Феи не исчезают из нашей жизни бесследно. Закрыв глаза навсегда, они превращаются в нежное бормотанье лесных ручейков, в ласковый тихий ветер, навевающий сладкую полуденную дремоту, в цветные видения сказочников и теплые, прозрачные грибные дожди. Люди Земли могут лишь позавидовать такой судьбе -- растворению после долгого заката в общем бытии планеты. Но к нашим двум феям как будто и сама смерть не решалась подойти вплотную, лишь растроганно, издали, любуясь на прекрасную достойную старость.
      Лет двести назад тетушек, по причине невообразимой древности, неслышно покинули самые последние остатки волшебного дара. Здоровье их пошатнулось. Старческие недуги сначала робко, затем все настойчивее дышали в седые затылки сестер. Лучшие медики Фантазильи оказались бессильны вернуть одной из них былую остроту зрения и самый обычный, даже не волшебный, слух --другой.
      Совсем недавно, около сорока лет назад, младшую сестру, тетушку Флору, задремавшую в кресле под распахнувшейся форточкой, разбил паралич. Больше года она пролежала без движения, пока Пиччи-Нюш, в очередной раз закопавшись в прошлое по макушку, не отыскал в Швейцарских Альпах целебные луковицы растения, исчезнувшего еще в семнадцатом веке. Лечение подействовало благотворно, но все же полностью здоровье не восстановилось. Печенюшкин частенько навещал двух старых фей, радуя новостями, маленькими подарками, длинными обстоятельными беседами, и уверял всякий раз, что непременно найдет способ вернуть им силы...
      -- ...Садитесь за стол, мои хорошие! -- Тетушка Хлоя оборвала самое себя и легонько подтолкнула девчонок, зачарованно слушавших рассказ феи. Не переставая хлопотать, она успела пересказать Лизе и Аленке с различными подробностями все то, что мы описали выше. -- Вот чай, торт "Наполеон", рассыпчатые прянички с изюмом и орехами. Только, по-моему, торт нынче невкусный. Мало сахару. И печенье испортила -- пересушила. Уж вы простите старуху...
      -- Сверхсолидно! -- Лиза удивленно оглядывалась в поисках третьего куска "Наполеона" на своей тарелке. Она сама проглотила его мгновенье назад и теперь сбилась со счета. -- Только что был здесь! Неужели съела? -- Ленка, ты УКАЛЫВАЕШЬСЯ от торта?!
      -- Что, правда, вкусно?! -- Старушка робко смотрела на сестер.
      -- Изумительно вкусно! -- воскликнула Лиза. -- Вы на Ленку не обращайте внимания. Если вкусно, она никогда не скажет, потому что не может остановиться. Наестся, тогда похвалит.
      Аленка быстро-быстро закивала, не поднимая головы.
      -- Я очень рада! -- тетушка Хлоя расцвела, как роза. Без преувеличения! Лицо ее приняло легкий розовый оттенок, морщины как бы сгладились на миг, и помолодели глаза. -- Кушайте на здоровье.
      -- Нет, спасибо, -- Лиза вздохнула. -- Больше уже стыдно. Вы настоящая волшебница. Так, наверно, и мама не сумела бы приготовить. Разве что баба Люся... Только вы простите, можно вопрос на другую тему? Самый важный для нас! Скажите, где Печенюшкин?!
      -- Разве вы не от него? -- удивилась тетушка Хлоя. -- А чей же троллейбус стоит во дворике? Я так обрадовалась утром, выглянув в окно! Конечно, теперь, после клятвы, сам он прилететь не может. Это просто безобразие! Чудовищное, преступное безобразие!
      -- Мы с Земли прилетели на санках по радуге! -- четко объяснила удовлетворенная наконец Алена. -- Большое вам спасибо за тортики, бабушка Хлоя! И на вершине горы нашли пустой троллейбус! Около потайного домика Пиччи! Мы на нем сюда прилетели, только сначала во дворец к Феде! Там Мануэла с ума сошла, и Федя совсем дурной и странный, и секретарь его противный нам все время врал, а потом пожар случился, и мы улетели! Вот и все! А какая клятва?
      -- Флора! -- заявила тетушка Хлоя непреклонно. -- Я сейчас сама все расскажу. Только ты не вмешивайся, я все равно тебя не слышу! Потом, если хочешь, можешь добавить, только много не говори, у тебя же больное горло. Я совершенно уверена -- и ты даже не говори, Флора, здесь ты не права! -- все началось, когда Печенюшкин отправился в древний Китай...
