— Ситуация не критическая, но довольно серьезная. Для всех, кто не в курсе, объясняю: религионеры — это религиозно-политический орден, возглавляемый магами по крови. На Дубле о множественности миров также знают лишь избранные. Большинство жителей абсолютно уверено в единственности и уникальности своей цивилизации. Религионеры этим пользуются. Они утверждают, что весь мир создан неким единым и единственным богом. Вся жизнь — от бога, вся магия — от бога, а религионеры — его верные слуги, исполнители его воли. На основании этой лжи они требуют от людей абсолютного, беспрекословного повиновения. А те, кто пытается сопротивляться или хотя бы сомневаться и мыслить самостоятельно, безжалостно уничтожаются. Самое мощное государство Дубля — Центральный Иерархат — теперь полностью подчинено религионерам. Но им этого мало. Они хотят установить свою власть над всем Дублем. Мы, свободные маги по крови, уже много лет ведем с религионерами войну, защищая свободу и независимость.
      — Это все отражение того, что происходит в Изначальном мире, — вставил Отшельник. — Во всех мирах зло обретает власть, и власть становится злом. Сопротивляться этому злу — долг всех честных созданий.
      Маркандея тихо произнес, как бы обращаясь не к нам, а к самому себе:
      — Я уверен, что Изначальный мир — не самое главное Отражение во множественной Вселенной. И зло нельзя победить в сражении. Впрочем, я допускаю, что могут существовать и другие взгляды.
      Затем Вечный Ребенок повернулся ко мне:
      — Калки, нам пора! Хозяева магических энергий восстановили контроль над излучением горы Меру. Видишь, за нами следят жар-птицы?
      Он показал наверх. Высоко в небе над нами описывали круги какие-то большие крылатые существа. Присмотревшись и приблизив их изображения, я увидел окрашенных в синие и белые цвета птиц, над головами которых ярко светились и мигали синие и красные хохолки. Из раскрытых птичьих клювов время от времени вырывались звуки, похожие на сирены.
      Пока птицы только наблюдали и не приближались к нашей компании. Однако к ним постоянно прибывали подкрепления. Конечно, даже один юный дракон, поднявшись в небо, легко разогнал бы всю эту команду… Но я не был уверен, что драконы на это пойдут. Ведь подобные действия означали бы открытое сопротивление представителям власти.
      — Я с превеликим удовольствием возьму Виктрикс и Отшельника с собой, — Браспаста небрежно взмахнула рукой, и рядом с ней открылся магический проход.
      Теперь я мог разглядеть, что яркий белый свет излучал чистейший снег, покрывавший необъятную бескрайнюю равнину. Еще одним движением руки Браспаста создала два комплекта теплой одежды и пару очков. Пока она, тетя Вика и Отшельник одевали шубы и шапки, Маркандея также открыл дверь, за которой я увидел его жилище на острове в Детском мире.
      Юные драконы переводили взгляды с одной двери на другую. Наконец, Версаче не выдержал:
      — А можно и нам с вами?
      Маркандея покачал головой:
      — С нами нельзя. Тот мир не для драконов.
      — А вот я не откажусь от сильных и смелых соратников! — с радостью произнесла Браспаста. — На Дубле достаточно рассеянной магической энергии, чтобы поддерживать жизнедеятельность драконов.
      — А они не замерзнут? — обеспокоено спросил я.
      — Драконы не мерзнут и не обжигаются, — объяснил Иплотегр.
      Браспаста расширила проход так, чтобы в него смогли протиснуться юные драконы.
      — Сделай его еще пошире! — попросил Иплотегр. — Я не оставлю свой выводок без присмотра.
      Маркандея промолчал, но посмотрел на своего старого друга так, словно увидел его первый раз в жизни, или будто бы вообще впервые увидел живого говорящего дракона.
      — Как же я вас найду?! — спохватился я. — Я ведь не знаю ни одного прохода на Дубль!
      — А где же твой альбом для начинающих магов? — спросила Браспаста.
