Добежав до ближайшего автомата, Лена набрала номер квартиры Беловых. Но трубку взяла Татьяна Николаевна, а ей Лена ничего сказать не решилась. Помолчав немного (может, она догадается передать трубку сыну?), девушка нажала на рычаг отбоя.
      Поздно. Наверное, уже поздно!..
      Ей оставалось только одно - ждать Сашу вечером возле дома.
      X
      Типовые, похожие одна на другую, многоэтажки широкой дугой окружали кладбище ржавых, полуразрушенных кораблей. Здесь, на берегу Москвы-реки, неподалеку от речного порта, доживали свой век разнокалиберные катера, баржи и сухогрузы. Между остовов двух довольно больших судов была небольшая, ровная площадка. Вряд ли можно было подобрать лучшее место для поединка - сюда, кроме окрестных мальчишек, никто и никогда не заглядывал, а от любопытных взглядов издалека площадку прикрывали высокие борта кораблей.
      На корме одного из них нервно курил Муха. Его скулу украшал свежий шрам - след от кастета Белова. Рана еще побаливала, саднила, и от этого желание расквитаться с обидчиком было особенно острым. Мухе не терпелось размазать зарвавшееся быдло по этим ржавым корабельным бортам, втоптать в глинистый берег реки, умыть наглую рожу его же собственной кровью.
      - Муха, едут!!! - раздался звонкий крик снизу.
      Он обернулся. От дороги, переваливаясь на неровностях грунтовки, медленно двигался старый коричневый "Линкольн". Муха отбросил недокуренную сигарету и спрыгнул на землю.
      Из "Линкольна" неторопливо вылезли Белов, Космос, Пчела и Фил.
      - Здорово, братва! - весело выкрикнул Пчела.
      С той стороны на приветствие никто не ответил. Там деловито готовились к бою. Муха стянул с плеч кожаную куртку и начал снимать свои многочисленные побрякушки - перстни, браслеты, цепочки, часы... Оставил только массивную - в полпальца толщиной - цепь на шее. Сзади ему разминали плечи, а стоявший рядом Швед давал последние наставления:
      - Давай, Муха, не тяни... Раз, два - и по пиву!.. Космос повернулся к Белову:
      - Сань, ты куртку-то тоже сними. Жаль - хорошая курточка...
      Тот, сосредоточенно жуя жвачку, кивнул и рывком снял куртку, а следом и часы.
      На его плечо опустилась тяжелая рука Фила.
      - Ты, Сань, главное не психуй, спокойнее. Пускай он дергается, а ты не нервничай! Настраивайся нормально и работай спокойно, четко... - Белов, не сводя глаз с противника, только молчал и сосредоточенно жевал жвачку.
      Было вообще непонятно - слышит он слова Фила или нет.
      - Смотри, дыхалку держи. И еще: на рожон не лезь, побегай, раздергай его. А как только увидишь, что он подсел, - сразу гаси! Понял?.. Ну все, давай, брат! - он легонько подтолкнул Сашу вперед.
      - Давай, Сань, урой бешеную обезьяну! Мы рядом, брат... - похлопали его по плечам Пчела и Космос.
      Муха тоже уже был готов. Он решительно двинулся навстречу Белову и выкрикнул:
      - Ну что, клоун, готов землю жрать?!
      - Сейчас ты ее сам жрать будешь! - ответил за друга Фил.
      Поединщики начали сходиться.
      - Космос, "тэтэшник" держи на "товсь", слышь? - вполголоса предупредил Пчела.
      - Какого хрена, там патронов нет, - мрачно буркнул тот.
      - Плевать, шуганешь хотя бы, если что... Муха, принимая боевую стойку, поднял сжатые в кулаки руки. То же самое сделал и Белов. Между ними осталось метра три, вдруг Белов резко выплюнул жеваную резинку в грудь противнику.
      - Ах ты сучонок!.. - задохнулся от ярости Муха и рванул вперед.
      Он попытался с ходу ударить ногой, но Саша поставил блок, перехватил его ногу и с правой въехал в челюсть своему опрометчивому сопернику. Муха отлетел назад, упал, но тут же вскочил и снова пошел в атаку. Но, первым пропустив оплеуху, он стал осмотрительней. Сделав ложный выпад, Муха все-таки достал Белова ногой в живот.