      Предыстория странных событий в Фантазилье, встретившей сестер Зайкиных неприветливо и хмуро, лежит пока во тьме. Сами же события (здесь тетушка Хлоя не обманулась) начались с того, что Печенюшкин в поисках средства для возвращения жизни Дракошкиусу отправился в Китай -- на двадцать столетий назад.
      Три недели и два дня отсутствовал он. Когда же Пиччи-Нюш вернулся, Волшебная страна, некогда ставшая ему второй матерью, десятки раз называвшая своим героем, гордившаяся им по праву, превратилась в бешеную оскалившуюся волчицу.
      Печенюшкина возненавидел весь народ -- от немых пятируких карликов --сучкорубов Циклополя до пестрых и болтливых , обожающих ВООБЩЕ все живое, мухоморных человечков Чурменяполиса.
      В каких только грехах не обвиняли несчастную обезьянку! Разные газеты называли Пиччи шпионом различных могущественных государств Земли: грозного Лихтенштейна и агрессивного Монако, закованной в сталь Науру и непримиримой Сан-Марино, взрывчатой Кирибати и вооруженной до зубов, контролирующей весь Тихоокеанский регион Тувалу.
      Рыжему герою ставили в укор приобретение в собственное пользование за фантазильские народные денежки двухсот сорока семи дворцов на общую сумму в тридцать шесть триллионов девяносто два миллиарда пятьсот семь золотых дукатов и одиннадцать копеек.
      Группа академиков живописи выступила на телевидении с разоблачениями. Почтенные мужи доказали как дважды два, что Печенюшкин летал с картоморами на Запеку лишь для собственного отдыха и развлечения, и к тому же на средства картоморов купил себе там козу. В доказательство художники предъявили свои собственные абстрактные полотна.
      Стихийные митинги постоянно возникали в городах и поселках Фантазильи. Выступавшим не было числа, и у каждого из них находился к Пиччи особый, сугубо персональный счет.
      Так, например, Лих Одноглазович Фефелов из города Усть-Бермудьевска, продавец клетчатых чернил и глобусов в горошек, поведал следующее.
      Шесть лет назад, находясь в зоосаду на отдыхе, он был жестоко искусан огромной рыжей гориллой, к которой Фефелов сперва отнесся с симпатией и даже попытался накормить почти съедобным пирогом с вороньей требухой... Все эти годы глаза продавцу застилал колдовской морок, пелена неведения, и лишь теперь, внезапно, чары рассеялись. Каждому понятно, КТО был этой РЫЖЕЙ ОБЕЗЬЯНОЙ!
      (Точно! -- кричала толпа. -- Знаем!.. Смерть ему!.. )
      Педро Пельменник, житель поселка городского типа Лешачий Взвизг, рассказывал, плача:
      -- Полжизни я, братцы, положил, чтобы конно-водолазный техникум окончить. Глубоко науки постигал, каждый семестр лет за десять осваивал. Выстрадал, вымолил диплом... И вот, специалист нешуточный, спускаюсь в скафандре на дно морское. Подводят мне коня -- красавца огненного. Я ему в стремя голову сую -- НЕ ВЛАЗИТ!! В другое сую -- НЕ ВЛАЗИТ! Я хвост его намотал на ладонь, подергал и ласково так говорю: "Кто ж тебе, волчья сыть, сбрую негодную поставил? У тебя, травяной мешок, поди и седло без спинки?.." Он морду обернул, заржал издевательски, а затем и словом оскорбил. "Лягнул бы, -- сказал, -- да сразу умрешь. Больше на дно не лезь, всплывай, у тебя голова легкая".
      Поднялся я, униженный, наверх и мызгаюсь с тех пор, лишенный призвания -- служу в арбузолитейщиках...
      -- Конь-огонь! -- гудела публика. -- Все верно, рыжий! Казнить без суда!..
      Чезаре Каприччио, лучший модельер Фантазильи, публично сжег на Главной площади Феервилля свое гениальное творение -- осеннюю коллекцию мод -- за преобладание золотых и красно-рыжих оттенков.
