-- Благодарю, -- сухо ответила Лиза, -- но провожать меня не надо. Не скрою, нашей семье предстоит трудный вечер. Обдумать, отведать, отведать, обдумать... Возможно, я зайду к вам еще. До встречи, господин директор!
-- Большой гудбай, Бетси! -- произнес собакомедведь, но в вялом его голосе можно было ощутить и легкий отзвук надежды...
Лучшим садовником Фантазильи всегда был Розарио. Одно за другим наслаивались столетья на хищный шампур времени, сменялись чередой поколения, войны и революции сотрясали планету. Леса истреблялись и насаждались, сгорали и возрождались опять, но менялись лишь детали прически, и никуда не исчезала, на счастье всего живого, зеленая шевелюра Земли.
Розарио, искуснейший парикмахер природы, до недавнего времени казался совершенно довольным жизнью...
Очевидно, стоило прибавлять к его имени числительное, Розарио Двухсот Первый, скажем, или Тысяча Сто Семнадцатый. Вот только никто бы не смог назвать правильный номер -- к началу летописей Фантазильи род Розарио --потомственных садовников -- существовал уже давным-давно.
Непостижимо, как это случалось, но у каждого предыдущего Розарио непременно рождался хотя бы один сын. Если же сыновей было несколько, то талант садовника проявлялся лишь у старшего.
Другие братья становились кузнецами и портными, полководцами и мореплавателями, учеными и художниками -- да кем угодно. Их имена, тоже славные порой, в конце концов растворялись в веках. Но тысячу лет назад, как и теперь, сказать "Главный Садовник Фантазильи" означало сказать "Розарио"...
Итак, нынешний Розарио, как и все его пращуры, еще несколько месяцев назад считал себя почти счастливым. Лишь один едва заметный червячок подтачивал его душу. Садовник, занимаясь любимым искусством, постоянно ловил себя на зависти к природе, создающей зачастую еще более прекрасные композиции, чем он сам. Умница Розарио, прекрасно понимая, что Господа Бога ему не превзойти, тем не менее втайне страдал и все реже оставался доволен делом собственных рук.
Когда в Фантазилье был создан Отбеливатель Зависти, Розарио не кинулся туда одним из первых, словно предчувствовал дальнейшую судьбу. Долгое время он прикидывал, взвешивал и только год спустя решился... Хитроумное волшебное устройство утомило садовника до одури: просвечивало, обмеривало, задавало сотни неожиданных, нелепых, казалось бы, вопросов, просвечивало опять...
Приговор машины ошеломил Розарио. " Талант близок к абсолютному. Призвание -- устроитель государственных переворотов".
Главный садовник не воспользовался летающей беседкой, отказался от навязчивых услуг говорящей кареты, не сдержавшись, впервые в жизни плюнул в сердцах на развязный, нагло стелющийся под спину ковер-самолет. Домой он приплелся за полночь, со стертыми ногами и, не замечая боли, рухнул на кровать, продолжая думать.
Дело в том, что Отбеливатель Зависти не ошибался НИКОГДА, так уж устроили его лучшие маги во главе с Федей и Печенюшкиным.
Выходов из ситуации просматривалось несколько. Первый -- обратиться в Совет Магов, затем к врачам, все забыть, получить в придачу стойкую неприязнь к Отбеливателю и вернуться к прежней, вполне счастливой жизни. Но какой позор! И нет полной гарантии, что тайна, известная столь многим, не выплывет вновь на свет.
Второй выход -- броситься с вершины баобаба в знаменитый водопад Холодрыга, ответив ударом о камни на жизненный удар. Этот вариант манил больше, чем первый, но, тем не менее, отпадал. Розарио-младший, единственный сын садовника, был еще слишком юн и не успел получить от отца все секреты фамильного мастерства.
Выход третий -- загнать ужасный секрет в глубину сознания и жить дальше, надеясь, что любимый труд излечит от тягостных раздумий. Его и выбрал Розарио, отгоняя мысли о последнем, четвертом, выходе.