      Один один. Дебют оказался равным.
      - Бей!..
      - Мочи!..
      - Гаси!.. - неистово орали секунданты с той и с другой стороны.
      Страсти накалялись, удары сыпались один за другим. На лицах бойцов появилась первая кровь - у Белова была рассечена бровь, у Мухи - губа. От этого схватка становилась все яростней и отчаянней.
      Вскоре стало заметно, что Муха не только на полголовы выше, но и лучше действует ногами. Зато Саша был подвижней и быстрей. От большинства мощных ударов противника ему удавалось уходить. Муха вынужден был много двигаться, а ведь ему не приходилось, как Белову, едва ли не каждый день носиться с собакой по горам.
      В какой-то момент бойцы сошлись в клинче, Саша попытался применить удушающий захват, но Мухе удалось вывернуться. В руке Белова осталась лопнувшая в замке золотая цепь соперника. Он швырнул ее Мухе, тот поймал ее на лету и намотал на кулак.
      Постепенно оба стали выдыхаться. Схватка все меньше напоминала не лишенный изящества бой профессионалов и все больше походила на безобразную драку пьяных мужиков у пивного ларька. Сил на эффектные выпады и элегантные уходы уже не осталось. Все чаще они просто-напросто самым вульгарным образом дубасили друг друга - без всякой мысли, куда придется, позабыв о защите, из последних сил... И повинуясь одному лишь чувству - слепой ненависти.
      И все же Белов оказался выносливей. Он завалил Муху на землю и провел-таки свой коронный удушающий захват. Шея противника оказалась в тисках его железных рук. Муха захрипел, завертелся ужом, стараясь освободиться, но Саша прихватил его капитально. Дело оставалось за малым добить обездвиженного врага.
      И тут Муха - может быть от отчаянья? - нашел выход. На его кулаке была намотана толстенная и прочная золотая цепь - она-то и пришла ему на выручку. Одним ловким движением он накинул цепь на горло Белову и что было сил дернул за ее концы!
      В ту же секунду Саше пришлось отпустить шею соперника и схватиться за свою.
      Ситуация перевернулась на сто восемьдесят градусов - теперь уже Белов беспомощно хрипел, уткнувшись носом в вытоптанную траву. Цепочка глубоко врезалась в горло - невозможно было ни вдохнуть, ни выдохнуть.
      Саша начал задыхаться. Видя его отчаянное положение, Пчела рванулся ему на помощь, но его перехватил Фил.
      А Муха все тянул и тянул за концы проклятой цепочки. Его судорожное сопение слышалось над самым ухом. И тогда Белов не глядя, ориентируясь только на это мерзкое сопение, изо всей мочи с разворота врезал назад локтем!
      Рука вниз от локтя мгновенно отнялась, и тотчас же ослабло натяжение цепочки. Саша понял - попал!!
      Он тут же скинул оглушенного Муху со своей спины и оседлал его. Не помня себя от ярости, Белов принялся оставшейся правой вколачивать его ненавистную морду в глину.
      - На! На! На! На!!! - истошно вопил он при каждом ударе.
      Наконец он выдохся и, тяжело дыша, сполз с поверженного врага.
      Саша взял его за волосы и приподнял безвольное окровавленное тело.
      Все! Муха отключился. Бой был закончен. Белов нашел силы, чтобы ногой столкнуть неподвижное тело вниз, к воде, и с трудом поднялся. Пошатываясь, он побрел навстречу бегущим к нему друзьям.
      Первым летел Фил, он проскочил мимо Саши и бросился наперерез бегущим к Мухе люберецким. Кто-то из них повернул к Белову, но у них на пути встал Фил. Широко раскинув руки, он загородил друга и закричал:
      - Хорош, пацаны, хорош! Все по чесноку, хватит!..
      Сашу подхватил Пчела, а Космос на всякий пожарный все-таки вытащил свой "тэтэшник" и, поводя им из стороны в сторону, тоже грозно заорал:
      - Пацаны, всем стоять! Все по-честному!..
