Я больше не буду прятаться от тарелок! Я не боюсь их, они лишь тупые и бессловесные исполнители моих приказов… Я – муж ведьмы! Великий колдун, поэт и… ой, мамочки! Тарелка с гороховым пюре и поджаренными сосисками остановилась так резко, что почти все ее содержимое плюхнулось передо мной на стол. Одна из сосисок, бросившись вниз, закатилась глубоко под холодильник. Я страдальчески прикрыл глаза. Сосиска поспешно выползла на свет божий и с места прыгнула назад в опустевшую тарелку. Видимо, у нее проснулась совесть… Тарелка излишней совестью не страдала и потому нагло придвинулась ко мне поближе, от души предлагая облепленный крошками и пылью завтрак.

Вечером Наташа придет с работы, и я все ей расскажу. Нет… кого я обманываю? Когда она вернется вечером, усталая и такая неуловимо родная, я ни за что не позволю себе огорчать ее глупыми жалобами на непослушную кухонную утварь. Фрейе тоже ничего не расскажешь: если Наташа начнет вздыхать и называть меня «бедным зайчиком», то эта кроха будет хихикать весь вечер. У нее нет проблем с посудой! Мама показала ей, как надо хмурить бровки и топать ножкой – тарелки от нее теперь просто шугаются. В пролете исключительно я… Прошу прощения, что не представился сразу – Гнедин Сергей Александрович, питерский поэт, член Союза писателей России, редактор маленькой литературной газеты «Хлебниковская веранда». Очень известный человек, в определенных кругах… Я имею в виду Темные миры, куда мне приходилось отправляться за моей женой ведьмой. Да, Наташа – ведьма. И должен признать, она обладает всеми необходимыми достоинствами для оправдания этого титула. Моя жена красива, умна, обаятельна, остроумна, добра и… вам лучше не становиться ей поперек дороги. Когда она пропала (кстати, по моей вине!), я без долгих размышлений отправился на ее поиски. Правда, не один… Один я бы там ничего не сделал, со мной были Анцифер и Фармазон. Это такие духи, эфирные субстанции, светлая и темная половины моей мятущейся души. Или просто ангел и черт – кому как удобнее воспринимать… Но если Анцифер, как и положено, радеет за приумножение всего светлого, что во мне еще сохранилось, то уж Фармазон делает все для обеспечения мне гарантированного места на сковороде в Преисподней. Борьба ведется с переменным успехом, позволяя мне, таким образом, жить в подобии относительной гармонии с самим собой. Из путешествия по Темным мирам мы вернулись домой втроем: я, Наташа и Фрейя. Мы подобрали девочку в одном из запущенных Темных миров, и теперь я убежден, что мне повезло не только с женой, но и с дочерью…

События, о которых я хочу вам рассказать, начались в то самое утро, когда у меня произошел очередной инцидент с сосиской. Когда над вами издевается даже посуда, это о многом говорит… Так вот, я решил раз и навсегда объяснить тарелкам и вилкам, кто хозяин в доме, но не успел – из прихожей раздался звонок. Нам принесли телеграмму, если точнее, телеграмму для Наташи. «Приезжаю восьмого августа тчк целую Банни тчк». Кто такая Банни, я не представлял. Восьмое – это завтра. Как, где, на каком вокзале, во сколько и надо ли идти встречать, не указано. У нас небольшая двухкомнатная квартирка в старом фонде. На троих в принципе места хватает, хотя, конечно, это не роскошные Наташины апартаменты в Городе. Там, если мне не изменяет память, мы «ютились» на девятикомнатной жилплощади. В ней можно было бы разместить практически любое количество гостей, здесь же придется потесниться. С другой стороны, как раз послезавтра наша маленькая Фрейя отправляется в загородный лагерь для детей с ослабленным здоровьем. Наташа сочла, что у девочки все-таки слишком бледненький цвет лица и лесной воздух пойдет ей на пользу. Поедет отдохнуть с ребятами на две недельки, по субботам и воскресеньям мы будем ее навещать. Я сначала был против, но потом признал, что ребенку необходим коллектив, у нее было не самое сладкое детство, пусть… Простите, заболтался.

