– Вот эти двое.

– Почему именно они?

– Хотя бы потому, что они умерли.

– Когда?!

– Ну, или умрут… сегодня. Ибо сказано: без воли моей и волос не упадёт…

– Между прочим, это мои слова.

– Знаю, знаю… Так мы играем или нет?!

…Иван Кочуев шёл по вечернему городу, и новенькая портупея игриво поскрипывала в такт его движениям. Сапоги и фуражка тоже были относительно новыми, а вот гимнастёрка и синие штаны с жёлтыми лампасами достались в наследство от «Бударочки», развалившегося ансамбля казачьей песни. Настроение было радостное и приподнятое. Атаман собственноручно утвердил новый макет газеты «Казачий вестник», что сразу возводило Ивана (как редактора, наборщика и журналиста в одном лице) едва ли не в подъесаульскую должность «заматамана по вопросам печати»!

С чего именно молодой образованный человек двадцати трёх лет из интеллигентной семьи в наше время вдруг решил податься в казачество – вряд ли бы толком объяснил даже он сам… То ли зов предков, то ли генная память, то ли в армии в солдатиков не наигрался, а может быть, просто поиск своего места в урбанизированном мире – кто знает? Хорошо ещё парень подался в казаки, а не в хиппи, например, не в панки, не в сатанисты или вообще в национал-большевики!… Впрочем, доподлинно судить об этом трудно, а наверняка узнать уже не удастся, ибо в то роковое мгновение, когда он переходил перекрёсток, из-за угла бесшумно вылетел навороченный джип. Без пяти минут подъесаул Иван Кочуев не успел даже почувствовать боли…

…Рахиль Файнзильберминц, стройная, подтянутая девушка в форме мотострелковых войск Израиля, отдыхала с друзьями в маленьком кафе близ арабских кварталов Иерусалима. Её родители переехали в «землю обетованную», когда девочке исполнилось шестнадцать лет, и сейчас она отдавала свой гражданский долг новой родине.

Действительную службу проходили практически все, дезертиров и уклонистов, мягко говоря, не жаловали. Привыкать приходилось ко многому – от традиционного еврейского уклада жизни и ежедневной разговорной практики в иврите до абсолютно иного, непривычного мировоззрения, умения сосуществовать и выживать на улицах разделённого города под беззаботными улыбками туристов и ненавидящими взглядами палестинцев. Рахиль всегда была ко всему готова и не ждала от жизни особенных сюрпризов. Одно время даже планировала остаться в армии, благо здесь всегда имелась востребованность и перспектива карьерного роста. Всё было перечёркнуто взрывом легкового автомобиля араба-смертника, огненный шквал унёс в тот день много жизней, а её столик оказался ближе всех…

…Вот так грустно начинается эта в общем-то довольно весёлая история…

Глава первая

О том, что смерть – это ещё не повод для знакомства.

Особенно если вы попали в Рай…

Особенно!

…А это, вне всякого сомнения, был Рай! Золотой песчаный берег бирюзово-синего океана с романтически размытым горизонтом и алмазными бликами на нежно дышащих волнах. Бездонное небо исключительной чистоты, лимонное солнце, щедрое до расточительности, тропический лес и воздух, полный самых восхитительных цветочных ароматов. Многоцветные бабочки, сладкоголосые птички, серебряные стрекозы и трогательные морские черепашки у самой кромки прибоя…

– Ох-ре-неть, до чего же любо! – с чувством выдохнул современный казак, потягиваясь на тёплом песке.

– Зэ пашут Ганн Эдэн! – с восторженным придыханием раздалось у него за спиной. Иван резко повернул голову и едва не столкнулся нос к носу с черноволосой кудрявой девчонкой в длинном белом балахоне. Примерно такое же одеяние было и на нашем герое: длинное, белое, несомненно, стерильное и наверняка типовое.

– Здрасте вам.

– Э-э… шалом.

– Алейкум шалом?! – попытался припомнить Иван.