      Ундина Кошмарич, хозяйка знаменитой сауны "Хвост к услугам", заколотила дверь своего салона пятидюймовыми гвоздями. Пар от раскаленных камней после ковшика ароматного настоя трав всякий раз теперь не рассеивался, а сгущался, принимая вид злобной рыжей обезьяны. Так, во всяком случае, утверждала с телеэкрана звезда массажа, волшебница-русалка Ундина.
      Парикмахерские всей страны работали теперь круглосуточно, перекрашивая клиентов, чьи волосы, кожа или мех хотя бы чуть-чуть приближались к рыже-золотым тонам.
      Фантазилью охватило безумие.
      Домик Печенюшкина в Феервилле поджигали трижды и взрывали четырнадцать раз. То, что дому ничего не делалось, еще более разжигало ненависть обитателей Волшебной страны.
      Совет Магов заседал двое суток без перерыва и вынес наконец приговор: ПОЖИЗНЕННОЕ ИЗГНАНИЕ. Произнести слово "смерть" на Совете не решился никто. Правители Фантазильи даже в ослеплении понимали -- пока есть на свете зло, должен жить и бороться с ним Печенюшкин.
      Впрочем, теперь сам Пиччи-Нюш представлялся Волшебному Совету носителем зла, и маги окончательно запутались.
      Тут-то и возвратился к себе в дом недавний герой. Никто, очевидно, не знал о его появлении: ни манифестаций, ни попыток штурма в ту ночь не происходило. Два-три обычных безуспешных взрыва -- не больше.
      Неизвестно, о чем думал Пиччи-Нюш, что пережил он, ожидая утра. Но с восходом солнца в небе над дворцом Совета Магов возник и опустился перед памятником летающий троллейбус.
      Печенюшкин, видимый, как и его машина, всем, кто проходил в эту минуту по Главной площади, вышел из троллейбуса и оказался на пьедестале памятника. Рыжие волосы его неукротимо пламенели в рассветном солнце.
      -- Граждане Фантазильи! -- произнес Пиччи. Голос мальчугана разнесся над площадью и эхом отразился в голове КАЖДОГО жителя Волшебной страны. --Сегодня я прощаюсь с вами! Нас разделила пропасть ненависти и лжи. За самого себя я не умею и не хочу бороться. Но -- один раз и навсегда -- я заявляю о своей невиновности! Я неповинен во всех тех ужасных, мерзких, смешных преступлениях и проступках, о которых, брызжа слюной, вопит Фантазилья. Сердце мое разрывается от обиды, но я гордо принимаю приговор! К жителям ТАКОЙ страны я не вернусь никогда! Если народ Фантазильи станет прежним и в единодушном раскаянии попросит о прощении, я буду с вами вновь. Прощайте!..
      Когда оцепенение, вызванное речью, прошло, случайные ее свидетели --добрые жители Феервилля -- яростно потянулись за камнями и палками. Град метательных снарядов обрушился на пьедестал, к ногам бронзовых сестер.
      Печенюшкина на площади не было.
      -- Ничего не понимаю! -- Лиза вскочила, глядя на фей с опасливым подозрением. -- Вы что, тоже ненавидите Пиччи?!
      -- Как ты могла подумать такое?! -- У тетушки Хлои набежали на глаза легкие старческие слезы. -- Я тебе скажу, во всем виновато правительство! Им это зачем-то надо. Вот Флора мне не верит...
      -- Хлоя, ты вечно держишь меня за ребенка, -- безнадежно возмутилась тетушка Флора. -- При чем здесь правительство? Оно все было хорошим и вдруг все стало плохим! Правительство одурачили, как и остальных.
      -- Флора, не говори глупости, я тебя не слышу! Как оно все могло быть хорошим, если летом у нас два месяца не текла горячая вода. Зато зимой протекала крыша. Всякий раз в мороз после оттепелей. И чем помогло нам твое правительство, если Печенюшкин в конце концов починил крышу собственными руками?
      -- Кому-то понадобилось удалить Печенюшкина из Фантазильи, --продолжала тетушка Флора. -- Здесь чувствуется тайная, необыкновенно мощная и злая сила.
      -- Но это уже было! -- удивилась Лиза. -- Когда Ляпус отравил все напитки-пирамидки, одурманил народ и стал верховным правителем. И опять народ одурманили. Надо только узнать -- кто?