      А Белов, уже у самого "Линкольна", все еще находясь в пылу драки, обернулся и крикнул поднимающим Муху люберецким:
      - Эй!.. В следующий раз встречу - буду убивать на хрен!
      Фил впихнул его в машину, Космос прыгнул за руль - и машина рванула с места в карьер.
      XI
      Уже начало темнеть, когда "Линкольн" неторопливо подкатил к беседке. Разом распахнулись все двери, и из машины высыпали радостно галдящие друзья. Белов, несмотря на заплывший глаз и разбитую бровь, выглядел именинником.
      - Слышь, Сань, он тебя цепурой душит, а я чувствую - седею, блин! балагурил Космос. - Глянь-ка - может, в натуре седина появилась?..
      - А я стою и думаю: так, гроб - тыща, оркестр - еще пятьсот... подхватил Пчела.
      Все грянули беззаботным хохотом, а Фил дружески шлепнул Пчелу по затылку.
      - Ну ты, бухгалтер...
      Пчела отмахнулся, они принялись возиться, а Космос тем временем открыл багажник и вытащил из бездонного чрева "Линкольна" увесистый, весело позвякивающий баул.
      - Ну что, Сань, - пивка для рывка, а?.. Белов не ответил.
      - А то, может... - Космос повернулся к другу и осекся.
      Сашино лицо окаменело, от радостной улыбки не осталось и следа. Он, как завороженный, смотрел в одну точку. Космос обернулся в ту же сторону и от досады чуть не выматерился.
      У входа в беседку стояла невесть откуда появившаяся... Ленка Елисеева! Она так же неотрывно смотрела на Сашу. Просто стояла и смотрела - виновато и испуганно.
      - Я не понял, а ты что здесь делаешь? - Космос решительно направился к девушке. - Ты-то что здесь делаешь, я спрашиваю?! Ну-ка давай, давай отсюда!..
      Лена не двигалась с места, она даже не взглянула на говорившего. Он подошел к ней вплотную и зло повторил:
      - Что, неясно сказано?! Иди отсюда!..
      - Космос, остынь! - окликнул его Саша. Друг обернулся и недоуменно дожал плечами:
      - Нет, Сань, я что-то тебя не пойму! Может, ты еще и женишься на ней?..
      Белов молчал, и недовольный Космос, еще раз демонстративно пожав плечами, отошел в сторонку - к настороженно притихшим Пчеле и Филу.
      - Пойдем, - коротко бросил, наконец, Саша девушке и, не оборачиваясь, зашагал к рощице по соседству.
      Лена догнала его уже среди деревьев. Поравнявшись с ним, она тихо спросила:
      - Саш, это Муха, да? - Лена попыталась коснуться его разбитой брови.
      - Цокотуха... - отвернув от ее руки голову, мрачно буркнул Белов.
      - Саш... - Что?
      - Саш, понимаешь, два года - это, правда, слишком долго... срывающимся от неловкости голосом бормотала Лена. - Я не виновата...
      - Да? А кто виноват? Папа Римский?.. Кто?.. - Белов развернулся к девушке и заглянул ей в лицо. - Скажи - может, я пойму...
      Она стояла перед ним, опустив глаза, потерянная и жалкая, и молчала. Сегодня на ее лице не было ни грамма косметики, гладкие волосы были собраны в простой хвостик. Именно такой, а вовсе не размалеванной фифой, вспоминал ее Саша в армии. И именно такой, прежней Лене Белову вдруг захотелось объяснить - какую боль она ему причинила.
      - Ну загуляла - да черт с тобой! Но ты напиши, поставь в известность! - то и дело пожимая плечами, с болью в голосе продолжил он. - Я как дурак... как лох вообще... Через всю страну, на крыльях... Спать не могу, есть не могу... Приеду - женюсь, думаю...
      - Саш, - Лена вдруг остановила его, положив ему на плечо руку. - А хочешь - трахни меня!
      - Что-о-о-о? - выдохнул ошеломленный Белов.
      - То! - поняв, что сморозила что-то не то, истерично выкрикнула она. То! Правильный ты наш! Ну надо же - честно служил, а девушка изменила! Ну так трахни меня! Вот она я - здесь! Ну! Ты же этого хочешь!..
