- Ну что, мне нравится, в принципе... Только жены многовато. Я ее, конечно, люблю безумно, но здесь явный перебор, по-моему... - задумчиво покачал головою Саша. Он лукавил - ему было невероятно приятно видеть искреннюю радость и гордость Оли за него, ее мужа.
      - А мы перебивочку дадим, - успокоил его Рыжий Гудвин. - С фотографиями из семейного альбома. С тещей, с сыном...
      - Да, и армейские фотки возьмите, - согласился Белов. - Только не с Фариком. Возьмите с Полем - овчарка у меня на заставе была...
      - Собачка - это очень хорошо, собачка - это просто здорово!.. довольно потирая руки, засмеялся Черный.
      В дверь постучали, и в кабинет заглянул Макс.
      - Извините... Саша, можно тебя?
      Белов поднялся и вышел с Максом в переговорную.
      - Ну что там?
      - Вот, пацаны только что подвезли... - Макс протянул ему сложенный вдвое бумажный листок.
      Саша развернул его. Это была предвыборная листовка - та самая, с хлестким заголовком "Братва рвется к власти!"
      - Опа! Понеслась... - усмехнулся Белов сквозь зубы. - Ну наконец-то, а то я уже волноваться стал...
      - Это мне образец подослали, - пояснил Макс. - А типографию, где весь тираж лежит, ребята пробили. Давай я сгоняю туда с пацанами?..
      - Не вздумай! - решительно покачал головой Белов, с веселым недоумением рассматривая листовку. - Ты что, это же провокация чистой воды!
      - А как же, Саш? - недоуменно вскинул брови Макс. - Надо ж какую-нибудь ответку кинуть!..
      - Нет, Макса, тормози... - задумчиво взглянул на него Саша. - Ну, спалишь ты одну типографию, так они в другом месте напечатают. Только вони будет!.. Суть-то не в этом.
      Он открыл дверь в кабинет и поднял над головой листовку.
      - Вот! Вот как надо работать! - выкрикнул он Гудвинам. - А вы перебивки!..
      - Разрешите? - протянул руку Черный Гудвин. - Хм, узнаю руку мастера...
      - Н-да, только свастики не хватает! - поддакнул заглядывающий ему через плечо Рыжий.
      Белов вырвал листовку из их пухлых ручек и протянул ее секретарше:
      - Людок, ну-ка прилепи-ка это на стенку - на память... - попросил он.
      - Да вы не волнуйтесь, Александр Николаевич, - беспечно улыбнулся Рыжий Гудвин. - Мы их сделаем!
      Саша, помогавший Люде крепить листовку, повернулся и хмуро произнес:
      - А у вас другого выхода нет... Мгновенно побледневшие Гудвины боязливо переглянулись. А Саша, вдоволь насладившись их искренним испугом, со смешком шлепнул их поочередно по объемистым животам:
      - Да я шучу!..
      Гудвины снова переглянулись - на сей раз с жалкой, вымученной улыбочкой.
      Думали они, похоже, об одном и том же. О том, что в каждой шутке всегда есть доля правды.
      В тот вечер Гудвины засиделись допоздна - шутка Белова возымела на имиджмейкеров самое серьезное действие. Они ушли из штаба уже после полуночи - как раз в то время, когда на другом конце Москвы в окно сторожки типографии кто-то настойчиво постучал.
      Заспанный сторож, шаркая ревматическими ногами, подошел к окну и выглянул наружу.
      - Кто там?.. - ворчливо спросил он.
      На улице стоял незнакомый милиционер в сером бушлате с погонами старшего лейтенанта.
      - Открывай, свои! - строго прикрикнул он.
      - А?.. Сейчас, сейчас... - с готовностью закивав, старик исчез.
      Через секунду обшарпанная металлическая дверь распахнулась. В тот же миг сторожа подхватили под руки стриженые братки в черной коже, скрутили и затолкнули в дежурку, заперев за ним дверь на ключ.
      - Давай быстрее, парни! - подгонял братков милиционер.
