VI. «Арестовать его!»

Слейтон не умер во время перестрелки при бегстве Гатлинга и его друзей. Пуля перебила ему ключицу, но рана не была смертельна. Сброшенный Флоресом в воду, он упал на мелкое место, – на днище перевернувшегося баркаса. На его счастье, все островитяне ушли за Флоресом, и никто не видел, что он не утонул. С огромным напряжением сил, истекая кровью, он влез в трюм стоявшего боком парусника. Парусник этот не так давно прибило к острову.

«Если я потеряю сознание, то умру от потери крови, – думал тогда Слейтон. – Надо сделать перевязку…» Он стал шарить в трюме и нашел кусок старого паруса. Стиснув зубы от боли, с последним напряжением сознания и воли, Слейтон сделал себе перевязку и впал в забытье. Он очнулся только ночью. Прохлада освежила его. Голова кружилась от потери крови и легкой лихорадки. Мучила жажда. В углублении палубы он нашел лужу дождевой воды и выпил ее до последней капли. В голове прояснилось. Что было делать дальше? Здесь его могли найти. Надо было перебраться на соседний Остров Погибших Кораблей, лежавший невдалеке. Никто из островитян еще не проникал туда. Там Слейтон мог быть в безопасности. Один только Слейтон знал, что к этому острову лежит путь по палубам затонувших кораблей, едва прикрытых водою. И, осторожно ступая, Слейтон в эту же ночь перебрался на остров.

Между малым и большим островами находилось несколько разбросанных судов, где можно было найти все, необходимое для жизни: сухари, консервы и даже вино. Недаром Слейтон прожил много лет на острове. Он знал все эти скрытые запасы и пути к ним. И ночами он бродил «по морю», осторожно нащупывая ногой лежавшие почти на поверхности моря палубы и днища затонувших кораблей. Ими почти сплошь было покрыто дно моря вокруг острова. Запасшись продовольствием на несколько дней, он уходил на малый остров и жил там, пока запасы не иссякали.

Во время этих ночных вылазок Слейтон и был замечен китайцем. Но Слейтон не видел Хао-Женя. Когда же китаец явился ночью с Бокко, чтобы посмотреть на «тень губернатора», от острого слуха Слейтона не ускользнули звуки, шорох, шепот, раздавшиеся вдруг среди глубокой ночной тишины. И Слейтон, из осторожности, не выходил несколько ночей. Вот почему Флорес и не увидал его.

Слейтон не оставлял мысли вновь завладеть островом. Флорес не казался ему опасным соперником. Но все же для того, чтобы выступить открыто, нужно было прежде всего набраться сил. И Слейтон откладывал свое выступление, пока его рана окончательно не зажила. Когда он, наконец, оправился совершенно, почувствовал себя вновь здоровым и сильным, то стал обдумывать план нападения.

План этот не отличался сложностью. Он явится на большой Остров, когда все будут спать, и направится к резиденции нового губернатора. По всей вероятности, и дежурные часовые на «Елизавете» будут спать. Если даже этого и не случится, одно появление «мертвого капитана» должно парализовать их ужасом. В крайнем случае, можно будет прикончить их, без шума, морским кортиком… Со спящим Флоресом-Слейтон не сомневался, что испанец занял его место, – будет легко справиться. А островитяне? У них не будет оснований возражать, – ведь он только вновь займет свой пост, вероломно похищенный у него Флоресом.

Однако, когда Слейтон, внимательно наблюдавший за большим Островом из своего убежища, увидел начатую постройку моста, он изменил свой план: теперь он сможет захватить в плен всех островитян, когда они перейдут на новый остров, отрезав им путь возвращения. Еще накануне того дня, когда была окончена постройка моста, Слейтон в глухую ночь перебрался на большой Остров, вооруженный ручными гранатами, и спрятался в трюме необитаемого голландского корвета, стоявшего недалеко от берега. Отсюда он и вышел, когда увидал, что последний островитянин перебрался на новый остров.

Слейтон быстро подошел к месту, где начинался мост, и, спрятавшись за толстой мачтой, ожидал возвращения островитян.

