ОЛИВЬЕ ЭКСКВЕМЕЛИН, или ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ ОЧЕВИДЦА

Рассказ о чернознаменном промысле, или, иначе говоря, о романтике черного стяга, то есть о разбойниках с больших морских дорог, стоит начать с упоминания книги А.-О. Эксквемелина «Пираты Америки». Написанная в 1678 году непосредственным участником разбойничьих налетов, прожившим шесть лет среди пиратов, эта книга и по сей день наиболее достоверный документ о жизни и деятельности пиратской вольницы. А посему самое лучшее в начале нашего повествования предоставить слово в качестве предуведомления Эксквемелину.

В своей книге он говорит главным образом о пиратах Карибского бассейна, об их гнездах на Тортуге, Ямайке, Гаити, но, по существу, рассказывает обо всех других местах их действия: в Индийском и Тихом океанах и, конечно, в Атлантическом, у берегов Африки.

Сам Эксквемелин был голландцем и являлся военным лекарем. В этой роли он подвизался и в стане пиратов и был весьма уважаемым и ценимым специалистом.

По мере заселения Американского континента испанцы стали покидать ближайшие острова, то есть в Вест-Индии. На Эспаньоле (ныне Гаити) после их ухода на огромных пространствах бродили одичавшие стада коров, свиней, табуны лошадей. Первыми после ухода испанцев здесь появились французы-флибустьеры – охотники за испанским золотом, которое перевозили на кораблях из Перу в Испанию.

Эти самые охотники обосновались на Эспаньоле и создали здесь базу для своих разбойных налетов. Но чтобы жить, надо есть. Эту банальную истину они решили очень просто. Для обеспечения себя мясом надо было только начать охотиться на одичавший рогатый скот. Этим и занялась часть пиратов, оставшихся на берегу.

Мясо убитых животных резали на длинные куски, сушили, затем коптили на открытом огне. Копчение мяса или рыбы – по-французски «буканаж». Отсюда и стали всех охотников, а также пиратов называть «буканьерами».

Эксквемелин пишет: «Французы, живущие на острове Эспаньола, занимаются охотой, полеводством и каперством. Если слуга освободился от службы, он ищет себе товарищей. Они собирают вместе все, что у них есть, ставят на вещи метки и договариваются: тому, кто переживет своих товарищей, достанется все их имущество. Некоторые при этом оговаривают, чтобы их вещи после смерти передали родственникам или женам. Подписав соглашение, они отправляются либо разбойничать на море, либо на охоту, либо на табачные плантации – словом, туда, где им кажется лучше».

О жизни охотников Эксквемелин сообщает:

«…Охотники проводят в лесах по году, а иногда и по два. Затем они отправляются на остров Тортуга, чтобы пополнить там свой запас пороха, свинца, ружей, полотна и тому подобное. Прибыв туда, они буквально за месяц спускают все, что нажили за год или полтора. Они хлещут водку, словно воду, вино покупают прямо бочонками, выбивают затычки и пьют до тех пор, пока бочонок не опустеет.

День и ночь буканьеры шатаются по селениям и славят Бахуса, пока остается хоть грош на выпивку… Прожив все свои деньги и даже наделав порой долгов, охотники возвращаются восвояси и снова проводят в лесах по году-полтора».

Когда количество буканьеров на Эспаньоле стало расти (их насчитывалось уже более шестисот), остававшиеся здесь испанцы попытались прогнать их с острова. Буканьеров убивали из засады, как до того поступали с индейцами, или хватали и продавали в рабство. Но у буканьеров были ружья, они успешно оборонялись против испанских патрулей и на жестокость отвечали жестокостью.

Наконец против буканьеров был выслан отряд в пятьсот солдат под командованием генерала. Но буканьеры узнали об этом заранее, заманили солдат в засаду и перебили. Генерал был убит. После этого поражения испанцы обратили свои действия против животных. Вскоре одичавшие стада были уничтожены, и буканьеры лишились источника существования. Поэтому многие из них осели на острове Тортуга, и в 1630 году здесь была образована первая колония буканьеров.