      Вскоре весь тираж скандальной листовки - все пять тысяч экземпляров оказались на типографском дворе. Старлей приволок от машины канистру с бензином, щедро облил из нее кипу упакованной в пачки бумаги. Один из братков чиркнул зажигалкой - и в ночное небо рванулся факел жаркого пламени.
      - Все, поехали! - скомандовал милиционер. По асфальту загрохотали торопливые шаги, хлопнули одна за другой дверцы машин, взревели моторы, и в типографском дворе не осталось ни души.
      Только сторож, подслеповато щурясь, испуганно наблюдал из окна сторожки, как ненасытный огонь пожирал пачки листовок с заголовком "Братва рвется к власти!"
      XXXI
      Вадим сновал по кабинету, в спешке собирая какие-то бумаги в папку, и одновременно делал очередной доклад своему начальству. Каверин слушал его, по обыкновению полулежа на диване.
      - Короче, мы три дня ждали, - Белов не отреагировал. Умный, паршивец, - не без досады покачал головой Вадим. - Ну, тогда наши ребята приехали ночью и от его имени устроили там погром.
      - Где вас таких головастых выращивают? - прищурился на него Каверин.
      Вадим с легким недоумением взглянул на своего босса:
      - Владимир Евгеньевич, мы же хотели обострить? Вот мы и обострили. Ну все, я убежал. Смотрите сегодня пресс-конференцию, будет заварушка...
      Пресс-конференция, которую собрали на следующий после пожара день в специально снятом для этого шикарном зале, стала, по сути, первой открытой стычкой двух кандидатов. Стараниями Каверинской команды просторный зал был почти полностью заполнен разномастной журналистской братией. Кто-то пришел сюда в надежде на громкий скандал, а кто-то, откровенно скучая, просто ждал обещанного по завершении мероприятия халявного фуршета.
      За столом президиума на месте ведущего сидел Вадим, рядом с ним неспокойно ерзал на стуле директор типографии, по другую сторону важно восседали двое подручных Вадима из штаба Каверина. Напротив них, в первом ряду, сидели насупившиеся Гудвины.
      После краткого вступительного слова Вадим предоставил слово директору типографии.
      Тому было явно не по себе. Он придвинулся к кучке микрофонов и замялся. Было очевидно, что ему совсем не нравилась вся эта шумиха. Похоже, он хорошо понимал, что по уши влип в грязную историю, и всеми силами старался продемонстрировать свой нейтралитет.
      - Нашей типографии уже тридцать лет, - заговорил, наконец, директор, и никогда мы не подвергались угрозам, давлению, а уж тем более прямому нападению! И еще могу сказать - ничего из материальных ценностей похищено не было, хотя злоумышленники имели для этого все возможности. Мне не хотелось бы кого-нибудь огульно обвинять, - прижимая руки к груди, словно бы оправдывался он. - Я не знаю, кто организовал это нападение, но факт есть факт. Единственное, что было уничтожено, это тираж листовки, направленной против Александра Николаевича Белова.
      Шумно вздохнув, директор отстранился от микрофонов и, беспомощно покосившись на Вадима, откинулся в кресле. В зале одновременно поднялись сразу несколько рук. Блондинка в первом ряду коротко переглянулась с Вадимом и встала с места.
      - Скажите, а каково было содержание листовки? - деловито спросила она.
      Директор быстро выставил вперед ладони:
      - Это не ко мне.
      На вопрос ответил Вадим. Он поднял над головой листовку и показал ее залу.
      - Как видите, эта пропагандистская листовка показывает принадлежность господина Белова к организованной преступности.
      Его подручный перехватил микрофон и с пафосом провозгласил:
      - Господа, пример с уничтожением тиража это подтверждает! Это бандитские методы! Я искренне надеюсь, что органы внутренних дел и прокуратуры смогут расследовать это наглое и возмутительное нападение!
      В зале зашумели. Один из Гудвинов, не оборачиваясь, приподнял над плечом выставленный указательный палец. Тут же с задних рядов возмущенно заголосили его ребята.
