Приблизительно около полудня -мисс Томпсон собиралась на ленч - она услышала звук открываемого окна в кабинете своего шефа и почти сразу крики людей внизу на улице. Дежурный врач из Балтиморской городской клиники констатировал смерть от многочисленных переломов и обильной потери крови.
      По словам шефа полиции, оснований для подозрения в умышленном убийстве нет.
      "Он просто покончил с собой. Зачем он это сделал - знает один Бог", сказал лейтенант Майкл О'Кенни".
      Лангелан отложил вырезку и наугад взял следующую.
      ТЕЛО ОБНАРУЖИЛИ ЧЕРЕЗ 12 ЧАСОВ
      На сей раз это была вырезка со второй страницы бостонской "Сан" за 25 июля 1993 года.
      "Покончил с собой вице-президент корпорации "Нью-кемикел индастри" Росс Мелиот. Покойному было всего 52 года. Лечащий врач Росса Мелиота не замечал последнее время никаких признаков невроза или депрессии у своего пациента, которого он знал более десяти лет. Он отказался комментировать версии случившегося.
      "Единственно, что беспокоило порой Росса, -легкая бессонница, что не удивительно при той нагрузке, с которой он работал. В этих случаях я рекомендовал ему малые дозы валиума", -сказал доктор Пол Карр.
      Тело Росса Мелиота обнаружила его жена, Кристина Мелиот, которая до сих пор находится в больнице в состоянии нервного шока. Как удалось выяснить, спальня вице-президента была буквально усыпана пустыми упаковками из-под снотворного. Их насчитали более ста штук. В бумагах и записях не удалось обнаружить ничего, проливающего свет на причину трагедии.
      Росс Мелиот оставил двоих детей - дочь восьми и сына четырнадцатихгет".
      Вырезок было около двух десятков. Они шелестели под пальцами, как засохшие жухлые листья.
      Еще заметка -из "Нью-йоркера", датированная 2 мая 1994 года.
      НОВАЯ ЖЕРТВА НЬЮ-ЙОРКСКОЙ ПОДЗЕМКИ
      "Вчера около полудня двадцатитрехлетний журналист из Ричмонда был раздавлен насмерть мчавшимся составом. По словам очевидцев..."
      "Интересно. Здесь хотя бы имеются свидетели".
      "...молодой человек стоял на платформе в ожидании поезда. Ничто не выдавало его намерений. Он спрыгнул на рельсы в последний момент, когда машинист был бессилен что-либо сделать. Идентифицировать тело удалось хотя и не без труда - лишь по удостоверению прессы, найденному в нагрудном кармане самоубийцы".
      Лангелан захлопнул папку.
      - Ну и что?
      - Вы не просмотрели и половины. Хотя это неважно. В остальных примерно то же самое. Но вот что существенно: каждый из покончивших с собой людей незадолго до своей смерти побывал в Бакстоне.
      - Даже тот молокосос из Ричмонда?
      - Да, но вы зря так: то был молодой способный издатель. Его многие любили и не захотели пачкать имя в прессе - хотя это может показаться странным для нашей профессии.
      Лангелан кивнул:
      - Понятно. Значит, ты, разнюхав такую сенсацию, тут же примчалась в Бакстон. Получить сведения, так сказать, из первых рук?
      - Не совсем... У вас есть сигарета? -Энни закурила и слегка приспустила стекло со своей стороны. - Я, может, и выгляжу дурой, не знаю. Мне, правда, об этом не говорили. Но я все же сообразила, что приехать сюда и начать задавать вопросы - быстрый способ пополнить список некрологов. Поэтому я придумала кое-что... не столь прямолинейное. Около месяца назад в одном журнале - название значения не имеет - я опубликовала статью, которая касалась растущей волны самоубийств в Штатах. Я все свела к сокращению социальных программ, нищете, бездуховности - словом, привычная банальная болтовня. В одном месте даже упомянула вскользь, что и самой порою не слишком-то хочется жить. Упомянула так, мимоходом, но с умыслом. Вы понимаете? А в качестве примера - какой же материал подобного сорта может обойтись без примеров! - я перечислила все случаи самоубийств гостей славного городка Бакстона. Подписалась вымышленным именем. Рукопись отправила по почте.