Утром он вернулся к хлопотным обязанностям, еще не подозревая, что стал другим за эту ночь... Мелькали дни, текли недели, месяцы шествовали неспешной походкой. Подстригая кусты, разбивая цветники, меняя обустройство парков, Розарио постоянно строил в голове модели нового общественного обустройства.
Он как бы играл сам с собой, решая незаметно, для собственного удовольствия, сложнейшую затейливую головоломку. Вначале она походила на беспорядочную кучу мелких деталей: винтиков, пружин, пластиночек, колесиков, превращаясь с каждым днем -- все ближе и ближе -- в огромный хитрый механизм. И вот, когда несколько последних крохотных пружинок уже готовы были стать на нужные места, во сне Розарио впервые появилась дама в черном.
Маэстро Мизерабль вовсе не помышлял об Отбеливателе Зависти. Поэт, прозаик, драматург, критик, он работал много и плодотворно. Творческие мучения были ему чужды. Рука с лебединым пером никогда не замирала подолгу над чистым листом бумаги.
Все созданное Мизерабль немедленно издавал. Книги его выходили на прекрасной бумаге, в добротных переплетах, порой даже с талантливыми иллюстрациями. Одна беда -- публике они не нравились.
Но несколько читателей (тоже литераторов) у бедняги все-таки имелось. Изредка, устав от создания шедевров, они изучали написанное друг другом, договариваясь о каждом таком случае заранее. Потом коллеги собирались вместе, и каждый долго хвалил приятелей, ругал удачливых соперников и делился планами: как привести фантазильцев к пониманию истинных ценностей.
Ветвями махала рябина,
Упрямо спорила с дождем.
Ей вторила соседняя калина,
Восхищаясь вспухнувшим ручьем.
Трах в голове -- раскаты грома!
Блеснула молния, шутя,
И распласталась в поле где-то...
Не полюбил ли я тебя?!
Перечитав заключительные строчки, Мизерабль вспотел от восхищения и остро позавидовал сам себе. Поэма "Вымах мги", бесспорно, возглавит список его работ. А какова сила последнего созвучия: "шутя -- тебя"! Любой удачливый ремесленник срифмовал бы "любя -- тебя", но это же плоско! Это лежит на поверхности. Вообще, кумиры толпы легковесны. Он же, Мизерабль, --истинный добытчик литературной пушнины, бережный старатель на золотых приисках словесности. Но время лжепророков уходит. Глупое, счастливое, ничего не зная, оно бежит, приплясывая, к волчьей яме с острыми кольями внутри, замаскированной желтыми фальшивыми цветами. Падение, крик, удар!.. И все... Остались считанные дни, только бы дождаться.
В нормальной жизни, во всем, так или иначе не связанном с литературой, Мизерабль был не глупее других. Вот только жаль, что нервный сочинитель даже самые обыденные вещи умудрялся пропускать через призму своей поэтической фантазии. Простой убегающий гриб в лесу или жареный петух, вылупляющийся из обеденного стола, непременно вдохновляли поэта на создание нескольких метров корявых образов. Сам себя Мизерабль с недавнего времени стал уподоблять ослепительному бриллианту, парящему над толпой слепцов. И вот теперь неземной красоты рука готова убрать повязки, приросшие к глазам обитателей Фантазильи... Да, судьба поэта волшебно изменилась с тех пор, как в его снах впервые появилась дама в черном.
Самый страшный миг в своей жизни Сморчков-Заморочкин отчетливо помнил вот уже двести двадцать лет. Крепостной из Шипиловки, небольшой подмосковной деревеньки, последние два года в ту пору он состоял в услужении у барина.
Михаил Анатольевич Шипилов-Трудный, блестящий лейтенант флота, вышел в отставку после знаменитого Чесменского сражения. Военный талант, мужество, отчаянная, граничащая с безрассудством храбрость -- все предвещало ему завидную, стремительную карьеру. Чудом спасшись с взорванного линкора, раненый, Шипилов не оставил поля боя. Перейдя на брандер, молодой офицер, вместе с однокашником, лейтенантом Ильиным, сумел в дерзкой вылазке поджечь вражеский корабль. Вспыхнувший пожар охватил другие турецкие суда, вся неприятельская эскадра запылала. Победа была полной. Русский флот завоевал безраздельное господство в Эгейском море.