Тортуга расположена на расстоянии двенадцати – пятнадцати километров от Эспаньолы. Остров этот площадью 300 квадратных километров обязан своим названием горе, придающей ему сходство с лежащей черепахой (по-испански «тортуга»). На Тортуге также имелись большие стада одичавших животных, главным образом коров и свиней, так что буканьеры и здесь могли продолжать свое занятие.

Однако вскоре на Тортуге появились испанцы и разорили прибрежные поселения буканьеров, которые перед нападением испанских солдат спрятались в лесах. После ухода испанцев буканьеры вновь возвратились на побережье. Так продолжалось несколько лет. В 1640 году француз Левасье с пятьюдесятью соотечественниками построил на острове укрепленный порт. Когда испанцы подошли к острову в очередной раз, они были обстреляны артиллерией форта и несколько их кораблей затонули. Не добившись успеха, испанцы вернулись на Эспаньолу.

Левасье стал французским губернатором Тортуги и главой общины буканьеров, которая быстро стала терять первоначальный характер чисто мужского братства. Из Европы, преимущественно из Франции, приезжало все больше и больше женщин. В течение нескольких недель все они выходили замуж. Буканьеры, обзаводившиеся женами и домашним очагом, как правило, прочно оседали на острове, в то время как холостые отправлялись в море и занимались разбоем.

После перебазирования буканьеров с Эспаньолы на Тортугу на этом острове стали создавать свои базы и другие пираты Карибского бассейна. Они объединялись с охотниками-буканьерами в своего рода товарищества, в которых действовали определенные правила, поддерживалось разделение труда между охотниками-буканьерами и пиратами. Пираты боль­ше не называли себя «береговыми братьями». Они стали известны под именем флибустьеров.

Флибустьеры при нападении на испанские корабли в прибрежных водах использовали вначале небольшие беспалубные суда. Правда, у них были и крупные парусники – как собственной постройки, так и за­хваченные, на которых они подкарауливали в от­крытом море большие испанские корабли.

Французские губернаторы острова покрывали де­ятельность флибустьеров и от имени французского короля выдавали им каперские свидетельства. В тот короткий промежуток времени, когда Франция на­ходилась в состоянии войны с Испанией, флибус­тьеры получали каперские грамоты от Англии или Голландии. Если же этого по каким-то причинам не происходило, то флибустьеры самостоятельно вели войну против кровного врага – Испании. Когда испанский посланник в Париже жаловался на разбойничьи действия флибустьеров, французское правительство заявляло, что эти люди не являются французскими подданными и его католическое ве­личество в случае их поимки может посту­пать с ними, как сочтет нужным.

Эксквемелин дает описание внутренней органи­зации пиратов, основанной на сочетании жесткой дисциплины и демократических начал. Когда предводитель планировал проведение новой экспедиции, он набирал команду из пиратов, буканьеров и даже индейцев. Участники экспедиции заключали дого­вор, скреплявшийся клятвой, в котором оговарива­лись правила распределения добычи, размер возме­щения за полученные увечья и другие условия. Каж­дое условие согласовывалось в отдельности.

При разделе добычи было принято выделять оп­ределенные суммы в пользу военного лекаря и кора­бельного плотника. Кроме того, принималось реше­ние о вознаграждении за особые заслуги, например, тому, кто первый окажется на вражеском корабле и вывесит пиратский флаг, кто захватит пленного, за которого будет уплачен богатый выкуп. Тяжелоране­ные получали: при потере правой руки или ноги шестьсот реалов или шестерых рабов, при потере левой руки —пятьсот реа­лов или пятерых рабов. Потерявший левую ногу получал четыреста реалов или четырех рабов. Компенсация за по­терю глаза составляла сто реалов. Определялись договором также суммы, отчисляемые на приобретение ос­настки и провианта. Питались все одинаково, не­взирая на ранги.

