Столовая начала быстро заполняться людьми. Народу набилось более тридцати человек — больше, чем было мест за столом. Сюда пришли и самые старшие ребята (у двоих на руках были грудные младенцы), и малыши, и подростки.
      — Вообще-то обычно мы обедаем по очереди в две смены, — сказал мне Варинамин, — но, похоже, никто не смог усидеть в своих комнатах, когда узнал о появлении мага.
      Я не слишком уютно чувствовал себя под пересечением трех десятков пар глаз. Некоторые самые храбрые малыши дошли до того, что начали ощупывать мою одежду и рюкзак. Я улыбался (боюсь, что это выходило довольно натянуто и глупо) вместо того, чтобы шлепнуть им по рукам.
      Варинамин еще раз представил меня, а потом назвал имена всех обитателей дома. Я с первого раза запомнил меньше половины, но переспрашивать из вежливости не стал. Кроме того, я не собирался надолго задерживаться в этом месте, поэтому продолжительного знакомства не планировал.
      — Все вы знаете, — обратился Варинамин к своему народу, — что на нас возложена почетная обязанность — встречать пришельцев из других миров. Последний раз это событие произошло давно, и многие из вас знают о нем только из моих рассказов. Теперь вы своими глазами видите мага Калки, который пришел к нам, чтобы отыскать Маркандею. Мы должны ему помочь. Кроме того, вы, младшие, должны запомнить все происшедшее и передать знания своим детям. Пусть не прервется нить нашей жизни!
      — Пусть не прервется нить нашей жизни! — нестройным хором отозвались все присутствующие в комнате.
      Одна из старших девушек (ее звали Нарастоей, у нее было двое детей — одного года и трех лет) сказала:
      — Я хорошо помню Браспасту. Она тоже искала Маркандею. Старшие тогда указали ей дорогу к озеру Лотосов. Браспаста силой своей магии заставила подняться в воздух большую корзину, в которой мы хранили запас орехов. Так в корзине она и улетела.
      Рассказ Нарастои удивил только меня. Все остальные, наверняка, слышали его уже много раз.
      — Калки не просто ищет Маркандею, — сказал Варинамин, — он еще не научился использовать свой магический талант. Я правильно тебя понял, Калки?
      Я кивнул головой:
      — Увы. Все навалилось на меня так неожиданно…
      Почти не желая того, я подробно поведал благодарным слушателям историю о том, как из обычного московского школьника всего за один день превратился в мага Калки, которого враги преследовали по всем Отражениям. Наверное, мне надо было обязательно выговориться, чтобы привести в порядок собственные мысли и впечатления.
      Я почти не удивился, узнав, что обитателям Детского мира было хорошо известно о существовании других обитаемых Отражений. Точнее, они знали, что не одиноки во Вселенной, но понятия не имели о том, что происходит в других мирах. Мой рассказ заинтересовал детей, разжег их любопытство, и мне пришлось ответить на множество вопросов о Земле и об Изначальном мире. Пока мы беседовали, обитатели дома непринужденно брали со стола еду, сидя или стоя жевали свежие и вареные плоды. Я едва успел подключиться к этому процессу, вовремя сообразив, что отдельно потчевать гостя никто из хозяев не собирается.
      Еда закончилась, но разговор продолжался. Старшие ребята рассказали мне о Детском мире. Младшие тоже с удовольствием еще раз повторили неоднократно услышанные истории. Собственно, об истории этой планеты я не узнал почти ничего сверх того, что уже сообщил мне Отшельник. Более шестидесяти лет назад в Детском мире произошла война, в ходе которой был применен «Вирус старости». Так рухнула создаваемая тысячелетиями цивилизация. На ее руинах возникла новая жизнь: юная, светлая, но, к сожалению, недолговечная.