      "Провернула довольно профессионально. Закинула удочку и обрубила к себе подходы".
      Впервые Лангелан взглянул на нее с интересом.
      - Вероятно, на твою статью были отклики.
      - Еще бы! Целый ворох писем в редакцию. Но я ждала одного-единственного. Оно пришло через неделю. Приглашение в частный пансион мистера Банниера.
      Лангелан усмехнулся:
      - Странно. По моим данным, в Бакстоне только один пансион и содержит его некая Руфь Йельсен. Или Банниер - ее псевдоним?
      Энни Грин осторожно загасила сигарету.
      - Дело в том, что заведение Виктора Банниера находится в двенадцати милях от города. На берегу Пайматунингского водохранилища. Любопытно. Я уверен, что письмо у тебя с собой.
      - Да, - Энни порылась в папке и протянула узкий почтовый конверт. В нем был сложенный вдвое листок тонкой дорогой бумаги с легким сиреневым оттенком.
      Лангелан развернул письмо. К его удивлению, оно было написано от руки. Почти каллиграфический почерк отчего-то вызывал раздражение. Письмо датировалось 25 октября.
      Уважаемая миссис А. Дж. Мерчисон! С удовольствием ознакомились с Вашими рассуждениями по поводу действительно важной для нашего общества проблемы. Однако не все в тексте вызвало наше согласие, тем более что мы достаточно близко знакомы с практической, если угодно, стороной проблемы. Дело в том, что наш пансион много лет в качестве своих постоянных клиентов имеет лиц, подверженных реактивной депрессии, которая, как Вам, безусловно, известно, способна подтолкнуть к непоправимому шагу. Пусть вас не смущает название "пансион" - оно применяется скорее в целях психотерапевтических. В действительности это небольшая частная клиника с прекрасным квалифицированным персоналом, имеющим большой опыт работы. И этот опыт некоторым образом противоречит выдвинутым Вами положениям, особенно в заключительной части статьи, содержащей выводы. Мы были бы рады, если б Вы лично смогли ознакомиться с результатами нашей работы, проведя несколько дней в качестве нашей гостьи.
      Разумеется, все расходы за счет пансиона.
      Примите и проч.
      С уважением Виктор Банниер.
      - Разумеется, ты никуда не поехала.
      - Конечно. Но теперь я была уверена, что напала на верный след. Я отправилась в Бакстон как туристка, путешествующая автостопом. Минимум багажа, минимум косметики.
      - И минимум денег. На что ты рассчитывала?
      - Я думала остановиться и пожить в городишке дней пять, максимум неделю. Такие Богом забытые уголки, как Бакстон, всегда полнятся слухами. Если бы за это время совершенно ничего не удалось узнать, я бы признала свое поражение и вернулась.
      - Но раз ты задержалась на целых две недели, узнать тебе что-то удалось.
      Слегка наклонив голову, Энни посмотрела на мужчину за рулем:
      - Вы очень сообразительны, мистер Стивен Лангелан! Да, кое-что удалось узнать.
      - Где ты поселилась?
      - У Руфь Йельсен. Кстати, все называют ее Овца Йельсен - и это очень подходит к ней. Пансион - громко сказано, скорее, меблированные комнаты. На вчерашний день там было семь человек жильцов...
      Энни Грин вдруг запнулась, и Лангелан увидел, как на ее лице вновь отразилось мгновенное выражение пережитого животного ужаса. Возникла пауза.
      К услышанному нельзя было отнестись серьезно.
      Лангелан имел знакомых среди журналистов. И он вполне уяснил суть их ремесла. Любой репортер отталкивается от факта. Нет факта -нет материала. Но факты -вещь своеобразная: имея способности и желание, нетрудно научиться ими манипулировать. Выстраивать по своему усмотрению. Так появляются сенсации, издающие громкое "пуф-ф!" при самой легкой проверке. Лопаются под пальцем, как лесные клопы, оставляя после себя лишь соответствующий запах. Во всей истории этой девчонки не было главного: доказательств.