      - Бумага все стерпит!.. Где конкретные доказательства?!..
      - Это провокация!.. Клевета!.. - вскочив со своих мест, кричали они.
      Шум в зале усилился. Кто-то уже засвистел. Вадим привстал и с укоризненной улыбочкой взглянул на Гудвинов.
      Чуть подождав, он поднял руку, призывая журналистов к порядку, и зычным голосом перекрыл шум в зале:
      - Господа, я прошу минутку внимания. У нас в зале присутствует человек, способный подтвердить часть изложенных в листовке фактов.
      Гудвины настороженно переглянулись. Появление живого свидетеля оказалось для них полной неожиданностью. Двери в зал распахнулись, и по проходу между кресел важно и торжественно прошел совершенно незнакомый им мужчина. Он подошел к столу президиума, взял микрофон и повернулся к залу.
      - Меня зовут Артур Лапшин, - заметно волнуясь, начал он. - В девяносто первом году Белов и его бригада рэкетировали созданное мною малое предприятие. Отказавшись платить, я подвергся угрозам и издевательствам. Опасаясь за жизнь своей семьи, я был вынужден уехать за границу. Белов не просто лишил меня дела. Он украл у меня Родину. Поэтому я прилетел сюда, чтобы на своем примере предостеречь вас... Я отвечаю за свои слова и готов предоставить и журналистам, и следствию все необходимые материалы.
      После секундной паузы зал взорвался криками и свистом. Вадим улыбался с совершенно довольным видом. Скандал удался на все сто процентов.
      * * *
      Вечером в своем избирательном штабе Белов вместе с Гудвинами смотрел телерепортаж о пресс-конференции. Выслушав выступление Вадима, он мрачно процедил:
      - Еще одна жертва аборта...
      - Итак, бомба взорвалась, - комментатор за кадром принялся подводить итог своего репортажа. - Теперь многим сторонникам Белова придется всерьез задуматься...
      Не дослушав его, Саша выключил телевизор и повернулся к Гудвинам.
      - Ну, что скажете?..
      - А что, действительно есть основания для возбуждения дела? осторожно поинтересовался Черный Гудвин.
      - Вы что - издеваетесь?! - возмущенно фыркнул Белов.
      - Немного легче, - задумчиво кивнул Рыжий. - Но если избиратель сочтет вас человеком оргпреступности - выборы проиграны.
      - Да вы что - охренели совсем?!.. - взорвался вдруг Саша.
      Он метнулся к Каверинской листовке и яростно ткнул в нее пальцем.
      - Неужто вы думаете, что это на самом деле правда?! Что это не фотомонтаж?!..
      Белов юлой развернулся к своему новому плакату - вместе с Ваней на фоне белокаменного храма.
      - А теперь вглядитесь в это лицо! - рявкнул он. - Этот человек строит храмы, у него прекрасный маленький сын!.. Разве эти глаза могут лгать?! Вглядитесь в эти глаза и вспомните заодно - какие крутые бабки я вам плачу! Думайте, мать вашу!!!
      Гневно зыркнув из-под насупленных бровей на опешивших Гудвинов, Белов резко вышел из кабинета. Имиджмейкеры озадаченно переглянулись - похоже, им опять предстояла бессонная ночь...
      * * *
      Со следующего дня команда Белова перешла к активным и решительным действиям. По дворам и квартирам избирательного участка стали ходить агитотряды весьма и весьма странного вида. Накачанные бритоголовые братки, затянутые в непривычные деловые костюмы и галстуки, прочесывали старые, обшарпанные дома подмосковных городков и поселков. Вооруженные блокнотами и авторучками они с видимым усилием подбирали нужные слова:
      - Ты, мать, меня не бойся. Я доверенное лицо кандидата в депутаты Александра Белова. Жалобы есть какие? Типа, водопровод, отопление... Может, блин, из соседей кто обижает?..
      Перепуганные до полусмерти такими гостями домохозяйки в большинстве своем отмалчивались, но листовки с Сашиным портретом брали. Кто побойчее, высказывали и претензии, и тогда братки с самым серьезным видом записывали их в свои блокноты.