Бросив бомбу, он спокойно ожидал, когда Флорес придет в себя.

Слейтон мог убить Флореса на месте, но не хотел осложнять свое возвращение к власти убийством.

«Пусть это сделают сами островитяне, – подумал он. – Флоресу не уйти от смерти».

И когда испанец посмотрел расширенными от ужаса глазами в глаза Слейтона, бывший губернатор спокойно сказал, мерно покачивая в руке вторую бомбу:

– Если вы не окажете мне полного повиновения и сейчас же не признаете меня губернатором, я брошу вторую бомбу, и с вами будет покончено.

Флорес колебался. Подумав, он ответил:

– Хорошо. Я согласен, если вы обещаете, что сохраните мне жизнь.

– Вы видите, я уже сохранил вам ее, – ответил Слейтон.

Флореса удивило это непонятное великодушие. В самом деле, разве Слейтон не мог сейчас же убить его?

Слейтон бросил одну из досок, лежавших на берегу, к краю разрушенной части моста.

Флорес и все островитяне в полном молчании взошли на Остров.

«Что будет дальше? Кто победит?» – думали островитяне, с ужасом глядя на Слейтона.

Слейтон рассчитывал на свое необычайное влияние. Его слово всегда было законом. Перед ним трепетали. И теперь, несмотря на то, что он был исхудавшим, обросшим всклокоченной бородой, в разорванной рубахе-той самой, которая была на нем во время бегства Гатлинга, со следами крови, – он был страшен, еще более страшен, чем раньше. Он видел, какое впечатление произвел на островитян, и остался этим доволен.

– Арестовать его! – спокойно произнес Слейтон, указывая на Флореса.

Флорес вздрогнул и вдруг выпрямился.

– Вы только что обещали мне сохранить жизнь, – сказал он.

– Да, жизнь, но не свободу, – холодно ответил Слейтон. – А что касается вашей жизни, пусть этот вопрос решают островитяне на основании законов Острова. Вы сами знаете вашу вину!

Да, Флорес знал свою вину и знал закон, по которому за убийство островитянина и за покушение на убийство полагалась смертная казнь.

Наступил решительный момент.

– Что же вы стоите? Арестовать его! – повторил Слейтон нахмурившись.

Несколько человек нерешительно двинулись к Флоресу.

– Остановитесь, безумцы! – закричал Флорес. – Он устроил мне ловушку, он обманул меня. Но это ловушка и для вас. Неужели вы хотите вновь подпасть под власть этого деспота, опять питаться сырой рыбой и ходить в рубищах?

Слейтон не учел одного, – что хитрый Флорес сумел снискать популярность островитян. Видя, что их настроение под влиянием слов Флореса изменяется, Слейтон хотел прервать речь своего противника, но Флорес вдруг крикнул:

– Арестовать его!

У Бокко ноги дрожали от страха, но «долг прежде всего», – он первый, за ним О'Гара, а потом все остальные бросились с разных сторон к Слейтону и схватили его, прежде чем он успел бросить вторую бомбу.

Слейтон не ожидал такого исхода и крепко выругался.

Флорес победил.

Слейтона привели в «тюрьму» – глухую железную каюту на угольщике – и у входа приставили стражу.

Флорес выиграл первое сражение. Но что будет дальше? Слейтона нельзя оставить живым и вместе с тем с ним трудно покончить гласно и законно, – за ним нет видимой вины, за которую можно было бы казнить его.

Флорес ходил большими шагами по каюте, обдумывая, что предпринять. Он боялся оставить Слейтона живым даже до утра. Его надо убить, это ясно. Но убить так, чтобы об этом на Острове никто не узнал. Значит, вместе со Слейтоном придется убить и часового, потом… Саргассы умеют хоронить – свою тайну. И все будут думать, что Слейтон сумел выбраться, убить часового (для этого труп часового можно оставить) и бежал.

Да, так Флорес и сделает. Но кого же принести в жертву, кого поставить часовым в эту ночь? Китайца – лучше всего. Все равно он скоро умрет от своего опиума. От него никакой пользы. Он полусонный, слабый, малоподвижный. С ним легко будет справиться.