      Ни одного, ни даже намека. Кроме...
      Кроме женского трупа на Вууд-роуд.
      - Скажи, среди жильцов пансиона был мужчина по имени Филип Спаатц?
      Энни смотрела отрешенно, непонимающе. Потом покачала головой:
      - Нет.
      Сейчас Лангелан пожалел, что поторопился уничтожить снимок.
      - Постарайся вспомнить. Такой лысоватый парень, в очках, с оттопыренными ушами.
      - Лет сорока?
      - Ну да, - быстро сказал Лангелан.
      -Кажется, был. Только его звали Филип Сканторп. Что, это ваш знакомый?
      - Возможно. Большой любитель проводить отпуск подальше от жены. Кстати, к тебе он подкатиться не пробовал?
      - Что? Подкатиться? Ну, тогда это наверняка не тот, о ком вы говорите. Сканторпа интересовали мальчики. Он иногда уезжал, и кто-то видел его однажды в соответствующем заведении в Янгстауне.
      Вот это попало в точку. Филип Спаатц был гомиком.
      Такая подробность имелась среди информации о клиенте, которой располагал Лангелан. То, что он зарегистрировался под чужой фамилией, не имело значения.
      Значение имело то, что он до сих пор жив.
      "Нужно быстрее кончать с этим делом. Однако... не исключено, что в городишке впрямь происходит нечто... не вполне обычное".
      - Хорошо. Что же тебе удалось узнать?
      В глазах Энни снова мелькнул страх.
      - В Бакстоне существует что-то вроде общины. Ее возглавляет Леонард Армистед. Однако никто его не называет по имени... - Девушка говорила с трудом, словно выталкивая из себя слова.
      - Как же к нему обращаются?
      - Учитель. Но это не связано с религией... К нему просто приходят, приходят и...
      - Ну? Поют хором или играют в бутылочку?
      - Просто разговаривают. Рассказывают о своих проблемах. Но большей частью говорит сам Армистед. Иногда он устраивает среди своих...
      - Прихожан? - небрежно подсказал Лангелан.
      - Да, это именно то слово - прихожан. Так вот, иногда он устраивает маленькие инсценировки и назначает роли. Людям это нравится. - Сколько последователей у этого гуру?
      - Совсем немного. Среди жителей Бакстона - с десяток, не больше.
      - Почему?
      - Наверное, -сказала Энни, -Армистед приглашает тех, кого хочет видеть. Другие жители считают его врачом-шарлатаном или чудаком, выжившим из ума, а многие просто не замечают. Не хотят замечать.
      - Ты сказала - врачом. Что это значит?
      - У Армистеда весьма тесные отношения с клиникой Банниера. Четыре раза в неделю специальный автобус возит больных в Фиолетовый дом...
      - Тот на холме, что напротив церкви? Это и есть его резиденция?
      - Да. Пациенты клиники и составляют большую часть... прихожан Учителя. Они -и еще жители заведения Йельсен.
      Лангелан ощущал, что Энни говорит все с большей неохотой. От первоначальной живости рассказа не осталось и следа.
      - Кстати, у Учителя есть два ассистента, нет, более того - доверенных лица. Мужчина и женщина, оба - жители Бакстона.
      - И женщина, - сказал Лангелан, осененный внезапной догадкой, - Руфь Йельсен.
      Энни удивленно посмотрела на него.
      - Вы и впрямь очень догадливы, мистер спасительодиноких-девушек. Да, Руфь - одна из них.
      - Сейчас я удивлю тебя еще больше. Эта Овца Йельсен и привела тебя к Армистеду. Предложила сама, примерно через неделю, как ты пожила у нее.
      Энни Грин усмехнулась:
      - Может, мне незачем продолжать? Похоже, вы знаете больше меня.
      - Людей я действительно знаю лучше тебя. А так продолжай.