…Итак, Наташа пришла около шести, захватив Фрейю из детсада. Быстро поцеловала меня, сунула в руки сумку с продуктами и шмыгнула в ванную. Я сгрузил содержимое в холодильник, но на стол накрывать не стал – посуда все сделает сама. О телеграмме вспомнил поздно, когда уже укладывали девочку. Моя жена, не прерывая колыбельной, быстро пробежала глазами короткий текст, кивнула и приложила палец к губам. Уже потом, на кухне за чаем, она прояснила обстановку:

– Любимый, никакой Банни я знать не знаю. В переводе с английского – это, кажется, зайка?

– Угу, и у тебя действительно нет ни одной знакомой зайчихи, которая может вот так, без приглашения, приехать в гости, не утруждаясь нашим мнением на этот счет?

– Сережка, ты у меня такой умны-ы-ый, что иногда даже нудный. – Наташа уютно уселась мне на колени, осторожно подбираясь к уху. – На самом деле все очень просто – телеграмма из Петрозаводска, там живет мамина сводная сестра. У нее росла дочь Танюшка, скорее всего, это она и есть.

– Хм… если девочка не указывает вокзал, поезд и вагон, то, наверное, она уже достаточно взросленькая и бывала в Петербурге.

– Да, два раза, еще когда я жила в общежитии института. Сейчас ей, наверное-е… лет пятнадцать или даже шестнадцать. Мы не виделись уже года четыре, но адрес она знает. Сережка, ты чем-то недоволен?

– Нет, почему? – Я пожал плечами. Если честно, то моя супруга будет отдыхать на работе, а с гостьей наверняка придется возиться мне.

– Не бери в голову! – Наташа так сладко и нежно взялась за мое ухо, что я едва не замурлыкал от удовольствия. – Тебе вовсе не придется сидеть с ней дома или водить по музеям. Она милый и вполне самостоятельный подросток, куда надо – сбегает сама.

– Ну… я как бы не совсем это имел в виду.

– Любимый, не обнимай меня так, иначе я совсем потеряю голову!

– Замечательно, а ты думала, чего я еще добиваюсь?

– Нет, – после долгого поцелуя она все-таки сумела от меня оторваться, – сначала скажи, что тебя так напрягает?

– Солнце мое, тебе не кажется, что, на взгляд постороннего лица (пусть даже твоей дальней родственницы), у нас… м-м… не совсем обычный дом? Тарелки моются сами, кастрюли готовят без посторонней помощи, пылесос убирает через день, и даже мусорное ведро выносит себя самостоятельно.

– Ну и что?! – бестрепетно удивилась Наташа. – Сережка, ты темнишь… У тебя опять проблемы с посудой?!

– Ни в одном глазу! – внаглую соврал я. – У меня-то их давно нет, научился в конце концов. Но ведь твоя Таня этого не знает и может не понять… Поэтому всего один вопрос: она в курсе, что ты – ведьма?

Моя жена ответила долгим чарующим поцелуем, а потом отрицательно покачала головой. С этого и начались все приключения…

Двоюродная сестренка Таня заявилась к вечеру, как мы, собственно, и ожидали. Наташа отпросилась с работы пораньше, вместе с Фрейей накрыла стол, и мы встретили гостью едва ли не фанфарами. В девочке оказалось под два метра росту, грудь колесом, чуть мятый костюмчик матросского покроя с коротенькой юбкой в складку, гольфы и туфельки, копна золотистых волос и голубущие глаза размером с царские пятаки. Лично я надеялся на что-то менее впечатляющее, так и хотелось спросить, на какой ферме ее так вырастили… Шумно пообнимавшись с моей женой, она деловито протянула мне ладонь:

– Банни!