      Окучивали доверчивый электорат и группами. Подкатывали к лавочкам, на которых кучковались старушки, на машинах, доставали полиэтиленовые пакеты с крупой, консервами, печеньем, шоколадом и одаривали этим богатством всех без разбора. Кроме пакетов, бритоголовые Санта-Клаусы вручали опешившим старухам поздравительные открытки с портретом Белова.
      - Подарки вам. С праздничком, бабки!
      - А что за праздник-то, сыночки? - интересовались ошарашенные нечаянными дарами пенсионерки.
      - Достойного человека в Думу избирают, - терпеливо объясняли "агитаторы". - Александр Белов - читайте, там все написано. Пенсии вам сейчас вовремя платят, а?.. А вот выберете его - будут платить вовремя! За ним не заржавеет, он человек солидный, семейный... За ним как за каменной стеной будете! Так что не провороньте своего счастья, бабульки!
      XXXII
      У Вадима, как он считал, были все основания быть довольным собой. Спектакль с погромом в типографии был разыгран как по нотам, а удар, нанесенный по Белову на пресс-конференции, получился и эффектным и мощным. Так что теперь "имиджмейкер в штатском" полагал, что сопротивление главного конкурента можно считать подавленным. Джокер в лице Артура Лапшина сыграл свою роль - наличие живого свидетеля бандитского прошлого Белова наверняка заставит того поприжать хвост и умерить свои наглые амбиции. А то и - чем черт не шутит! - вовсе сняться с предвыборной гонки!
      Со своим заданием, полагал Вадим, он справился на "отлично". Вот почему доклад своему непосредственному начальнику - подполковнику Введенскому - он позволил себе сделать удобно и непринужденно сидя напротив него в кресле. Собственно, на доклад его сообщение походило мало, скорее это больше напоминало обычный профессиональный разговор двух коллег.
      - Так что, товарищ подполковник, все идет как в сказке, - закончил свой рассказ Вадим. - Я думаю, на публичные дебаты он не решится.
      Игорь Леонидович явно не разделял уверенности своего подчиненного. Уж он-то знал Белова как облупленного.
      - Решится, можешь не сомневаться, - хмуро возразил он. - Это у него последний шанс.
      Введенский выдвинул ящик стола и достал видеокассету. Задумчиво покрутив ее в руках, он подал ее Вадиму.
      - А вот это должно его притормозить...
      - Это что?
      - Мапет-шоу... - хмыкнул подполковник. - Организуй-ка ему просмотр. Прямо сегодня...
      * * *
      В тот день семейство Беловых в полном составе развлекалось. Сначала был так долго откладываемый зоопарк, потом - дневной спектакль в детском театре и, наконец, кафе. Маленький полуподвальчик в пустынном переулке неподалеку от Лубянки оказался таким уютным, что они засиделись там допоздна. Ваня уже начал зевать и клевать носом, а его родители, сцепив руки и прижавшись друг к другу, все шептались и шептались о чем-то взрослом...
      Когда они сели, наконец, в машину, Саша предложил заночевать в городской квартире, но Оля наотрез отказалась. Она почему-то всегда недолюбливала эту многоэтажную башню в Крылатском и считала их истинным домом - в самом широком понимании этого слова - их загородный особняк.
      Домой добрались только к полуночи. Саша отпер дверь и, переступив порог, замер. В его абсолютно пустом доме работал телевизор!
      - Макс! - негромко позвал он охранника.
      Тот не слишком почтительно оттер в сторонку хозяина и с пистолетом наизготовку первым вошел в дом. За ним сунулась было Ольга, но Саша перехватил ее, обняв за плечи. Только тогда она обратила внимание на посторонние звуки. Ее глаза испуганно округлились. Прижав к себе сына, Оля прошептала:
      - Что это?..
      Белов ничего не ответил, он словно окаменел, чутко прислушиваясь к каждому звуку в доме. Тем временем Макс осмотрел первый этаж.