      — Ну… — я замялся, — долго объяснять…
      Тетя Вика пришла мне на помощь:
      — Я же говорила, что Калки пришлось раньше времени вступить на путь магического искусства. Своего альбома он лишился не по своей вине. Счастье, что сам он остался жив.
      — Что же, придется рискнуть… — Браспаста запустила руку в длинный густой мех своей шубы (несомненно, там скрывалось немало карманов) и вынула оттуда небольшую цветную карточку. — Держи, Калки! Это ключ в безопасное место, где я тебя встречу. Не потеряй его и никогда не показывай посторонним. Ключи надо беречь, как свои собственные глаза. Как ты думаешь, почему я открываю дверь не из своего дома, а со снежной равнины? Для того, чтобы никто не узнал, откуда я пришла и куда ухожу. Ясно?
      — Ясно, — смущенно сказал я, бросил короткий взгляд на ключ-картинку и сразу же убрал его в карман, где хранился ключ на остров Маркандеи и фотографии дома Наула Назеля. — Ошибки я не повторяю.
      Тетя Вика обняла меня:
      — До скорой встречи, Калки!
      — Не забывай, ЧТО ты мне обещала, — напомнил я.
      — Я думаю об этом каждую минуту. Я сделаю все, что нужно, как только у меня в руках окажется лист бумаги и краски.
      — О чем это вы? — заинтересовалась Браспаста.
      — Расскажу попозже, — улыбнулась тетя Вика. — Калки, я тебя жду!
      На этом мы и расстались. Маркандея жестом указал мне на созданную им дверь. Перед тем, как сделать последний шаг в Мире Магии, я обернулся. Тетя Вика и Отшельник уже перешли на Дубль. Драконы по очереди проходили через магическую дверь. Браспаста, замыкавшая процессию, помахала мне рукой. Я ответил ей коротким кивком и шагнул вперед — в Детский мир, к дому Маркандеи.

* * *

      — Сначала тебе надо выспаться и отдохнуть, а потом уже займемся делами, — сказал Маркандея, открывая передо мной дверь своего дома.
      — Я не устал, — заявил я, хотя чувствовал, что мои веки отяжелели. — И разве вы не используете майю для дальнейшего обучения?
      Маркандея загадочно улыбнулся:
      — Как говорится, утро вечера мудренее. Я приготовил для тебя комнату еще после первой нашей встречи на дороге. Я был уверен, что она скоро пригодится.
      Я позволил уговорить себя отправиться спать. Ведь в Детском мире солнце клонилось к заходу, и небо быстро темнело. Да и сам я с каждой минутой чувствовал все большую и большую усталость. Слишком много я пережил в последние часы, слишком многое совершил…
      Когда я проснулся, в окна светило яркое дневное солнце. Откуда-то издалека доносилась едва слышимая музыка, исполняемая на флейте. Я сразу понял, что по этим звукам легко найду Маркандею. Я вышел из дома и направился к берегу. Шел я осторожно, опасаясь того, что крокодилы в поисках пищи могут удаляться от воды и забредать вглубь острова.
      И, действительно, вскоре я увидел крокодилов. Однако они не представляли никакой опасности. Маркандея сидел на поваленном древесном стволе, а несколько десятков полосатых серо-желтых существ неуклюже ползали перед ним, образуя живой конвейер между водой и сушей. Из воды крокодилы выносили зажатые в зубах раковины, складывали их в кучку у ног Маркандеи, а затем возвращались в озеро.
      Я остановился, боясь, что мое появление разрушит магию Маркандеи и освободит крокодилов от его чар. Однако Вечный Ребенок почувствовал мое присутствие. Он прекратил играть на флейте, и пребывавшие на суше крокодилы дружно метнулись к воде.
      — Вот и наш завтрак! — Маркандея указал на кучу раковин.
      Завтрак, на мой взгляд, выглядел не слишком-то аппетитно.
      — А где же ваши домовые? — спросил я. — Может быть, им стоило поручить приготовление пищи?