      - Когда Руфь позвала меня в Фиолетовый дом, я не сразу поняла, что подобралась к самому главному. До этого все мои подозрения касались только клиники Банниера. Поэтому, когда миссис Йельсен однажды постучалась в дверь моего номера, вошла и сказала: "Деточка, я хотела бы, чтобы ты прогулялась со мной нынче вечером", я едва не отказалась. Я паршиво себя чувствовала, близился мой месячный цикл и вообще... но, словом, я пошла. Пошла и поняла после, что едва не пропустила то, ради чего трудилась столько времени.
      - Этот Армистед действительно доктор?
      - Не знаю. Думаю, скорее всего, нет. Но больным он помогает, это без сомнения. Банниер готов молиться на него.
      - Гм, представляю. Но чем же он все-таки пользуется? Гипноз, транс? Или сует какое-нибудь снадобье?
      - Ничего подобного. Скорее, все заключается в атмосфере. Общаясь с Учителем, проникаешься удивительным доверием - словно это человек, с которым ты провел свое детство. О твоем детстве мы поговорим позднее. Что было дальше?
      - Однажды я взяла на очередное собрание общины свой диктофон. В тот вечер Учитель говорил особенно хорошо. Мой аппарат работал, пока не кончились батарейки. Придя домой, я решила прослушать запись, но... при первых звуках меня охватил страх. Даже не страх - отвратительный, недостойный человека пещерный ужас. Хуже всего, что он не имел никакой видимой причины и от него было невозможно избавиться. Я провела кошмарную ночь. На следующее утро позвонила знакомой в Чикаго и уговорила ее приехать. Мне просто необходима была помощь. Кроме того, я хотела, чтобы моя знакомая воспользовалась своими связями в ФБР. Я- надеялась, что там прослушают пленку для аудиоидентификации. Может, Учитель... Армистед когда-то уже имел дело с полицией.
      - При чем здесь полиция?
      - Еще до той жуткой ночи я решила, что посещение Бакстона и последующие самоубийства, - Энни хлопнула по лежащей у нее на коленях папке, -имеют стопроцентную связь. Но какую? Повторяю, гипноз или наведение порчи и тому подобное - чушь. Напрашивался единственный вывод: все самоубийства инсценированы. На самом деле это искусно выполненные убийства. Но чтобы проделать все столь виртуозно, будущую жертву требовалось изучить как можно полнее. Для этой цели их и приглашали в Бакстон.
      - У тебя очень интересные мысли, - сказал Лангелан, - продолжай, пожалуйста.
      - Моя подруга приехала в полдень. Она пробыла со мной до вечера. К ночи забрала диктофон с записью и отправилась обратно в Чикаго.
      - После этого тебе стало легче?
      - Немного. Но когда я вновь осталась одна, все началось снова и даже хуже. Я чувствовала, что со мной что-то произойдет что-то ужасное, если я... если я...
      - ...не выпрыгну в окно, -закончил за нее Лангелан.
      Энни ошеломленно уставилась на него.
      - Нет, ничего подобного мне не приходило в голову. Только страх, страх, от которого не было спасения. И когда я почувствовала, что больше не могу его выдерживать, я побежала на улицу. Кажется, по дороге прихватила чужую одежду... наплевать. Чтобы прекратить эти мучения, я была готова на все.
      - Например, броситься под колеса проезжавшей автомашины, - голосом, лишенным интонаций, проговорил Лангелан.
      - Я?! Нет... может быть... - Она вновь согнулась, обхватив руками коленки. Под свитером проступили очертания острых лопаток.
      Холод в салоне ощущался все сильнее, и Лангелан включил обогреватель.
      - Ты выстроила целую теорию, - сказал он. - Возможно, она кое-что объясняет. Но должен заметить: в теории твоей есть изъян. И не маленький прокольчик, а такая прореха, через которую вывалится все содержимое корзинки.
      - Какой?