– Роджер! – автоматически брякнул я: недолюбливаю эмансипированную молодежь.

– Не поняла… – Сестренка из Петрозаводска округлила и без того огромные глазищи.

– Он намекает, что если ты Банни – зайка, то он Кролик Роджер! – деликатно отпихивая меня, пояснила супруга. – Это шутка…

– Ха-ха! – деревянным голосом поддержала Фрейя, она всегда за меня заступается.

– Я – Банни Цукино! Друзья называют меня только так, а для врагов я – Сейлор Мун, борец со Злом и Несправедливостью! Во имя Луны…

– А-а… – словно догадавшись, о чем речь, радостно переглянулись мои дамы. Лично я так ничего и не понял…

– Сережка, это же популярный сериал для девочек «Воины в матросках»! Точно-точно, главную героиню там зовут именно Банни, и вы с ней очень похожи (это уже не мне, а сестрице)… Фрейя, правда же, Таня вылитая Сейлор Мун? (Малышка на секунду оценивающе сощурилась и удовлетворенно кивнула.) Милый, ты обязательно должен посмотреть, я разбужу тебя пораньше. Там такие милые девчушки в коротеньких юбочках, с ножками умопомрачительной длины, тебе понравится!

– Сериал… не мексиканский?

– Японская анимация! – сухо пояснила Банни, и я понял, что мой престиж пал в ее глазах бесповоротно.

Ужин прошел в ничего не значащей болтовне о погоде, родственниках в Петрозаводске, планах на будущее и каких-то женских, только им понятных, шуточках. Я чувствовал себя несколько лишним…

Этой ночью мы легли спать поздно. Гостья заняла диванчик Фрейи, и девочку пришлось уложить вместе с Наташей на нашу кровать, мне, соответственно, постелили рядом на коврике. Мою жену это огорчало, она предпочитала засыпать у меня на плече, а тут… Наташа опустила вниз руку, и я, дотягиваясь до нее кончиками пальцев, пытался уточнить рекогносцировку фигур на завтра.

– Значит, так… Автобус от детского сада отправляется в девять, мы встанем в половине восьмого. Фрейя тебя сама разбудит, поцелуй ее и можешь спать дальше. Я провожу ребенка и бегом на работу, постараюсь отпроситься денька на два, у меня были отгулы в запасе.

– А сериал? Во сколько утром мультики про девочек?

– В семь. Не бойся, я не буду тебя будить… Если очень захочешь, его повторяют в пять вечера по НТВ.

– Милая, ты у меня просто ангел-хранитель.

– Тише! Говори шепотом, Банни разбудишь…

– О, напомнила! Теперь давай о главном, что мне с ней делать?

– Если будет приставать – съесть! – серьезно посоветовала Наташа. Я прикусил губу, чтобы не хихикнуть. – Не переживай, ее присутствие никак не повлияет на твои завтрашние планы. Ты куда-то собирался?

– Вообще-то нет…

– Вот и замечательно. Она наметила себе поход в Русский музей на выставку Брюллова, потом в Манеж, потом в пару магазинчиков на Невском… хорошо, если вернется к обеду. Покормишь ее?

– Разумеется, только предупреди посуду, чтобы не лезла со своей самодеятельностью.

– Любимый, я все приготовлю. Обед будет стоять в холодильнике, пожалуйста, позволь девочке самой все разогреть. Мне кажется, ты ей очень понравился…

– Глупости, – буркнул я, но мне было приятно. Хотя, если вспомнить тот взгляд, которым меня окатила петрозаводская родственница… Наташа явно пыталась выдавать желаемое за действительное. Спорить не хотелось, на самом-то деле все выглядело не так уж плохо. Если она и вправду будет везде бегать сама, а с меня требуется лишь посидеть пару деньков дома, держа наготове горячий ужин, то это мелочи, я справлюсь.