      Впрочем, почему «к сожалению»? Детский мир избавился от многих взрослых качеств, которые и привели людей к гибели. Детям неведомы были жадность, зависть, ревность, тщеславие. Они знали о том, что все равны перед скорой неотвратимой смертью. У них не было нужды копить богатства и обустраивать личное благополучие, так как не было возможности ими воспользоваться. Они не стремились к власти, так как в Детском мире не было правительств и правителей. Наоборот, заботясь о своих младших товарищах, они обретали уверенность в том, что их собственные дети также получат добро, внимание и ласку.
      «Пусть не прервется нить нашей жизни!» — говорили обитатели Детского мира. В этих словах был заключен основной принцип их существования. От старших ребят к младшим передавались знания и умения. Письменность была почти забыта, радио и телевидения не существовало. За шестьдесят с лишним лет сменились несколько поколений, так что довоенная жизнь казалась нынешним обитателям Детского мира чем-то легендарным, примерно как современным землянам — времена фараонов. Дети не представляли себе другой жизни, кроме той, которую вели. У них не было «детства» в привычном земном понимании. Едва войдя в сознательный возраст, они на равных трудились вместе со старшими.
      Почти все обитатели Детского мира жили небольшими общинами численностью от десяти до ста человек. Они в основном питались растительной пищей, но яйца, мясо и рыба также входили в их рацион. Особенно популярным было мясо крокодилов и больших ящериц, которых добывали в южных озерах и болотах. Община, в которой я оказался, получала мясо рептилий в обмен на сушеные фрукты, грибы и орехи (деньги ушли в прошлое наравне с прочими «достижениями» взрослой цивилизации).
      Я подумал, что в Детском мире практически воплотились идеи Дао: «Если не почитать мудрецов, то в народе не будет ссор. Если не ценить редких предметов, то не будет воров среди народа. Если не показывать того, что может вызвать зависть, то не будут волноваться сердца народа. …Когда будут устранены мудрствование и ученость, народ будет счастливее во сто крат; когда будут устранены человеколюбие и «справедливость», народ возвратится к сыновней почтительности и отцовской любви; когда будут уничтожены хитрость и нажива, исчезнут воры и разбойники. …Нужно указывать людям, что они должны быть простыми и скромными, уменьшать личные желания и освобождаться от страстей »
      Лао-цзы, наверняка, был бы счастлив, узнав, что по крайней мере в одном из миров кто-то следует его учению, даже не подозревая о существовании книги «Дао-дэ-цзин». Но были две вещи, которые поразили меня больше всего и которые мало соответствовали основным постулатам Даосизма.
      Первое: от детей не скрывали правду об их судьбе. Они знали, что умрут, едва став взрослыми. Первые признаки действия «Вируса старости» проявлялись в виде темных пигментных пятен на коже. Получив такие «черные метки», повзрослевшие дети уходили в старые заброшенные города. Они не хотели причинять своим родственникам и друзьям боль. Города стали своеобразными лепрозориями и кладбищами, где обреченные на смерть люди доживали остатки своих дней. Смерть наступала примерно через два-шесть месяцев после появления первых пигментных пятен на коже. За это время пятна разрастались, покрывая всю поверхность тела. Плоть становилась рыхлой, кости — хрупкими. К счастью, умирающие не чувствовали боли, так как нервные окончания разрушались в первую очередь. Создатели «Вируса старости» некогда цинично называли его «гуманным оружием».
      Меня пробирала дрожь, когда Варинамин спокойно и отрешенно рассказывал о том, что ближайший город-могильник находится всего в двух днях пути от этого дома. Туда ушли его родители и старшая сестра. Туда через год-другой предстояло отправиться и ему. Для младших детей территория городов являлась своеобразным «табу». И дело тут было не в каких-то запретах и наказаниях. Просто дети сами не хотели огорчать своих родителей, присутствуя при их кончине и разрывая их сердца слезами и душевными страданиями.