      - Я допускаю, что все жертвы побывали предварительно в Бакстоне. Но для этого они должны были приехать добровольно, понимаешь? Одного-двух можно уговорить, третьего запугать, четвертого запутать в диагнозах и приволочь к этому Банниеру - а там и в Фиолетовый дом. Но не всех. Ведь по твоим словам, их больше двух десятков. Нельзя поверить в то, что взрослый, усиленно делающий карьеру мужчина, получив сомнительное приглашение из какой-то дыры, бросает все дела и мчится сломя голову навстречу собственной кончине. А кроме того, -продолжал Лангелан, -ты забыла еще кое о чем. Ты совсем упустила из виду, что всего несколько часов назад тебя собирался пристрелить человек и слыхом не слыхивавший ни о каком Фиолетовом доме.
      - С этим подонком в мотеле разберется ФБР! -сказала Энни, выпрямляясь. Глаза у нее блеснули. - И мне нужно как можно скорее позвонить своей подруге в Чикаго.
      - Я бы не хотел продолжать удивлять тебя своей осведомленностью, задумчиво произнес Лангелан, - но должен сказать: связаться с подругой вряд ли удастся.
      - Почему? -произнесла Энни, и голос изменил ей.
      - Потому что я видел ее в Бакстоне прошлой ночью. На обочине Вууд-роуд. Кто-то снес ей полголовы. А одета она была в темный блестящий плащ, верно?
      - Вы действительно... видели?.. Тогда... тогда мне больше нечего добавить, - прошептала девушка. Она замолчала на минуту, потом повернулась и в упор посмотрела на Лангелана. - Кроме одного. По-моему, я догадываюсь, кто вы такой.
      Отпущенное ему время неумолимо сокращалось. И возникшие осложнения, хотя бы и весьма необычные, во внимание не принимались. Контракт требовалось выполнить -или же отказаться. Последнее допускалось, но тогда в дальнейшем придется поискать другую работу, а кроме того, вернуть задаток, который составлял более половины всей суммы. Кого станет интересовать, что значительная часть денег уже потрачена?
      Итак, Бакстон.
      Теперь придется действовать быстро и вместе с тем с той максимальной осторожностью, которую вообще позволяют сложившиеся обстоятельства. Потому что при повторной попытке риск возрастает... нет, не вдвое, возрастает черт его знает во сколько.
      В Юклиде Лангелан сделал остановку на полчаса.
      Он был голоден, но главное -требовалось позвонить в Бакстон. Один звонок. Очень важный звонок: в зависимости от того, что он услышит, будет спланирован первый ход. Будка с телефоном-автоматом располагалась возле аптеки.
      С Бакстоном не было автоматической связи, и звонить пришлось через коммутатор. Это было плохо, но выбирать в данной ситуации не приходилось.
      - Какой номер вам нужен в Бакстоне? - спросила телефонистка.
      - Мне нужен полицейский участок. Я не знаю, какой там номер. Полагаю, уточнить это несложно.
      - Минуту.
      В трубке прозвучала серия далеких гудков, потом вдруг донеслась едва различимая мелодия, которая тут же оборвалась, и мужской голос отрывисто произнес:
      - Констебль Холлмен.
      - Добрый день, констебль. Меня зовут Флетчер, Джон Флетчер. Возникла проблема. Два дня назад моя сестра приехала в ваш город. Сестра позвонила один раз, сказала, что добралась благополучно, и с тех пор от нее нет известий. Это сильно меня беспокоит.
      - Зачем ваша сестра поехала в Бакстон?
      - Ее пригласила подруга.
      - Где живет подруга вашей сестры?
      - В каком-то пансионе. Точнее не могу сказать.
      "Любопытно, записывается ли наш разговор на пленку?" Лангелан вспомнил входную дверь в контору констебля, внешне сильно напоминавшую скобяную лавку, и отогнал эту мысль.
      - Мистер, - прозвучал после секундного молчания голос Холлмена в трубке, - мне ничего неизвестно о вашей сестре. Последние два месяца у нас не было несчастных случаев с проявлением насилия. В пансионе миссис Йельсен действительно две недели жила молодая леди. Если потребуется, я уточню ее имя. Но вчера она уехала из Бакстона. Возможно, ваша сестра... Как, кстати, ее имя?
      - Линда Флетчер. Она не замужем. У нас одинаковая фамилия.