      — У меня нет домовых.
      — Нет? Но ведь в майе в вашем дворце домовых имелось в избытке.
      — Та майя во многом основывалась на твоих представлениях о жилище мага. Ты видел домовых в доме Отшельника, потому-то они появились и в моем дворце, который возник в твоем воображении.
      — Понятно. А я думал, что не видел в вашем доме домовых потому, что они попрятались от меня. Значит, вы вот так и живете здесь — совсем один?
      — На самом деле я редко бываю в этом уединенном доме на острове. Почти все время я путешествую по Детскому миру, помогаю его жителям. Поэтому мне хотелось бы побыстрее закончить твое обучение и вернуться к привычному образу жизни.
      — Мне бы тоже этого хотелось.
      — Тогда давай соберем раковины и отнесем их в дом!
      В качестве корзин мы использовали большие листья. Вернувшись в дом, мы отнесли раковины на маленькую кухоньку и вывалили их в наполненную водой кастрюлю. Маркандея поставил кастрюлю на плиту и добавил в воду несколько щепоток разных приправ из стеклянных банок. Плита, разумеется, была не газовой и не электрической. Она топилась самыми обычными дровами, небольшой запас которых был сложен в специальном ящике.
      Маркандея дунул в печку, и дрова внутри дружно заполыхали. Я хмыкнул.
      — Удивлен, что я только сейчас применил магию? — повернулся ко мне Маркандея.
      — Завтрак в доме великого мага я представлял себе немного по-другому.
      — Тогда пришла пора начать твое обучение. Я имею в виду, НАСТОЯЩЕЕ обучение. Я помню, Калки, что ты задавал мне много вопросов, на которые я не хотел отвечать, пока ты не стал законным магом по крови. Теперь, после того, как ты побывал на вершине горы Меру, желаешь ли ты задать их снова?
      — Конечно, желаю, — я задумался, — только теперь я уже плохо помню, о чем спрашивал. Столько всего произошло за это время…
      — Тогда поступим следующим образом. Сначала я расскажу тебе все то, что считаю нужным рассказать, а потом ты задашь мне вопросы, старые или новые. Согласен?
      — Согласен.
      — Тогда начнем с самого главного. Признайся, Калки, колесница, которую я создал для твоего полета над горой Меру, показалась тебе убогой и неказистой?
      Я согласно кивнул головой, не собираясь отрицать очевидного.
      Маркандея взял со стола вилку и поднял ее на уровень глаз на раскрытой ладони:
      — Как ты думаешь, Калки, какова вероятность того, что эта вилка превратится… ну, допустим, в кролика?
      — Эта вероятность равна нулю.
      — Ни одна вероятность не равна нулю.
      В ту же секунду на ладони Маркандеи появилось живое существо размером с белку, с большими округлыми ушами, с кудрявым сероватым мехом, с острой мордочкой.
      — Хорошая магия, — я протянул руку и погладил животное, чтобы убедиться, что это не майя и не ловкий фокус.
      Существо, которое Маркандея назвал «кроликом», было самым настоящим и, несомненно, созданным из вилки.
      Вечный Ребенок нагнулся и опустил кролика на пол:
      — Беги, малыш!
      Кролик секунду посидел на его ладони, а потом быстрыми скачками помчался прочь из дома.
      — Кажется, вы лишились столового прибора, — заметил я.
      — Это не беда! — Маркандея взял со стола ложку. — Как ты думаешь, какова вероятность того, что эта ложка превратится в вилку?
      — Эта вероятность намного больше, чем превращение вилки в кролика.
      — Совершенно верно. Ведь превратить ложку в вилку может не только маг, но и любой человек… разумеется, если он умеет хоть что-то делать своими руками. Ложка и вилка изготовлены из одного металла. Ложку можно нагреть до температуры плавления и выковать из нее вилку… А можно поступить и так.
      На этот раз я ожидал превращения и не упустил тот момент, когда Маркандея трансформировал ложку в вилку.