      Вторым удивительным для меня открытием стало отношение обитателей Детского мира к продолжению рода. Здесь действовал принцип: «Что естественно — то не стыдно». Постоянные пары были большой редкостью, обитатели дома-общины вступали друг с другом в перекрестные связи, но при этом все четко помнили, кто кому каким родственником приходится. Это позволяло избегать рождения детей от близких родственников. Кроме того, и юноши, и девушки практиковали своеобразные секс-туры в соседние поселения, которые способствовали перемешиванию генов.
      Нельзя сказать, что жители Детского мира не ведали любви. Просто их любовь распространялась на всех, а не замыкалась на ком-то конкретном. Общее хозяйство, совместное воспитание детей, родственные связи превращали в единую семью не только одну отдельную общину, но и всех людей в округе.
      И снова я вспомнил слова Лао-цзы: «В древности те, кто следовал Дао, не просвещали народ, а делали его невежественным. Трудно управлять народом, когда у него много знаний. Поэтому управление страной при помощи знаний приносит стране несчастье, а без их помощи приводит страну к счастью. …Когда в стране существует Дао, лошади унавоживают землю, когда в стране отсутствует Дао, боевые кони пасутся в окрестностях. Нет больше несчастья, чем незнание границы своей страсти, и нет больше опасности, чем стремление к приобретению богатств. Поэтому, кто умеет удовлетворяться, всегда доволен своей жизнью.»
      Детский мир был чист и светел, хотя в нем не исчезли болезни и смерть. Но люди были счастливы оттого, что не задумывались о том, счастливы ли они. Идеальное общество, о котором на Земле мечтали многие философы и мыслители, было почти воплощено в Детском мире… Но за это была заплачена очень высокая цена…
      Разобравшись с устройством детского общества, я понял, что путешествие к озеру Лотосов, где, по слухам, обитал Маркандея или Вечный Ребенок, будет безопасным, сравнительно легким, но довольно продолжительным. Если бы я, подобно Браспасте, мог сотворить какой-нибудь летательный аппарат… Но, увы, я понятия не имел, с какой стороны подступиться к этой задаче. Так что приходилось надеяться только на свои ноги.
      Как не приятно мне было находиться в гостеприимной общине, нужно было отправляться в путь. Я сообщил об этом хозяевам дома и начал вежливо прощаться.
      — Куда же ты собираешься идти на ночь глядя? — удивился Варинамин.
      Я посмотрел в окно и убедился в том, что тени деревьев уже смешались с первыми сумерками. Странно, мне показалось, что разговор длился не более одного-двух часов, а, оказалось, уже приближалась ночь.
      — Есть и еще одно незавершенное дело, — сказала Нарастоя. — Калки, ты, наверное, не слышал об этом ранее, но у нас каждый гость оставляет свою кровь. Я имею в виду, каждый гость мужского пола.
      — А?! — я сначала не понял, о чем она говорит.
      Нарастоя и другие старшие девушки (вернее, женщины) заулыбались, а девочки помладше захихикали.
      Варинамин объяснил мне:
      — Мы нуждаемся в притоке свежей крови. Мы были бы очень благодарны тебе, если бы ты счел возможным оставить нам свое потомство.
      Теперь я понял, очень хорошо понял, чего от меня ожидали. Это было настолько неожиданно… Но отказаться я не мог, да, честно говоря, и не хотел. Я пытался что-то сказать, но мое горло пересохло, так что я просто кивнул головой. Вся женская половина общины оживилась.
      Варинамин повернулся к Нарастое:
      — Ты готова?
      Та с сожалением покачала головой:
      — Нет. Боюсь, у меня осталось не так много времени. Я не успею выносить и выкормить ребенка. Скоро я уйду в город.
      Она произнесла это совершенно спокойно, словно говорила не о приближавшейся смерти, а о пригоревшей на плите каше. И никто из членов общины не выразил жалости или сочувствия. Это произвело на меня впечатление еще большее, чем предложение стать отцом. Стойкость и мужество обитателей Детского мира превышали все мыслимые пределы.