Добыча распределялась между пиратами по стро­гим правилам. Капитан обычно получал пять долей за захват корабля и три – за свои личные заслуги, штурман – две доли, все остальные члены экипажа, если для них не были определены твердые суммы, как для врача или плотника, – по одной доле, юнги – по половине доли.

Перед выходом в море пираты давали клятву не утаивать и не присваивать ни одной, даже самой ни­чтожной, вещи из захваченной ими добычи. Нарушившего клятву исключали из товарищества, выда­вали ему ружье, порох, флягу питьевой воды и выса­живали на необитаемом острове или пустынном по­бережье, бросив на произвол судьбы.

Это правило распространялось и на капитана, несмотря на то что при командовании кораблем и в бою он имел неограниченную власть. При распреде­лении добычи важная роль отводилась штурману. Он определял на борту захваченного корабля, что следует взять как добычу, а что оставить. При этом главным образом забирали золото, серебро, жемчуг, предметы роскоши.

С течением времени пираты расселились по Антильским островам, образовав небольшие сооб­щества, которые были многонациональными по со­ставу: в одних преобладали французы, в других – англичане или голландцы. На базе этих сообществ позднее европейские державы создали форпосты колониальных завоеваний. Пираты высту­пали как каперы или экспедиционные отряды под флагом той или иной страны вместе с регулярными вооруженными силами.

В 1625 году французы поселились на острове Св. Христофора. В то время они завоевали часть Санто-Доминго, а также Мартинику и Гваделупу. Голланд­цы в 1634 году высадились на Тобаго и Кюрасао, англичане в 1655 году – на Ямайке и Барбадосе. Постепенно испанцы были вынуждены покинуть Антильские острова. И наконец в их руках остались лишь Куба и наиболее бедная половина Эспаньолы.

Со своих баз на Антильских островах пираты в качестве каперов какого-нибудь государства или по собственной инициативе могли в любое время нару­шить связь Испании с ее американскими колония­ми. Однако они не ограничивались нападениями на испанские корабли и совершали налеты также и на порты Американского континента, откуда выходили суда.

Тактика была всегда одна и та же: пираты появ­лялись внезапно и обстреливали порт, затем коман­да высаживалась и начинался штурм города. В нем принимали участие все пираты до единого. Основ­ными объектами грабежа являлись церкви и дома богатых горожан. Богачей подвергали пыткам, пока они не указывали, где были спрятаны их ценности. Затем пираты поджигали город и исчезали так же внезапно, как и появлялись.

Некоторые из предводителей пиратов получили широкую известность, их имена сохранила история.

РОК БРАЗИЛЕЦ И ДРУГИЕ ГРАБИТЕЛИ С ЯМАЙКИ

Пираты во всем помогали друг другу. Тому, у кого ничего не было, сразу же выделялось какое-нибудь имущество, причем с уп­латой ждали до тех пор, пока у него не заведутся деньги. Пираты придерживались своих собст­венных законов и сами вершили суд над теми, кто пошел на вероломное убийство. Виновного в таких случаях привязывали к дереву, и он должен был сам выбрать человека, который его умертвит. Если же оказывалось, что пират отправил своего врага на тот свет вполне заслуженно, то есть дал ему возмож­ность зарядить ружье и не нападал на него сзади, убийцу прощали. Среди пиратов дуэли за­вязывались довольно легко. Захватив корабль, плен­ных высаживали, чтобы впоследствии продать или заставить делать все, что не хотели исполнять сами. После двух-трех лет добросовестной службы их иногда отпускали.