      Саша прищурился и, еле сдерживаясь, ледяным тоном отчеканил:
      - Ты из-под Мухи давно?
      - Ой, Саш, я сама не знаю, что несу! - Лена замотала головой от отчаянья и, схватив Белова за рукав, жалобно зачастила. - Ну прости меня, Сашенька! Миленький, родной, прости, прости!!! Вот видишь? - она протянула ему на ладони простенькое колечко, которое ей подарил когда-то Саша. - Я же люблю тебя, ну прости, прости пожалуйста!..
      - Бог простит, - покачал головой Белов и тут его прорвало: он схватил колечко и, зашвырнув его в кусты, яростно закричал: - Все! Не попадайся мне больше! Все!!!
      Развернувшись, он бросился прочь - не выбирая дороги, наобум, напролом через кусты...
      - Саша!! Саша!!. - кричала ему вслед Лена, размазывая по лицу слезы вины и отчаянья.
      Белов остановился только тогда, когда эти крики затихли. Он обхватил руками голову и опустился на землю. Его буквально трясло от злости, обиды и отвращения. В ушах эхом звучали слова Лены: "А хочешь - трахни меня!" С каким обыденным бесстыдством она предложила это? Как у нее только язык повернулся? Как она могла?!
      И тут он, наконец, понял - могла. Могла, потому что никогда не была той, какой он себе ее представлял! Она просто была другой - настоящая Лена Елисеева. Та Лена, которую он любил, никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы шлюхой. Эта - стала.
      Та, наверное, скорее откусила бы себе язык, но не произнесла бы этих мерзких слов. Эта произнесла их легко и просто, словно предложила ему не себя, а, скажем, сигарету...
      Мучительно, с болью и разочарованием Саша осознавал, что его любовь оказалась всего лишь иллюзией. Просто он был слишком наивен. Да, наивен, доверчив и глуп. Что ж, теперь он будет умнее. Как говорится - спасибо за науку!
      Итак, отныне у него нет девушки. Зато у него есть друзья, настоящие друзья, и сейчас они его ждут.
      Белов глубоко вздохнул и встал - надо идти. Вдруг он почувствовал озноб. Подтянув молнию куртки к самому подбородку, Саша поднял голову.
      Над парком вовсю гулял холодный ветер, он рвал с веток желтеющую листву, скручивал из нее вихревые жгуты и гонял их меж стволов деревьев. Все, лето кончилось.
      "Осень, - подумал Белов. - Вот уже и осень..."
      XII
      Вечером, после работы, в райотделе милиции на скорую руку накрыли стол. Повод был более чем уважительный - обмывали звездочку Володи Каверина.
      Виновник торжества, смущенно посмеиваясь, поднял граненый стакан с водкой, на дне которого посверкивали три позолоченные звездочки.
      - Представляюсь по случаю получения очередного звания - старшего лейтенанта милиции, - доложил он по заведенной издавна традиции и поднес почти полный стакан к губам.
      - Давай-давай! - загалдели, подбадривая его, коллеги. - Ну-ка, за маленького полковника!.. За то, чтоб - не последняя! Чтобы генералом стал!..
      Каверин медленно выпил водку до дна и вытряхнул себе в рот все три звездочки. За столом одобрительно загудели - ритуал был соблюден в точности - и дружно зазвенели стаканами.
      В этот момент в дверном проеме показалась голова в кожаной кепочке. Каверин тут же заметил Шведа и, выплевывая звездочки на ладонь, кивнул сейчас, мол, подожди. Он ухватил со стола бутерброд потолще, откусил от него сразу чуть ли не половину и вышел в коридор.
      - Поздравляю, - улыбнулся Швед.
      - М-м-м-м... - промычал набитым ртом Володя.
      - Можешь поговорить?
      Продолжая двигать челюстями, Каверин кивнул и показал в сторону лестничной клетки.
      - Ну что, принес? - спросил Володя, дожевав, наконец, свой бутерброд.
      Швед протянул ему видеокассету.
      - Вот, записал... "Рэмбо - первая кровь". Милиционер открыл коробку там, вместе с кассетой, лежали несколько стодолларовых купюр.
      - Ты что, охренел?! - прошипел Каверин, воровато оглядываясь и пряча деньги в карман.
