- Прошу вас, станьте моим другом, дон, - раздался в студии гнусавый голос переводчика-синхрониста.
      В телестудии раздались неуверенные смешки. Победная улыбка медленно сползла с лица Каверина, он ровным счетом ничего не понимал. Саша, напротив, улыбался с самым что ни на есть довольным видом. Операторы побросали камеры и с веселым недоумением смотрели "Крестного отца". Один повернулся к другому и покрутил пальцем у виска.
      В аппаратной подскочивший к пульту режиссер, вытаращив глаза, вопил на несчастную девчушку:
      - Ленка, едрена мать, что там у тебя?!..
      С другой стороны на нее с остервенением орал Вадим:
      - Быстро выключай, дура! Обалдела?!
      Чуть не плача, совершенно растерявшаяся девушка нажимала то на одни, то на другие кнопки. У нее на рабочем мониторе вовсю шла драка с участием Фила, Космоса и сидящего внизу Белова.
      - Я не знаю, почему это?!.. - жалко лепетала она. - Вы же видите... Господи, да что же это такое!..
      Наконец, она выключила свой магнитофон, на экране ее монитора появилась рябь.
      Вскочив, она повернулась к окну в студию и увидела... продолжающуюся на студийном мониторе трансляцию "Крестного отца"!.. Девушка рухнула в кресло и в отчаянии схватилась за голову. Яростно выматеревшись, Вадим выскочил из аппаратной и опрометью кинулся вниз.
      В аппаратной царила паника. Туда-сюда бестолково метались техники и инженеры, стоял гвалт и мат-перемат. Никому и в голову не пришло проверить отходящие от пульта кабели, а, между тем, среди них был один - красного цвета провод, которого еще вчера там не было.
      Взбешенный режиссер отпихнул рыдающую девушку от пульта и рявкнул в микрофон:
      - Приготовиться к включению студии!
      Операторы бросились к своим камерам. Нашептывающий что-то Каверину Вадим поспешно отскочил в сторону и поплелся обратно наверх.
      Собрав остатки самообладания и навесив на физиономию извиняющуюся улыбочку, ведущий повернулся к камерам.
      - Внимание, начали! - громоподобным голосом скомандовал режиссер.
      - Уважаемые телезрители, произошла досадная накладка, мы приносим вам свои извинения, - проворковал Максим. - Как говорится - прямой эфир он и в Африке прямой эфир...
      - Максим, извините... - предельно корректно обратился к нему Саша. - Я очень сожалею, что Владимиру Евгеньевичу не удалось раз и навсегда разоблачить меня, пригвоздить, так сказать, к позорному столбу и все такое... Можно я это сделаю сам?
      Растерянно покосившись на окаменевшего Каверина, ведущий развел руками:
      - Сегодняшние дебаты принимают все более сенсационное звучание... Пожалуйста, Александр Николаевич.
      - Ребята, куда говорить? - спросил операторов Белов.
      Один из них поднял руку, и Саша повернулся к нему.
      - Уважаемые избиратели, сторонники и противники. Вам должны были показать оперативные съемки спецслужб. Наверняка еще покажут. По сути, в их содержании нет ничего криминального, иначе я сидел бы сейчас в тюрьме, а не разговаривал с вами. И тем не менее... - Саша сцепил пальцы рук и напряженно подался вперед - он словно пытался прорваться сквозь объектив камеры прямо к зрителям. - Я буду с вами откровенен, потому что с уважением отношусь к вам. Да, я вел и веду дела с представителями разных миров. Да, в своей жизни я не раз попадал в экстремальные ситуации и были моменты, когда я был вынужден преступить закон... Но скажите - какой человек в России избежал всего этого?.. Если мы не лицемеры и не хотим обманывать сами себя, мы знаем, что вопрос не в этом. Вопрос в том, что ты за человек и чего ты хочешь. В конце концов все мы хотим нормально жить в своей стране, думать о будущем, растить детей, все такое. Другое дело, что один человек попадает в водоворот, а второй бабочек коллекционирует. И так будет всегда, потому что это жизнь. Теперь дальше. Все вы очень хорошо знаете, что беззаконие в России, в котором все мы так или иначе запачкались, началось сверху, с власти. Потому что когда власть слаба, продажна и не отвечает за свои слова, тогда в стране наступает хаос. И вот я, как кандидат в депутаты, вижу свою задачу в том, чтобы помочь этот хаос прекратить. Вы скажете, а кто ты такой, Александр Белов? И почему ты считаешь, что способен это сделать? Я отвечу. Вы видели в эти дни ролики по телевизору, где люди обо мне говорят. Сколько их было? Десять, восемь? Так вот. Таких роликов можно было сделать тысячи. И все люди бы сказали, что можно плохо или хорошо относиться к Белову, но одного у него не отнять - он никогда не поступал против справедливости и всегда отвечал за свои слова. Так вот - я отвечаю за свои слова. Теперь выбор за вами. Все. Благодарю за внимание.