Нередко пираты высаживались для отдыха на том или ином острове. Чаще всего они выбирали остро­ва, лежащие к югу от Кубы. Они вытаскивали ко­рабли на отмель, и часть команды приступала к ре­монту. Остальные могли делать все, что им вздума­ется. Чаще всего они садились в каноэ и нападали на ловцов черепах. Эти были люди очень бед­ные, они ловили черепах на продажу и на выручен­ные деньги кормили своих жен и детей. А пираты заставляли весь улов отдавать им в течение всего времени, пока их корабли находились в местах, где водятся черепахи.

Любимым занятием пиратов были стрельба в цель и чистка оружия, поистине великолепного. Ружья пиратов достигали в длину примерно четырех с половиной футов, и из них стреляли пулями, кото­рых на фунт шло шестнадцать штук. В патронташах пуль и пороха на тридцать выстрелов. Пираты никогда не расставались со своими патронташами, и поэтому их никому не удавалось застать врасплох. Как только они прибывали в какое-либо место с намерением прожить там долго, то тут же начинали совещаться, куда бы лучше отправиться на поиски приключений. Тот, кто знал местные бе­рега, обычно вызывался вести всех остальных.

Существовал ряд мест, куда пираты стремились попасть в определенное время года. Пройти в такие места не всегда возможно было из-за сильных течений и ветров, и поэтому так уж повелось, что купцы появлялись там в строго определенные месяцы. Кораб­ли, следующие из Новой Испании и Кампече, чаще всего идут в Каракас, на острова Тринидад и Марга­риту зимой, дабы не повстречать ветер с востока и северо-востока. Навигация в эту сторону прекращалась летом: именно в эти месяцы здесь дули встречные ветры. Летом все корабли отправлялись восвоя­си. Пираты уже хорошо знали все пути, по которым обычно должны следовать корабли, и отлично выбирали места для засады. Если пиратам случалось про­вести в открытом море довольно долгое время без добычи, то они шли на любой риск и неред­ко добивались успеха. В этой связи Эксквемелин приводит такую историю.

Один известный пират, по кличке Пьер Француз, родом из Дюнкерка, довольно долго плавал в откры­том море на барке с командой в двадцать шесть чело­век. Он держал путь к мысу де ля Вела, стремясь перехватить один корабль на пути из Маракайбо в Кампече. Но это судно он упустил и решил отпра­виться прямо к берегам Ранчерии, чтобы поохотить­ся на ловцов жемчуга. Ранчерия располагалась непо­далеку от Рио-де-Аче на 12є30ґ северной широты, и там была неплохая жемчужная отмель. Каждый год туда отправлялась флотилия из десяти или двенадца­ти барок. Их сопровождало специальное судно из Картахены с двадцатью четырьмя пушками на борту. На каждой барке бывало обычно по два негра, кото­рые собирали раковины на глубине от четырех до шести футов.

Пираты напали на флотилию следующим обра­зом. Все барки стояли на якоре у самой отмели. Сторожевой корабль находился примерно в полуми­ле от этой флотилии. Погода была тихая, и разбой­ники смогли пройти вдоль берегов, не поднимая па­русов. Казалось, будто шли какие-то испанцы из Маракайбо. Когда пираты уже подобрались к жем­чужной отмели, то на самой большой барке они за­метили восемь пушек и примерно шестьдесят воору­женных людей. Пираты подошли к этой барке и по­требовали, чтобы она им сдалась, но испанцы от­крыли огонь из всех пушек. Пираты переждали залпы, а затем начали палить из своих пушек да так метко, что испанцам пришлось довольно туго. Пока испанцы готовились ко второму залпу, пираты взо­брались на борт, и солдаты запросили пощады в на­дежде, что вот-вот к ним на помощь придет сторо­жевой корабль.