      — Кажется, я начинаю понимать, что вы имеете в виду, — сказал я. — Весь мир — это вероятностные преобразования одних веществ в другие вещества, одних предметов — в другие предметы. Некоторые преобразования происходят без участия человека, например, окисление или фотосинтез. Другие преобразования осуществляют люди и другие разумные существа. Из металла они могут выковать ложку или вилку. Но есть такие преобразования, вероятность которых ничтожно мала, так как затрагивает некоторые ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ свойства веществ и предметов. В нормальных условиях металлическая вилка не может превратиться в живое существо. Эту трансформацию может выполнить лишь магическая сила.
      — Не только, — покачал головой Маркандея. — Живая материя постоянно превращается в неживую, а неживая — в живую. Это всемирный круговорот жизни и смерти. Мы же говорим не о естественных превращениях, а о превращениях искусственных. Ты сказал, что «в НОРМАЛЬНЫХ условиях» металлическая вилка не может превратиться в живое существо. А какие условия ты считаешь НОРМАЛЬНЫМИ? Те, к которым ты привык? Те, в которых ты находишься в данный момент? Но существует множество миров, где законы физики значительно отличаются от тех, которые тебе известны.
      Я вспомнил картинки в своем альбоме, картины в иллюзорном дворце Маркандеи и понимающе кивнул головой:
      — Нечто подобное нам рассказывали в школе на уроках физики. Любое вещество состоит из атомов. Пока что физика Земли различает атомы разных веществ: кислорода, железа, золота. Но ученые предполагают, что и сам атом состоит из более мелких элементов. Причем эти элементы совершенно одинаковы. Лишь от их количества и взаиморасположения зависит тип атома. Если элементы перегруппировать и перераспределить, то атом одного вещества превратится в атом другого вещества. Раньше алхимики искали секрет философского камня, который мог бы превращать свинец в золото. Теперь я понимаю, что дело не в камне…
      — Ты все понял сам, Калки, — улыбнулся Маркандея. — Дело не в камне, дело — в магии! Магия — это управление материей и энергией посредством ВОЛИ и ЖЕЛАНИЯ. Более того, весь видимый мир — всего лишь иллюзия. Размеры атомов очень малы по сравнению с расстояниями, их разделяющими.
      — Это мы тоже проходили! — воскликнул я. — На самом деле нет никакой ложки. Есть только группа атомов, которую наше сознание воспринимает, как твердый предмет. Если бы не силы связи внутри атомов, мы могли бы взять ложку и легко пронести ее сквозь руку. В одном месте пространства могут одновременно находиться миллиарды предметов… если бы этому не препятствовали внутриатомные силы. Значит, с помощью магии я могу управлять атомами?
      — С помощью магии ты управляешь миром, — торжественно произнес Маркандея. — Если ты будешь переставлять с места на место каждый атом, то за тысячу лет не сумеешь трансформировать булавочную головку в острие. Но ты — маг по крови. Ты находишься в постоянной взаимосвязи с пронизывающей весь мир магической энергией. Эта энергия доносит до каждой мельчайшей частички материи твою ВОЛЮ и ЖЕЛАНИЕ. Это великая ответственность, Калки. Мир основан на некоторых физических законах. Каждый раз, когда твое вмешательство нарушает эти законы, материя теряет устойчивость. Поэтому всегда старайся следовать по пути наименьшего сопротивления. Не используй магию там, где можно обойтись без нее. Если же ты воспользовался своей силой, то употреби ее разумно, не превышай меры естественной вероятности.
      — Потому-то вы сделали такую простую колесницу из дерева?