Девушка неуверенно кивнула, но потом, видимо передумав, отрицательно замотала головой. Память у обоих не отшибло, что с ними произошло, прекрасно понимали оба, куда попали, тоже догадывались, а дальше-то что? Как надо себя вести, попав в Рай, им, видимо, никто не объяснял. Ни Тора, ни Священное Писание особенных советов на эту тему не дают. Типа сначала попади, а там уж… на месте разберёшься. Молодой человек, как мужчина, решил разбираться первым…

– Позвольте представиться. – Он встал и, выпрямив спину, гордо доложил: – Кочуев Иван Степанович, бывший подъесаул астраханского казачьего войска, заматамана по вопросам печати! Был сбит джипом с иноверцами из Аджарии, а сюда попал не иначе как по Промыслу Божьему, охраняющему православных казаков да служивый люд.

– О-о… таки вы казак? – с непередаваемой смесью настороженности, интереса, отчуждения и сострадания ответила девушка, но, решив быть вежливой, тоже дала полный отчёт: – Рахиль Александровна Файнзильберминц, бывшая военнослужащая группы мотострелкового батальона государства Израиль. Трагически погибла в результате взрыва автомобиля террориста-смертника. Возможно, это единственная причина, по которой я и попала в Рай.

– Ум… так, это… ты что, еврейка?!

– Вы знаете, казак… Мне кажется, что именно здесь, перед престолом Всевышнего, глупые расовые предрассудки и суеверия должны бы рассыпаться прахом, нет? Вы только вдумайтесь, мы не где-нибудь у троюродной тёти и не с экскурсией в летний музей этнографии Мордовского автономного округа… Это же Рай! Кущи! Святые места! Здесь всё иначе, добрее, терпимее, возвышенней и…

– Нет, точно еврейка?

– И главное, я ведь очень хорошо всё помню. Вспышка пламени, бестелесная субстанция, ранее бывшая мною, этот чёрный тоннель и далёкий, тёплый, притягивающий свет. Он манит, он обещает успокоение и блаженство, и вот уже нет ни горечи, ни обиды, ни грусти о потерянном мире… Это словно вновь ощутить объятия мамы в детстве, словно первые слова Торы, которые мы учили с папой, первое бальное платье, первый поцелуй…

– Еврейка… – обречённо определился молодой человек. Тупо посмотрел на свой наряд, зачем-то поднял подол до колен, опустил, плюнул и решительно зашагал к морю. Несколько сбитая с толку, Рахиль удивлённо обернулась ему вослед…

– Простите, э… Иван?! Что-то не так?

– Да-а, что-то не так… ЧТО-ТО!!! – Он присел на корточки, зачерпнул в ладони ласковой воды и дважды плеснул себе в лицо, шумно отфыркиваясь. – Я, значит, умер… попал, собственно, в Рай, а в Раю, видите ли Файнзильберминцы!

– О, извините…

– Это вообще православный Рай или что?! – Горячий астраханский казак встал и, запрокинув голову, обратился к благодушно настроенным небесам. – Нет, может, я чего недопонимаю? Может, я подвигов не совершил, в церковь ходил редко, кровь не пролил за царя и отечество, но в войске-то состою уже третий месяц! Так какого рожна меня, потомственного казака, к евреям определили?!

– Минуточку, так вы что, ещё и антисемит? – уже довольно раздражённо вклинилась юная еврейка, мрачно скрестив руки на груди.

– Погоди, не мешай… Видишь, я с Господом разговариваю.

– Нет, так я тоже с ним поговорю! Мало мне родители рассказывали, мало я по жизни этого маразма насмотрелась, мало меня взорвали исключительно по национальному признаку – таки даже здесь, в Раю, те же песенные мелодии! Первый, кого я встречаю с открытым сердцем и чистой душой, – антисемит!!!