      На секунду в студии стало тихо-тихо, и вдруг сверху, из аппаратной раздались одинокие хлопки - это Гудвины по достоинству оценили экспромт своего босса. Их тут же поддержали Макс с Антоном, за ними захлопали режиссер, техники, осветители. Вся студия наполнилась аплодисментами, Саше рукоплескали даже операторы.
      Не аплодировали только трое - ведущий программы и оба его гостя. Но Максим тут же спохватился - прямой эфир все-таки - и с профессионально-радостной улыбкой зашлепал ладошками! Он выразительно взглянул на Каверина, и тот, разом вспомнив, что находится под прицелом камер, вынужден был несколько раз хлопнуть черной, неживой рукой о липкую от пота ладонь...
      А наверху, в аппаратной, к остолбеневшему Вадиму подошел Рыжий Гудвин и, заглянув ему в лицо, язвительно заметил:
      - Перл-Харбор, сэр...
      XXXIV
      Пчела с Космосом засиделись в пустом тихом избирательном штабе Белова. Под столом уже стояла пустая бутылка, а на столе стояли еще две початые. Пчела разливал спиртное, себе - коньячку, другу - вискаря.
      Космос в это время разговаривал по телефону:
      - Нет, послезавтра выборы, так что давай завтра пересечемся в "Балчуге", надо кое-какие детали обсудить... Ну, будь...
      Пчела поднял свой стакан.
      - За Саньку! Ну он и дал батальонам огня! - усмехнулся он. - Я, блин, аж заслушался...
      - Могет, чего уж там! - кивнул Космос. - Неясно только, как все это аукнется. Поймут люди-то?
      - Да ладно, поймут, - небрежно отмахнулся уже порядком захмелевший Пчела.
      Они выпили, и Космос с сомнением покачал головой:
      - Ой, не знаю...
      Коротко постучав, в кабинет ввалился возбужденный и радостный очкарик Антон. Он сбросил с плеча объемистую сумку и принялся ее разгружать. На стол лег компактный видеоплеер, бухта красного провода, какие-то инструменты и, наконец, бетакамовская кассета с неровной надписью от руки "Крестный Отец".
      - Видали, а? Ну, умора!.. - чуть заикаясь, приговаривал он. - А конкуренты ваши - лохи полные!..
      - Молодец, Антоха, - устало улыбнулся ему Космос. - ФАПСИ по тебе плачет.
      - А по тебе - Бутырка! - не задумываясь, парировал Антон.
      Пчела поднял на смеющегося парня тяжелый взгляд и мрачно процедил:
      - Базар фильтруй!..
      Поняв, что сморозил полнейшую глупость, Антон растерялся и добавил к ней еще одну:
      - Пацаны, я ж в хорошем смысле...
      Космос прыснул. Хмурый Пчела тоже не смог сдержать усмешки.
      - Ладно, Антох, не бери в голову! - хлопнул его по плечу Космос. Садись, выпей с нами. Вообще-то за удачу не пьют, так что давай так - без тоста...
      Они подняли стаканы и, чокнувшись, молча выпили.
      XXXV
      Субботу, последний день накануне выборов, Саша провел дома. Агитация в этот день была запрещена по закону, поэтому никаких мероприятий у него запланировано не было. Да и что можно было сделать за один день? Все, что мог, он уже сделал.