      - Твоя доля, - пояснил Швед. - Мне тут отъехать надо...
      - Что случилось?
      - Да все нормально...
      Они вышли на лестничный марш, и Швед, чуть помявшись, сказал:
      - Я что сказать хотел... Муху-то давно пора было притормозить, он уже всех напрягать начал. А теперь поспокойнее будет - поймет, что не все коту Восьмое марта! А пацан этот, я считаю, молодчик. Конфликт-то он уладил...
      - Я даже слушать ничего не хочу! - рявкнул вдруг Каверин. Его уже заблестевшие было от водки глаза сжались в холодные и злые щелки. - Муха мой родственник, ясно?! И вообще мне этот... как его - Белов, да? Так вот, он мне не пон-ра-вил-ся! - он произнес это слово по слогам, внушительно и веско.
      Швед молча пожал плечами - дескать, смотри, дело твое... А Каверин подвел под дискуссией черту, обратившись скорее даже не к Шведу, а к самому себе:
      - Я терпеть не стану. Я найду способ и этого Белова закрою. Слово даю - закрою!
      Часть 2
      БОИ БЕЗ ПРАВИЛ
      XIII
      Прошел месяц, но Каверин своих слов не забыл. Он вообще редко что забывал.
      Новоиспеченный старлей сидел в райотделе, в своем крошечном кабинетике, а на столе перед ним лежала папка. В нее, в эту тоненькую картонную папочку, он по зернышку, по капельке, по крупинке собирал все, что могло бы ему помочь выполнить обещанное - "закрыть" Сашу Белова.
      Почему он так страстно, так горячо желал этого? Пожалуй, Каверин и сам не смог бы это объяснить. Но с самой первой их встречи на карьере в Люберцах он понял: перед ним враг.
      Спокойствие и уверенность Белова таила скрытую угрозу, рядом с ним Каверину было как-то тревожно. Он не видел причин для этого беспокойства, и оттого нервничал еще больше.
      А потом Володя увидел полуживого после поединка с Беловым Муху. Тетка, Мухина мать, ревела белугой и насылала на обидчика сына все земные и небесные кары. Досталось и Володе - куда, мол, смотрит милиция, от бандитов прохода не стало! Вот тогда он и решил: нет, это дело оставлять нельзя!
      Муха, конечно, постарается поквитаться сам, только выгорит ли у него это дело - еще вопрос! А он, старший лейтенант милиции Каверин, будет действовать своими методами.
      В дверь кабинета коротко постучали, и на пороге появился рослый сержант.
      - Товарищ старший лейтенант, вот, как просили, - оперативочка на Белова и компанию, - он положил на стол начальника несколько машинописных листков.
      - Давай, давай! - оживился Каверин и показал сержанту на стул. Садись.
      Он углубился в бумаги.
      - Что ж ты так официально-то? Ты проще будь, сержант, проще... С участковым беседовал?
      - Да, - кивнул сержант. - В общем, там полноценная преступная группировка получается...
      - Вот даже как? - не отрываясь от бумаг, поднял брови Каверин. Занятно, занятно... Уж мы их душили-душили, душили-душили... - вполголоса бормотал он себе под нос.
      Наконец Каверин аккуратно сложил листы, сунул их в заветную папочку и улыбнулся сержанту.
      - Знаешь, есть такая песня: "Это очень хорошо, даже очень хо-ро-шо!.." - продекламировал он.
      - Знаю, знаю! - с готовностью закивал парень и, нисколько не смущаясь, запел:
      И под ливнем, и под градом,
      Лишь бы быть с тобою рядом,
      Это очень, оч..
      Он внезапно осекся - Каверин мгновенно стер с лица улыбку и вперил в подчиненного тяжелый, мрачный взгляд.
      - Да ты, оказывается, певец! - хмуро процедил старлей. - Прямо Муслим Кобзон!
      - Виноват! - вытянулся сержант.
      - Все, марш работать! - холодно приказал Каверин.
      Когда за сержантом закрылась дверь, он снова открыл папку и еще раз внимательно перечитал оперативку. Конечно, на основании одних этих бумажек Белова не закрыть, но...