      - Так вот, возможно, ваша сестра попросту разминулась с подругой, у меня нет других данных.
      Разговор можно было заканчивать. То, что сказал констебль, было совершенно невозможно, и вместе с тем он это сказал.
      Два месяца не было несчастных случаев.
      Женщина с размозженным черепом в двухстах ярдах от главной улицы не просто "проявление насилия" или "несчастный случай". Для городишка такого масштаба это - событие, которое станут вспоминать лет двадцать.
      "Ч-черт! Ее обязательно должны были найти. Ее просто не могли не найти. Тогда о чем, спрашивается, толкует этот тип, назвавшийся констеблем Холлменом?" - Вот как? - проговорил Лангелан. Он постарался придать голосу взволнованность - и это потребовало особых усилий. - И все же прошу простить мою настойчивость, констебль. Сестра была одета в темный блестящий плащ, на голове - черная шапочка. Эти приметы ни о чем вам не говорят?
      Пауза.
      - Мистер, - теперь интонации Холлмена сделались равнодушно-терпеливыми, - к сожалению, мне это ни о чем не говорит. Хотя городок у нас небольшой, но сестры вашей я не встречал. Кстати, где она живет?
      - В Детройте.
      - И вы там же?
      -Да.
      - Сдается мне, что звоните вы, мистер, вовсе не из Детройта. Я думаю, вы уже рванули сюда, а по пути решили позвонить на всякий случай. Мой вам совет: возвращайтесь. Скорее всего, сестра ваша уже подъезжает к дому. Чем скорее вы повернете, тем меньше будет волнений. Для всех.
      - Но если сестра так и не объявится?
      Вздох -тихий, но вполне отчетливый.
      - Тогда позвоните мне снова, и я приму все надлежащие меры. А сейчас возвращайтесь.
      - Хорошо, - медленно произнес Лангелан, - я так и сделаю.
      Он повесил трубку и направился к своему "тандеберду".
      По правую сторону шоссе тянулись пологие холмы.
      Над ними нависли низкие дряблые облака. Шоссе было единственной деталью, оживлявшей ландшафт.
      Более унылый и отвратительный пейзаж просто невозможно придумать.
      Он снова вспомнил Юг. Тампа. Океан, ветер рвет с гребней волн ослепительно-белую пену. В стране, где царит вечное лето, этот край, в котором словно сцепились все ветры мира, будет казаться неудачной декорацией. Прошлогодней линялой афишей. Скверным, тревожным воспоминанием...
      На миг Лангелан ощутил острое желание последовать совету констебля. Вернуться в Кливленд, а там - на юг, только на юг!
      Вздор!
      Лангелан слегка изменил позу, удобнее перехватывая руль. Быстро взглянул на спидометр - сто десять миль, хорошо. Он отдохнул и мог позволить себе такую скорость. Каждая секунда по-прежнему приближала его к Бакстону, но в глубине души Лангелан чувствовал, что был момент, когда он мог плюнуть на все это дело.
      Был, один-единственный.
      "Солгал или нет полицейский?"
      В принципе это не исключалось, но казалось маловероятным. Слишком многим рисковал констебль, громоздя такую грубую, легко опровергаемую ложь. Скорее об убийстве ему ничего неизвестно. Но это означало, что кто-то своевременно позаботился о трупе.
      Кто?
      Разумеется, тот, кому не нужна огласка. И надо сказать, история журналистки на этот вопрос с легкостью дает ответ. Верно. Но также верно и то, что можно предложить еще пяток версий - и все они будут выглядеть правдоподобно. Но...
      Ни одна из них не способна объяснить утренние события в мотеле.
      Лангелан быстро взглянул на небо, которое вот-вот грозило разразиться снежным зарядом. Он включил и покрутил настройку приемника в надежде поймать сводку погоды. Бейсбол. Настойчивые предложения купить японскую искусственную акулу для домашнего бассейна. "Она нападает в точности как живая!.." Снова бейсбол. Потом голос Джека Пултона с придыханием запел "Сальто в ночи".
      Лангелан выключил радио.