      А девушки тем временем решали, кто из них станет моими партнершами. Кормящие матери и те, кто уже ждал ребенка, выбыли автоматически. Многие девочки еще не достигли детородного возраста. В итоге выбор остановился на троих. Двое — Партрана и Карабира — уже имели по одному ребенку и еще до моего появления присматривали себе подходящих партнеров. Третьей стала Рамдана, знакомая мне повариха.
      — И где мы… так сказать… будем продолжать род? — спросил я.
      Я боялся, что члены общины устроят из этого процесса общий ритуал.
      Но Нарастоя меня успокоила:
      — Обычно мы уединяемся в своих комнатах. Партрана и Карабира живут в отдельных комнатах вместе со своими детьми. Детей я возьму к себе, чтобы они вам не мешали. Рамдана до сегодняшнего дня жила в общей спальне с младшими девочками. Теперь и ей пора переселяться в отдельную комнату.
      Приктор, двухлетний сынишка Партраны, подергал меня за рукав, и пролепетал:
      — Сделай мне б’атика или сест’енку!
      — И мне братика! — закричал еще один мальчуган.
      Но Гарана, его мать, ласково взъерошила ему волосы и сказала:
      — Братика ты получишь очень скоро.
      Ее округлившийся живот подтверждал правдивость этого обещания.
      Никому даже не пришло в голову поинтересоваться, имею ли я опыт общения с женщинами. Должно быть, подобные вопросы просто не приходили на ум обитателям Детского мира. Для них отношения между полами являлись такими же естественными, как съедание пищи. К счастью, мы с Маришкой уже изучили азбуку любви, так что я не боялся показаться неграмотным или неумелым.
      Карабира предложила мне:
      — Давай, Калки, пойдем в мою комнату прямо сейчас. Моя Карная привыкла спать вместе со мной в одной кровати. Так что ночь я хотела бы провести с ней, а не с тобой.
      Карная, годовалая дочь Карабиры, в это время сидела у нее на коленях и с любопытством меня рассматривала.
      — Да, да, идите! — сразу подхватила Нарастоя. — До ужина еще есть время. Я пока подготовлю комнату для Рамданы. А на кухне Рамдану заменит Керамана.
      Все произошло естественно и как-то буднично. Вначале мы с Карабирой совершили предварительные гигиенические процедуры (в доме имелись несколько туалетов и ванных комнат; воду вручную заливали в большой бак на крыше, где она нагревалась на солнце и потом самотеком поступала в водопровод). Потом по запутанным коридорам и межкомнатным переходам мы отправились в покои Карабиры. Старшие и младшие члены общины занимались своими хозяйственными делами и совершенно не обращали на нас внимания. Ну, разве только совсем чуть-чуть. Самые младшие с непринужденным любопытством разглядывали мою необычную одежду, а то, что мы собирались уединиться с Карабирой, их совершенно не волновало.
      Комнатка, куда привела меня Карабира, была маленькой и уютной. Из мебели в ней присутствовали только шкаф для одежды и широкая кровать. На этой-то кровати мы с Карабирой и выполнили все действия, необходимые для зачатия ребенка. Карабира была мягкой и податливой, но на мои попытки разнообразить процесс реагировала без особого энтузиазма. Я не стал настаивать, и постарался побыстрее закончить работу.
      Затем мы вновь отправились в ванную, а потом вернулись в столовую, где Здария и Керамана поднесли нам большие стаканы свежевыжатого сока.
      — Спасибо, Калки, я, пожалуй, пойду, уложу спать Карнаю, — сказала Карабира… и ушла.
      Здария, девчушка лет одиннадцати-двенадцати, налила мне еще один стакан сока и, подсев на соседний стул, деловито спросила:
      — Калки, ты придешь к нам еще раз?
      — Еще раз?
      — Ну, года через два. Мне бы тоже хотелось родить от тебя ребенка.
      Я уже почти свыкся с местными нравами, так что допил сок, даже не поперхнувшись. Потом я сказал:
      — Здария, милая, я даже не знаю, где буду находиться и что буду делать завтра вечером! Мне бы хотелось тебя… обнадежить, но, увы, я не могу тебе ничего обещать.