      — Да. Я не употребил своей магии больше, чем это было нужно. Хоть сколько-нибудь умелый столяр смог бы из древесных корней сработать примерно такую же колесницу. Я мог бы сделать колесницу из золота и драгоценных камней, но трансформация одних веществ в другие нарушила бы существующие физические законы. Я же воспользовался самой большой вероятностью: дерево осталось деревом, хотя и претерпело незначительные внешние изменения. И закон наибольшей вероятности применим не только к материальным трансформациям. Он распространяется и на энергию, и на отношения между живыми разумными существами, и на время. Особенно на время. Если в природе так или иначе, рано или поздно одни вещества трансформируются в другие вещества естественным образом, то время всегда движется в одну сторону. Любое нарушение этого основополагающего закона может вызвать самые чудовищные катастрофы.
      — Я помню, как все перепугались, когда я открыл дверь во времени. Но ведь ничего страшного не произошло?
      — Ты говоришь об этом слишком легкомысленно, Калки. Ты уже осознал свою силу и свои возможности, но еще не понял, что они могут обернуться против тебя. Природа порождает ответную реакцию на нарушение естественных вероятностей.
      — А какова вероятность того, что все, что я делаю, само по себе не является высшей степенью вероятности?
      Маркандея посмотрел на меня с уважением:
      — Это очень хороший вопрос. Все маги задают его. Я много раз задавал его сам себе. На него нет ответа. Мы не можем определить, являются ли наши поступки следствием наших желаний, или же мы, сами того не осознавая, следуем некоему высшему предопределению. Нельзя быть частью системы и одновременно с этим наблюдать всю систему извне.
      — Это приводит нас к поиску некоей стоящей над всеми нами разумной субстанции. Я вспомнил, что уже задавал вам вопрос о существовании богов.
      — И я на него не ответил?
      — Конечно. Вы сказали, что вначале я должен побывать на вершине горы Меру.
      — Вот именно. А теперь сам ответь мне, Калки, что испытал ты на вершине горы Меру? Не возникло ли у тебя такое чувство, будто ты общаешься с некоей высшей силой?
      Я попытался во всех подробностях восстановить свои вчерашние впечатления. Но теперь полет на драконьей колеснице казался мне каким-то далеким и не вполне реальным событием. Все произошедшее на вершине горы Меру представлялось мне скорее сном, чем былью. Я довольно хорошо помнил основные события, но оттенки моих собственных чувств и мыслей потеряли четкость и определенность.
      Я не слишком уверенно произнес:
      — Я помню только, что на долю мгновения ощутил связь со всем миром, вернее, даже со всеми мирами. Я не могу выразить это словами. Я не мог осознать этого вчера, а сегодня, тем более, с трудом вспоминаю. А потом разорвались магические привязи драконов, и мне пришлось поддерживать полет колесницы. Хорошо, что Шанель успела меня вытащить…
      — Значит, на вершине горы Меру с богами или с богом ты не общался?
      — Не знаю. Хотя, скорее нет, чем да… Погодите! Это и есть ответ на мой вопрос?
      Маркандея грустно улыбнулся:
      — Я должен открыть тебе одну из самых главных тайн магов по крови. Многие считают, что нам открыты все тайны бытия. Но на самом деле мы так же мало знаем о мире, как самый последний неуч. Мы можем лишь постоянно искать ответы на свои вопросы… Искать и не находить единственного ответа.
      — Я не понял, — честно признался я.
      — Я сам много раз пытался обнаружить некую высшую разумную силу, то есть бога. Я несколько раз поднимался на вершину горы Меру. Бывало, мне казалось, что я беседую с богом. Бывало, я обнаруживал лишь пустоту. Из этого я заключил, что боги присутствуют лишь в нашем сознании. Если мы хотим, чтобы они были — они есть. Если мы считаем, что их нет — их не существует.
      — Ничего не понимаю.
      — А ты не торопись понять все и сразу. Мир намного проще, чем нам кажется, и намного сложнее, чем выглядит. Пройдет время, и ты поймешь, о чем я говорю… Да, кстати, о времени… Я имею все основания полагать, что ты попытаешься спасти своих родителей. Ведь ты считаешь, что сможешь открыть дверь во времени на десять лет назад.
      Я молча кивнул. Я был уверен, что тетя Вика никому не выдавала моих планов. Вечный Ребенок, без сомнения, сам сумел их предугадать.