Чины, ордена, богатства -- милости императрицы щедро осыпали победителей. Всех... кроме Михаила. Контр-адмирал Грейг, невеста которого была неравнодушна к красавцу лейтенанту, из зависти оклеветал удачливого соперника...
Выписавшись из госпиталя, Шипилов подал в отставку, поставив крест на военной карьере.
Пощечина адмиралу, отказавшемуся стреляться, стала единственным его утешением. Любовь обворожительной барышни -- увы -- оказалась недолговечной. Добровольный изгнанник в расцвете лет, сил и талантов засел в своей Шипиловке и там, чтобы не спиться от тоски, вскоре поставил выписанный из Голландии лесопильный завод.
Энергия и деловая хватка стосковавшегося по активной деятельности отставника совершили необычайное, поставив на уши сонную деревушку с населением в семьдесят восемь душ. Дело, словно на дрожжах, разрасталось. Появились обширные заказы для флота. В Шипиловку на заработки потянулись окрестные мужики, отпущенные хозяевами на оброк. Шипилов-Трудный в считанные месяцы баснословно разбогател, приобретя вместе с деньгами легкие признаки классического русского самодурства...
Князь Пимен Пименович Сморчков-Заморочкин в княжеское достоинство некогда возвел себя сам. Это случилось довольно давно, в обстоятельствах, которые когда-нибудь стоило бы описать отдельно. Древняя и аристократическая (так казалось ее новому обладателю) фамилия Заморочкин тоже упала не с возу, а была самым наглым образом присвоена. Во времена же, о которых мы рассказываем сейчас, Пимка Сморчков, двадцатилетний белобрысый оболтус из Шипиловки, час назад проводивший хозяина по срочным делам в Москву, лежал в сапогах на любимой хозяйской оттоманке и куражился над ключницей Агафьей.
-- Да нешто ж это дело -- гишпанские маслины трескать! -- убивалась сухонькая ключница. -- А вино-то рейнское, бутылка по рупь и два алтына, телку за такие деньжищи впору сторговать! А сапогами насвинячил, ой, матушка моя! Пришибет тебя барин, Пимка!
-- Нишкни, старая, -- лениво цедил сквозь зубы молодой хам. -- Я хозяйский любимец! Кому пожелаю, могу по шеям навернуть, потому мне права дадены! Никто, как я, не способен Михал Анатольичу сладко пятки чесать с приговором.
Запустив немытую пятерню в заветную кадушку Шипилова, лакей извлек и ловко забросил в рот полную пригоршню нежных, угольно-черных ягод.
Плюм! -- Первая косточка, не попав в Агафью, ударилась о край китайских костяных ширм с монахами и лукавыми красавицами, купленных барином в неопределенных мечтах о прекрасном.
Плюм! Плюм! -- Вторая косточка угодила в люстру, третья в фарфоровую тарелку на стене. Подобрав юбки, ключница пустилась наутек.
Четвертая косточка никакого звука не издала, поскольку, вылетев из гостиной, исчезла в распахнувшейся двери, вслед за проворной старушкой. Но вот пятая!..
Плюп!.. Сам барин, Шипилов-Трудный, детина, ростом под притолоку, казавшийся еще огромней в шубе на собольих пупках, застыл в проеме, недоуменно выковыривая из глаза черную влажную косточку.
-- Нне по-онял!.. -- протянул он любимое присловье, остолбенев перед открывшейся картиной.
Самым малым, что обычно следовало после этих слов, даже сказанных хозяином спокойно, было суровое наказание плетьми. Сейчас же слова раздались с такой страшной, леденящей душу интонацией, что в нижней части костюма у Сморчкова возникла лишняя тяжесть.
-- Не по-онял! -- повторил Шипилов, переводя бешеный взгляд с косточки на полупустую кадушку маслин. Круглые глаза его, как показалось лакею, источали зеленое пламя. Под правым багровела ссадина.
Пронзительно вереща, Сморчков ринулся бежать, ужом попытался юркнуть между ног у господина, но в последний миг был пойман за косицу и резко вздернут вверх.