Сон опустился плавно и обволакивающе, лишь где-то в глубине подсознания билась невразумительная мысль о том, что с этой девочкой нам все-таки не стоит оставаться один на один. Не скажу, что интуиция меня никогда не подводила, просто на этот раз не подвела…

Утро началось не так, как планировала Наташа. Во-первых, Фрейя безапелляционно меня разбудила, напав на сонного сзади и изображая страшного серого волка. На шум борьбы и взвизги вышла заспанная Банни – наверняка вершить справедливость. В результате поиграть нам не дали, а отправили умываться. Завтракали быстро, Наташа с дочкой спешила в детский сад. Мы прощались так, словно расстаемся лет на двадцать, не меньше. Я все-таки немного переживал по поводу того, как Фрейя приживется в лагере, но Наташа тихо напомнила, что она там кое с кем уже договорилась. С какой-то вороной или нет, вороном! Он будет приглядывать за девочкой, ну и по ночам докладывать нам, что и как. Расстояние-то смешное, два часа от Питера… Приезжая сестренка толкалась рядом, толком неумытая, в немыслимо коротеньком халатике и с нечесаными волосами. На мой взгляд, она всем мешала, хотя, возможно, я чрезмерно критичен… Потом мои ушли. Банни осталась. Идти досыпать было уже не совсем удобно. Учитывая, что за завтраком гостья съела один крекер и выпила полстакана молока, мне показалось вполне логичным предложить ей подкрепиться. Банни молча удалилась в ванную и через пару минут проорала в прикрытую дверь, что «так нажираться (подчеркиваю – нажираться!) могут только совершенно безответственные люди, а она следит за своей фигурой». У меня аж колбаса поперек горла встала! А вернувшись из ванной, девица так же громко заявила, что «кровать за ней заправлять не надо. Это все-таки немного интимное, и мало ли что она может забыть (опять подчеркиваю – забыть!) под одеялом…». Я стерпел, даже улыбнулся. Все кровати у нас в квартире заправляются сами, иметь в женах ведьму порой очень выгодно и практично… В качестве примиряющего жеста я гостеприимно предложил ей порыскать на полке с видеокассетами. В качестве налаживания отношений она согласилась. Глупо весь день ссориться, это мы оба понимали…

– Танечка… э… Баннечка, прости, я хотел сказать – вот пульт, как захочешь уйти, предупреди меня. Я буду работать там, на кухне. – Видимо, мои шутки ни в коей мере не казались ей смешными. Глаза сестренки снова потемнели, она плюхнулась в старенькое кресло с самым неприступным видом. Я смущенно положил пульт дистанционного управления на столик рядом и молча отправился в изгнание. На самом деле мне срочно требовалась порция одиночества. Какая-то незнакомая мелодия билась в голове, слова искали определенный ритм, и строки нового стихотворения буквально рвались на бумагу. Это было высшее состояние души поэта – когда стихи словно надиктовываются тебе божественной волей, ты служишь лишь проводником высших откровений и… Короче, я успел записать лишь первые три строфы, а потом всю квартиру наполнил истошный девичий визг!

Нет, все-таки хорошо, что в свое время меня изрядно покидало по измерениям и теперь мало чем можно сразить наповал. Я пулей влетел в комнату, посмотрел, оценил, улыбнулся и расслабился. По большому счету дело не стоило такого звукового сопровождения. На ковре перед телевизором, ногами вверх, в опрокинутом навзничь кресле валялась красная от натуги Банни, вереща не переставая. Должен признать, у нее была для этого причина… Подлокотники кресла, изогнувшись невероятным образом, намертво стиснули девочку за бока, а сострадательная газета «Вечерний Петербург», шурша страницами, обмахивала несчастную. Видимо, газета сочла, что ребенку дурно… Все просто. Наташа предупредила посуду на кухне, что в доме гость, но, наверное, в спешке не сообразила дать соответствующие указания мебели. Ну а моя неосторожная вспыльчивость довершила остальное. Я ведь попросил Банни предупредить меня, когда она соберется уходить. Девочка попыталась встать без моего ведома – мебель отреагировала, для кресла мое слово равносильно приказу.