      День выдался чудесный - теплый, солнечный, и Беловы всем семейством отправились гулять в лес. Там было замечательно. Радуясь весеннему теплу, звонко щебетали птахи, воздух был наполнен терпким, чуть горьковатым запахом распускающейся листвы, на открытых полянках желтели первые, самые яркие цветки мать-и-мачехи...
      Оказавшись в березовом лесу, Саша пожалел, что не взял с собой топор и парочку пустых банок. Впрочем, складной нож у него с собой был всегда, а в качестве посуды вполне могли сгодиться одноразовые стаканчики, захваченные Ольгой. Выбрав несколько деревьев, Белов сделал на их белоснежных стволах глубокие косые надрезы. Березы, вступившие в пору весеннего брожения, щедро одарили гостей своим сладковатым соком.
      - Оль, ты березового сока хотела, помнишь? - спросил Саша, подавая ей стаканчик с самой первой порцией.
      Она помнила - Саша понял это по мгновенно вспыхнувшим радостью глазам, по благодарной улыбке, по легкому прикосновению руки.
      - А мне? - тут же встрял Ваня.
      Пришлось отдать стаканчик сыну. Белову-младшему березовый сок не понравился. Он был мутноват, в нем плавали розоватые крошки древесины, а главное - он был почти не сладким. Короче, проигрывал "Спрайту", лежавшему в материнской сумке, по всем статьям.
      Зато Ольга была просто в восторге, и почти весь добытый сок достался ей.
      Потом они жгли костер, пекли в золе картошку и уплетали ее вместе с припасами, принесенными из дома.
      Весь день Белова не оставляло ощущение спокойной уверенности. Он предпочитал не задумываться о своих шансах на победу в завтрашних выборах. Все равно теперь от него уже ничего не зависело.
      Только вечером, устроившись с бутылочкой вина у горящего камина, Белов вернулся мыслями к своей избирательной кампании. Точнее, к ее последней, финишной части. То, что удалось сделать Антону, было просто фантастикой. Парень смог вытащить козырного туза у этого подонка Вовы прямо из рук. И это в самый последний момент - когда ничего уже, по большому счету, исправить было невозможно!
      Белову было известно, что вчера команда Каверина предприняла титанические усилия, чтобы запустить-таки свой убойный компромат в эфир. Но все, что им удалось, - это прокрутить запись по какому-то кабельному каналу. Результат от этого показа был абсолютно нулевой - в зону охвата этого канальчика их избирательный округ не попадал.
      Да, у Саши были все основания быть довольным. Он еще отхлебнул вина и вдруг неожиданно для себя вполголоса затянул:
      - А есау-у-ул догадлив бы-ы-ыл...
      Он оборвал песню и усмехнулся сам себе. Удивительно просто, какое замечательное настроение было у него накануне голосования! Саша взял ракетницу, вышел на улицу и жахнул вверх сразу из обоих стволов.
      На веранде появилась напуганная выстрелом Ольга. Увидев в руке мужа ракетницу, она тут же успокоилась.
      - Саш! У тебя что - День пограничника уже?
      - Оль, отгадай загадку, - повернулся Белов к жене. - Зимой и летом одним цветом?
      - Да знаю, знаю... - улыбнулась она. - Саша Белый.
      - Умница, дочка! - засмеялся Саша и зарядил в ракетницу два новых патрона.
      - Давай закругляйся, Саш, ужинать пойдем...
      - Сейчас иду, Оль...
      Белов еще раз запулил в черное небо две ярких ракеты и совершенно довольный пошел домой.
      XXXVI
      Настал день выборов.
      На каждом избирательном участке дежурили по наблюдателю от каждой из команд. Причем они следили не столько за ходом выборов, сколько друг за другом. И те, и другие опасались провокаций, подтасовок и прочих пакостей от конкурентов, и, надо признать - не без оснований. В общем, обстановка на участках была довольно напряженной.
      А в штабах обоих кандидатов до поры до времени было довольно спокойно. Но чем ближе был момент закрытия участков, тем сильнее становилось волнение и самих кандидатов, и их многочисленных избирательных команд.