      "Ничего, курочка по зернышку клюет, а сыта бывает! - утешил себя Володя. - Все равно доберусь до гада!"
      XIV
      - Ну что, ма? - спросил Саша, усаживаясь завтракать.
      Этот вопрос он задавал матери по нескольку раз в день всю последнюю неделю - с тех самых пор, как нашел, наконец, собачника, продававшего щенка мастифа.
      На щенка вообще-то Татьяна Николаевна согласилась почти сразу, но когда она узнала, сколько просят именно за эту собачонку, с ней едва не сделалось дурно. Саше пришлось начинать уговоры заново.
      Конечно, можно было поступить проще - взять деньги у Коса или Пчелы. Но делать этого ему отчего-то не хотелось. И вовсе не потому, что Белов так уж осуждал их способы добычи денег, нет. Но вот - не хотелось...
      Каждый день он звонил продавцу и просил еще денек отсрочки, и каждый день по сто раз задавал матери один и тот же вопрос:
      - Ну что, мам?..
      Сегодня был решающий день - больше собачник ждать не хотел, - и Белов утроил усилия. В успехе он не сомневался, видел, что мама уже сопротивляется, скорее, по инерции, поэтому заранее договорился и с продавцом, и с Космосом - чтобы привез его со щенком домой.
      Время поджимало, надо было еще успеть к сроку добраться до загородного дома собачника, и Саша украдкой поглядывал на часы.
      - Нет, я тебя не понимаю, Саш. Тебе о невесте пора думать, а ты все... - ворчала Татьяна Николаевна, возясь у плиты.
      - Так я думаю, мам! Вот веришь - каждое утро встаю и начинаю думать!
      - Вот и думай! - Она поставила перед сыном тарелку и пожала плечами. И потом, ну почему так дорого? За эти деньги корову купить можно.
      - Ну мам, я же говорил - это древнейшая порода, с такими еще кельты на колесницах сражались!
      - Какие еще кельты? Она хоть пушистая? - с надеждой спросила Татьяна Николаевна.
      Саша помотал головой и, дожевывая обжигающе-горячую сосиску, невнятно ответил:
      - Гладкошерстная...
      - Это что, как такса что ли?.. - разочарованно протянула мама.
      Нет, похоже, собака за такую несусветную цену в принципе не могла вызвать у нее ни малейшей симпатии.
      - Примерно! - засмеялся он и поднял руку над полом. - Только она в холке сантиметров семьдесят - вот такая примерно - и весит как... ну почти как я!
      Татьяна Николаевна с ужасом представила себе такое чудовище в их квартире и предприняла последнюю попытку отговорить сына.
      - Нет, Саш, лучше мы эти деньги на взятку в институт потратим! Будешь у нас студентом, вулканы изучать...
      Сын взял ее за руки и заглянул в глаза:
      - Ну мам... Мамуся... Мамырлих...
      - Какой еще "мамырлих"? - засмеялась Татьяна Васильевна.
      - Мам, взаймы, а?.. Я через месяц отдам!
      - Ну вот еще! - она шутливо шлепнула сына по затылку. - Выдумал тоже в семье деньги занимать! Мы что, чужие? Ладно, горе ты мое, когда нужно-то?..
      - Сегодня, мам! Прямо сейчас! - вскочил со стула Саша.
      - Ну-ка, сядь и доешь, - нахмурилась мать и вздохнула: - Сейчас принесу...
      XV
      Слухи о том, что какой-то парнишка разделал как бог черепаху самого Муху, всплывали в разных концах Москвы. О самом герое никто из братвы ничего толком не знал, но о том, что он корешок Пчелы и Космоса, было известно многим.
      К ним нередко обращались за подробностями - кто он, да откуда, да с кем работает, - вот и сегодня у Космоса опять спросили про Белова.
      Сегодня они с Пчелой объезжали точки, собирая деньги, которые их люди натрясли с торгашей за неделю. Небольшой рыночек у метро был последним пунктом их маршрута. Пчела принял плотный сверток и залез в "Линкольн" пересчитывать "капусту", а Космос неторопливо покуривал с пацанами.
      - Говорят, у вас какой-то крутой появился? Муху отбуцкал... - спросил его качок в адидасовском костюме. - Что, начнете теперь порядки наводить?