      Маркандея тяжело вздохнул:
      — Мне тяжело об этом говорить, Калки, но я должен тебя предостеречь.
      — Знаю, знаю. Нарушение течения времени может вызвать катастрофу.
      — Нет. Я хотел сказать тебе о другом. Я очень хорошо знал твоих родителей, Люца и Сильфиту. Я уверен, что они не согласятся последовать за тобой, если ты откроешь перед ними дверь в будущее.
      — Как?! — я был потрясен. О такой возможности я даже не задумывался.
      — Да, да, да, — покивал головой Маркандея. — Они слишком хорошо понимают, к чему может привести подобное превышение степени вероятности. Те, кого считают мертвыми, не должны возвращаться в мир тех, кто считает себя живыми.
      — Я тоже думал об этом! — горячо заговорил я. — Насколько я знаю, никто не видел моих родителей мертвыми. Произошел взрыв, который уничтожил весь дом. Может быть, взрыв произошел ПОСЛЕ того, как мои родители исчезли? Ведь бывает же так, что люди долгое время прячутся, скрываются, а через много лет вновь возвращаются? Почему бы не представить, что мои родители не погибли, а спрятались на десять лет? Ведь подобная вероятность достаточно высока!
      — Это довольно шаткие аргументы. Я разговаривал на эту тему с Отшельником. Он сказал, что так и не смог добыть отчеты истребителей магов, штурмовавших дом твоих родителей. Если окажется, что смерть Люца и Сильфии была настоящей, что существуют их… прости, Калки… останки… Тогда, Калки, может произойти нечто совершенно чудовищное. Изначальный мир может коллапсировать и превратиться в «черную дыру». Более того, нарушение хода времени затронет и другие миры. Хорошо, если возмущения пространства постепенно будут затухать. А если они покатятся во все стороны, как снежная лавина?…
      — И все это из-за двух человек?
      — Если бы речь шла о людях, я бы не описывал такие масштабные разрушения. Но не забудь, Калки, ведь Люц и Сильфия — маги по крови. Через них протекают мировые магические энергии. Если вероятности будут недопустимо превышены, а энергии — искажены или разорваны, весь мир не выдержит напряжения и развеется в прах.
      Я сжал зубы. Если Маркандея прав, а в том, что он меня не обманывает, я был уверен, то попытка спасти родителей могла привести к самым непредсказуемым последствиям. И, тем не менее, я не собирался полностью отказываться от своих планов. Я и до этого разговора не хотел торопиться, и, тем более, не стал бы спешить теперь. Вначале я должен был подробно выяснить все, что произошло десять лет назад. И только после этого я принял бы окончательное решение.
      — А вот и раковины сварились! — с преувеличенной жизнерадостностью объявил Маркандея.
      Он снял кастрюлю с плиты и большой ложкой начал доставать сваренных моллюсков. Теперь их створки были приоткрыты, и оставалось лишь просунуть вилку в щель, чтобы, как рычагом, разломить раковины на две половинки. Выложив моллюсков на большое блюдо, Вечный Ребенок водрузил его на центр обеденного стола. Вначале я отнесся к доставленной крокодилами пище с большим подозрением. Но она оказалась довольно вкусной и сытной.
      — Неплохо! — заметил я, когда кучка пустых раковин возле меня стала больше горки оставшихся целых моллюсков.
      — Молодость отличается отменным аппетитом, — произнес Маркандея.
      Довольно странно было слышать это из уст человека, который по виду казался моим ровесником.
      — Итак, — сказал Вечный Ребенок по окончании приема пищи. — О вероятностях мы поговорили, о богах тоже. Что еще ты хотел бы узнать, Калки?
      — Я хотел бы побольше узнать о себе самом. Почему меня назвали Калки? На одном из древних языков Изначального мира это имя означает «Судья». Тот ли я Судья, прихода которого ждут и боятся? Я должен стать Судьей Изначального мира, или моя миссия, скажем так, несколько глобальнее?