– Я не антисемит… – нервно огрызнулся Иван Кочуев, чуть отшагивая в сторону. – Просто… ну, в политике, в науке, в культуре, в искусстве – в… везде одни евреи! Хоть в Раю-то можно… без вас?! Ничего личного, но… хотелось бы как-то…

Рахиль покраснела, побледнела, сжала кулачки и… ничего не сказав, резко села на песок, закрыв лицо руками. Способ чисто женский и практически безотказный, можно даже не всхлипывать. Не прошло и минуты, как муки совести буквально изгрызли свежеумершего есаула. Причём подходящих слов у него, разумеется, не нашлось, он просто опустился рядом, чувствуя себя полным идиотом. Пока они так сидели на песочке, словно два надутых голубка, в изумрудных листьях кустарника за их спинами блеснули синие хищные глаза. Чьи-то кошмарные зубы обнажились в смрадном оскале…

– Ладно, я извиняюсь…

Ответом послужил долгий, протяжный вздох, выразительно напоминающий о трагической судьбе всего богоизбранного народа.

– Хорошо, я готов ещё раз извиниться! В конце концов, действительно могла произойти какая-то нелепая ошибка, и ты попала в наш православный Рай, а должна бы… совсем в другое место.

Два вздоха. Первый о том, что кое-кто ни черта не понимает в религии, а второй на тему бессовестных антисемитов, от которых даже на небесах нет ни спасения, ни покоя!

– Слушай, может, хватит, а?! – не выдержав, сорвался молодой человек. – Я тут, блин, честь казачью роняю, кланяюсь по-всякому, а она уязвлённую непробиваемость изображает! Мне что, ещё за дореволюционные погромы прощения попросить надо?!

– А это мысль… почему бы и нет? – Рахиль отодвинула одну ладонь, заинтересованно покосившись на буреющего казака.

– А потому что… что… а ваши вообще Христа распяли!

– У-у… самая истоптанная тема. – Девушка кротко перевела дух и замерла – за спиной её непримиримого оппонента медленно вырастало ужасающее краснокожее чудовище!

– Он, между прочим, пришёл к вам, как к нормальным людям. Мёртвых оживлял, больных излечивал, проповедовал хорошее всякое, а вы?!

– Ва… вы… ой!

– Чего уж теперь ойкать! Сами виноваты. И ведь распяли же за милую душу! Там даже прокурор местный против был, а фарисеи упёрлись – казни, мол, его, и баста! А теперь чего бледнеть-то и глаза испуганные делать? Всё, что было, то было! Вот если бы он к нам пришёл, к казакам…

Мысленному взору Рахили на мгновение представилась совершенно невероятная икона – каноническое лицо в казачьей фуражке набекрень, новенькой форме, с шашкой в одной руке и гранёным стаканом в другой. К тому же оно ещё и подмигивало! Пришлось срочно помотать головой, отгоняя видение…

– Сзади! Да обернитесь же вы наконец. – Не выдержав, девушка бросилась вперёд, едва ли не силой разворачивая бывшего подъесаула лицом к надвигающейся опасности. К её глубочайшему изумлению, он даже не вздрогнул.

– Ух ты, красавец какой. – Одобрительно прищёлкнув языком, парень с ног до головы оглядел массивную фигуру человекообразного монстра. – Здесь таких водиться не должно, значит, из Ада забежал. Я так понимаю, что это он по твою душу…

– С чего вдруг?

– Ну, раз я здесь, то тут православный Рай. Не может же настоящий казак попасть в ваш, иудейский?! Против Божеского Промысла не попрёшь, так что извини, но…

– В смысле, вы за меня не заступитесь?!

– В иной ситуации от всей широты души! – честно перекрестился парень. – Но если мы в Раю, то эту рожу мог только Господь за тобой прислать, а нам против Бога – никак…

Краснокожее чудовище распахнуло кошмарную пасть, заливисто похохотало и, вытянув мощную мускулистую лапу, мгновенно схватило болтуна за шею. Удивлению Ивана не было предела…

– Ка-ко-го… я ж свой, право-слав-ный… Дышать же нечем!

Умер он или не умер, но факты – вещь неоспоримая, в горло перестал поступать воздух, перед глазами поплыли разноцветные круги и треугольнички, а грязные когти монстра почти ломали гортань. Из последних сил молодой человек попытался, извернувшись, пнуть его ногой в грудь, но удар босой пятки, казалось, только развеселил душителя.