      - Здесь чисто, я наверх... - кивнул он Саше и пошел к лестнице.
      - Посидите здесь, - Белов показал жене на диван у входа, а сам, осторожно ступая, направился к работающему телевизору.
      В гостиной работал не только телевизор, но и видеомагнитофон, воспроизводящий запись на экране телевизора. Кадры были датированы июнем девяносто первого года. На них молодые, смеющиеся Саша, Фил и Пчела перевешивали номера на каком-то лимузине. Белову хватило пары секунд, чтобы понять - перед ним была запись оперативной съемки спецслужб. Кадр поменялся, теперь на экране были Белов, Космос и Пчела возле какого-то офиса. Белов показывал друзьям картонную коробку, и снова все смеялись. В углу экрана были цифры - 23.09.92. И снова кадр переменился - теперь шла запись какой-то драки, Белов успел разглядеть Фила и Космоса, но в этот момент сзади послышались шаги жены, и он тут же остановил пленку.
      - Саш, я боюсь, - призналась она.
      Белов оглянулся. Бледная, как полотно, Ольга, зябко обхватив себя за плечи, стояла на пороге гостиной. За ней, в холле, спал на диване Ванька.
      Саша уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь успокаивающее, но в ту же секунду вдруг резко затрезвонил телефон. Это было так неожиданно, что Ольга вздрогнула. Мельком взглянув на часы, Белов поднял трубку.
      - Да!..
      - Добрый вечер, - донесся из трубки спокойный и чуть ироничный мужской голос. Белов его мгновенно узнал - это был Введенский. - Ну как, посмотрели?
      - Оператор бездарь, - холодно и, казалось, равнодушно ответил Белов. Ни одного крупного плана. А композиция кадра просто ужасна.
      Игорь Леонидович невразумительно хмыкнул и вдруг резко изменил тон.
      - Слушайте, Александр Николаевич, я звоню вам в нарушение всех правил. Поверьте, я не желаю вам вреда, но вы слишком одиозная фигура даже для нашей Думы. Отойдите в сторону, и мы сохраним отношения.
      Саша молчал. Так и не дождавшись ответа, Введенский коротко и тихо вздохнул:
      - В общем, так. Если выйдете на теледебаты, запись пойдет в эфир. Решайте.
      В трубке запиликали короткие гудки отбоя. Саша подмигнул бледной Оле и погладил ее по плечу.
      - Все нормально, Оль, что ты?..
      Сверху спустился Макс. Убирая пистолет под мышку, он сообщил:
      - Везде чисто...
      Белов отвел его в сторонку и вполголоса распорядился:
      - Макс, позвони Шмидту, пусть подтянет сюда людей - человек пять. И найди Пчелу с Космосом. Пускай приезжают в офис, я скоро там буду.
      Его тон не оставлял сомнений - дело серьезное. Макс сосредоточенно кивнул и направился к выходу. Белов повернулся к жене.
      - Саш, что делать-то? - растерянно спросила его Ольга.
      - Да ерунда, Оль, разберемся... - уверенно и спокойно ответил он.
      Фээсбешные записи, несмотря на позднее время, вызвали у Пчелы с Космосом неподдельный интерес. Пленку просмотрели от начала до конца, благо, что длилась запись не больше четверти часа. Все эпизоды были небольшими, зато охватывали огромный период - без малого восемь лет! Ни Космос, ни Пчела не могли даже предположить, что их деятельность так долго и так тщательно фиксировалась "государевым оком" спецслужб. Тут, прямо скажем, было над чем задуматься.
      Когда запись кончилась и экран запестрел рябью, Космос выключил телевизор и поднялся с дивана.
      - Да, Космос Юрьевич, предчувствия тебя не обманули... - озадаченно пробормотал он, почесывая затылок.
      Пчела тоже встал со своего кресла, отхлебнул из плоской коньячной бутылки и повернулся к Белову:
      - А ты что скажешь, бригадир? Саша упрямо сдвинул брови:
      - По мне, надо царапаться.