      — Очень многие существа, которые называют себя «разумными», слишком большое значение придают именам, числам, предсказаниям и предзнаменованиям. И эти имена, числа, предсказания и предзнаменования, сами по себе ничего не значащие, обретают великую власть над судьбами миров.
      — То есть, как существование богов, силу и власть моего имени надо искать в сознании, а не в материальном мире?
      — А ты, Калки, можешь провести четкую границу между сознанием и материальными миром? Я, например, не могу.
      — Это мы тоже в школе проходили. Если идеи овладевают массами, они обретают материальную силу. На Земле тысячи философов до сих пор спорят, что первично: наши мысли или же материальные причины, порождающие эти мысли. Я и сам не определился, какую точку зрения принять. Если, например, мне хочется съесть бутерброд с колбасой, то непонятно, что первично. То ли первично это мое желание, то ли оно всего лишь является физиологической реакцией на существование этого бутерброда или на возможность его сделать.
      Маркандея улыбнулся:
      — Мне кажется, ты еще не скоро выберешь какую-то определенную точку зрения. Следовательно, ты постоянно будешь сомневаться: тот ли ты Калки, которому суждено стать Судьей, или же имеет место случайное совпадение имен.
      — И вы мне не поможете?
      — В этом — нет.
      — А мои родители случайно не говорили вам, почему они выбрали для меня это имя?
      — Нет, не говорили. Наверное, у них были на это причины. Я могу лишь предполагать, что они видели усиление зла в Изначальном мире и в других мирах. Они понимали, что маятник качнулся на темную сторону. И они знали, что рано или поздно должна появиться сила, которая двинет маятник в обратную сторону.
      — Эта сила — я?
      — Я этого не утверждаю. Я всего лишь излагаю предполагаемый ход мыслей твоих родителей. Имя «Калки» имеет власть, не зависящую от его носителя. Это имя многое позволяет, но и ко многому обязывает.
      — Вы сказали, что мое имя много позволяет. Я помню, вы говорили мне, что к магам по крови, нарушающим некие неписаные законы, другие маги по крови могут применить меры обуздания и наказания. Распространяется ли это правило на меня?
      Маркандея промолчал, но отрицательно покачал головой.
      Я решил настаивать:
      — Мне бы хотелось услышать более определенный ответ.
      Маркандея посмотрел мне прямо в глаза:
      — Если ты захочешь разрушить целый мир, я не буду тебя останавливать.
      — Значит, вы верите в мое предназначение?
      — Неважно, во что я верю, а во что не верю. Важно, во что веришь ты сам.
      — В настоящее время я не верю ни во что. Честно говоря, я даже не верю вам. Мне постоянно кажется, что вы от меня что-то скрываете и что-то недоговариваете.
      — Молодым всегда кажется, что старшие от них что-то скрывают. Поверь, Калки, это не так. Просто я на самом деле не знаю ответа на твои вопросы. Чтобы ты понял меня, тебе надо обрести не только силу, но и мудрость.
      — Кажется, именно за этим я к вам и пришел.
      — Я имел в виду не мои скромные познания. Я имел в виду всю накопленную мудрость разумных существ во всех мирах.
      — Это значит…
      — Это значит, что я больше ничему не смогу тебя научить, Калки. Уже сейчас сила твоей магии превышает мою, и со временем продолжит возрастать. Ты маг по крови, и тебе не нужно разучивать множество обрядов и заклинаний, как другим существам, желающим воздействовать на мир магическим искусством. Я рассказал тебе о необходимости соблюдать законы вероятности событий. Если ты будешь следовать этому закону, твой путь будет успешным. Если ты начнешь его нарушать, то на твоем пути начнут возникать препятствия, одно серьезнее другого. Мера закона — ты сам. Обычные люди называют эту меру «совестью».
      — Что-то это слово в последнее время люди редко употребляют, — заметил я.