      - А что их наводить? - хмыкнул Космос. - У нас и так порядок. Это у вас там чехи волну гонят! Только и слышно - того подрезали, другого перерезали...
      - Да наверху мудрят, все разговоры с ними трут.. - отмахнулся его собеседник. - Чую, закончится вся эта байда капитальным разбором, вот и все дела! Ты мне лучше вот что скажи - этот пацан ваш... Как там его?..
      - Саня Белый.
      - Во, Саня Белый! Он как, вообще, - расти-то думает? Может, встретится с ним, потолковать, а?
      - Бесполезняк, - нахмурился Космос. - Я и сам хотел его к нашим делам подтянуть - по нулям! Он вообще пацан упертый, у него своя жизнь...
      - Смотри, Космос, только Муха это дело так не оставит, - покачал головой парень. - Это - к гадалке не ходи!..
      - Ничего, - грозно набычился Космос. - Кто с пером к нам придет - от ствола и скопытится!
      Тут коротко и резко просигналил "Линкольн", и Пчела из машины кивнул все, мол, нормально, можно ехать. Парень в "Адидасе" протянул руку.
      - Ладно, посмотрим, как оно пойдет. Давай, Космос, береги себя и своих друзей! И удачи тебе в нашем нелегком деле...
      - Бывай, - Космос пожал протянутую руку.
      Машина медленно выбралась с рынка и вырулила на улицу. Космос, ведя "Линкольн", то и дело неодобрительно косился на друга. Слов нет, Пчела, конечно, классный пацан, но то, с каким трепетом он относился к деньгам, Космоса ужасно раздражало.
      Он посматривал, как Пчела тщательно разглаживал, перебирал и складывал мятые, засаленные червонцы и четвертные, и едва сдерживался, чтоб не высказаться по этому поводу.
      - Видал?! - радостный Пчела встряхнул толстенной пачкой перед самым носом друга. - Эх, вот если б это все - нам! Да, Космосила?
      - Может, когда-нибудь и ты будешь общак держать, - лениво предположил он.
      - А что?!. - хохотнул друг, засовывая деньги в сумку на поясе. Легко!
      Космос скривил в усмешке губы:
      - Пчела - Великий и Ужасный!..
      - Ладно тебе... Куда сейчас?
      - Сейчас бабки сдадим - и за Белым, - взглянув на часы, ответил Космос.
      - А где он?
      - За городом где-то, по Каширке - адрес там, на пачке, - он кивнул на лежащую на "торпеде" пачку "Мальборо". - Он сегодня мастифа покупает.
      - Кого?..
      - Собаку.
      - Вот чудила! - засмеявшись, покрутил головой Пчела. - И сдалась ему эта псина!.. Он бы еще слона купил! Самому жрать нечего, а он - мастифа!.. За Филом-то заскочим?
      - Нет, у него сегодня какой-то медосмотр... Космос врубил свою любимую Си Си Кэтч и, как обычно, настроение у него быстро улучшилось. Не прошло и пяти минут, как он, уже беспечно посмеиваясь, рассказывал Пчеле о каком-то недавнем инциденте.
      - Ну, я ему тут же - а ты с кем работаешь? Этот черт мне в наглянку с Парамоном. Ты понял, Пчел?! Какой на хрен Парамон?! Я с ним только вчера говорил - он вообще не в курсах.
      - Вот пес! А ты что?
      - А что я? - самодовольно усмехнулся Космос. - В моську ему, и все дела. Я ж пацан решительный - ты знаешь!
      "Линкольн", плавно качнувшись, остановился на светофоре, справа от них, противно заскрипев тормозами, встала серая "девятка". Пчела повернулся на звук и присвистнул:
      - Оп-паньки...
      В соседней тачке сидели люберецкие, и среди них - Муха. Пчела толкнул локтем друга. Космос взглянул направо и озадаченно пробормотал:
      - Встреча на Эльбе, блин...
      - Картина Репина "Не ждали"... - поддакнул Пчела.
      Люберецкие, разумеется, узнали приметную машину. Пассажиры "девятки" а их было трое - тоже молчаливо и угрюмо рассматривали соседей. На обеих машинах почти синхронно поползли вниз боковые стекла. Запахло жареным.