      -- С Ляпусом было проще, -- размышляла младшая фея. -- И он был на виду, и отравленный источник. Да и цели злодея сразу оказались ясными. И народ наш сейчас иной, не такой, как при Ляпусе. Злой только к Пиччи-Нюшу. И сейчас, когда его с нами нет, злость эта как-то затухает. В остальном люди такие, как и всегда. Только стали угрюмее и черствее.
      -- И все же, почему ВЫ не изменились и любите Пиччи по-прежнему? --Лиза ударилась в анализ. -- Может, это как-то связано с отсутствием волшебной силы? Тогда плохо. Значит, у всех-всех остальных мозги отравлены. А если причина другая, то могут и еще остаться пиччилюбы. Но как их найти?..
      Алена разглядывала остатки сладостей, потом тетушек. На лице ее читались сомнения.
      -- Можно мне еще бутербродик? -- вдруг попросила она. -- С маслом, с сыром. И кофе с молоком. Вы простите, пожалуйста, я, наверно, просто давно не ела.
      Тетушки в смятении переглянулись.
      -- ...Это такое безобразие! -- взорвалась неожиданно тетушка Хлоя, не поднимая глаз от стыда. -- Морить голодом двух одиноких старух! Замолчи, Флора! Раньше разносчик приходил каждый день и все оставлял на крыльце! Все сто сорок лет, с тех пор, как я не выхожу! А сейчас его нет две недели! И что ты теперь скажешь про свое правительство, Флора?!
      Лиза медленно привставала со стула.
      -- Ка-ак?!! У вас нечего есть?! И вы из последних остатков закармливаете нас до отвала?! -- У нее покатились слезы. -- Торт!.. Печенье... Вот почему вы считали, что сахару маловато...
      Алена заплакала еще раньше.
      -- Надо же угостить... -- бормотала тетушка Хлоя, беспомощно разводя руками. -- Ой, я так обрадовалась, когда увидела троллейбус. Побежала стряпать... Мне так неудобно, так неловко получилось... Флора, у нас еще булка, она сухая, это ничего, я ее потом освежу в духовке. И есть целый фунт крупы. Нам ведь совсем немного надо.
      Девчонок выдуло из комнаты вихрем.
      Через минуту, вернувшись, они выгрузили на стол содержимое двух принесенных из машины рюкзачков -- припасы Печенюшкина и свои.
      -- ...Что вы... Зачем... -- шептали старушки. -- Мы бы обошлись. Вам самим не хватит. Такие молодые -- в этом возрасте нужно хорошо питаться...
      -- Разберемся. -- Лиза сортировала жестянки. -- Не волнуйтесь. Так. Ананасы, ананасы, персики, авокадо, киви, опять ананасы, банановый крем, вишня, манго... все. Это фрукты. Теперь дальше. Говядина в желе, салями, паштет из индейки...
      -- Молока нет? -- робко спросила тетушка Хлоя.
      -- Сейчас посмотрим. Ага! Вот... Нет. Вот тут!.. Опять не то. Где-то было, по-моему...
      -- Там нет молока, -- подала голос Алена. -- Я точно знаю. И у Пиччи не было. Ни сгущенки, ни концен... короче, никакого. Я бы взяла.
      -- Понимаете, -- сникла тетушка Хлоя, -- Флора не может без молока. У нее больной желудок, я варю ей кашу по вечерам...
      -- Нет проблем! -- закричала Лиза, чувствуя себя на коне, вернее за рулем. -- Мы на машине, сейчас вам корову доставим. Ленка, доить умеешь?!
      -- Не валяй дурака, -- осадила младшая. -- Просто сходим за молоком. Расскажите, бабушки, у вас его продают, меняют или так дарят? И вообще, где оно живет, молоко?
      -- Магазин близко, -- ответила тетушка Флора. -- Вверх полтора квартала. И платить ничего не надо -- приходишь, выбираешь и несешь домой. -- Она грустно улыбнулась. -- Нам, двум калекам, и это не под силу. Хлоя ходит легко, но у нее совсем слабые руки. Даже литр молока -- это же тяжесть. А в магазин ведут семь ступенек: может закружиться голова.
      -- Разносчик приходил к вам из магазина? -- поинтересовалась Лиза.
      -- Да, конечно. Хлоя ругает правительство, а я думаю, что он просто заболел.
      -- А связаться с магазином можно? У вас есть телефон или что-то вроде?!