– Эй, шлимазл! Улыбнись в мою сторону… – холодно попросил звенящий девичий голосок. Клацанье затвора – и эхо шести выстрелов разорвало райскую тишину! Шесть полновесных пуль прошили грудь монстра насквозь! Бледно-зелёный Иван Кочуев, выпав из разжавшихся пальцев, вспахал носом песок, что-то массивное тяжело рухнуло рядом…

– Таки мы продолжим религиозный разговор или ну его, просто позагораем?!

Глава вторая

О том, что, если вас что-то не устраивает в данном Раю, не спешите скандалить и требовать неустойку.

Может быть, это всего лишь не ваш РАЙ?!

А может быть, и не РАЙ вовсе…

Красно-коричневое мускулистое тело безобразного монстра нервно вздрагивало в последних конвульсиях. Жизнь уходила из него толчками синей крови, густой и похожей на слизь. В самом Раю от факта убийства ровно ничего не изменилось. Небо так и осталось бездонно-голубым, облака кипенно-безмятежными, а солнце по-прежнему улыбчивым и даже более навязчивым, его ласки начинали всерьёз припекать.

Молодой казак, сидя на песке, осторожнейше ощупывал пострадавшее горло. В его глазах застыло такое же непонимание реальности, как у Наполеона при виде санитаров из психушки… Рахиль походила вокруг, помахала ладошкой у него перед носом и, не добившись реакции, присела рядышком на корточки, скорострельная автоматическая винтовка «галил» легла ей на колени:

– Дорогой Иван Кочуев, не могу обращаться к вам фамильярнее, но жизнь покажет… Итак, что вы впали в недвижимость? Где есть тому причина, я её не вижу. Если вон то красное с синим, так оно почти в прошлом, и пусть меня только кто осудит за самооборону на райском пляже.

– Это не Рай… – с трудом разомкнув губы, хрипло выдал наш умник.

– О, так у вас те же мысли на предмет! Я готова назвать, по крайней мере, пять причин, рождающих во мне нехорошие сомнения. Можете угадать одну главную?

– В православном Раю казаков не душат.

– Иван – вы гений логики! – искренне восхитилась юная еврейка. – Не сочтите меня занудой, но я перечислю остальные. Мы дышим, а ведь после смерти нам, по идее, это без надобности. Ни в одном из известных мне Раёв чудовища не разгуливают, туристов не кусают и умирать от пули тоже не спешат. И последнее, кто бы мне в настоящем Раю дал оружие?!

Подъесаул остановил массаж горла и покосился на винтовку. «Галил» несколько напоминает автомат Калашникова, но дело не в этом, а в том, что до этого момента в руках девушки ничего не было. Откуда же…

– Сама не знаю, – не дожидаясь вопроса, ответила Рахиль Файнзильберминц. – Когда этот гад необрезанный начал вытрясать из вас последние манатки, я вспомнила… я захотела… самопроизвольно, и… пальцы сами нашли курок, всё.

– Всё?!

– Ой, в чём вы меня подозреваете? Не из-под юбки же я её достала…

– Не знаю, не знаю… а ещё есть?.

– Вот прям сейчас посмотрю! – огрызнулась бывшая военнослужащая и, резко встав на ноги, одёрнула балахон. Вид молодой девицы в белом, с горящими глазами и винтовкой ВС Израиля наперевес по идее отбивал желание задавать глупые вопросы, но подъесаула это волновало мало. Практически не волновало, если уж совсем откровенно… Он и смотрел-то в другую сторону, туда, где из зарослей бамбука показались люди. Немногочисленная делегация пёстро одетых разновозрастных лиц явно индусской национальности. Поэтому выяснение вопроса, откуда у евреев в Раю огнестрельное оружие, естественным образом отложилось на потом. Над ухом подъесаула раздался характерный щелчок взводимого курка…

– Это же люди!