      Сегодня утром журналистку по имени Энни Грин хотели убить. Это произошло в Толидо - в городе, где она была только проездом. Во второсортном мотеле, о существовании которого Энни вряд ли подозревала. А застрелить ее хотел человек, долгие годы успешно работавший на Синдикат. Разумеется, последнее обстоятельство не было стопроцентной гарантией Лангелан знал случаи, когда предавали люди, считавшиеся до того совершенно надежными, которым Фейдак не годился в подметки. Однако все сводится в конечном итоге к количеству денег. Или количеству боли. Предельному - о котором иногда забывают. Но здесь была совсем другая история. Злополучный владелец мотеля не мог знать, что Энни и Лангелан появятся в его заведении.
      Выходит, он получил инструкции уже после того, как они приехали. Допустим. Допустим, владельца мотеля в Толидо купили. Но это значит, что заплатить ему должны были столько, чтобы хватило на все. На брошенный мотель - потому что Фейдак после своего выстрела должен был моментально убираться, насовсем.
      На безбедную жизнь в дальнейшем. Однако самое главное - на то, чтобы примириться со страхом, который отныне становился его постоянным спутником. На все годы; хотя вряд ли бы ему удалось прятаться слишком долго. Тем не менее он рискнул.
      Снег начался неожиданно. Лангелан включил "дворники", которые принялись размазывать по ветровому стеклу ледяную крупу. Видимость быстро падала, и он поспешил обогнать тяжелый трейлер, который уже минут пятнадцать шел впереди. Промелькнул высокий борт с надписью: "Лучшая свинина Монтелли".
      Дальше шоссе было свободно, но Лангелан сбросил скорость.
      И все же, кому могла понадобиться жизнь Энни Грин из Чикаго?
      Секта?.. Дешевый пророк из провинции с десятком поклонников. Зачем им убийство? К тому же, если девчонку все же требовалось убрать, они могли проделать это давно. Однако Грин пробыла с ними почти две недели. И потому...
      Диктофон.
      Единственное объяснение. Потому что до того момента, когда Энни пришла в голову мысль прихватить с собой диктофон, для людей из Фиолетового дома девушка не представляла угрозы. Возможно, у них даже были какие-то свои планы на ее счет. Однако потом все круто изменилось. Засечь диктофончик, работавший в режиме записи, не представляло труда. Однако почему болтовню их гуру допускалось слушать, но нельзя было фиксировать на пленку?
      "Кажется, я начинаю воспринимать слишком всерьез фантазии девушки, которая добывает себе на жизнь, собирая сплетни".
      Лангелан потянулся к перчаточному ящичку, достал сигарету. Снег не прекращался, и местность на глазах становилась неузнаваемой. Редкие деревья у подножия холмов оплела белая паутина; они стояли, словно уже готовые встречать Рождество.
      "И все же. Если диктофонная запись для пророка из Бакстона оказалась столь опасной, что он решился на двойное убийство, - значит, Энни Грин нечаянно нащупала что-то, куда более значимое, чем ее доморощенное досье. Не догадываясь сама, запустила руку в осиное гнездо?"
      Лангелан сделал несколько затяжек и загасил сигарету. Он вдруг вспомнил далекие фары позади, когда прошлой ночью они выбирались из Бакстона. После того как они выехали на автостраду, за ними никто не последовал... так ему показалось. Но в принципе при полной луне опытный водитель может идти с выключенными фарами, хорошо зная трассу.
      Голоса в холле - они раздались вскоре после нашего приезда.
      "Приглушенные голоса. А машину можно припарковать у дальнего крыла мотеля, - тогда, понятно, не слышно шума мотора".
      Возможно, что он притащил убийц на "хвосте". Не лучшая характеристика для человека его профессии. Но все же те ничего не стали предпринимать сами. Переговорили с Фейдаком, раскрыли бумажник, и тот согласился оказать небольшую услугу.
      "Переговорили -и все. Забавно".
      Но это было не забавно. Это было просто невероятно.
      И вместе с тем это было правдой. Что же из того следует?