      -- Вот в том-то и дело! -- Тетушка Хлоя расслышала Лизин вопрос. -- Уже две недели, как сломан видеотелефон. Я уверена, что это поврежден кабель! Опять где-нибудь роют! Молодежь вечно ищет клады!..
      -- Две недели нет разносчика. Две недели сломан телефон. -- Лиза размышляла вслух. -- Печенюшкина когда изгнали?.. Семнадцатый день? Слишком много совпадений... Алена! Я сгоняю за молоком и заодно кое-что выясню. Я быстро. Ты пока оставайся с бабушками.
      -- Вот уж фигушки! -- возмутилась младшая. -- Только вместе! А вдруг тебя кто зацапает и ты не вернешься.
      -- Леночка! -- втолковывала сестра. -- Лучше я одна не вернусь, чем мы обе. Тогда еще и бабушки без еды пропадут. Да и не случится со мной ничего. Я беру таблетки и перстень, а тебе на всякий случай оставляю троллейбус. И, пока я хожу, -- Лиза открыла главный козырь, -- ты почитаешь бабушкам вслух книжку про Печенюшкина. Знаешь, как им будет приятно.
      Алену, ОБОЖАВШУЮ читать кому-либо вслух, сразил последний Лизин довод, бывший как раз наименее убедительным...
      Запомнить обильные наставления тетушек не представлялось возможным, да и вряд ли было необходимо. Добрые феи вели себя так, словно гостья их собиралась по меньшей мере на звездные войны. С плетеной корзинкой и бидоном Лиза выскочила за дверь. Тетушка Хлоя с порога выкрикивала ей вслед все те же инструкции.
      -- ...Как только придешь в магазин, позвони корове! Ты помнишь, ее зовут Цецилия! И если она даст парного, так можно взять сразу бидон. А если сегодня не было надоя, ты бери от нее же две бутылочки и пакетик сухого. Обязательно передай привет от Флоры и Хлои и спроси, как здоровье Пумси, ее теленочка... И телефон, вдруг его там не найдешь! Моргенмильх, шестнадцать сорок! Цецилия!..
      "Как бы не так! -- думала Лиза, закрывая за собой калитку. -- Вот уж приветы я как раз передавать не буду. И, вообще, никому не скажу, кто меня послал. Хорошо бы, конечно, ошибиться, но сильно похоже, что тетушек забыли не случайно".
      Глава четвертая
      ТЕЛЕФОН КОРОВЫ. ЗАГОВОР
      Вывеска магазина Лизу очаровала. В пенном молочном океане на розовом, очевидно кисельном, островке как раз хватало места для столика и двух легких кресел. В одном из них восседал зеленый симпатяга-дракон, в другом --фиолетовый, лоснящийся, похожий на чудо-баклажан гиппопотам с честной и открытой физиономией. Сотрапезники чокались огромными резными кружками с молоком. За ними, в кокетливом белом переднике и накрахмаленном кружевном чепце, стояла с подносом голубоглазая красавица корова. Образчики продукции высились на подносе: бутылки и кружки молока, головки сыра, высокие стаканы с йогуртом, груда разнокалиберных творожных сырков в ярких обертках из фольги, вазочки с мороженым и взбитыми сливками...
      Над белозубой коровой, нимбом вокруг рогатой обаятельной головы, вилась простая и доходчивая надпись: "Зайди, не ошибешься!"
      Лиза решила не ошибиться.
      Поднявшись на семь ступенек, она хотела толкнуть массивную дверь, но та неожиданно распахнулась сама, и где-то в глубине магазина заливисто прозвенел колокольчик.
      Перешагнув порог, девочка огляделась. Молоком здесь и не пахло. Перед ее глазами оказалась длинная полукруглая стена, разделенная вертикальными полосами десятка на два секций. В центре каждой секции улыбалась с цветного стереофото коровья морда; над фотографией фигурировали имя и телефон производительницы.
      Раскрылась боковая внутренняя дверь, незаметная вначале, и оттуда, вперевалку, загребая всеми четырьмя лапами, направилось к юной покупальнице пушистое нелепое существо грязновато-молочного цвета. Величиной оно было с крупного сенбернара, но на собаку походило слабо, как, впрочем, и на медведя. Иные же сравнения Лизе в голову не пришли.