– А если арабы?! – невозмутимо ответствовала Рахиль, вновь поднимая ствол. – Ладно, шучу, не делайте горькое лицо и боль в глазах… Я тоже буду их посмотреть.

Группа индусов (две женщины в возрасте, длинноногий юноша, трое детей и благообразный дедушка с внешностью Раджива Ганди) осторожно обошла наших героев и кружочком обступила поверженное чудище. Юноша храбро потыкал его бамбуковой палкой в кривой коготь на красной ноге.

– Дохлое, – не выдержала убийца монстров. – После такой очереди, практически в упор, по жизненно важным органам надо быть убеждённым кретином, чтобы таки не сдохнуть!

Индусы переглянулись, так же стадно перешли к ней и рухнули на колени, надрываясь в переливчатом плаче.

– Ой, спасибо-о… Это у вас такое громкое горе или глубокая радость? Иван, я имею смутные подозрения, что застрелила их домашнюю зверюшку…

Подъесаул невнятно пожал плечами, дескать, сами виноваты, завели бы хомячка или морскую свинку. Лысый старец первым сообразил приподняться и что-то страстно залопотал.

– Ты какой язык в школе учила?

– Французский, на идише разговаривала дома, по-русски на улице и в обществе. То есть индусский точно нигде не практиковала.

– Я знаю несколько слов, – всё ещё с болезненной хрипотцой в горле припомнил казак. – Рабиндранат Тагор, Маугли, соус кари, рикша и Акела промахнулся!

– А рикша, это разве не по-японски?

– Рикша… – встрепенулся старичок. – Ракша?! Ракшас!

– Ракшас? – переспросил Иван.

– Ракшас!!! – с восторгом взвыл индус, указуя на мёртвого монстра. – Ракшас, ракшас, сахиб!

– А у вас получается, – одобрительно кивнула Рахиль, казак гордо расчесал пятернёй русый чуб и продолжил:

– Багира, Шерхан, шакал Табаки, удав Каа, медведь Балу и ещё эти, как их… бандерлоги!

– Ракшас? – неуверенно повторил старец, видимо, другие слова не нашли в его душе должного отклика. Наступило неудобное молчание.

– Таки багаж знаний уже исчерпан?

– Господи, ну откуда мне индусский-то знать?! – с горечью в голосе вздохнул парень, и в тот же миг в его голове что-то тумблероподобно тренькнуло. «Не проблема, переключаю на все каналы», – вежливо сказал кто-то. Иван резко схватился за виски, лицо Рахили также исказила невольная гримаса боли…

– Сахиб, мы благодарны за то, что ты послал свою женщину избавить нас от ужасного демона-ракшаса!

– Таки кто меня послал?!

– Я тебя не посылал.

– Но они считают, что послал!

– Не бери в голову.

– А куда брать?! – с откровенной невинностью хлопнув ресницами, заключила еврейская умница, и господин Кочуев, покраснев, не нашёлся с ответом… Тот факт, что они оба без малейших сложностей заговорили на древнеиндусском, как-то не затронул их внимания, похоже, они его просто не заметили. Между тем ушлый индусский дедушка, правильно расставив приоритеты, пустился во все тяжкие.

– Молодой сахиб так умён и так храбр, если у него в подругах сама черноволосая дочь богини Кали! Не соблаговолит ли он пройти в нашу маленькую деревню, где счастливые жители устроят настоящий праздник в его честь и поднесут ему смиренные дары.

– Я так поняла, что Кали – это богиня смерти?

– Доподлинно не помню, но, кажется, она была чёрной, шестирукой и зубастой уродкой.

– Ага, и я, значит, её дочь?!

– Думаю, это вроде комплимента. Но могу и ошибаться, – помедлив, ответил Иван и улыбнулся. Его вряд ли можно было назвать красавцем (на лицо никак не Ди Каприо), но улыбался он действительно отменно. Ярко, ошеломляюще, искренне и настолько от души, что за такую улыбку можно было простить или отдать всё! Рахиль и сама не заметила, как улыбнулась в ответ и, закинув автомат за спину, первой шагнула вслед пританцовывающим индусам. Подъесаул пристроился рядом, на секунду его чело омрачилось кратковременным смятением:

– Урчит.