      И Белов, и Каверин покинули свои кабинеты и теперь нервно расхаживали среди столов своих сотрудников, нетерпеливо поглядывая на молчащие телефоны. Нервное напряжение достигло пика к полуночи, когда начали поступать результаты голосования с избирательных участков.
      Первый звонок, несмотря на всеобщее ожидание, грянул как гром среди ясного неба.
      - Двадцать шестой участок. Каверин - пятьсот десять, Белов - пятьсот пятьдесят четыре, - почти одновременно огласили результат девушки-телефонистки в разных концах Москвы.
      В штабе Белова эти цифры вызвали радостное оживление, в штабе Каверина - тщательно скрываемое разочарование. Но уже следующий звонок изменил настроение и там и там на прямо противоположное.
      - Пятнадцатый участок. Белов - пятьсот два, Каверин - пятьсот пятьдесят, - объявили девушки.
      Результаты немедленно заносились в компьютер. Столбики на экранах мониторов, означавшие текущие результаты претендентов, подрастали с каждым новым звонком. Они шли почти вровень, но постоянно - с небольшим, почти незаметным, но, тем не менее, решающим превосходством Каверина.
      Белов с отрешенным видом неподвижно сидел у компьютера. Каверин бродил меж столов, похлопывал по плечам своих помощников, то сдержанно улыбаясь, то с мрачным видом поигрывая желваками на скулах.
      Цифры на. мониторах постоянно менялись, временами красный столбик Белова догонял синий столбик Каверина, но вырваться вперед ему не удавалось ни разу. Саша мрачнел все больше. На бледных, подавленных Гудвинов больно было смотреть.
      Пчела, прихлебывая коньяк из плоской бутылки, подошел к сидевшим плечом к плечу имиджмейкерам и мрачно спросил:
      - Ну что, волшебники?.. Облажались?! Гудвины потерянно переглянулись. На их лбах выступили капельки пота.
      Звонки с участков становились все реже. Ситуация на компьютере не менялась - Каверин по-прежнему имел небольшое, но стабильное преимущество. Наконец Люда, ведшая учет по участкам, растерянно объявила:
      - Остался последний участок, шестнадцатый...
      Саша взглянул на монитор компьютера. Цифры на нем отражали убийственный для него итог. Каверин - двадцать четыре тысячи восемьсот шестьдесят два. Белов - двадцать четыре тысячи восемьсот три.
      В этот момент зазвонил телефон. Ближайшая к аппарату девушка мгновенно схватила трубку.
      - Алло, шестнадцатый?!.. - выпалила она и после крохотной паузы разочарованно протянула трубку Белову. - Александр Николаевич, вас...
      - Слушаю, - мрачно буркнул Саша.
      - Саша, ну ты что не звонишь? - раздался в трубке чуть подрагивающий от волнения голос жены. - И мобильник твой не отвечает! Я извелась вся!
      - Да я отключил его...
      - Ну как там?
      - Да пока неясно ничего, - ровным, отрешенным голосом ответил Белов.
      Оля спохватилась:
      - Ой, Саш, я не вовремя, да?.. Ты позвони, когда все решится. Держись.
      - Ладно. Давай...
      Саша положил трубку и, скрестив на груди руки, отошел к темному окну. В комнате повисла напряженная, тягостная тишина.
      Мрачный как туча Космос, низко опустив голову, задумчиво вертел в руках часы. Пчела одним глотком добил свою бутылку и зло поморщился. Угрюмо молчали Макс и Шмидт. Гудвины дрожащими руками вытирали потные лица. Люда, чуть не плача от горечи и жалости ко всем ним, переводила растерянный взгляд с одного на другого.
      И тут снова подал голос телефон. Все в комнате обернулись к трезвонящему аппарату. Бледная, как полотно, Люда сняла трубку.
      - Да... - тихо промолвила она.
      Замерев, все до одного напряженно вглядывались в ее лицо. Люда медленно опустила руку с телефонной трубкой и...