Итак, значит, сегодня ночью призрак Слейтона перестанет пугать островитян…

VII. Старик Бокко

План Симпкинса оказался верным. «Вызывающий» скоро нашел течение, направлявшееся в самую глубь Саргассова моря. Правда, течение это было довольно медленное, но путники были уверены, что оно приведет их к Острову Погибших Кораблей. Многие признаки подкрепляли эту уверенность. Чем дальше подвигался «Вызывающий» по этому пути, тем чаще стали встречаться обломки судов, разбитые барки, лодки, перевернутые вверх дном… Над одной из таких лодок капитан Муррей заметил стаю птиц; они резко кричали и дрались в воздухе.

– Делят добычу. На лодке, вероятно, есть трупы, – сказал он. Когда пароход подошел ближе, путники увидали печальную картину: на дне лодки лежал труп человека. Птицы так плотно покрыли этот труп, что его почти не было видно. А вокруг лодки кишели акулы, которые с разгона бились о лодку, пытаясь перевернуть ее и овладеть добычей.

Однажды вечером, когда Вивиана работала в лаборатории, помогая Томсону набивать чучела, она услышала крик Симпкинса:

– Остров! Я вижу Остров Погибших Кораблей!

Все выбежали на палубу.

На севере у самого горизонта, в лучах заходящего солнца виднелись трубы пароходов и сломанные мачты. Эта картина слишком врезалась в память Гатлингов и Симпкинса, чтобы ее забыть. Даже капитан Муррей, никогда не видавший Острова, не сомневался в том, что они достигли цели. Ни в одной гавани нельзя было увидеть мачт и труб, наклонившихся в самых различных положениях, – как будто сильнейшая буря растрепала все это скопище кораблей и они вдруг застыли в самый разгар бури…

Всех охватило волнение. Стояли молча и не отрываясь смотрели на это жуткое кладбище…

– Полный ход! – отдал капитан команду.

Этот бодрый призыв спугнул жуткое раздумье, охватившее всех при виде Острова. Нервное настроение уже искало выхода в движении, деятельности, работе.

– Как-то встретят нас островитяне? – сказал Гатлинг.

– Если бы был жив Слейтон, без боя, наверно, не обошлось бы. Но он убит, и это значительно облегчает положение. Кто бы ни занял его место, нам не трудно будет сговориться.

Уже почти совсем стемнело, когда пароход подошел к Острову и сигнализировал островитянам, чтобы они прислали парламентера.

«Вызывающего» должны были заметить на Острове, тем более, что сирена ревела почти беспрерывно, резко нарушая окружающую тишину. Пассажиры ожидали увидеть на судах толпу островитян, прибежавших посмотреть на невиданное зрелище. Но на Острове было пустынно, нелюдимо…

– Что они там, вымерли все? – спросил в нетерпении Гатлинг.

– И очень просто, – ответил Симпкинс, – какая-нибудь эпидемия.

– Однако смотрите, – сказала Вивиана, – на высокой мачте виднеется какой-то флаг! Его раньше не было.

– Это на «Елизавете» – резиденции губернатора, – заметил Гатлинг.

– Нельзя сказать, чтобы островитяне радушно встречали нас, – сказал Томсон.

– Тогда и с ними нечего церемониться, – вдруг засуетился Симпкинс. – Надо разбудить этот муравейник. Дайте холостой выстрел!

– Подождите немного, – ответил Гатлинг.

Сирена продолжала надрывно кричать, но Остров по-прежнему выглядел мертвым.

– Э, черт, в самом деле! – рассердился вдруг капитан и, не спрашивая согласия Гатлинга, отдал приказ, выстрелить холостым из небольшой пушки. Чтобы впечатление было сильнее, капитан приказал прекратить призывы сирены. В наступившей тишине, как удар грома, прозвучал орудийный выстрел.

– Ага, подействовало! – вдруг торжествующе закричал Симпкинс. – Видите, появилась какая-то фигура.

– Да, кто-то идет. Спустите шлюпку и идите к берегу, – приказал капитан.

Матросы быстро спустили шлюпку и стали приближаться к Острову.