-- Ванька! Прохор! -- зычно выкрикнул барин.
Два дюжих молодца залетели в коридор, немилосердно грохоча подкованными сапогами.
-- В холодную его! -- Шипилов-Трудный брезгливо кинул холопа под ноги дворовым, понюхал пальцы правой руки и вытер их о полу шубы. -- Есть-пить не давать! Отпитался, каналья! За маслины заветные душу из тебя завтра выну!.. Что за день такой окаянный? -- пожал он богатырскими плечами. -- Возле Белорусовки лошади понесли, под Щербининкой две кошки черных -- хвосты трубами -- дорогу перебежали. Ну, думаю, шабаш, поворачиваем, не к добру это. И точно!.. Агафья! -- позвал хозяин. -- Волоки шотландского, освежаться будем!
Белесый зимний свет лился в полутемный коридор из гостиной, и еще несколько мгновений Сморчков, уносимый из коридора навстречу возмездию, видел в дверях темный силуэт господина. Шипилов стоял по-матросски, широко и прочно, словно три года назад, на мостике блаженной памяти линкора "Евстафий"...
Князь Сморчков-Заморочкин, помощник Великого Мага Фантазильи, сморщился, поправляя на лбу повязку с целебной мазью от ожогов. Забыть позорное треклятое прошлое не удавалось никак... В ту ночь, расшатав и выдернув доску, забивавшую крошечное низкое оконце холодной, он, благодаря малому росточку и щуплому сложению, сумел протиснуться в него и бежать. Далее события завертелись, как в калейдоскопе.
Встреча с разбойничками на большой дороге. Вольная, удалая, но почти всегда голодная жизнь в шайке. Захват кареты с погибавшим от чахотки захудалым дворянином поручиком Заморочкиным. Новое бегство -- из ватаги -- с документами поручика и разбойничьей казной. Знакомство на постоялом дворе близ Санкт-Петербурга с челядью графа Калиостро -- знаменитого мага и авантюриста.
Граф оценил ловкача и прохвоста по достоинству, взяв на службу для исполнения мелких, но постоянных поручений, не требовавших излишней щепетильности. Разъезжая с Калиостро по всей Европе, шипиловский крепостной приобрел некоторый внешний лоск и впервые познакомился с тайнами магии.
Спустя несколько лет, в Трансильвании, чудом не попавшись на краже алмазов у графа, Сморчков-Заморочкин вынужден был бежать в очередной раз. Теперь уже он, наняв прислугу, колесил по городам и весям, выдавая себя за бывшего господина. Удача долгое время благоприятствовала негодяю.
И вот однажды, под Толедо, Калиостро, неустанно разыскивавший отъявленного мошенника, настиг его прямо на тракте, у разрушенной мельницы. Граф проклял предателя и, призвав на помощь все свое мастерство, в грохоте стихий и сверкании молний отправил Сморчкова непосредственно в ад.
Однако хитрый слуга сумел многому научиться у господина. Силы черной магии, подвластные проходимцу, смягчили заклятье. В итоге Сморчков-Заморочкин, хоть и исчез под землей, но остановился не в аду, а значительно выше -- в Волшебной стране Фантазилье.
Первые годы Пимен Пименович существовал тихо и незаметно. Если им интересовались, прохвост изображал мелкого алхимика, жертву интриг знатных вельмож. Изучение древних магических книг будто бы открыло ему незначительные магические чары, а с ними и путь в благодатную спасительную страну. Обитатели Фантазильи не привыкли без крайней необходимости ворошить чужое прошлое, поэтому жизнь беглеца текла размеренно и спокойно. Почти на двести лет он затаился в глуши, выжидая, накапливая опыт и немалые колдовские познания. Затем начал действовать. Исподволь. Не спеша.
Сморчков перебрался в столицу. Постепенно завел знакомства среди известных лиц, умея оказаться нужным, участливым, заботливым, необременительно интересным. Проявлял самопожертвование так ловко, что никто не чувствовал себя тягостно обязанным новому обаятельному знакомцу. Незаметно лгал, ненавязчиво льстил, подавал, подносил, подсказывал, не унижаясь и не унижая. Умел ждать, но никогда не упускал благоприятный случай. Короче говоря, не прошло и года, как самозваный князь, никому не известный дотоле, оказался ближайшим помощником Великого Мага Фантазильи.