Но пираты пошли на хитрость. Они затопили свое судно, а на захваченной барке оставили испан­ский флаг, команду же загнали в трюмы и вышли в открытое море. Сначала на сторожевом корабле об­радовались, полагая, что пиратов потопили, но когда там заметили, что барка повернула в море, то бросились за ней в погоню. Преследовали пира­тов до ночи, но никак не могли догнать барку, хотя и поставили все паруса. Ветер окреп, и разбойники, в свою очередь подняв паруса, оторвались от сторожевого корабля. Но тут случилось несчастье – парусов подняли столько, что треснула грот-мачта. Однако пираты не растерялись и были готовы сражаться всей командой, хотя мно­гие были ранены и не могли принять участие в бою. Одновременно Пьер Француз приказал сру­бить грот-мачту и поднять на фок-мачте и бушприте все паруса, какими только можно было пользоваться при таком ветре.

Все же сторожевой корабль догнал пиратов и ата­ковал их так лихо, что те вынуждены были сдаться. Но пираты успели выторговать условие, что ни их предводитель, ни они сами не будут в плену тас­кать камни или известь. (Надо сказать, когда пира­ты попадали в плен, то их заставляли три или четы­ре года подряд таскать камни и известь, словно рабов. А когда они становились непригодны для этой работы, их отправляли в Испанию).

Больше всего пират жалел свое добро – у него на борту было сто тысяч реалов награбленного жемчуга. И если бы не несчастье с грот-мачтой, вы­ручка у пиратов была бы весьма изрядной.

И еще одна подобная история, начавшаяся столь же удачно и кончившаяся так же печально.

Некто Бартоломью Португалец отплыл с острова Ямайка. На его барке было четыре орудия и трид­цать человек команды. Дойдя до острова Куба, он повстречал близ залива Коррьентес корабль, шед­ший из Маракайбо и Картахены в Испанию через Гавану. На этом корабле было двадцать пушек и семьдесят солдат, а также пассажиры, матросы и пу­тешественники.

Пираты после недолгого совещания решили на­пасть на корабль. Они смело бросились в атаку, но испанцы выдержали натиск. Пираты повторили атаку и захватили корабль, потеряв десять че­ловек убитыми и четырех ранеными. Весь корабль попал в распоряжение пятнадцати пиратов, испан­цев же, живых и раненых, осталось человек сорок.

Ветер был непопутный для возвращения на Ямайку, и пираты, испытывая недостаток в воде, ре­шили идти к мысу Сан-Антонио (на западном берегу Кубы). Не дойдя до мыса, они неожиданно натолк­нулись на три корабля, которые шли в Гавану. Ко­рабли изготовились к бою, испанцы захвати­ли пиратское судно и взяли разбойников в плен. Пи­ратов больше всего сокрушало не то, что они потеря­ли свободу, а что они потеряли богатую добычу: ведь на корабле было сто двадцать тысяч фунтов какао и семь тысяч реалов в звонкой монете. Через два дня после всех событий разразился жестокий шторм и всю флотилию разметало в разные стороны.

Флагман, на котором находились пленные пира­ты, прибыл в Кампече. На корабль тотчас же подня­лись купцы, чтобы выразить благодарность капита­ну. Они узнали Бартоломью Португальца, сеявшего ужас на всем побережье своими убийствами и пожа­рами. На другой день на борт корабля явился судья и попросил капитана отдать ему пирата. Капитан согласился, но ни у кого не хватило смелости отпра­вить предводителя пиратов в город. Испанцы боя­лись, что он убежит, как уже не раз случалось, и ос­тавили его на борту, чтобы на следующий же день соорудить на берегу виселицу и повесить его.

Португалец хорошо понимал по-испански и о своей участи узнал, подслушав, что говорят матро­сы. Он решил во что бы то ни стало спастись. Взял два сосуда из-под вина и крепко заткнул их пробкой. Ночью, когда все заснули, кроме часового, стоящего рядом и следившего за каждым его движе­нием, он попытался проскользнуть мимо, но это ему не удалось. Тогда он напал на часового и пере­резал ему горло, причем часовой даже не успел из­дать ни звука. Пират бросился с кувшинами в воду и выбрался на сушу. Затем он спрятался в лесу и провел там три дня.