Островитянин, помахивая белой тряпкой, приблизился к шлюпке и, переговорив о чем-то с матросами, перебрался к ним. Через несколько минут он уже был на палубе.

– Бокко! – еще издали узнала Вивиана.

Бокко чрезвычайно удивился, узнав старых знакомых. Он был одет в старый, залатанный костюм.

– Ну, здравствуйте, жених! – весело воскликнула Вивиана. – Ведь вы были тоже в числе моих женихов, когда меня на вашем Острове чуть не на узелки разыгрывали? Помните? – И она протянула ему руку.

Смущенный и растерянный Бокко пожал руку Вивианы.

– Здравствуйте, мисс Кингман.

– Гатлинг, – улыбаясь поправила она.

– Гатлинг? Простите, запамятовал.

– Нет, вы не запамятовали. На Острове я была Кингман, а теперь Гатлинг, – и она показала на мужа.

– Ах вот оно что! А я-то, старый, и не догадался сразу. Охо-хо-хо, – вздохнул он, – вот уже не думал увидеть вас еще раз! Неужто опять занесло течением?

– Нет, по доброй воле.

– Н-ну? – недоверчиво воскликнул Бокко. – Радости мало тут, чтоб по доброй воле.

– Вот что, Бокко, – прервал его Гатлинг, – скажите, кто теперь у вас губернатором?

Бокко растерянно развел руками и с глубоким вздохом ответил:

– Слейтон. Капитан Фергус Слейтон.

Симпкинс даже подпрыгнул от удивления.

– Не может быть! Ведь он…

– Живехонек. Сегодня Слейтон – губернатор. Вчера был Флорес, а кто завтра будет, – еще не знаю. Таковы-то дела. Радости мало.

– Так как же это?..

Бокко рассказал все, что произошло на Острове вплоть до того момента, как Слейтон был посажен под арест.

– А утром, – закончил Бокко, – просыпаемся, звонит гонг у резиденции губернатора. Приходим на «Елизавету» и видим Слейтона. «Я, – говорит, – ваш губернатор. А Флорес – преступник. Он бросил меня в воду. Сейчас он в тюрьме сидит. Завтра будем его судить». Вот какие дела!

Бокко не знал о событиях прошлой ночи, а они действительно приняли неожиданный оборот. В то время, как Флорес пробирался в ночной тьме к месту заключения Слейтона, чтобы убить соперника, Слейтон ходил, как зверь в клетке, по узкой железной темнице и обдумывал план бегства. Он был из тех людей, для которых препятствия существуют только для того, чтобы преодолевать их.

Слейтон впотьмах ощупал стенки своей тюрьмы. Они были гладки и непроницаемы. Ни окна, ни даже щели, – выхода не было. Однако после целого ряда попыток Слейтону удалось обнаружить над дверью небольшое круглое отверстие, через которое едва ли прошла бы даже его голова. Подтянувшись на мускулах рук, Слейтон заглянул наружу. Возле самой двери стояла какая-то фигура.

– Кто стоит на страже? – строго крикнул Слейтон, – так, как он это делал, когда проверял ночные посты.

Китаец вздрогнул, услыхав знакомый повелительный голос. Он мечтал о Голубой реке, и этот голос спугнул его грезы. Собравшись с мыслями, китаец ответил:

– Хао-Жень.

– Ты почему не отвечаешь сразу, когда тебя спрашивает губернатор? Заснул, болван? Открой засов, мне надо проверить заключенных.

У китайца спутались мысли. Голос Слейтона звучал над ним. Во тьме ничего не было видно. И Хао-Жень не мог определить, где находится губернатор.

Хао-Жень давно отвык рассуждать. Он умел только повиноваться. Капитан Слейтон требует. Этого было достаточно. Китаец быстро отодвинул засов. В это время подошел Флорес. Враги неожиданно встретились у самой двери. Слейтон втолкнул Флореса в железную каюту. Между ними завязалась борьба. Случайно Слейтону подвернулся развязавшийся шелковый шарф Флореса. Слейтон схватил его и сдавил им горло противника. Флорес еще барахтался, но Слейтон успел выбежать и закрыть дверь засовом. Потом он подошел к китайцу, взял его за плечи, поднял тщедушное тело на воздух и, тряхнув, прошипел:

– Разве так стоят на страже? Ты едва не упустил преступника. Идем!