      И в этот момент загорелся зеленый глазок светофора. "Линкольн" рванул вперед, сразу же подрезая "девятку". Нахально ухмыляющийся Пчела тотчас высунул в окошко недвусмысленно согнутую в локте руку: - На!!!
      - Йо-хо-о-о-оП. - завопил Космос.
      В "девятке" в первый момент оторопели. И тут же Муха яростно взревел:
      - Суки! Вот суки!!. Ну ни хрена себе!! Что вообще происходит-то?! Фома, газуй!!!
      Сидящий за рулем флегматичного вида бугай послушно вдавил педаль газа в пол. "Девятка" с натужным ревом устремилась в погоню. Но уже через пару секунд стало ясно - бесполезно! "Линкольн" без видимых усилий уходил все дальше и дальше, издевательски виляя из стороны в сторону.
      - Газуй, тебе говорят! - орал Муха на водителя. - Ну!!!
      Тот безнадежно покачал головой:
      - Нет, не догнать. У них же движок литра три, не меньше...
      К Мухе сзади наклонился третий и озабоченно пробасил:
      - Вконец оборзели. Я думаю - мочить их пора!
      Взбешенный Муха закинул руку за спину и схватил советчика за шею.
      - Думаешь?!! - разъяренно прошипел он. - Ты думаешь? Твое дело ногами махать, а не думать, ясно?! А думать за тебя другие будут!!
      Муха оттолкнул опешившего приятеля назад и, с тяжелым сопением уставился на дорогу перед собой. На его скулах перекатывались желваки.
      - Так, значит. Эти мухоморы пусть пока плавают, а с Беловым я сам разберусь, - наконец мрачно изрек он. - Всем передайте, чтоб его не трогали...
      XVI
      В физкультурном диспансере было многолюдно и шумно - здесь проводился плановый медосмотр. Коридоры старого тесного здания были заполнены молодыми людьми атлетичного вида - борцами, боксерами, штангистами и пловцами.
      Такое огромное количество прямо-таки пышущих здоровьем парней здесь, в стенах медицинского учреждения, выглядело довольно странным и неуместным. Наверное, так же несуразно выглядела бы на старте марафонского забега толпа бабулек с палками и авоськами.
      Большинство спортсменов относилось к этому мероприятию как к пустой формальности, а посему и вели себя соответствующе - балагурили, смеялись, заигрывали с проходящими по коридорам хорошенькими медичками...
      - Филатов! - позвал, выглянув из кабинета, врач с наголо обритым черепом.
      Фил зашел в кабинет и плотно прикрыл за собою дверь. Здесь было неожиданно тихо и даже, из-за опущенных штор, сумеречно.
      - Здравствуйте, - кивнул он доктору и сразу прошел к креслу энцефалографа.
      Эта процедура была ему давно привычна, вот только бритоголовый врач был ему совсем не знаком. "Новенький, должно быть", - подумал Фил.
      - Будь и ты здоров, молодец! - сверкнув золотыми зубами, улыбнулся доктор. - Ну, присаживайся...
      Фил уселся в широкое кресло, и врач нацепил на его голову резиновый обруч с пучком проводов, тянущихся к ящику энцефалографа. Бритоголовый доктор нажал на кнопку, прибор, негромко загудев, выдал широкую бумажную ленту, покрытую змейками энцефалограмм.
      Нацепив на нос очки, врач принялся изучать результаты исследований, на глазах мрачнея.
      - Та-а-ак... Именно этого я и боялся, - озабоченно пробормотал он, снимая с головы пациента обруч с датчиками.
      Филу стало не по себе.
      - Что-то не так? - встревоженно спросил он.
      - Как посмотреть... - неопределенно двинул плечом доктор и шагнув к Филу, оттянул его нижнее веко. - Головные боли часто беспокоят?
      - Только когда перепью, - он попытался отшутиться, но врач и не думал улыбаться. Филу пришлось пояснить: - Вообще-то это шутка - я не пью, совсем.
      - Это ты своему тренеру расскажешь... Сколько лет занимаешься?
      - Давно, лет десять - это точно.