      Александр Шенье сидел за секретером в доме Констанции Аламбер и писал под ее диктовку. После обычных комплиментов и признаний в любви, Констанция решила добавить:
      - Пишите, шевалье: "...Моя дорогая Колетта, принадлежать тебе-мое самое большое желание, и я счастлив, что мадемуазель Аламбер обещает устроить нам встречу".
      Шевалье на мгновение замер с занесенным над строчкой пером. Онс удивлением смотрел на Констанцию. Та рассмеялась.