      - А смысл? - с сомнением покрутил головой расхаживавший по кабинету Космос. - Тебя, Сань, по-любому туда не пустят. Ты им нужен в тени. Они же формально все чистые, а ты получаешься - паршивая овца. Пусти тебя в публичную политику, все основы зашатаются.
      - Да понятно все, но мне по барабану, серьезно, - хмуро и решительно взглянул на него Белов. - Я лично готов идти до упора. Но один решать я не могу. Это касается и вас тоже, поэтому, если скажете "нет" - я торможу. Тогда все остается, как договорились, и мы все тихо и мирно войдем в третье тысячелетие. Либо мы заставим их себя уважать! По-любому заставим!.. Я все сказал - решайте, братья...
      Космос сел и, подперев голову руками, задумчиво уставился в пол. Пчела сделал еще глоток коньяка, взглянул на одного своего друга, потом на другого. На лицах обоих застыло одно и то же выражение мучительного раздумья. Это показалось Пчеле забавным. Он тоже напустил на себя задумчивый вид и несколько утрированно пожал плечами.
      - Ну что, Сань? Допустим, ты становишься депутатом... - тут он не выдержал, расплылся в лукавой улыбке и принялся, дурачась, рассуждать:
      - Потом ты становишься президентом, делаешь меня министром финансов, я еду в Америку, меня там знакомят с Шэрон Стоун... Э, ладно, - решительно тряхнул головой Пчела, - хрен с вами, я согласен!
      Все трое рассмеялись, а Космос ткнул Белова в бок:
      - Учись, Саня. Человек точно знает, чего хочет от жизни!
      - А ты? - взглянул на него Саша.
      Космос ответил не сразу. Он отвел взгляд, пожевал губами, усмехнулся каким-то своим мыслям... А потом вдруг мягко и чуть озорно улыбнулся другу:
      - Хочешь, Сань, я тебе притчу расскажу? Про двух лягушек...
      XXXIII
      Теледебаты были назначены на пятницу, за два дня до выборов. Оба кандидата приехали в Останкино в сопровождении значительных групп поддержки. Но после препирательств на входе в студию пропустили только по четыре человека с каждой стороны. Белова представляли оба Гудвина, Макс и рыжий Антон. Каверина - Вадим, Артур Лапшин и два каких-то угрюмых мордоворота. Впрочем, и в саму студию, где должны были состояться дебаты, их тоже не пустили - отправили наверх, в режиссерскую аппаратную. Оттуда все было видно как на ладони, но вмешаться в таинство прямого эфира было нельзя.
      Настороженно поглядывая друг на друга, обе свиты расположились вдоль стены аппаратной, за спинами режиссера программы и его помощников.
      Самих оппонентов от греха подальше сразу развели по разным гримерным, так что встретились они уже непосредственно в самой студии.
      Когда туда вошел Каверин, Белов уже сидел за столом рядом с ведущим. Около него хлопотала девушка-гримерша, что-то подправляя у него на лице.
      - А вот и Владимир Евгеньевич! - чуть ли не с радостью воскликнул Саша. - Ну, мы ручкаться не будем, да? Берегите руку, Володя...
      - Хорошо, Саша, - буркнул, усаживаясь в свое кресло, Каверин. - Но что касается рук, мне кажется, главное - чтоб они были чистыми!
      - Это точно, - согласился Белов и, отклонившись от кисточки гримерши, попросил ее: - Припудрите, пожалуйста, еще Владимира Евгеньевича...
      На даче Оля отложила книжку и взглянула на часы. Еще пять минут. Она нажала кнопку на пульте, но телевизор не включился. Ольга принялась тыкать во все кнопки подряд - все без толку.
      - Иван! - взволнованно позвала она сына. - Что с пультом?
      Мальчик тут же влетел в комнату.
      - Там батарейки сели! - выпалил он, кинувшись к телевизору. - Давай я так включу!
      Только когда экран загорелся, Оля успокоилась.
      - Спасибо, Ванюш... Иди, зови бабушку, сейчас начнется...