      -- Пломбир! -- назвало себя существо. -- Южнокорейский собакомедведь, чтоб ты не напрягалась. Продавец, сторож, директор, дояр, агент по рекламе. Чем могу служить?
      -- А почему Пломбир?-- вырвался у Лизы встречный вопрос.
      -- Я при молоке состою, -- объяснил южный кореец. -- Вот и придумал себе имя, чтобы нравилось и в то же время как-то соотносилось с профессией и цветом шерсти. А что? Слишком с претензией, ты думаешь?
      -- Да нет, -- пожала плечами девочка. -- Вполне солидно. Только неясно, кто ты? Но прости, может, это обидный вопрос? Тогда не отвечай.
      -- Ничего обидного, -- махнул лапой Пломбир. -- Раньше я был куклой. На Земле, наверху. Неопытный мастер сам не понял, кого он сделал. На ярлыке написал: "Животный". А цену в магазине поставили бешеную. И никто не покупал. Целых три года. Внимания-то хватало, но... Стоит ли платить такие большие деньги, -- шепнул он Лизе доверительно, -- если толком не знаешь, кого берешь!
      -- Я бы заплатила, -- честно призналась Лиза. -- Если б были деньги. У тебя глаза добрые-добрые, а в глубине грустные. Ты уютный и смешной немножко.
      -- Вот спасибо! -- обрадовалось существо. -- Но слушай, что дальше было. Зашел как-то в магазин добрый волшебник. Стрелолист, ты, наверное, не знаешь, он незнаменитый. Да и давно это случилось. Его в командировку на Землю послали, выдали, как положено -- суточные там, квартирные. Ну и зачем они? Волшебник себе сам что хочешь наколдует, и стол, и дом... Вот перед возвращением и купил он меня, пожалев, а здесь оживил. Он меня и определил южнокорейским собакомедведем, -- признался Пломбир. -- Чтоб родину я имел и происхождением мог гордиться. Вот такая история... Извини, я тебя отвлек. Будем выбирать?
      -- А что выбирать? -- изумилась Лиза. -- Фотографию коровы? На память?
      -- Да ты откуда свалилась? -- Собакомедведь посмотрел на девочку подозрительно. -- Простых вещей не знаешь.
      -- Я из провинции. -- Почувствовав опасность, Лиза нашлась мгновенно. -- Мы только вчера переехали. Хожу, осваиваюсь... Здорово тут у вас.
      -- А-а, вон оно как. Ну, осваивайся. -- Если Пломбир и помнил прежний облик Лизы Зайкиной, длинноносой спасительницы Фантазильи, он явно не связал его с девочкой, стоящей перед ним. Ведь героиня ощутимо выросла за два года, а нос у нее, наоборот, укоротился. -- Вот тут стукни ладошкой. Нет, ниже. Не по морде, а под мордой.
      От прикосновения Лизиных пальцев панель с изображением коровы стремительно уехала вниз, открыв полностью заставленный стеллаж. Вся молочная продукция, изображенная на вывеске, находилась здесь, и еще куча жестяных, пластиковых, стеклянных, картонных банок, пачек, бутылок, пакетов, коробок.
      -- Укольно! -- одобрила покупательница. -- Только я за парным молоком пригнала. Тут, похоже, его не заобнаружить... ну, в смысле, не словить?
      -- Ох, и язык у вас в провинции, -- покрутил кудлатой головой Пломбир. -- Ты отойди от полок на шаг. Так. Видишь, панель на место вернулась. Что здесь написано? Ты хоть читать-то умеешь? -- спросил он, сочувствуя.
      -- Или! -- обиделась Лиза. -- Я уж не совсем тундра! "Амалия" --написано -- "Абендмильх, сорок семь-одиннадцать".
      -- Хорошо читаешь! -- одобрил директор-дояр. -- Теперь гляди! У нас тут удобств для клиента -- страшное дело!
      Он дернул за шнурок у входа -- из пола выросли журнальный столик и глубокое кожаное кресло. На столике находился старомодный телефонный аппарат без кнопок и без наборного диска. Нижний микрофон трубки представлял собой сияющий никелем металлический раструб.
      Пломбир с удовольствием плюхнулся в кресло и, явно рисуясь перед Лизой, манерным жестом поднял трубку.