– Да вроде есть что-то такое, а кто урчит?

– Я. В смысле мой желудок.

– Хм… значит, таки даже в Раю мы обречены испытывать муки голода и жажды, – философски резюмировала девушка. – Интересно, как будет насчёт иных естественных потребностей… Что вы так подозрительно хихикаете, какой рекламы насмотрелись?!

Достойная тема телезомбирования населения планеты, к сожалению, не получила дальнейшего развития. Бодренький старичок, вклинившись между молодыми людьми, легко перевёл разговор в другое русло.

– Мне кажется, что у сахиба есть вопросы?

– Есть, – пользуясь случаем, не стал отнекиваться Иван, – даже сразу два. Это Рай?

– Воистину Рай!

– Тогда какого хре… (прошу прощения, в ваших широтах не растёт), какого ананаса у вас тут так с казаками обращаются?!

– И с евреями, – дотошно вставила Рахиль. – Прямо какой-то антисемитско-русофобский заговор!

Индус закивал с таким восторгом, словно хотя бы примерно представлял себе разницу между еврейством и казачеством, что с чем едят и кто чем недоволен. Но выкрутился с поразительной лёгкостью, говорящей о большом опыте по части компромисса:

– Сахиб, такова воля богов! Сам Кришна привёл вас к нашей деревне, а подлый ракшас был дан вам как испытание. Он уже много лет наводил ужас на всю округу, и боги вняли нашим молитвам, ниспослав тебя и твою госпожу.

– Никакая она мне не госпожа! – Глянув на прыснувшую девушку, Иван с трудом сохранил серьёзное выражение лица. – Ни в том, ни в другом смысле. Мы совершенно посторонние люди.

– Сахиб отказывается от своего отражения в реке? – непритворно удивился старик.

Рахиль перестала хихикать, чисто внешнее сходство меж ней и молодым человеком заключалось разве что в принадлежности к одному биологическому виду. Во всём прочем более неподходящую пару было бы заманчиво вообразить…

На всякий случай Иван и Рахиль попристальнее вгляделись друг в друга. Результат не обманул их ожидания. С его точки зрения, у девушки были выпирающие ключицы, тонкие губы и высокомерный, чересчур длинный нос. С её позиции, лицо подъесаула казалось нарочито неумно, а пшеничные усы выглядели вызывающе откровенно, словно выдавались каждому с общественного склада сразу при вступлении в ряды доблестного казачества. Да, при необходимости они наверняка могли бы найти пути вынужденного сосуществования, но об открытой симпатии не было и речи…

– Ну и где же обещанная деревня? – наконец собрался с новым вопросом господин Кочуев.

Старец чуточку удивился:

– Сахиб не видит дыма?

– Раз вы индус, не отвечайте вопросом на вопрос!

– Очередной камень в мой огород от неантисемита. – Девушка поправила на плече ремень автоматической винтовки. – Ладно, вон дым. Над пальмами, справа, ещё правее… да.

– Ага, судя по этим двум чахлым дымным столбикам, деревенька небольшая.

– Нет, сахиб, даже очень маленькая, но боги благоволят нам.

– Бог, – наставительно поправил казак. – Не боги, а Бог. Он един, и всё сущее подчиняется воле Его, как на земле, так и на небе.

Два столба дыма меж тем начали неожиданно густеть, наливаться чернотой и вдруг, причудливо сплетясь верхушками, образовали подобие ухмыляющегося черепа…

– Лик богини Кали, – с поклоном пояснил старик. – Мы только что принесли ей кровь козла как искупительную жертву.

На мгновение у молодых людей пропал дар речи. Рай, в который они попали, не подходил ни под иудейские, ни под православные традиции. Всё было слишком неправильно…

– А что было делать, сахиб, – развёл руками индус. – Твоя женщина убила ракшаса, слугу богини. А Кали очень, очень мстительна…

– Ну и какого… спрашивается?!