      - Александр Николаевич, шестнадцатый за вас!!! - выкрикнула она и, не справившись с собой, закрыла ладонями лицо и радостно и облегченно разрыдалась.
      Саша бросился к компьютеру. Против его фамилии значилось - двадцать пять тысяч триста сорок один, против Каверина - двадцать пять тысяч триста тридцать шесть!!!
      Мгновенно развернувшись, Белов выкинул вверх судорожно сжатый кулак и яростно выкрикнул:
      - Йес!!!
      И разом грянул дикий, восторженный вопль! К Белову бросились сразу все, повисли на нем, бесцеремонно отпихивая друг друга. Сверху прыгнули что-то орущие Гудвины, их тяжести куча-мала не выдержала, и они все вместе рухнули на пол.
      Сашу тут же подняли и принялись качать. Лишь через пару минут ему удалось отбиться от безумствующих друзей.
      - Все, я за женой, через час буду! - выпалил он и, кивнув Максу, выскочил из комнаты.
      А в это время в штабе поверженного соперника стояла гробовая тишина. Окаменевший Каверин сидел за столом, невидящим взглядом уставившись прямо перед собой. Его сотрудники, стараясь не встречаться с ним взглядом, один за другим покидали свои рабочие места. С момента звонка с шестнадцатого участка не прошло и десяти минут, а Каверин уже остался совсем один.
      В его пустом офисе время от времени еще трезвонили телефоны, но ответить на эти звонки уже было некому. В команде Каверина не нашлось ни единого человека, готового разделить с ним тяжесть поражения.
      XXXVII
      Праздновать победу начали, не дожидаясь Белова. На столах, как по мановению волшебной палочки, выросли батареи разномастных бутылок и блюда с закусками. В офисе вовсю гремела музыка, братва из охраны отплясывала с возбужденными, хохочущими девушками-телефонистками. Словом, веселье било через край.
      Кое-кто - из тех, кто послабее, - уже успел поднабраться. Черный Гудвин мирно спал, обняв ксерокс и положив на него свою лобастую голову. Его пьяный в дым коллега пытался тягаться на руках с посмеивающимся Шмидтом. Рыжий Антоха впился клещом в высоченную девицу и, уткнувшись носом в ее выдающийся бюст, слился с ней в нескончаемом медленном танце.
      Рядом с ними, с нежностью поглядывая друг на друга, танцевали Космос с Людой.
      - Люд, а помнишь, как я тогда на тебя наорал? - улыбнулся Кос, перебирая в руке ее пальцы.
      - Ну, вспомнил! - засмеялась она. - Когда это было!.. К тому ж ты тогда под коксом был... Ты вообще, Космик, тогда дурачком был! Не то что сейчас, хороший мой...
      На короткое мгновение Люда прижалась щекой к его плечу и тут же отпрянула, настороженно оглянувшись по сторонам. На них никто не обращал внимания, но когда девушка подняла на Космоса глаза, взгляд ее все равно был виноватым и даже слегка испуганным.
      И тут Космоса прорвало. Он остановился и вдруг совершенно серьезно сказал:
      - Люд, выходи за меня замуж, а?
      - Ты шутишь? - растерянно улыбнулась Люда.
      - Какие шутки, Люд! Хватит уже ерундой заниматься! Уж скоро год как мы с тобой... Хватит! Я люблю тебя и хочу быть твоим мужем, ясно?!..
      - Космос Юрьевич, а ты случайно не?.. - Люда с нервным смешком коснулась кончика его носа.
      Он мотнул головой и вдруг бухнулся на колени:
      - Ты женишься на мне или нет?! - воскликнул он, перепутав от волнения выражения.
      - Женюсь, женюсь... - захохотала Люда, поднимая гордо улыбавшегося Космоса с колен. - Вот это будет сюрпризец!..
      - Да какой там сюрприз, - хмыкнул Космос, поднимаясь на ноги. - Санька с Пчелой знают все...
      К ним с телефоном в руке подошел Пчела.
      - Слышь, Кос, там люди подъезжают, пойдем встречать...
      - Вить, я женюсь!.. - с улыбкой от уха до уха признался Космос.