      -- Доброе утро, барышня, -- произнес он светским тоном. -- Да, замечательная погода... Абендмильх, сорок семь - одиннадцать, соедините, пожалуйста, если вас не затруднит. Спасибо, мне, право, неловко... Амалия, здравствуйте, мое сокровище! Как вы спали сегодня? Кошмары? РЫЖИЙ бык?!. Всю ночь гнался за вами?!. Какой ужас! Ну конечно, конечно! Ка-кое там молоко... Я понимаю... Что? Можно из вечернего надоя?..
      -- Подождите! Не надо!.. -- Лиза отчаянно мотала головой, махала руками, изображая отрицание.
      -- Нет, пожалуй, не стоит вас затруднять. Пусть увезут на сепаратор. --Собакомедведь перестроился на ходу. -- Отдыхайте, моя прелесть. Да, настой ароматного лугового сена. По полведра на ночь. Все как рукой снимет. Да, всегда ваш... До скорого свидания!
      Опустив трубку на рычаг, Пломбир недоуменно воззрился на покупательницу.
      -- Я же хочу выбрать! -- твердо произнесла Лиза. -- Зачем мне первая попавшаяся корова. Да еще с ночными кошмарами. Вон тут у вас сколько кандидаток. Дайте похожу, посмотрю. -- Она направилась вдоль секций. -- Не забывайте, я осваиваюсь. У меня в детстве была няня -- Амалия. К счастью, недолго. От страшных сказок просто тащилась. Читала мне их перед сном и закармливала оладьями из тыквы. А я ненавижу тыкву! Хорошо, что няня быстро рассталась с нами. Пошла служить в пожарные, по призванию. С тех пор у меня от слова "Амалия" вибрирует живот.
      -- Многие клиенты предпочитают Кунигунду! -- Пломбир искренне старался быть полезным. -- Симментальская порода. Глаза мечтательные, с поволокой. Нежное, тяжелое, бархатное вымя. Молоко изумительного вкуса с едва уловимым ароматом гречишного меда.
      -- Это интересно. -- Лиза продолжала экскурсию. -- Ребекка... Нет, у нее губы бантиком, слишком слащава. Пульхерия... Чересчур чопорна, не находите? О! Цецилия! Какое имя! Нечто легкое, воздушное, с запахом цветов и в то же время чувствуется уют, надежность. И какое славное выражение на морде! Давайте позвоним Цецилии. Только я это сделаю сама! Можно?
      -- Надо же... -- пробормотал себе под нос агент по рекламе. -- Любимая корова двух старых перечниц. Интересно, они еще живы?.. Нет возражений! --заверил он девочку с энтузиазмом. -- Желание клиента -- высший закон, исполнение желаний -- умопомрачительная радость! Прошу сюда, за столик, к телефону. Номер запомнила?
      -- Запросто! Он ритмичный. -- Сменив в кресле собакомедведя, Лиза потянулась к трубке.
      -- Добрый день, -- пропело ей в ухо ласковое сопрано. -- Слушаю вас со всем возможным вниманием.
      -- Здравствуйте! Моргенмильх, шестнадцать-сорок, пожалуйста.
      -- Вы не будете так любезны повторить номер? На линии помехи.
      -- Моргенмильх, шестнадцать-сорок! Слышно?! Алло!
      -- Спасибо! Поняла вас. Соединяю...
      -- ...Алло, алло! -- голос абонентки был мечтательным и тягучим. --Цецилия на проводе. С кем имею честь?
      -- Здравствуйте, меня зовут... Бетси. Мы только переехали в этот район, и я впервые в магазине "Зайди, не ошибешься". Мне сразу понравилась ваша фотография. Такая располагающая внешность, а имя просто волшебное. Не могу ли я попросить у вас два литра парного молока?
      -- Ну конечно, прелесть моя! Чудесный выбор, не пожалеешь. Ты возьмешь с собой утреннюю свежесть, ароматы лугов, тихий звон колокольчика в росистой траве. Уверяю, завтра ты придешь сюда снова -- ко мне за молоком. Я отключаюсь, чтоб приготовить тебе посылочку, Бетси! Ку-ку! До завтра!..
      -- Сиди, сиди. Я обслужу. -- Пломбир, заботливо выхватив бидон из Лизиной корзинки, хлопотал возле открытой секции Цецилии. Из запечатанного пакета с надписью "Стерильно" он извлек короткий обрезок шланга веселенькой пестрой расцветки, ловко надел его на блестящий кран, торчащий над нижней полкой, и водрузил на полку -- на единственное пустое место посередине --бидончик престарелых фей. Затем услужливый дояр повернул вентиль, отчего вокруг крана возникло перламутровое сияние, и обернулся к девочке.