      "Энни подписала себе приговор, когда включила свой диктофончик. И она была бы уже мертва, если бы..."
      Начинало смеркаться. Незаметно для себя Лангелан вновь стал прибавлять скорость. Тяжелая машина все еще шла устойчиво.
      Девчонка была бы мертва, если б спустилась в холл одна. Ее спасло то, что они вышли вместе. Сейчас Лангелан не был уверен, что ему стоило вмешиваться. Он действовал рефлекторно, и возможно, в тот раз рефлексы сыграли с ним скверную шутку. Потому что вмешавшись он попадал в поле зрения секты. И это могло внести осложнения в работу, которую он собирался завершить не позднее чем через двадцать четыре часа.
      Во всяком случае, такую возможность нельзя было сбрасывать со счета. Из-за набиравшего силу снегопада Лангелан едва не пропустил указатель. Свернув с автострады, он посмотрел на часы. Без двадцати минут пять.
      Пятого ноября в четверть шестого вечера Лангелан снова прибыл в Бакстон.
      В свои шестьдесят четыре Руфь Йельсен выглядела отлично. Небольшого роста, полненькая. Румяное лицо, словно она только что отошла от плиты. Одна из тех женщин, для которых улыбка столь же естественна, как и дыхание. Но даже когда губы ее принимали другое выражение, глаза, окруженные тонкой сетью морщин, все равно продолжали улыбаться.
      Если бы Санта-Клаус был женщиной, подумал Лангелан, он выглядел бы в точности как Руфь Йельсен.
      - Надолго к нам, мистер Росс? -спросила Йельсен, протягивая гостю книгу для записи постояльцев.
      - Не знаю, - беспечно сказал Лангелан. - Не думаю, что слишком задержусь.
      - Многие так говорят. - Руфь Йельсен склонилась над книгой, и Лангелан увидел тугой пучок волос на ее затылке, почти нетронутых сединой. -Многие так говорят, а потом остаются.
      Она протянула ему ключ с брел ком, на котором была выбита цифра "9".
      Лангелан засмеялся.
      - Возможно, - сказал он. - Однако вы не обрадуетесь, если я действительно останусь надолго.
      Руфь подняла голову - и улыбка ее удивила Лангелана. Абсолютно естественная, ни доли фальши. Так может улыбаться лишь человек, которому в самом деле приятно видеть вас и разговаривать с вами. Он вспомнил рассказ Энни о какой-то особой атмосфере в Фиолетовом доме.
      "Черт его знает, что она там имела в виду, но местный пансион определенно действует успокаивающе".
      - Вот как? - проговорила Йельсен. - Почему?
      - Собираюсь стать вашим конкурентом, Во всяком случае, имелась такая мысль до недавнего времени. Откровенно говоря, я уже был здесь вчера, переговорил кое с кем из местных. Мне сказали, что нам с вами вдвоем в Бакстоне не прокормиться.
      - Какая чушь, - мягко произнесла миссис Йельсен. - Вероятно, вам встретились не те люди.
      - Вот и я так подумал. Поэтому вернулся, чтобы раскрыть карты. Вы не против обсудить возможности... гм, для второго пансиона в Бакстоне?
      - Разумеется, нет. Да вы присядьте, Джон. - Руфь Йельсен так легко и естественно назвала его просто по имени... Будто добрая родственница, на коленях которой ты провел свое детство.
      - Я не собирался обсуждать это прямо сейчас, - сказал Лангелан, опускаясь на низкую софу возле окна, прикрытую грубоватой декоративной материей.
      - Конечно, - согласилась Йельсен, - я хотела только чуть-чуть рассказать вам о Бакстоне. Это удивительное место. У каждого из нас есть свои, особенные воспоминания, самые светлые - как вещие сны, которые не забываются никогда. А в этих краях они словно бы оживают. Мгновения юности вновь проносятся перед глазами - самые волнующие и удивительные, - и мы на миг опять становимся юными. Словно... Словно кто-то невидимый тихонько раскачивает прибрежный тростник. Нос лодки приминает стебли, и вот они уже скользят в полной тишине по глади темной воды.