      Ваня сорвался с места и пулей выскочил из комнаты с оглушительным криком:
      - Бабуля, папу показывают!..
      В офисе Белова, в его кабинете, возле телевизора сидели Космос с Пчелой. Когда на экране появилась эмблема Центральной избирательной комиссии, друзья переглянулись. Не говоря ни слова, они подняли сжатые кулаки, стукнулись ими и почти синхронно сплюнули через плечо и постучали по столешнице. Пчела, приложившись к бутылке с коньяком, протянул ее другу. Космос отказался. Он нервно закурил и напряженно подался вперед, к экрану.
      * * *
      Тамара закончила брить мужа перед самым началом теледебатов. Заботливо вытерла остатки пены, провела мягкой ладонью по гладкой щеке...
      - Ты все у меня вытерпишь, Валерочка, я верю в тебя... - ласково прошептала она. - Мы будем жить с тобой долго и счастливо!..
      Она наклонилась к неподвижному мужу и прижалась губами к его щеке.
      На экране работающего телевизора появилась эмблема Центризбиркома. Тамара прибавила громкости и осторожно повернула голову Фила вместе с подушкой к экрану.
      - Давай посмотрим...
      * * *
      Подполковник Введенский закрыл папку с грифом "Совершенно секретно", убрал ее в сейф и взглянул на часы. На его столе зазвонил телефон, но вместо того чтобы снять трубку, Игорь Леонидович встал из-за стола и включил телевизор. На экране появилась заставка теледебатов кандидатов в депутаты. Сложив руки на груди и не обращая внимания на трезвонящий телефон, Введенский замер у телевизора.
      * * *
      В аппаратной телестудии режиссер объявил:
      - Готовность десять секунд... Все замерли.
      - Три, два, один... - напряженно произнес режиссер. - Начали!..
      Ведущий передачи вскинул голову и воссиял дежурной улыбкой:
      - Добрый вечер, дорогие друзья, мы начинаем нашу программу. Сегодня у нас в гостях кандидаты в депутаты Государственной Думы Владимир Каверин... - почтительная улыбка в одну сторону, - ...и Александр Белов, - легкий кивок в другую.
      - Простите, - тут же встрял Белов. - Если можно, я хотел бы передать привет жене и сыну, которые, как и все мои избиратели, сейчас смотрят телевизор и переживают за меня. Спасибо им за поддержку.
      - Спасибо, понятно, Александр Николаевич, - ведущий едва взглянул на Белова и повернулся к Каверину. - Владимир Евгеньевич, ваш первый вопрос.
      Каверин нахмурил свои белесые брови и, глядя поверх Сашиной головы, несколько надменно спросил:
      - Вот вы проповедуете идеи социальной справедливости и равенства. Скажите, а как это согласуется с вашей... с вашей, с позволения сказать, коммерческой деятельностью?
      На какое-то мгновение Саша растерялся. Но вовсе не из-за того, что не знал что говорить. Просто он не мог решить - кому ему отвечать. Смотреть в постную рожу Каверина у него не было ни малейшего желания, а определить работающую в данный момент камеру он не мог. В итоге он повернулся к ведущему и довольно бойко начал говорить:
      - За последнее десятилетие в нашей жизни многое изменилось. Мы живем в новом, демократическом обществе, в котором все зависит от тебя самого. Но нельзя забывать, что есть люди, которые умеют зарабатывать деньги, и есть те, кто не умеет. Я считаю, что государство не должно мешать первым и обеспечивать достойный уровень заработка вторым. Еще могу добавить, что мой Фонд построил две церкви - от фундамента до крестов - и полностью финансирует три благотворительные программы. Кроме этого, мы оказываем спонсорскую помощь нашим спортсменам, занимаемся вопросами организации отдыха для малоимущих семей и...
      - Хорошо-хорошо, спасибо, Александр Николаевич! - остановил его ведущий программы. - Это все, конечно, очень интересно, но, мне кажется, уводит нас от главной темы. Теперь ваш вопрос, прошу...