– Ах, Иван, на вас не угодишь…

Чёрный череп в небесах медленно таял над изумрудными вершинами пальм. С другой стороны, отступать тоже было некуда…

Глава третья

О том, что если вы – это как бы не совсем вы, а вам кажется, что наоборот, то повнимательнее загляните внутрь себя – уж хоть кого-нибудь вы там точно найдёте!

– Я этого не ем.

– И правильно, они в свинину специй переложили, тебе не понравится. Пододвинь её сюда поближе, пожалуйста…

– А говядины у них нет?

– Не богохульствуй, корова – это священное животное!

– Ну, хоть курица какая-нибудь, ма-а-алень-кая…

– Сахиб, твоей подруге могут принести фазана. – Старый индус ничего не ел сам, но охотно потчевал негаданных спасителей. Тропические фрукты, просяные лепёшки, пряная свинина и молоко. Вроде бы всё съедобно, но не для всех…

– Ей всё равно нельзя.

– Почему? – вскинулась Рахиль.

– Во-первых, птица наверняка умерщвлена некошерным способом, во-вторых, её вряд ли готовил повар-еврей, в-третьих, съешь лучше банан, он поднимает настроение. Я ничего не перепутал?

Довольный вид сытого казака был просто несносен, тем паче что рядом с девушкой уже высилась гора банановых шкурок. С горя Рахиль цапнула миску тёплого молока и не отрываясь выдула с пол-литра.

– Не просквозит?

– Я не подвержена простудным заболеваниям.

– Хм, вообще-то я не в этом смысле…

Они сидели на потёртых циновках на веранде низенькой хижины старика. Жители всех восьми семейств (деревня и вправду оказалась маленькой) с песнями, плясками и притопами принесли свои дары долгожданным спасителям. Плату за киллерские услуги против злобного ракшаса оценили в овощах и фруктах: шесть тыкв, две дыни, большая связка неспелых бананов (плюс маленькая, но спелых!), целая корзина апельсинов и два ожерелья из цветов, более напоминающих погребальные венки. Некоторое время все наблюдали, как белокожие сахибы утоляют голод, а потом постепенно разошлись по своим делам. Старик тоже вышел на минуточку, и наша парочка почувствовала себя несколько брошенной. С другой стороны, появилась возможность откровенно поговорить…

– Иван, я, конечно, жутко извиняюсь, но таки не могу отделаться от ощущения, что вы ко мне почему-то неадекватно дышите в худшем плане.

– А попроще?

– Вот, опять – грубый наезд и мелочные придирки! Мама всегда говорила мне: «Не водись с русскими мальчиками, они научат тебя нехорошему…» Чему именно, мама? Но мама только мечтательно закатывала глаза, вспоминая молодость, и молчала, как мышь об крупу… А тут ещё и казак!

– Подъесаул, – важно подчеркнул господин Кочуев, привалясь спиной к бамбуковой стенке. Девушка кротко вздохнула, сосчитала до десяти, словно на что-то решаясь, и честно спросила:

– Иван, у вас никогда не было такого ощущения, что вы как бы не казак? То есть совсем не казак, если быть откровенной! А может, всё-таки и казак, но не настоящий, а?

– Кто?! Да я, чтоб ты знала… у меня по крови все в родне… Я ж за такие слова… Казачьему роду нема переводу!

– Вот это меня и смущало…

– Кровь казачья не водица!

– Ага, и это тоже… Иван, вам кто-то сказал, что вы похожи на казака, или вы таки сами это придумали?

– Казак в седле, что царь на троне! – уже багровея от нехватки поговорок, продолжал упираться бывший подъесаул.

– Уф, достаточно… – Рахиль аккуратно расправила на коленях белый балахон и невзначай добила: – Знаете, у меня такое впечатление, что по жизни вас окружали неискренние люди. Они вас жестоко обманули, вы строите из себя шолоховского героя, огрубляете манеры, простонародите речь, но всё это выглядит так искусственно… Почему вам никто не сказал, что у вас интеллигентное лицо, музыкальные пальцы и, видимо, неплохое образование… Заканчивали педагогический?