– Да… ты… ну-у… выпусти меня-я-я!!!

– Извини, Банни, задумался… – Судя по сопению, она мне не поверила, ну хоть визжать перестала. Пришлось рыкнуть, и кресло нехотя разомкнуло объятия… – Это… как бы… новая технология изготовления мебели. Экспериментальный образец! Видишь ли…

– Оно меня схватило! – В глазах вскочившей девушки горело такое яростное негодование, что я невольно прикрыл беззащитное кресло собой, всерьез опасаясь за его судьбу. – Оно схватило меня! Оно на меня просто бросилось! Я вырывалась, как могла… Это полтергейст!

– Не надо так страшно шутить… В нашей милой квартире только полтергейста еще и не хватает!

– Да говорю же, это он! Больше некому!

– Но…

– Сам посмотри! – Банни обличающе ткнула пальцем в несчастную газету, все еще продолжающую ее обмахивать. Надо же как старается, обычно и не допросишься. Я цыкнул на нее, и «Вечерка» опрометью бросилась на свое место, слева от телевизора.

– Вот и все… никаких шумящих духов. – Мне удалось изобразить самую обаятельную из всех своих улыбок. – Пойдем на кухню, выпьем кофе, там еще оставалось печенье, а данный инцидент не заслуживает даже упоминания в разговоре.

– Я сейчас… – Сестренка задумчиво уставилась в стену.

Ладно, не будем настаивать. Все-таки у девочки некоторый шок. Такое иногда бывает, хотя и я, и жена в целом очень любим гостей… Господи, ну надо же было в первое утро все испортить! Я чувствовал себя не в своей тарелке. Во-первых, Наташа ни за что не поверит, что я не подговорил кресло… Во-вторых, эта Банни Цу… как ее там? Будет выискивать по всем углам барабашек, и ничем хорошим это не кончится. Я автоматически выключил чайник, взялся за пакет с остатками крекеров, и тут… вошла она! Мои худшие опасения оправдали себя с превышением всех мыслимых параметров. На сестренке была та же белая матроска с бантом на шее, юбочка, красные осенние сапоги и какой-то декоративный жезл в руках. Видимо, самодельный, с куском красного стекла на вершине и рукоятью, обмотанной золотой фольгой.

– Танечка…

– Мое имя Банни! – грозно отрубила непримиримый боец за Добро и Справедливость… Я опустил руки. – В этом доме завелись злые сущности. Может быть, даже демоны… Я не позволю им завладеть вашими чистыми душами! Я несу возмездие во имя Луны!

– Чай? Кофе?

– Чай, пожалуйста… Ой, чего это я? О каком чае может идти речь, когда злобные монстры охотятся за серебряными кристаллами ваших сердец?!

– С сахаром или с вареньем?

– Я серьезно говорю! – Она надулась, но села за стол.

– А я разве спорю?

С женщинами вообще глупо спорить. С такими молодыми, длинноногими и упертыми – еще и небезопасно. Может, она выпьет чаю, съест печенье и потихоньку остынет… Я полез в навесной шкаф за розетками для варенья, а обернувшись, едва не грохнул их об пол – Банни пила чай! Но, разумеется, не это было важным… Дело в том, что, когда она подносила чашку к губам, на ее запястье матово играла тяжелая цепь с медальоном в форме изогнутого креста. Ведьмовского медальона Наташиной бабушки! Перехватив мой изумленный взгляд, сестричка из Петрозаводска недоуменно пожала плечами:

– Это лежало в ящике трюмо. Наташа наверняка разрешит мне поносить, я же потом верну!

– M-м… знаешь, Банни, лучше не надо… У меня с этой вещицей связаны не лучшие воспоминания. И потом, она тебе просто не идет. Слишком старая, молодежь сейчас носит другие фенечки.