      Саша перевел глаза на Каверина. Тот встретил его взгляд снисходительной полуулыбкой. "Сука..." - подумал Белов. Он начал нервничать - ему не нравилось поведение ведущего, а главное - Саша был недоволен собой, своим первым ответом, каким-то суетливым и многословным, словно он в чем-то оправдывался...
      - У меня к Владимиру Евгеньевичу личный вопрос, - твердо, даже, пожалуй, жестко произнес Белов. - Скажите, по какой причине вы покинули службу в органах?
      - Хороший вопрос, - важно кивнул Каверин. - Да, за восемь лет службы в милиции мне удалось сделать немало, но, к сожалению, не все, что хотелось бы. Остались на свободе и даже, как видим, процветают те, кто должен сидеть за решеткой.
      - Вы не ответили на мой вопрос, - упрямо покачал головой Белов. Из-за чего вы ушли со службы, уважаемый? И как у вас лично обстоят отношения с законом?
      - Ну уж если мой оппонент завел речь о законе, - театрально развел руками Каверин, - то пусть расскажет о той стороне его деятельности, которая, мягко говоря, не согласуется ни с гражданским, ни с уголовным правом.
      Белова было уже не остановить, он завелся и наступал, давил, пер напролом:
      - Я готов поделиться с вами, - нервно прищурившись, отвечал Саша, - но только в обмен на информацию, например, о том, как вы оказались в Чечне и на чьей стороне принимали участие в боевых действиях?!..
      Ведущий видел, что обстановка в студии накаляется и неумолимо выходит из-под его контроля. Он навалился на стол между спорящими и успокаивающе поднял руки.
      - Господа, господа, прошу соблюдать корректный тон диалога! взмолился он.
      Соперники замолчали. На мгновение в студии повисла напряженная тишина. После крохотной паузы ведущий кивнул Каверину.
      - В отличие от господина Белова, я готов аргументировать каждое свое слово, - ледяным голосом отчеканил Каверин. - Я утверждаю, что он возглавляет организованное преступное сообщество, члены которого в данный момент находятся здесь, в студии. Сам господин Белов в свое время находился под следствием по обвинению в убийстве, но совершенно случайно сумел ускользнуть от правосудия.
      Белов усмехнулся:
      - Я хочу пояснить вам, Максим, и всем телезрителям, что сейчас господин Каверин цитирует свою листовку - "Братва рвется к власти", да? которую, кстати, они сами же с целью провокации выкрали и сожгли!
      Каверин демонстративно рассмеялся, снова развел руками и, поигрывая желваками на скулах, спросил:
      - Максим, позвольте мне в качестве следующего вопроса продемонстрировать избирателям небольшой видеоряд, который снимет все неясности в отношении моего оппонента.
      - Да, пожалуйста, это не противоречит нашему регламенту, - поспешно согласился ведущий. Похоже, он был предупрежден о видеозаписи.
      "Ну вот я тебя и расколол, Володенька! - подумал вмиг ставший совершенно спокойным Белов. - Теперь главное, чтобы Антоха не подкачал..."
      Наверху, в аппаратной, режиссер быстро скомандовал:
      - Лена, заставку.
      Девушка за пультом тут же что-то переключила, и внизу, на студийном мониторе появилась эмблема Центризбиркома.
      - Кассету давайте, - протянула руку она. Вадим шагнул вперед, торопливо вынул из футляра кассету и передал ее девушке.
      - Хиросима!.. - ехидно подмигнул он невозмутимым Гудвинам.
      Вставив кассету, девушка нажала кнопку "Play". На ее рабочем мониторе появились смеющиеся Фил, Космос и Белов. Она остановила запись и кивнула режиссеру:
      - Готово.
      Тот наклонился к микрофону.
      - Внимание, включаю запись, - прогремел в студии его голос.
      Торжествующе взглянув на Сашу, Каверин повернулся к студийному монитору. Заставка Центризбиркома исчезла и...
      На экране монитора лысый гробовщик почтительно склонился над рукой надменного Дона Корлеоне в исполнении Марлона Брандо.