      Девчушка с совершенно серьезным видом произнесла:
      — Ты уж постарайся! Я буду тебя ждать ровно два с половиной года. Если ты не появишься, я пойму, что ждать больше нечего, и рожу ребенка от кого-нибудь другого.
      Из кухни высунулся Сашрин:
      — От меня!
      — Ты не успеешь вырасти!
      — Успею!
      — Не успеешь!
      — Успею!
      Здария вскочила со стула и шутливо погналась за мальчиком:
      — Сейчас я тебе покажу, как ты успеешь!
      Они исчезли на кухне. Оттуда послышался звон посуды и заливистый детский смех. Из-за этих громких звуков я не услышал, как за моей спиной появились Нарастоя и Партрана.
      — Карабира забрала у меня свою дочь, — сказала Нарастоя. — Она сказала, что ей с тобой было хорошо.
      — Мне тоже, — я вопросительно посмотрел на Партрану: — Ты следующая?
      — Наверное, да. Рамдана еще устраивается в своей новой комнате. Она хочет, чтобы все было красиво. Понимаешь, Калки, ты будешь у нее первым.
      Мне еще не доводилось становиться «первооткрывателем». У Маришки я был не первым и, как подозревал, даже не вторым.
      — Я буду осторожен с Рамданой, — пообещал я.
      — Хорошо, — улыбнулась Нарастоя. — Иного ответа я и не ожидала.
      Я посмотрел на свои часы (на самом деле это было бессмысленно, так как они показывали половину третьего, а за окнами дома уже сгущались сумерки) и спросил:
      — Ну что, Партрана, успеем до ужина?
      Та одарила меня многообещающим взглядом и ответила:
      — Не будем торопиться. До ужина осталось слишком мало времени.
      Действительно, работа на кухне была в самом разгаре. Выглянув из двери, Здария распорядилась:
      — Чем без дела сидеть, помогли бы тарелки расставить!
      Не прошло и десяти минут, как стол был накрыт. К этому времени в столовой начали собираться члены общины. Вновь пришли все, кто жил в доме. Никто не хотел пропустить встречу с магом из другого мира, причем, возможно, единственную в их короткой жизни. Я опять отвечал на вопросы о жизни на Земле. Мои истории воспринимались в Детском мире, как сказки о далеких волшебных странах. Керамана ворчала, что ужин готовили на одну смену, а явились сразу обе. Но никто не жаловался на голод или на недостаток пищи.
      Вскоре стемнело настолько, что пришлось зажечь фитильные лампы в бумажных абажурах. Масло для заправки ламп добывали из особых растений. Станок для отжима и перегонки горючей жидкости сохранился еще со старых времен и являлся предметом особенной гордости членов общины.
      Разговоры за столом, наверное, могли бы продолжаться всю ночь, если бы Варинамин не положил им конец:
      — Ладно, пора готовиться ко сну. Завтра у нас много дел. Калки, Партрана, вы можете идти, а мы пока распределим работы на завтрашний день.
      Когда мы выходили из столовой, за спиной я слышал два голоса.
      Варинамин говорил:
      — Давайте решать, кто чем займется. Нужно собрать яблоки, постирать одежду, сходить в лес за грибами, залить воду в водонапорную вышку…
      А маленький Приктор в это время гордо сообщал другим малышам:
      — Ско’о у меня будет маленький б’атик или сест’енка!
      — У тебя общительный сын, — сказал я Партране, чтобы завязать разговор.
      — Да уж, — согласилась она. — Приктор — непоседа и болтун.
      Произнесено это было с такой теплотой и любовью, что моего сердца коснулась волна нежности. Пока я и Партрана шли по безлюдному дому (все его обитатели остались в столовой), мы болтали о всяких забавных пустяках. Комната Партраны находилась в другом крыле дома. В ней сразу ощущалось присутствие двухлетнего мальчишки. Наверное, порядок, который пыталась навести его мать, не мог продержаться дольше получаса. Даже сейчас по полу были разбросаны старые игрушки, а маленькая кроватка Приктора выглядела так, словно по ней промчалось стадо гиппопотамов.