      — И это свидетельствует о том, что люди идут по неправильному пути. Но это не значит, что у них нет совести. Просто они сумели подавить ее, заглушить так называемыми «разумными доводами»: «Чем я хуже других?», «Почему им можно, а мне нельзя?», «Раз все так поступают, то и я буду поступать так же».
      Я усмехнулся:
      — Вот уж к чему я никогда не стремился, так это быть таким, как все. Это кровь магов так воздействовала на меня?
      — Ты еще встретишь людей, драконов, боблинов и других существ, которые живут по собственным моральным законам, а не по правилам большинства. Не все они маги по крови, многие из них вообще понятия не имеют о магии. Но зато они хорошо представляют себе, что правильно, а что неправильно; что можно, а что нельзя; что честно, а что подло. Отыскивай этих достойных созданий, общайся с ними. От них ты почерпнешь нужные тебе знания. От них ты получишь помощь и поддержку. И с ними же ты поделишься своими знаниями и своей силой. Я бы на твоем месте отправился к Браспасте. Она научит тебя тому, чего не умею я.
      — Сражаться? Вы сами подталкиваете меня к войне?
      — Я много размышлял в последнее время, и наш сегодняшний разговор почти убедил меня в том, что ты — ответная реакция природы на власть лжи и насилия.
      — То есть, я все-таки тот самый Калки-Судья?
      — Это покажет будущее. И я никогда ни в чем не уверен. Так же, как и ты сам. Так же, как и любое мыслящее существо… А сейчас, извини, Калки, мне пора идти. Я чувствую, что многие обитатели Детского мира нуждаются в моей помощи. Одним нужен совет, другим — лечение. А ты, Калки, можешь прекрасно справиться со всем сам. Если же ты захочешь со мной поговорить — у тебя есть ключ. Я всегда буду рад тебя видеть.
      — Ну… тогда… до свидания? — неуверенно спросил я.
      — До новой встречи, Калки! — сердечно произнес Маркандея и протянул мне руки.
      Четыре наших ладони сомкнулись в крепкий, тугой узел. Это было больше, чем простое рукопожатие или объятия. Это был символ взаимного уважения и взаимного доверия двух магов по крови.
      Затем я представил свою комнату в московской квартире. Я помнил в ней каждую мелочь, и мог бы без труда ориентироваться внутри даже с закрытыми глазами. Так что мне не потребовались никакие ключи-картинки. Дверь возникла передо мной прямо в воздухе.
      — Это Земля, — сказал я Маркандее. — Хочу прогуляться по знакомым улицам…
      Я не стал добавлять: «…Возможно, в последний раз.»
      Наверное, Маркандея меня понял. Он молча кивнул головой. Я пошел вперед…

* * *

      Я сразу определил, что в квартиру никто не заходил с тех пор, как я последний раз здесь побывал. Я принял душ, переоделся, потом включил телевизор и бездумно понажимал кнопки переключения каналов. Мои мысли были далеки от реального мира. Я все еще находился под впечатлением от разговора с Маркандеей и пытался осмыслить услышанное.
      Чем дольше я размышлял, тем больше у меня возникало вопросов. Конечно, я мог бы открыть дверь обратно — на остров в Детском мире. Но я понимал, что это будет поступком неразумным и бессмысленным. У Вечного Ребенка своя жизнь, у меня — своя. Он занимается своими делами, я — своими. Наши дороги пересеклись и, наверняка, еще не раз пересекутся снова. Но сейчас я в первую очередь должен был рассчитывать на себя. Добро пожаловать во взрослую жизнь!
      Я достал ключ, который дала мне Браспаста. На картинке был изображен большой металлический ящик, сплошь покрытый тонким геометрическим орнаментом. Ящик был изготовлен то ли из золота, то ли из меди и начищен до зеркального блеска. Он стоял на небольшом возвышении в нише с колоннами. Сверху и с боков ящик освещали лучи света. Их источники находились за пределами изображения, поэтому я не мог понять, имеют они естественное или искусственное происхождение.