– Чушь! Если жалко, так и скажи, я не буду трогать.

– Мне не жалко… – Но скорая на обиду Банни тут же сняла медальон и отставила в сторону чашку, вставая из-за стола. Моя тетрадь со стихами имела глупость остаться на холодильнике и попасться ей на глаза…

– Это что, новый стих? Ах, я и забыла, что ты у нас поэт, член Союза писателей… Может, это твоя цепочка? Может, и тетрадь трогать нельзя? Может, мир изменился и уже не нуждается в защите настоящей Сейлор Мун?! Да-да… как тут у тебя написано?

издевательски продекламировала поклонница японской анимации, показала мне язык и… улыбнулась! Господи, ее улыбка была настолько чистой и обезоруживающей, что я тоже невольно улыбнулся в ответ. От взаимных обид не осталось и следа, я понял, что мы наверняка подружимся. И в этот момент она празднично растаяла в воздухе! Тихий хлопок, взрыв разноцветных искорок – я на кухне в полном одиночестве, с идиотской улыбкой на лице… Не буду врать, будто бы я испугался. Нет, страх пришел гораздо позднее, вместе с осознанием реальности произошедшего. Сначала я просто ничего не понял и был настолько глуп, что даже задал один идиотский вопрос. Правда, всего один…

– Банни, ты где?

Какое-то время я старательно прислушивался, наивно ожидая ответа. Разум просто отказывался фиксировать такой непреложный факт, как явное исчезновение здоровой шестнадцатилетней девочки в матроске. Я наклонился и молча заглянул под стол… Никого. Часы в соседней комнате бумкнули десять раз. Моя жена собиралась удрать с работы к обеду. Если сейчас быстро дозвониться до милиции…

– Серега, не суетись! Что сделано – то сделано. Водка есть?

– Тебе бы только выпить! Не видишь, горе у человека…

Я обернулся, за моей спиной стояли две одинаковые фигуры. Одна в белом, с нимбом над головой и лебедиными крылами. Другая – в черном, с рожками и крыльями, как у нетопыря. Анцифер и Фармазон, а кого, собственно, я еще ожидал увидеть…

– Ребята, давайте не будем тратить время на бессмысленные вопросы типа «кто виноват?»

– Обеими ногами «за»! Тем паче что вопрос «кто виноват?» в данном случае даже не является риторическим. Виноват – ты! Ты, и только ты! С головы до пят, окончательно и бесповоротно… Белобрысый – цыц! Потому как на этот раз я прав.

– О лукавый и бессовестный бес… – Анцифер с благодарным кивком принял чашку кофе из рук Фармазона. – Ты же видел, как все произошло! Наш добрый хозяин ни в чем не может себя упрекнуть. Эта, с позволения сказать, девица самовольно взяла не принадлежащий ей ведьмовской медальон, без разрешения прочитала совершенно не касающееся ее стихотворение из чужой тетради, а потом…

– Стоп! Крути педали назад! Чье это стихотворение она прочитала?

– M-м… ну, положим, Сережино…

– Вот именно! – Черт торжествующе поднял указательный палец. – Бедная, неопытная девочка из далекого, небогатого провинциального городка едет к двоюродной сестре в гости. И что же ее там ждет?! Бесследное исчезновение! Как? Почему? За что? Да просто так… Она, видите ли, случайно прочла стишок одного именитого колдуна (написанный, кстати сказать, в минуту божественного откровения!) и попросту растворилась в воздухе. Увы тебе, невинное дитя…

– Угу, – мрачно хмыкнул ангел, – ты еще слезу сентиментальную пусти. По поводу ее невинности…

– А что? И пущу, очень даже охотно. Я, между прочим, невинность за версту чую! – похабно подмигнул Фармазон. – Специфика работенки обязывает знать-с…

– Сергей Александрович, и вы молчите?! – праведно возмутился Анцифер. Я поднял на них тяжелый взгляд. Слава богу, удосужились поинтересоваться и моим мнением по этому поводу.