И тем не менее будущее свое Сморчков-Заморочкин не видел вполне определенно. Должность Великого Мага влекла хитреца, но была выборной, а следовательно, не постоянной. Мечтал же он о прочном надежном благополучии на месте возможно более высоком. На таком, где можно было бы, наконец, сбросить маску, не стесняясь выпустить наружу грязную и наглую хамскую суть. Но мечты оставались мечтами, реальной почвы для их воплощения не находилось. Не находилось... до той поры, пока в одну из мартовских ночей во сне помощника Великого Мага не появилась впервые дама в черном...
Глава пятая
АРХИВ ПЕЧЕНЮШКИНА
Лиза заметала следы. Выйдя из магазина, она прошла целый квартал в противоположном направлении, все больше удаляясь от домика тетушек. Собакомедведь вполне мог выглянуть в окно. Если б он заметил, что девочка идет не в ту сторону, которую указала, то уж точно навязался бы ей в провожатые. Такой вариант совершенно не подходил Лизе.
Дойдя до угла, она резко обернулась. Вокруг не было ни души, лишь неподалеку, метрах в трех, почти над самой землей, порхала бледно-золотистая, с черными прожилками на крылышках, бабочка.
Путешественница наша слегка успокоилась и, повернув налево, прошла еще полквартала, затем обернулась снова. Странно -- бабочка по-прежнему была неподалеку, правда, сейчас уже на другой стороне узенькой, утопающей в зелени улочки.
-- Эй, послушай, ты что, следишь за мной?! -- вырвалось у Лизы, помимо ее воли.
-- Больно надо! -- неожиданно возмутилась бабочка. -- Я, если хочешь знать, с девчонками вообще не вожусь!
-- Над цветком мотылек порхал, -
запела она (или он) независимо, в ритме фокстрота, демонстративно располагаясь на розе. -
Лепестков аромат вдыхал,
Сел на розовый ле-е-песток
Мо-о-лодой мотылек!..
Вздохнув, Лиза пошла дальше, поминутно оглядываясь, но теперь все было спокойно. Нахальный мотылек, похоже, отстал окончательно. А вот подумать ей хватало над чем.
Таинственный заговор, паутины которого Лиза нечаянно коснулась рукой, точнее ухом, вполне мог затрагивать последние события в Фантазилье, или даже быть их причиной. Имелся телефон безымянного заговорщика -- "Моргенмильх, семнадцать-сорок", имя другого заговорщика -- Розарио и понимание того, что в заговоре участвовала дама.
"С такими данными Печенюшкин раскрутил бы все за полчаса, -- уныло размышляла героиня. -- А мы с Аленой, ударившись в сыщики, наверняка кончим тюрьмой. Как всегда. Если не хуже... Нет, надо искать Пиччи. Кинуться, что ли, с горы в пропасть, чтобы спас? Ох, что-то страшновато... Так, последний поворот остался. Надо бы шагу прибавить, а то бидончик что-то потяжелел..."
Благополучно добравшись до домика старых фей, Лиза позвонила в дверь.
-- Кто там?! Ты, Лизка?! -- шустрая Алена, отодвинув засов, впустила сестру. -- Принесла? Молодец! Я уже две главы прочитала. Бабушкам нравится! Будешь слушать?
-- Принесла? Какая умница! -- Тетушка Хлоя перехватила у Лизы бидончик и чуть не уронила его. Аленка тут же ухватилась за ручку, не дав молоку пролиться. Вдвоем они доставили бидон на кухню.
Вооружившись серебряной разливательной ложкой, тетушка Хлоя живо зачерпнула молока, понюхала его с невероятно подозрительным видом и, наконец, чуть пригубила.
-- Вы знаете, это же от Цецилии! -- победно воскликнула она, словно сделала замечательное открытие. -- Я узнаю вкус! Флора, Лизонька принесла нам парного молока от Цецилии! А как ее Пумси?! -- обернулась старушка к девочке. -- И что тебе сказали про разносчика? Он действительно болен, или Флора, как всегда, попала пальцем в небо? Ты кого-нибудь встретила на улице? Сегодня сильный ветер? Тебе не надуло в уши?