      Невозмутимый Пчела чмокнул в щеку Люду:
      - Поздравляю!.. Давно пора, - хлопнул он по плечу друга. - Ну, пойдем, пойдем...
      В офисе Каверина умолкли даже телефоны. Тишина была такая, что на какое-то мгновение Володе показалось, что он почти умер.
      "Ну уж нет, - тут же встрепенулся он. - Хрен вам всем! Не дождетесь!.."
      Когда-то давно, на маленьком чеченском полустанке, Белов уже пробовал его убить. Не вышло. И сейчас у Белого тоже ничего не выйдет. Никогда этому недобитому уголовнику не свалить его, капитана Каверина. Никогда. Никогда...
      Володя медленно и задумчиво стащил со своей механической руки черную перчатку. Он взял из вазы яблоко и вложил его в обнажившуюся железную руку. С легким жужжанием стальные пальцы медленно пошевелились и начали сдавливать яблоко. Мгновение - и оно брызнуло соком и развалилось на рваные дольки.
      Каверин мрачно усмехнулся. Нет, он еще силен, гораздо сильнее, чем кажется Белому. И этих сил вполне хватит, чтобы свернуть ему шею, как цыпленку! Вот теперь настало, наконец, время для самых решительных и беспощадных действий!
      Он снял трубку и набрал номер, который помнил наизусть, хотя ни разу еще по нему не звонил. Несмотря на глубокую ночь, ему ответил бодрый, энергичный мужской голос.
      - Слушаю.
      Каверин скривил губы в зловещей улыбке и медленно, раздельно произнес:
      - Ну здравствуй, Карельский...
      Макс возвращался в Москву один. Приехав к жене, Саша велел охраннику отправляться назад. Макс попытался возражать, но Белов и слушать его не стал.
      - Поезжай, Макса, будь человеком, - просто попросил он.
      И тогда Макс решил - да черт с ними, с инструкциями! Такая радость, люди хотят побыть одни, чего уж тут, в самом деле... Он сел в машину и поехал.
      Дорогой Макс размечтался. Саша проговорился, что возьмет его своим официальным помощником в Думу, и в голове Макса теперь роились картинки грядущей новой жизни. Теперь он, наконец, сменит осточертевшую "косуху" на цивильный костюм с галстуком, будет на равных общаться с важными государственными людьми, может быть даже - с самим Жириновским...
      Его мечтания прервал звонок мобильника.
      - Слушаю, - ответил он.
      - Ну здравствуй, Карельский...
      Этого голоса Макс не слышал несколько лет, но узнал сразу. Его ладони мгновенно покрылись липким потом, сердце ухнуло куда-то вниз, оставив в груди ноющую пустоту. Он понял: раз Каверин вышел на связь сам - значит, дело серьезное.
      Этот человек был злым гением Максима Карельского, его непреходящим ужасом, длившимся долгие годы. Много лет назад Макс со своим приятелем Гариком по глупости и под пьяную руку завалили в Подмосковной Малаховке одного неуступчивого чеченского коммерсанта. Вскоре выяснилось, что у убитого - масса родственников среди очень влиятельных людей чеченской диаспоры. Все они горели жаждой мести и буквально рыли землю в поисках убийц своего родича.
      С другой стороны расследованием убийства занималась люберецкая милиция и лично опер Володя Каверин. Поняв, что запахло жареным, Макс с Гариком решили из Люберец сваливать. Именно тогда они прибились к набиравшему силу Белому. Какое-то время Максу казалось, что опасность миновала, что их дело зависло и уже ни ментам, ни чеченцам их с Гариком не найти. Но он явно недооценил упорство и смекалку капитана Каверина.
      Честолюбивый опер сумел-таки раскрутить это гиблое дело и выйти на их след. Он нашел Макса и Гарика и предъявил доказательства их причастности к убийству чеченца. Приятели попытались откупиться, но мент за свое молчание потребовал другого - работать на него и сплавлять ему информацию о Белом. Они отказались, а спустя два дня Макс приехал к Гарику домой и увидел такое, от чего едва не поседел.