– Что ж, спасибо за возможность высказаться. Итак, по моему глубокому убеждению, ничего особенно страшного не произошло.

Фармазон протестующе распахнул пасть, но ангел невозмутимо пощекотал ему перышком в носу. Нечистый громогласно чихнул, и я спокойно продолжил:

– Банни просто куда-то пропала, на минуточку… Если бы я не был достаточно опытным путешественником по мирам, то мог бы и поволноваться. Ну подержала она Наташину цепь, ну прочитала мое стихотворение, ну и что?! В бабушкином амулете давно нет Силы, а мои стихи в Петербурге не оказывают магического воздействия. То есть оказывают, конечно, но не такое… Анцифер, что с вами? У вас лицо как-то изменилось…

– Право, я не узнаю вас, Сергей Александрович… – суховато протянул выпрямившийся ангел. – В вашем доме, у вас на глазах, при вашем прямом попустительстве исчез беззащитный подросток – а вы говорите «ничего страшного»?! Страшное уже свершилось! Что же так огрубило вашу душу, что вы забыли о человеколюбии и сострадании? Девочка пропала! Ей может быть больно, одиноко, страшно, она вообще неизвестно где…

– Эй, эй, братан! Я ж ему примерно это и талдычил! Безвозмездно совершал хороший поступок, а ты, подлиза, за него заступался.

– Да, заступался! – отрубил светлый дух. – Ибо твердо стою на пути Истины. Сереженька не виноват в том, что их гостья неожиданно пропала, но, несомненно, виновен в том, что не прилагает никаких усилий для ее нахождения.

– Здрасте вам… – даже опешил я. – А под столом кто искал?

– И в тумбочку загляни, – тут же посоветовал черт, – вдруг она в сахарнице спряталась?

– Фармазон… и вы против меня?!

– Блин, я же нечистый дух! С чего ты взял, что я все время должен быть «за»?!

Достойный ответ вертелся на языке, но я ухитрился сдержаться. Хотя и сделав в уме заметочку впредь никогда не давать Фармазону конфеты. Анциферу давать, а вот ему – нет! Будет знать, предатель…

– Ладно, вы меня убедили… Я заранее приношу всем самые искренние извинения. Но согласитесь, предпринимать какие-либо действия до того, как будет ясно, что именно с ней произошло, – неразумно! Давайте дождемся Наташу, расскажем ей все как есть и уж тогда коллегиально примем взвешенное решение.