По дороге Лиза частично подготовила себя к трудным вопросам, придумав убедительную ложь. "Разносчик, -- хотела сказать она, -- настолько сдвинулся от ненависти к Пиччи, что попал в психушку и там щелчками все время сгоняет с себя невидимых малюсеньких рыжих обезьянок. Хозяин магазина решил по ошибке, что старушки отказались от свежего молока, боясь микробов, и сделали большой запас концентратов. Лиза ошибку исправила, и теперь молоко они с Аленой будут приносить по очереди, так как в их возрасте полезно ходить пешком. К тому же в магазине очень уж вкусное мороженое. Телефон сломан от-того, что под землей появились зубастые железные тараканы и сожрали два километра кабеля. Сейчас их вылавливают магнитом и, когда выловят, тогда и заменят кабель, поскольку раньше менять нет смысла -- все равно сгрызут".
Всю эту чепуху Лиза приготовилась выпалить единым духом, но, внезапно, с открытым для обмана ртом остановилась.
"Честность -- лучшая политика", -- любил цитировать папа кого-то из великих.
" Если не знаешь что сказать -- говори правду", -- неизменно добавляла мама.
То ли вспомнив родителей, то ли подумав о том, что тетушка Флора могла получить по радио иную информацию, но Лиза резко сменила курс.
-- Я не спрашивала о Пумси, -- призналась она. -- И про разносчика не узнавала, и про ваш видеотелефон. Ни в магазине, ни Цецилии не говорила, что от вас. Сказала -- новенькая, мол, приезжая, зовут Бетси, хожу, осваиваюсь, к ним попала случайно. А все дело в том, что мне кажется, будто вас, бабушки, специально забыли. Слишком много совпадений -- и телефон, и продукты, и никто к вам не приходит все эти дни. Точно? Пари держу, никто не приходил! Только зачем, кому это надо? Давайте вместе подумаем, вы же столько знаете!
-- Хлоя, девочка совершенно права! -- тетушка Флора медленно, боком протиснулась в кухню и с трудом, поддерживаемая Аленой, уселась на стул с прямой высокой спинкой. -- Пока не стала почти совсем слепой, я больше всего любила разгадывать кроссворды... Очень много вопросов, давайте соберем их вместе. В любой последовательности. Итак, первые два: кому и зачем понадобилось изолировать нас от мира?
-- Кто и зачем разжег в фантазильцах злобу на Печенюшкина? --подхватила Лиза. -- Где он сам теперь? Какие у него планы? Что происходит с Федей? Почему Мануэла сошла с ума? Что за факелы горят на Главной площади и откуда там гул? Почему вся страна в темноте, а ваш домик -- нет? Почему троллейбус оказался в горах, около домика Печенюшкина? Он что, нас видел?.. И еще, помнишь, Алена, ты говорила -- что за странная жидкость у Феди в бутылке?
-- А что за жидкость у Феди в бутылке? -- живо поинтересовалась тетушка Хлоя. -- Неужели алкоголь? Боже мой, это так пагубно в его возрасте!
Алена, считая вопросы, загибала пальцы.
Лиза хотела ответить тетушке Хлое, но младшая сестра перебила ее.
-- Я насчитала четырнадцать! -- объявила Аленка. -- Только можно пятнадцатый задать, для круглого счета? Скажите, бабушки, у вас в доме компьютера нету?
-- Я всегда говорила: "Флора,зачем нам компьютер!" -- воскликнула тетушка Хлоя. -- Так она мне отвечала: "А чем мы хуже других!" Он есть у нас, этот самый компьютер, и это, конечно, красивая вещь, но сколько можно бесполезно стирать с него пыль?! Вон он стоит себе в кабинете на письменном столе у Флоры, за которым она сидела в последний раз лет двести назад, а мы не включали его ни разу, и даже не знаем, как это делается!..
Тетушка разволновалась.