      Маленькая квартирка, которую снимал Гарик, вся была залита кровью. Тело его приятеля, а точнее - то, что от него осталось, было подвешено к крюку от люстры. С него алой бахромой свисала содранная полосами кожа, на полу валялись отрезанные уши, нос, пальцы... Вместо лица у мертвого Гарика была жуткое, леденящее душу кровавое месиво...
      Обезумевший от ужаса Макс опрометью бросился прочь. Три дня он боялся прийти домой, пил, шлялся по Москве, ночевал с бомжами... Кошмар, пережитый им в квартире приятеля, не отпускал его ни на минуту, напрочь лишая рассудка и воли. На четвертый день он все-таки решился проведать свою квартиру. Он пришел туда глубокой ночью и первое, что увидел - записку в дверном косяке. В ней был только номер телефона и две буквы вместо подписи - В.К. Остаток ночи Макс провел в тяжелых раздумьях, а утром позвонил по указанному номеру.
      Каверин с ходу признал, что информацию на Гарика чеченцам передал он. Более того, мент сообщил мстительным кавказцам, что, возможно, у убийцы был сообщник и в самое ближайшее время он, капитан Каверин, должен его вычислить. Услышав это, Макс тут же необычайно явственно вспомнил то, что увидел в квартире Гарика. По коже пробежал озноб, он понял, что с ним будет проделано все то же самое. Не дослушав толком Каверина, Карельский немедленно согласился на все условия подлого опера.
      С тех пор Макс регулярно снабжал Каверина информацией о делах Белова. Многого он, понятное дело, рассказать не мог, большинство его сообщений не стоили и ломаного гроша - это было ясно даже самому Максу. Но ни разу его хозяин не выказал и тени недовольства. Это казалось Карельскому странным до тех пор, пока он не сообразил, что опер бережет его для каких-то других целей.
      Потом на какое-то время Каверин пропал, их встречи прекратились, и Макс, наконец-то, вздохнул свободно. Но не так давно его злой гений объявился вновь, точнее Макса навестил человек от Каверина, и Карельский продолжил свою работу через него. Сам бывший опер на связь с ним не выходил ни разу, и вдруг...
      - Что молчишь, язык проглотил?.. - сердито прикрикнул Каверин.
      - Здравствуйте, Владимир Евгеньевич, - промямлил Макс.
      - Ты один? Где Белый?
      - Он... Он дома, с женой...
      - Отлично, - хмыкнул Каверин. - Слушай меня внимательно. Сделаешь все, как скажу, - дам вольную, слово офицера...
      Младшему сержанту патрульно-постовой службы Федякину не спалось. Помахивая полосатой палочкой, он прогуливался около будки, в которой кемарил его напарник. Минул уже третий час ночи, и машин на шоссе почти не было. Вдали загорелись огни фар - кому-то посреди ночи приспичило тащиться в Москву. Вглядываясь в приближающуюся машину, сержант неторопливо двинулся ей навстречу. Это был джип - огромный, незнакомой марки, чем-то похожий на знаменитый "хаммер". Федякин в нерешительности остановился.
      "Ну его... - смущенно подумал он. - Пусть едет, от греха подальше. Наверняка какие-нибудь братки пьяные гуляют..."
      Но джип повел себя странно. Не доехав до поста каких-то пятидесяти метров, он завилял из стороны в сторону, завизжал тормозами и замер, уткнувшись тупой мордой в склон на обочине. У Федякина засосало под ложечкой. Совсем недавно на Симферопольском шоссе пьяная братва расстреляла из "калашей" двух ребят из Подольского батальона. Сержант взял автомат наизготовку и попятился к будке.
      В этот момент дверца джипа распахнулась, и из машины вывалился водитель. Он пошатывался и, обхватив голову руками, громко стонал.
      "Точно - пьяный..." - решил сержант.
      Все так же пошатываясь, водитель обогнул широкий капот своей машины и плашмя рухнул на жухлую придорожную траву. Дальше и вовсе началось такое, отчего у Федякина глаза на лоб полезли.
      Мужик катался по земле, бил ее кулаками, выл в голос, рычал, матерился, стонал и снова дико, по-звериному выл... И было в его голосе столько боли, отчаянья и тоски, столько страха, безысходности и горя, что сержанту стало жутко.