Китаец встряхнулся, вздохнул от радости, что дешево отделался, и поплелся вслед за Слейтоном.

Так Слейтон вновь оказался губернатором Острова. Когда пришел «Вызывающий», Слейтон выслал Бокко парламентером.

Поделившись новостями с новоприбывшими, старик боязливо посмотрел на Остров и поспешно сказал:

– Однако я заговорился, – и вдруг, приняв вид официального лица, важно заявил: – Губернатор Острова Погибших Кораблей прислал меня узнать, кто вы и зачем приехали на Остров.

Гатлинг задумался, потом, положив руку на плечо Бокко, сказал:

– Вот что, Бокко, бросьте этот тон и будем говорить с вами, как старые друзья. Мы не ожидали опять встретиться здесь со Слейтоном. Вы знаете, что расстались мы с ним не очень дружелюбно. Но против островитян мы не замышляем ничего плохого. Мы с женой и профессором Томсоном приехали сюда, чтобы исследовать Саргассово море. Ну, а кстати решили навестить и вас. И уж раз мы приехали, то на Острове мы побываем, хочет ли этого капитан Слейтон, или не хочет. Но, чтобы не затруднять вас рискованными переговорами со Слейтоном, мы пошлем ему радиотелеграмму: ведь на Острове есть радиоприемник.

Тотчас же отправленная радиотелеграмма гласила следующее:

«Гатлинги, Симпкинс и профессор Томсон желают высадиться на Острове. О согласии сигнализируйте белым флагом. Гатлинг».

Радиотелеграмма, очевидно, была получена, потому что через некоторое время со стороны резиденции раздался ружейный выстрел. Пуля ударилась в шлюпку, отщепив край борта.

– Коротко и ясно! – сказал Гатлинг.

– Ну, что ж, стесняться больше нечего. Во избежание кровопролития пошлем еще одну радиотелеграмму. А ты, Вивиана, на всякий случай, спустись в каюту.

«Если вы немедленно не дадите согласия, я прикажу бомбардировать Остров», – гласила вторая радиотелеграмма; и второй выстрел был на нее ответом.

Гатлинг хотел было уже отдать приказ обстрелять Остров, но Томсон предложил отложить военные действия до утра.

– Темно уже, – пожалуй, действительно лучше обождать до утра. Остров не убежит, – поддержал эту мысль и капитан Муррей.

Гатлинг согласился. Оставив на палубе для охраны корабля несколько матросов, Гатлинг спустился в кают-компанию. Капитан Муррей, Симпкинс, Томсон и Бокко последовали за ним.

Вивиана разливала чай. Все уселись; Бокко – на кончике стула: новые люди и непривычная обстановка смущали его. Обжигаясь, он пил горячий чай, краснел и кряхтел.

– А все-таки… нехорошо это выходит, – сказал он, вдруг нахмурившись.

– Что нехорошо? – спросила Вивиана.

– Да вот это самое: начнется пальба. Ну, что тут хорошего? Сколько народу покалечить можно!

– Но что же делать, Бокко? – недоумевал Гатлинг. – Вы сами видали, что Слейтон не принял наших мирных предложений.

– Что делать? О том я и думаю, что делать. А делать больше и нечего, как только идти мне на Остров, чтобы шепнуть на ухо нашим островитянам: не слушайте капитана Слейтона, не стреляйте. Скажите вашим матросам, чтобы спустили меня… Прощайте, спасибо за чай!

VIII. Опять на острове

В эту ночь никто не спал на «Вызывающем». Гатлинг бродил по палубе, вслушиваясь в ночную тишину. Что будет с Бокко? Послушают ли его островитяне? Иногда Гатлингу казалось, что он слышит сдержанный шум голосов, скрип досок на полусгнивших палубах под чьими-то ногами. А может быть, это предутренний ветер шумит по сломанным реям и мачтам, треплет обрывки парусов, колышет корабли, и они скрипят и стонут, как стонут старики во сне, жалуясь на свои немощи? Если бы была хоть лунная ночь! Как томителен этот мрак!