      — Это еще ничего, — с извиняющейся улыбкой произнесла Партрана. — По утрам мне приходится искать рубашку Приктора на шкафу, а штанишки — под кроватью.
      — Здесь очень мило, — сказал я. — Главное, что для нас есть местечко.
      — Тогда не допустим, чтобы оно пустовало! — Партрана сдернула со своей кровати покрывало.
      В отличие от Карабиры, Партрана была игривой и изобретательной. Этим она напомнила мне Маришку, которая также любила поэкспериментировать, вычитав в новом номере какого-нибудь «журнала для девочек» интересные рекомендации.
      — Жалко, что ты завтра уйдешь, — сказала Партрана, когда мы, приятно утомленные, лежали рядом. — Следовало бы повторить зачатие. Вдруг с первого раза не получится?
      — Можно повторить прямо сейчас… То есть, минут через десять.
      Партрана понимающе улыбнулась, но отказалась от моего великодушного предложения:
      — Нет. Тебя ждет Рамдана. Нехорошо получится, если ты не сможешь доставить ей столько же удовольствия, сколько доставил мне.
      — У меня хватит сил и на Рамдану, — не без гордости сказал я.
      Партрана немного поколебалась, но потом с заметным сожалением произнесла:
      — Нет, Калки. У Рамданы это будет в первый раз. Она должна получить от тебя всю возможную ласку и нежность. Так что одевайся и пойдем в столовую. Тебе надо подкрепить силы.
      В доме еще никто не ложился спать. Группками по несколько человек члены общины играли в разнообразные игры, похожие на шашки, нарды и карты. Кто-то читал, кто-то вырезал из дерева фигурки, кто-то разучивал с малышами стишки и песенки. В общем, жизнь обитателей Детского мира с раннего утра и до позднего вечера была заполнена всевозможными делами. Они не скучали, потому что постоянно находили для себя работу по душе и для общей пользы.
      Мы с Партраной приняли душ, а потом через весь дом прошли в столовую. Остатки ужина были убраны, посуда вымыта и убрана в шкафы. Все дежурные по кухне разошлись, осталась только Рамдана, которая ожидала нашего появления. Встретив ее взгляд, я прочитал в нем нескрываемое предвкушение. Она жаждала приобщиться к одному из самых замечательных таинств взрослой жизни. Впрочем, почему именно взрослой? В Детском мире взросление означало конец жизни, а не ее начало.
      Партрана легонько подтолкнула меня к Рамдане:
      — Вот, сестренка, вручаю тебе Калки.
      «Сестренка»? Если Партрана была старшей сестрой Рамданы, то, возможно, этим объяснялись ее особенная забота и внимание. Хотя это могло быть простым обращением к близкой подруге или, скажем, к более дальней родственнице.
      Рамдана робко улыбнулась и привстала со стула:
      — Мы уже идем?
      — Подожди, — движением руки остановила ее Партрана, — Калки надо немного передохнуть.
      — Да я, кажется, уже готов, — сказал я. — Мне бы только еще стаканчик сока…
      Обе девушки мгновенно исчезли на кухне. Не появлялись они довольно долго. Гораздо дольше, чем требовалось для приготовления сока. Я понял, что Партрана делится с Рамданой некоторыми женскими секретами, поэтому не стал им мешать или поторапливать.
      Через некоторое время девушки появились и поставили передо мной полный стакан. Напиток был более густой и ароматный, чем простой сок.
      Отпив половину, я поинтересовался:
      — Из чего это сделано?
      — Это старинный рецепт, — ответила Партрана. — Тебе перечислить все ингредиенты?
      — Да ладно, не надо. Очень вкусно. Спасибо.
      — Мы старались, — игриво сказала Рамдана.