-- Аленушка, девочка, скажи, ты что, хочешь его включить в сеть? Так там же проходит электрический ток, и пишут, что сила тока смертельна! Я боюсь, там такие толстые провода!..
Алена подняла с пола свой похудевший рюкзачок, запустила руку внутрь и извлекла красную коробку из твердого пластика. Коробка была толщиной со спичечный коробок, длиной и шириной же -- сантиметров по пятнадцать. Один из четырех углов скруглялся, другой заканчивался белым треугольником.
-- Это же футляр для дискет! -- Основы компьютерной грамотности входили в полученное Лизой образование. -- Ленка, где взяла? Из дома, что ли?
-- Наша мама -- программист, -- объясняла тетушкам младшая сестренка. -- Когда я искала продукты у Пиччи в каюте, в скале, то среди консервов на футляр наткнулась и сразу вспомнила, что это такое. Там есть дискета внутри, а компьютера в комнате у Печенюшкина не было. Вот я и подумала -- или он спрятал, или для нас оставил?.. Лизка, ты же не обижаешься, что я тебе сразу не показала? Мы же торопились...
-- Самостоятельной становишься, -- вздохнула Лиза по-взрослому... --Скоро мы с мамой тебе и вовсе не будем нужны... Ладно, шучу. С этим, во всяком случае, ты без меня пока не справишься. Тетя Хлора, ой, извините, тетя Хлоя, можно на ваш агрегат взглянуть?..
Компьютер тетушек напоминал привычную для россиян "эйтишку". Слоновая кость корпуса выглядела, как пластик. Инкрустации из драгоценных камней --сапфиров, рубинов и изумрудов -- сделаны были со вкусом и ненавязчиво радовали глаз.
-- Где у вас программа "Антивирус"?! -- испугала старушек Лиза, уверенно расположившись за столом. -- Нету? Должна быть. Не знаете? Жаль. Первым делом нужно проверить на компьютерный вирус -- дискета может быть заражена... Хотя ладно... Я думаю, Печенюшкину можно доверять... Нормально, читаем содержимое...
Всем показалось, что в комнате стало светлее. Экран засиял крамольным оранжево-золотистым светом, и синие яркие буквы проступили на нем. Справа вверху в синем кружке сидела золотистая обезьянка. Текст открывался словами: "АРХИВ ПЕЧЕНЮШКИНА". Тетушка Хлоя, неистребимо любопытная, словно киножурнал "Хочу все знать", прижалась к Лизе, впиваясь сквозь очки взглядом в экран. Верная себе Алена прочитала с выражением, вслух, название первого раздела: "Дракон, как явление".
-- Ну-ка, поглядим, -- Лиза уверенно давила кнопки.
"Дракон -- очень сложное и многообразное явление. Всякие попытки дать ему единое объяснение заранее обречены на неудачу. Общее заключение же всегда сводит разнообразие к единству и тем самым искажает сущность дракона." Лю-Ци-Фер. "Заметки натуралиста".
Первый раздел состоял только из одного листа и, кроме абзаца, приведенного выше, ничего не содержал.
-- В дракона можно только верить... -- неглупая Лиза прочла малопонятные фразы дважды, запомнить их все равно не смогла, но все же попыталась выразить увидевшийся смысл.
-- Это он искал, как Дракошкиуса оживить! -- догадалась Аленка. --Смотри другой раздел, тут хипло!
-- Какой возьмем? -- сестра ее вернула оглавление.
-- Давай... -- Аленка ткнула пальцем наугад. -- О!"Сотворение мира". Нам про него читали! Включай.
"Хаос (Хунь-Дунь) был подобием яйца. Яйцо раскрылось и небо с землей разделились. Влияя на землю, небо породило сына"... -- Лиза заскучала. Предчувствие долгого и, возможно, бесплодного сидения в полутемной комнате не радовало ее.
-- Алена, -- жалобно позвала Лиза, -- ты поняла, как возвращать начало, как нужные разделы вызывать и страницы листать? Ну и ладушки. Можно, я посплю маленько? Если что, буди. Всем привет! -- Она перебралась со стула на диванчик, стоявший тут же, в кабинете, свернулась калачиком, зевнула и немедленно растворилась в мягком блаженстве дремы...