      -- Готово! Сейчас польется.
      "Пока, вроде, все нормально, -- думала Лиза. -- Бидон у тетушек самый обычный, белый, таких здесь, наверное, тысячи. Похоже, удастся вернуться спокойно. Но что потом? С чего начать? Где искать Печенюшкина? Кто подстроил эти козни? Ох, одни вопросы..."
      Невеселые ее размышления прервало журчание. Вот оно прекратилось, вентиль повернулся, растаял шланг, и крышка сама накрыла бидон.
      -- Возьми с собою утреннюю свежесть! -- пропел собакомедведь. -- Тебе далеко нести? Можно вызвать разносчика с самоходной тележкой. Хочешь? Он довезет.
      -- Нет, нет, нет, я сама!.. Люблю ходить пешком. Места новые, красивые, да и недалеко. -- Лиза неопределенно махнула рукой в направлении, противоположном домику фей. -- Ну-ка, поглядим на молочко! -- она подняла крышку. -- О-ой!!
      Розовая маслянистая жидкость внутри одуряюще шибала в нос земляникой и еще чем-то, безусловно, парфюмерным.
      -- Что такое? -- Пломбир одним прыжком подскочил к бидону. -- Ого! --Он обмакнул в жидкость лапу, тут же облизал ее и немедленно оглушительно чихнул, затем еще раз и еще.
      -- Сампунь... -- бормотал незадачливый рекламный агент, утирая лапой пасть, откуда лезли розовые мыльные пузыри. -- Семлянисьный... Фот лассеянная тула! Уфолю!.. Потости, я плополоссю лот!.. -- он исчез за боковой дверью, прихватив бидон.
      Раздосадованная Лиза вновь подняла трубку.
      -- Моргенмильх, шестнадцать-сорок, пожалуйста!
      -- Соединяю! -- голос телефонистки показался обиженным.
      Когда трубку сняли, Лиза не стала дожидаться реплики абонента.
      -- Что вы мне подсунули, -- прошептала она, чуть не плача. -- С ума сошли? Как, по-вашему, я должна этим пользоваться? Прийти и намылить вам шею?
      -- Миллиард извинений, о богиня! -- хриплый МУЖСКОЙ голос в трубке быстро-быстро проговаривал слова. -- Вы недовольны моим планом, моими скромными заметками? Да, во главе Совета я наметил Розарио. Но мы же все так решили в прошлый раз! И это только пока! Важно взять власть, сместить неудобных! Едва лишь наша пятерка станет у руля, венец Великого Мага незамедлительно окажется на вашем гордом победоносном челе. Никаких сомнений! Сегодня в девять! У меня, как и договаривались! Лобзаю ваши золотые следы! Жду! Вы придете?
      -- Договорились... -- шепнула похолодевшая Лиза и нажала на рычаг отбоя.
      На несколько мгновений она, сжавшись, застыла в кресле, затем подняла трубку опять.
      -- Простите, это говорят из магазина "Зайди, не ошибешься". Я постоянно забываю номер своего друга. Вы только что соединяли нас. Напомните, ради Бога, если вам не трудно.
      -- О, пожалуйста! -- звук в микрофоне словно качался на невидимых волнах, то нарастал, то затухал, едва не исчезая.
      -- Моргенмильх, семнадцать-сорок! Это вы извините нас. Колебания магнитного поля -- сегодня на линии досадные помехи! Алло, вы слышите меня?!
      -- Да, спасибо, всего доброго... -- Лиза отодвинула аппарат и откинулась в кресле как раз вовремя. В зал торжественно вплывал Пломбир, все с тем же бидоном и потрясающим букетом дымчато-палевых хризантем.
      -- Абсолютно случайная неувязка! -- объявил он, избегая однако смотреть Лизе в глаза. -- Одна на миллион! Бидон я лично вымыл ключевой водой. Стерильность гарантирована! Сейчас в нем истинный образец непревзойденного творчества Цецилии. Примите подарок фирмы, -- он ловко пристроил цветы под мышку клиентке. -- Позвольте, я сам отвезу вас домой!