      — Сестренка хотела бы добавить, что надеется на твое ответное старание, — добавила Партрана.
      Рамдана вспыхнула, но не стала оспаривать слова сестры (или подруги). Минут пятнадцать мы перебрасывались шутливыми двусмысленными фразами.
      Потом Партрана махнула на нас обеими руками, словно вспугивала стайку воробьев:
      — Ну, идите!
      Комната Рамданы оказалась недалеко — на втором этаже центрального здания. Она была тщательно прибрана. Сразу было видно, что ее хозяйка поселилась здесь совсем недавно и еще не успела отразить на помещении отпечаток своей индивидуальности. Только на подоконнике стояли горшки с цветами, которые распространяли тонкий, почти неуловимый аромат.
      Рамдана быстро скинула свою одежду и прыгнула на кровать. Обитатели Детского мира не стеснялись и не стыдились своей наготы, они просто не знали, что такое стеснение и стыд. Несмотря на то, что Рамдане еще не было четырнадцати, она была уже вполне сформировавшейся девушкой (все обитатели Детского мира казались мне несколько старше своих лет — и по внешнему виду, и, особенно, по умственному и духовному развитию).
      Я присоединился к Рамдане и мы начали делать то, что должны были сделать. Я старался проявлять максимум такта и осторожности. В ответ на мои ласки девочка вначале нервно хихикала, но вскоре вошла во вкус и начала отвечать мне, вначале робко, а потом все смелее и смелее.
      Когда я непосредственно приступил к выполнению своего долга, Рамдана коротко вскрикнула, но сразу же сама подтолкнула меня к продолжению и шепнула:
      — Ничего, Калки, мне совсем не больно.
      Наши тела начали двигаться в такт. Я предложил Рамдане поменять позицию, но она лишь выдохнула:
      — Дальше, быстрее…
      Я понял, что девочка уже на грани, и сам не стал сдерживаться. Рамдана взлетела в облака экстаза выше меня и парила там намного дольше. Потом ее тело обмякло, а с губ сорвался долгий блаженный стон. Я тоже утомился и с удовольствием положил голову на подушку.
      Однако, не прошло и нескольких минут, как Рамдана попросила:
      — Калки, пожалуйста, еще раз!
      Я хотел было сказать, что придется немного подождать, но внезапно ощутил, что и сам не прочь повторить. И мы повторили. На этот раз мы продержались несколько дольше и смогли лучше познать и прочувствовать друг друга.
      — Спасибо Партране! — воскликнула Рамдана, откинувшись на подушки.
      — За то, что уступила эту ночь тебе?
      — За ее чудесный эликсир. Партрана сказала, что он обладает чудесными свойствами. И я в этом убедилась сама.
      Я погладил растрепавшиеся и спутавшиеся волосы Рамданы:
      — А мне говорили, что на мага по крови не действуют ни яды, ни эликсиры. Так что Партрана тут ни при чем. Это ты сама… Твоя красота и твоя свежесть… Твоя искренность и твоя наивность…
      Рамдана не дала мне продолжить, прильнув своими губами к моим губам. И мы начали третий тайм — самый протяженный и утонченный, растянувшийся, казалось, на целую вечность, по окончании которой мы вместе вознеслись на вершины экстаза и долго с них не спускались. После такого испытания мы были похожи на два выжатых лимона. Ни у кого из нас не осталось сил даже на то, чтобы перевернуться на другой бок. Так мы и заснули — переплетя тела, мысли и чувства.

* * *

      Утром меня разбудил мягкий шелест за окном. Я понял, что это дождь стучит по листьям растений. Открыв глаза, я увидел, что до восхода солнца осталось совсем немного времени. Ночная темнота уже сменилась предрассветными сумерками.