Уже на другой день солдаты с утра явились на берег, чтобы изловить пирата. Но хитрец следил за ними издали. Когда солдаты вернулись в город, он отправился вдоль берега в местечко Эль-Гольфо-де-Тристе (расположено примерно в тридцати милях от города Кампече). Добирался он туда целых че­тырнадцать дней. Это был очень трудный путь, Португалец страдал от голода и жажды – ведь по проторенной дороге идти было нельзя, там могли схватить испанцы. Четыре дня ему пришлось отси­живаться на деревьях. И все это время у него не было ни крошки еды, правда, в сосудах была вода.

Он кое-как утолял голод мелкими рыбками, ко­торые по вкусу напоминали улиток. По пути ему пришлось пересечь большую реку, а плавал он очень плохо. Но коли человек попадает в большую беду, то на ум ему приходит такое, до чего никогда не до­думаться в обычных условиях. Бартоломью нашел на берегу старую доску, прибитую волнами. В ней оста­лось несколько гвоздей. Он выбил гвозди камнем и заточил их так, что они стали острыми и хорошо ре­зали. С их помощью нарезал лыко, связал не­сколько древесных стволов и соорудил таким обра­зом плот, на котором и переправился через реку. Так он добрался до Тристе, где встретил пиратский корабль с Ямайки.

Поведав команде свои приключения, он попро­сил дать ему каноэ и двадцать человек, дабы вернуть свой корабль, который стоял в Кампече. Пираты исполнили его желание, и восемь дней спустя темной ночью Португалец подошел к городу и бесшумно взобрался на борт. На палубе думали, что на этом каноэ кто-то решил доставить на корабль разные припасы, и, разумеется, жестоко просчитались. Пират захватил ко­рабль, его люди быстро снялись с якоря и подняли паруса. На борту оказалось еще много товаров, од­нако деньги уже унесли. Пират быстро позабыл обо всех своих злоключениях. У него снова был отлич­ный корабль, и он теперь возомнил, что фортуна и впредь будет сопутствовать ему.

Но как раз тогда, когда Португалец решил, что все беды миновали, злая судьба подстерегла его снова. Взяв курс на Ямайку, он недалеко от острова Пинос, ле­жащего к югу от Кубы, при южном ветре налетел на рифы. Проклиная все на свете, он был вынужден вместе со всей командой покинуть корабль и вер­нуться на Ямайку на каноэ. Там оставался недол­го и вскоре снова собрался за добычей, но счастье с этих пор отвернулось от него.

О жестокости Португальца знали все испанцы. Однако его походы не принесли ему почти никакой выгоды. Он умер в нужде.

Теперь расскажу о пирате, который совершил не меньше всяких дел, чем те разбойники, о которых уже упо­миналось. Он стал известен под кличкой Рока Бра­зильца. Начинал Рок как рядовой пират. Ему уда­лось снискать уважение других пиратов и собрать вокруг себя тех, кто взбунтовался против своего капи­тана, они захватили его корабль и провозгласили капита­ном Рока. Немного времени спустя добыли себе корабль, на котором взяли большую сумму денег, и отправились на Ямайку.

Эта удача стяжала Року среди пиратов большую славу. Перед ним трепетала вся Ямайка. Он был груб и неотесан. Когда он напивался, то как безум­ный носился по городу и перекалечил немало людей, которым довелось попасться ему под руку. Никто не осмеливался ему ни в чем перечить, толь­ко за глаза говорили, что он дурной человек. Испан­цам Рок был известен как злой насильник и тиран. Однажды он посадил несколько человек на деревян­ный кол, а остальных связал и бросил между двумя кострами. Они сгорели живьем, хотя вина этих людей заключалась лишь в том, что они пытались спасти свой свинарник, который он намеревался разграбить.

Как-то Рок отправился искать счастья на побере­жье Кампече. По пути разыгрался сильный шторм, корабль прибило к берегу. Всей команде пришлось высадиться на берег. Причем она захватила с собой только ружья и небольшой запас пороха и пуль.