Молодой человек резко отвернулся, сейчас он был готов оказаться где угодно, даже в Аду, лишь бы подальше от этой (нужных слов не находилось) чернявой особы…

– Ой, я таки жутко надеялась, что вы не обидитесь, а вы надулись. И что я такого сказала? Ну, спросила… так могли бы и ответить!

– Знаешь, ЧТО…

– Ну вот, опять у вас во всём евреи виноваты!

– Я этого ещё не сказал! Но собирался… – Униженный и оскорблённый до глубины души, парень вряд ли был бы способен достойно поразить недоверчивую оппонентку холодной логикой и убийственными аргументами, но непарламентских выражений наговорил бы точно. Просто не успел… Из-за несвежей занавески вынырнул всё тот же дедушка-индус, склоняясь к его ногам в глубоком поклоне:

– Сахиб! Великий день, сахиб! Кали приняла нашу жертву, теперь её гнев не обрушится на нас.

– Да что вы говорите, – всплеснула руками девушка. – А почему вы всегда обращаетесь именно к нему и никогда ко мне, я что, заразная? А как у вас тут вообще к евреям относятся? Вы сами лично не антисемит? А почему?

– Слушай, отстань от человека. – Иван даже стукнул кулаком по циновке и, демонстративно закрутив усы, кивнул. – Я очень рад, что богиня решила ограничиться устным порицанием.

– Чем, мой господин?

– Ну, в смысле, что она на вас не очень рассердилась…

– На нас?! О, на нас нет, совсем нет, сахиб, – удовлетворённо осклабился старик. – Её гнев пал только на виновницу в смерти ракшаса. За ней придут…

– Ай, ну я так и знала, что здесь будет нехороший подвох!

– Рахиль…

– Нет, ну согласись, если всем комфортно, – так я здесь ни при чём, а если надо найти крайнего, таки чего его искать, когда вот она – я!

– Госпожа, – индус впервые склонился перед ней в поклоне. – Мне кажется, я вижу в твоих глазах недоверие… Знай же, что любой человек воистину счастлив, если великие боги отметили его своим взглядом. Гнев или благоволение – не так важно, боль, причинённая Кали, будет исцелена милостью Рамы, возвысив твою душу на путях Сансары!

– Угу, то есть дать конфетку или дать пинка в принципе одно и то же? И почему это меня совсем не радует… – вздохнула Рахиль. – А эти, ваши боги, они не могут вообще не обращать на меня внимания?

– О, это слишком большая честь, госпожа! Жить так, чтобы боги и не подозревали о твоём существовании, дано только избранным.

– Ну, в некотором роде я принадлежу к избранному народу, – начала было юная еврейка, но под искренне недоуменным взглядом старика вынужденно признала: – Ясно, здесь это не прокатит… А собственно, чего от меня хочет ваша Кали?

– Большей жертвы!

– И только?! Среднеупитанный казак её устроит?

Иван Кочуев едва не поперхнулся косточкой от финика.

– На алтарь должна возлечь ты, госпожа. Богиня жаждет именно твоей крови…

– Ха, между прочим, я успешно умерла! – гордо выпрямилась девица. – И не морочьте мне голову чепуховыми глупостями – ни на чей алтарь я не лягу!

– Сахиб, она не хочет…

– И что, я-то здесь при чём, – с раздражением буркнул казак. – Мне её прикажете укладывать?

– Вам? Меня?!

– Я сказал, не буду!

– А почему нет, опять национальные предрассудки?!

Иван поперхнулся вторично, откашлявшись, постучал себя кулаком в грудь и отвернулся носом к стенке.

– Госпожа, ты не можешь отказаться, – вновь решил вставить слово не просекающий проблему старый индус. – Вся деревня ждёт этого! Убив ракшаса, ты избавила нас от страданий, а покорившись воле Кали – одаришь нас её заступничеством. Сделав одно хорошее дело, закрепи его другим – круговорот Добра и Зла в природе должен быть естественным и гармоничным…