      Рамдана еще безмятежно спала. Ее ротик был полуоткрыт, дыхание было ровным и спокойным. Меня пронзило чувство острой глубокой нежности, которой я никогда ранее не испытывал. Но все-таки это не было любовью. Мой разум не позволял чувствам возобладать. Глядя на спящую Рамдану, я ни на секунду не забывал о том, насколько мы чужды друг другу. Даже если бы я изучил все секреты магии и смог излечить Рамдану от «Вируса старости», она никогда не была бы счастлива в тех мирах, которые я считал своими. Точно так же и я не собирался надолго задерживаться в Детском мире, несмотря на все его гостеприимство и привлекательность.
      Вскоре в доме раздалось хлопанье дверей и послышались звуки шагов. Члены общины просыпались и готовились встретить новый день. Я постарался высвободиться из объятий Рамданы и потихоньку покинуть комнату. Но она почувствовала первое же мое движение и сквозь сон пробормотала:
      — Еще раз…
      Потом Рамдана открыла глаза и более настойчиво повторила:
      — Калки, пожалуйста, еще разочек.
      — Только самый последний! — шутливо предупредил я.
      Рамдана со вздохом согласилась:
      — Последний, так последний…
      Последний раз был энергичным и бодрящим, он с успехом заменил нам утреннюю зарядку. Раскрасневшиеся и разгоряченные, мы вместе вышли из комнаты, чтобы отправиться в ванную комнату. Первой, кто попался нам на дороге, была Партрана. Наверное, она специально поджидала нас, так как прямой путь из ее комнаты в столовую проходил через другую часть здания. Партрана с видимым удовлетворением осмотрела нас.
      — Я уверена, что у меня будет ребенок! — гордо сообщила Рамдана. — Мы повторили четыре раза, чтобы уж наверняка.
      — Поздравляю! — в голосе Партраны смешались искренняя радость за сестру (или подругу) и легкая «белая» зависть. — Ну, не буду вас задерживать.
      Вскоре мы с Рамданой, вымытые, довольные жизнью и друг другом, присоединились к остальным членам общины, собравшимся в столовой на завтрак. Я не поймал на себе ни одного сального взгляда, ни услышал ни единого похабного замечания. Детский мир нравился мне все больше и больше… Но он не был МОИМ миром. Об этом я и сообщил всем присутствующим, поблагодарил за гостеприимство и пообещал еще раз навестить эту общину при первой же возможности.
      — Не забудь, Калки, через два года! — напомнила Здария.
      Меня накормили завтраком, собрали продукты в дорогу и пожелали счастливого пути. Никто не предпринял попытки отговорить меня от путешествия или подольше задержать в доме. Лишь Варинамин, Рамдана и Здария вышли меня проводить. Остальные начали заниматься делами в соответствии с распределенными вчера вечером обязанностями.
      Мы дошли до полуразвалившегося кирпичного забора, который некогда ограждал дом и сад. Дальше начиналась дорога, по которой, как объяснил Варинамин, я дойду до широкой реки и, двигаясь вдоль нее вниз по течению, доберусь до другой общины.
      Рамдана повисла у меня на шее, расцеловала и наговорила массу благодарностей. Поцелуи Здарии были не такими страстными и умелыми, но девочка была полна энтузиазма и обещала, что к следующему моему появлению постарается соответствовать моему уровню (не знаю, чего уж там порассказали обо мне Партрана и Карабира, возможно, я и правда обогатил их знания).
      Я поправил свой рюкзак за спиной и пошел прочь. Несколько раз я оглядывался и махал провожающим рукой. Но, обернувшись в очередной раз, я увидел, что Варинамин, Рамдана и Здария идут к дому. Прощание в Детском мире было таким же легким и ни к чему не обязывающим, как и встреча.
      Больше я не смотрел назад. Дорога удобно ложилась мне под ноги. Когда-то она была заасфальтированной, но за прошедшие десятилетия без ремонта потрескалась и рассыпалась вдоль обочин. Сквозь трещины пробивалась трава, а кое-где — и юные тонкие деревца. Небольшой дождь, который закончился еще до того, как я вышел из дома, прибил пыль и наполнил утренний воздух свежестью.