– Трус! – припечатал Фармазон, демонстративно поворачиваясь ко мне спиной и незаметно запуская правую руку в тумбочку. Анцифер так же гордо и неприступно присел рядом, шлепая братца по руке, в которой уже были зажаты шоколадные «Петушки». Черт ойкнул, но поделился, ангел вздохнул, но взял. Я, как последний дурак, стоял, любуясь их спинами, полными возвышенного негодования. Этого только и не хватало… Надо сосчитать до десяти по-японски и попробовать рассуждать логично. Предположим, произошло невероятное событие, несколько напоминающее предыдущую историю. Из нашей кухни вновь неизвестно куда исчез человек. В прошлый раз это была моя собственная жена, теперь – ее родственница, двоюродная сестренка из Петрозаводска. Тогда все произошло по моей вине. А сегодня… тоже по моей. В любом случае Наташу все равно в обратном не убедишь. Если же оба события имеют между собой так много общего, отчего не пойти дальше и не предположить, что пропавшую сестричку стоит искать там же, где я искал свою благоверную? Близнецы слаженно чавкали конфетами, но меня это не отвлекало… Где искать? Это уже не вопрос – в Темных мирах, естественно! Как туда попасть? Фармазон заведет, Анцифер выведет – тоже не проблема. Надо ли отправляться на поиски? Видимо, все-таки да… Это моя жена – ведьма, она в любом измерении способна о себе позаботиться, а импульсивная Банни не производила такого впечатления. В своем детсадовском костюмчике а-ля Сейлор Мун она вряд ли всерьез испугает святую инквизицию или общительных городских вампиров. А вот не привлечь внимания всякого рода маньяков в такой юбочке попросту невозможно. Добавьте сюда еще шок от перемещения, чисто девчоночий испуг, отсутствие малейшего жизненного опыта, друзей-заступников и… Короче, ангел был прав – она действительно в опасности. Идти за ней надо, это решено. Но вот когда? Сейчас или же дождавшись возвращения моей жены? Тут стоило поразмыслить… У Наташи есть свои методы работы со временем и пространством, она вполне может перенести нас так, что на деле мы не потеряем ни одной минутки. Банни может даже не успеть испугаться. Правда, это возможно лишь в том случае, если доподлинно известно, где конкретно ее искать. Темные миры невероятно многообразны, и никто не знает их числа. Куда могло забросить нашу незадачливую сестренку мое безответственное стихотворение? Хм… пожалуй, мне не стоит никого ждать, я оставлю Наташе записку, а сам быстренько смотаюсь туда-сюда. Просто так, на разведку, вдруг повезет… Конфетное чавканье стихло.

– Я готов к походу, господа. Какие будут предложения по организации поисковой экспедиции?

Они обернулись оба, причем с такой готовностью, что я едва не отпрыгнул. Видимо, и Анцифер, и Фармазон считали мой поступок исключительно собственной заслугой. Ангел, несомненно, считал это проявлением благородства и любви к ближнему, а черт… При одном взгляде на его хитрую физиономию хотелось все бросить, от всего отказаться, безропотно сидеть дома и никуда не лезть! По крайней мере до возвращения моей жены…

– Я тоже считаю необходимым дождаться прихода Натальи Владимировны.

– Циля, ты паникер и перестраховщик!

– Мой долг оберегать Сереженьку от опрометчивых поступков.

– Ну и кто тебе мешает?! Оберегай себе на здоровье! Хоть трехметровым забором его окружи и сунь в сейф с толщиной брони в двенадцать сантиметров. Там уж с нашим хозяином точно ничего не случится… Пошли!

– Погодите. – Я постарался сдержать нездоровый энтузиазм Фармазона, потому что нечистый уже буквально тянул меня за рукав. – Мне нужно хотя бы написать записку, но лучше было бы…

– Ша! Не надо считать меня «врагом номер один», я охотно объясню всем присутствующим свою незыблемую позицию. Не буду напирать на возможные страдания девочки… Она ведь запросто могла угодить в шикарный ресторан или казино с мужским стриптизом, ей там хорошо и домой спешить незачем. Рассмотрим лишь мои робкие предположения на тему, что скажет твоя клыкастая супруга, когда застанет тебя здесь одного? Циля, прошу внимания – я лишь задаю вопросы, отвечать можете вместе. Итак, вопрос первый: а когда она вообще придет?

– Обещала к обеду, то есть где-то через пару часиков…

– А если ее задержат на работе, а если она по пути решит забежать в магазин, а если у нее сломается каблук, а если у троллейбуса обрыв провода на линии, а если террористы опять подложат…

– Все! Спасибо, понятно! – Мы с ангелом подняли руки вверх.

Черт откашлялся, поклонился и продолжил:

– Предположим лучшее – она приехала вовремя. Уж какими там словами ты будешь доказывать свою собственную невиновность – ума не приложу, но… Кладу хвост на плаху, если первым же воплем твоей брильянтовой ягодки-рыбки не будет: «Почему же ты ее не верну-у-у-л?!» Может быть, я не прав? Да или нет?! Это второй вопрос.

– Да… – Мы с Анцифером беспомощно переглянулись – железная логика Фармазона успешно била нас по всем позициям.