-- ...Это ты?.. -- прошептала Лиза, не веря собственным глазам. --Скажи, ты живой?.. Ты живой! Какое счастье!
Медленно-медленно взмахивая крыльями, трехглавый полосатый дракон летел над синей бескрайней гладью. Он был так велик, что девочка, уютно покоившаяся в длинной теплой шерсти на спине исполина, напоминала воробышка в гриве у льва. Молодое солнце всходило над морем.
Рыжая голова спокойно обернулась к девочке.
-- Мы с тобой во сне, Лизонька, -- тихо проговорил Дракошкиус. Зеленые глаза его смотрели на ребенка грустно и чуть виновато. -- Я тебе снюсь. Ты уж не пугайся, родная моя.
-- Не может быть! -- Лиза пыталась стряхнуть оцепенение. -- Не хочу я так! Я проснусь, и ты исчезнешь?! Нет!! Не пропадай, пожалуйста!
-- Лиза, она и во сне Лиза, -- улыбнулся дракон. -- Лучше выслушай меня, милая, времени у нас мало. Очень непросто было попасть в твой сон из небытия.
-- Конечно! -- девочка немедленно вскочила, покачнулась и села по-турецки, не удержав равновесия. -- Что-то нужно сделать? Говорите, Мурлыка Баюнович, я все-все запомню!
-- Ни в коем случае, -- промолвил Дракошкиус негромко, но очень убедительно. -- Наоборот, ты все-все забудешь, когда проснешься. Только один Пиччи-Нюш сможет восстановить то, что я скажу тебе. Это благодаря его стараниям,Лизонька, мы смогли увидеться. Сейчас злая воля, та, что окружает вас с Аленкой и всю Фантазилью, почему-то ослабла. Но едва ли надолго...
-- И я у вас приемник-передатчик? Вот интересно! А почему?
-- Пиччи, любезный друг мой! -- Дракон внезапно заторопился. Слова его звучали удивительно четкой скороговоркой. -- Оказывается, при жизни я хранил ужасную тайну, сам не зная о том. В последний миг перед гибелью она открылась мне, прорезавшись нежданно из подсознания. Опасность, чудовищная опасность... И опять ушло из памяти имя зла... А зло возвращается... Времени нет... Запомните: мой дядя, Дракошкиус Базилевс... юность... фамильные предания... Тюнь-Пунь, китайский чародей... Коробочка с гримом, зеленая крас...
Голос дракона становился все тише, и вот пропал совсем. Тело его бледнело, сквозь полупрозрачную шерсть можно было различить море -- внизу, в невозможной дали. Лиза поняла, что сейчас упадет и будет лететь долго-долго, вопя и кувыркаясь, пока всмятку не разобьется о воду.
"Интересно, -- мелькнула у нее последняя мысль, -- волосы за это время успеют поседеть от страха?.."
...Бух! Толстый коврик у дивана смягчил падение, Лиза не ушиблась. Она села на полу, зевая, осматриваясь и почесывая затылок.
Теперь дремали и тетушки. Их мерное хрипловатое дыхание слышалось в комнате, словно два холодильника работали в унисон. Алена водила пальцем по экрану, беззвучно шевеля губами. Неслышно подойдя к сестре, Лиза вгляделась в изображение.
"Древнейшими и универсальными предикатами дракона вне зависимости от того, где рождался этот образ -- на Востоке или на Западе, является свет, как таковой, как особая эманация, а также, как видение..."
-- Бабушка Флора! -- жалобно позвала Аленка. -- Что такое предикаты?!
Тетушка Флора дернулась на стуле.
-- Предикаты, -- громко сказала она неожиданным басом, со сна, -- это неразрывно связанные функции и атрибуты! -- и вновь задремала.
-- Понятно... -- невесело протянула Алена.
-- А что такое атрибуты? -- ехидно прошептала Лиза сестренке в ухо. --А функции? А эманация? Понятно? Ври больше...
-- Проснулась! -- обрадовалась младшая. -- Знаешь, если честно, мне все непонятно. Я и не думала, что Пиччи ТАКОЙ умный.