За час до восхода солнца с Острова вновь послышался шум. Теперь уже не было сомнения: там что-то происходило. Голоса слышались ясно; несколько человек пробежали по Острову с фонарями и медленно вернулись к резиденции губернатора.

«Неужели бедный Бокко погибнет?» – с волнением думал Гатлинг.

Перед самым восходом солнца на палубу вышли уже все пассажиры «Вызывающего». И когда, наконец, солнце взошло, все удивленно воскликнули, – на большой мачте у резиденции губернатора виднелся большой белый флаг.

– Капитан Слейтон пошел на капитуляцию! – воскликнул Гатлинг.

– Смотрите, Бокко идет сюда, – заметила Вивиана.

Бокко семенил старыми ногами к «Вызывающему», раскланивался, махал рукой и еще издали крикнул в морской рупор:

– Можете сходить на Остров! Капитан разрешил!

Поспешно спустили шлюпку, в которую сели Гатлинги, Томсон со своими ассистентами – Таммом и Мюллером, Симпкинс и четыре матроса.

Бокко приветствовал прибывших низким поклоном.

– Капитан просит вас в свою резиденцию.

– Вы живы, Бокко, – мы так беспокоились за вас! – сказала Вивиана, пожимая его руку.

– Что там произошло у вас на Острове ночью? – спросил Гатлинг.

Бокко улыбнулся с таинственным видом и повторил:

– Губернатор просит вас к себе. Он вам объяснит все.

С волнением Вивиана вступила вновь на Остров Погибших Кораблей. Она шла по зыбким мосткам, перекинутым от корабля к кораблю, думая о том, что так же шли они и в первый приезд. Но тогда они были потерпевшие кораблекрушение, беззащитные пленники, которые шли навстречу неизвестному. Теперь они были под защитой «Вызывающего».

Гатлинг просил Вивиану вернуться на корабль.

– Кто знает, может быть, Слейтон зазывает нас в ловушку?

Но Бокко успокоил:

– Не беспокойтесь, вы все в полной безопасности.

Путники двинулись дальше. Гатлинг давал объяснения Томсону, вспоминал различные случаи из своего первого пребывания на Острове. Наконец путники подошли к резиденции. Здесь их уже ждали.

Негр сверкнул белыми зубами, раскрыв рот в широкой улыбке.

– Тоже один из бывших претендентов на руку Вивианы, – с улыбкой отрекомендовал его Гатлинг.

– Губернатор просит вас к себе, – сказал негр.

Приезжие спустились по знакомой лесенке вниз и вошли в кабинет губернатора.

Он стоял у стола и приветливо кивнул головой.

– Милости просим.

– Флорес! – с изумлением воскликнула Вивиана.

– К вашим услугам, – ответил он, пожимая руку гостям, – прошу извинения за свой вид.

Все лицо Флореса посинело, шея вспухла, а на виске виднелся большой шрам, из которого еще сочилась кровь.

– Вы ранены? – спросила Вивиана. – Может быть, вам сделать перевязку?

– Нет, благодарю вас, – ответил Флорес, прикладывая к виску платок. – Пустая царапина.

– Не томите, Флорес, скажите, где Слейтон? Он жив?.. – нетерпеливо спросил Симпкинс.

Флорес развел руками.

– Позавчера он неожиданно появился на Острове и был арестован мною. Ночью я пошел проверить караул. Около самого угольщика, куда был посажен Слейтон, на меня вдруг набросился какой-то человек. Это и был Слейтон, которому, очевидно, удалось выбраться из своей тюрьмы. Между нами завязалась борьба, насколько горячая, можете судить по моему костюму. Он едва не задушил меня моим шарфом. Потом… – Флорес запнулся, – потом Слейтон бросил меня в каюту, где он был заключен, и запер. Что было дальше, я узнал только тогда, когда Бокко освободил меня. Он сам расскажет вам о происшедшем.