      Он не выдержал и бросился в будку.
      - Серега! - крикнул он спящему напарнику. - Там... там...
      - Что?!.. - подскочил тот.
      Федякина трясло, он молча тыкал пальцем в сторону шоссе. Напарник выглянул в окошко. На дороге было тихо и пусто, если не считать единственной машины на противоположной обочине.
      К криво припаркованному джипу возвращался - видимо, облегчив душу, водитель. Грустно покачивая головой, он с явной неохотой сел за руль, и, плавно набирая скорость, джип покатил в сторону Москвы...
      Двор перед офисом был залит огнями праздничного фейерверка. К крыльцу одна за другой подъезжали машины. Из них выходили веселые, нарядные люди с цветами, с шампанским, с какими-то подарками. Их встречали Космос и Пчела, принимали поздравления, пожимали руки, обнимались...
      - А где же сам депутат? - интересовались гости.
      - Он за женой поехал, сейчас вернется, - объясняли друзья. - Вы проходите пока, веселитесь.
      Проводив до дверей очередного гостя, Космос зябко поежился:
      - Ну где Белый-то? Что-то я замерз... Пчела тут же протянул ему неизменную плоскую бутылочку коньяка.
      - На, согрейся.
      - Да нет, подожду, - отказался Космос. - Вот депутат приедет, тогда уж и отпразднуем, как полагается.
      Пчела сделал глоток и, радостно вздохнув, оглядел залитый огнями двор.
      - Слышь, Кос, вот оно счастье-то, да?!..
      - Не говори, - рассеянно улыбнулся Космос.
      Он думал о Люде, оставшейся наверху, о той радости, которая, наверно, переполняла сейчас ее. Ему было приятно думать, что причина этой радости он...
      Во двор въехал еще один автомобиль. Пчела, прищурясь, вглядывался в его темный силуэт.
      - А вон, кажись, и Сашка, да? - спросил он. - Не вижу.
      - Угу, - кивнул Космос. - Макса тоже бедный, мотается туда-сюда...
      Автомобиль, не заглушая движка, остановился метрах в десяти перед ними. Из него вышел Макс. Пчела бросил на Космоса короткий недоуменный взгляд и крикнул охраннику:
      - Ты что, один?! А где командир?
      Макс, сунув руки в карманы, торопливо шагал им навстречу.
      - Он меня отпустил, - ответил он на ходу. - Сказал, они с Ольгой сами приедут.
      - Одни? Без охраны? - удивился Пчела.
      - Макс, ты че, долбанулся? - нахмурился Космос.
      Охранник был уже в двух шагах.
      - Ага, - буркнул он.
      И в ту же секунду Макс выхватил из кармана руку с ножом. Короткий замах - и широкое лезвие со страшной силой ударило Космоса в грудь. Пчела не успел ничего понять, как получил неожиданный удар по ногам - подсечка. Он рухнул на колени. Мгновенно подскочивший к нему Макс запрокинул ему голову и полоснул ножом по беззащитному горлу. С мучительным хрипом Пчела завалился на асфальт.
      Макс отшвырнул окровавленный нож и настороженно огляделся, не обращая внимания на агонизирующие у его ног тела. Спустя мгновение убийца бросился к машине. Джип взревел в полную мощь и устремился прочь.
      XXXVIII
      По пустынной ночной Москве "роллс-ройс" домчался быстро. Всю дорогу в машине звенел смех, Оля время от времени прикладывалась к бутылке вина, прихваченной из дома. От вина, от пережитого напряжения, от бессонной ночи она вскоре захмелела и начала творить глупости. Оля лезла обнимать мужа, и Саше приходилось вытягивать шею и крутить головой, чтобы увидеть дорогу.
      - Сурикова!.. Ты что, мы ж разобьемся! - смеялся он, уворачиваясь от хохочущей Оли. - Да тихо ты!..
      Машина уже подъезжала к офису. Оля развернулась на сиденье и почти целиком перебралась к Саше на колени, наглухо перекрыв ему обзор.