Место, на которое высадились пираты, находилось между Кампече и Тристе. Они отправились в сторону Тристе, где обычно чинились разбойничьи корабли. Дня через три или четыре мучимые голо­дом, жаждой и тяготами трудного пути пираты так истомились, что не смогли уже идти дальше. Тут, как назло, они повстречали сотню испанских всад­ников. Капитан Рок ободрил своих напарников. Он сказал, что лучше умереть, чем попасть в плен. Пиратов было не более тридцати, но все вооружены до зубов. Видя, что капитан их полон отваги, они решили, что лучше умереть всем вместе в бою, но в плен не сдаваться.

Между тем испанцы быстро приближались. Пи­раты подпустили их поближе, чтобы стрелять навер­няка, их залп оказался очень удачным. Бой про­длился еще полчаса, и испанцы обратились в бегст­во. Пираты захватили несколько верховых лошадей, добили раненых испанцев и двинулись дальше; по­теряли они двух человек, да двое были ранены.

Верхом они добрались до берега и приметили не­далеко в море испанскую барку с лесом. Пираты вы­слали шесть человек и сперва захватили каноэ, ко­торое буксировала барка, а затем им удалось овла­деть и самой баркой. Провианта у них было мало, поэтому они перебили всех лошадей и засолили ко­нину, обнаружив на барке запасы соли. Они рассчи­тывали питаться кониной до тех пор, пока не найдут что-нибудь получше.

Прошло немного времени, и Року Бразильцу уда­лось захватить корабль, который шел в Маракайбо за какао. Он был гружен мукой и вез много денег. С этим-то грузом Рок и вернулся назад на Ямайку, где бесчинствовал вместе со своей командой, пока у них не кончились все деньги.

Этот пират принадлежал к тому сорту людей, у которых деньги никогда не лежат без дела, – такие люди пьют и развратничают до тех пор, пока не спустят все до последнего гроша. Некоторые из них умудрялись за ночь прокутить две-три тысячи реа­лов, так что к утру у них не оставалось даже рубашки на теле. Вот что свидетельствует Эксквемелин: «На Ямайке был один человек, который платил девке пятьсот реалов лишь за то, чтобы взглянуть на нее голую. Мой бывший господин частенько поку­пал бочонок вина, выкатывал его на улицу, выбивал затычку и садился рядом. Все шедшие мимо должны были пить вместе с ним – попробуй не выпей, если тебя угощают под ружейным дулом, а с ружьем мой господин не расставался. Порой он покупал бочку масла, вытаскивал ее на улицу и швырял масло в прохожих прямо на одежду или в голову».

У пиратов был кредит среди трактирщи­ков. Но на Ямайке кредиторам верить было нельзя: за долги они могли запросто продать любого. В конце концов продали даже того пирата, который так щедро расплачивался с девкой. Сперва у него было три тысячи реалов, а не прошло и трех меся­цев, как его самого продали за долги, и как раз тому, в чьем доме он промотал большую часть своих денег.

За короткий срок Рок тоже промотал все деньги и был вынужден снова выйти в море. На сей раз он попал в излюбленные места пиратов – к берегам Кампече. Он добрался туда меньше чем за четырнадцать дней и пересел на каноэ, чтобы пройти к рейду Кампече в надежде встретить какой-либо ко­рабль.

Но тут Року не повезло – его самого вместе с каноэ и командой захватили испанцы. Губернатор приказал посадить его в камеру на хлеб и воду. Он охотно повесил бы Бразильца без промедления, но не решался, опасаясь, как бы этот пират, отличав­шийся необыкновенной хитростью, не выкинул какую-нибудь штуку.

А Рок сделал так, что губернатору вручили пись­мо; писал он его сам, но все было сделано так, чтобы убедить губернатора, будто написано оно теми, кто будет мстить за узника. В письме ему угрожали и предуп­реждали, что если он причинит хоть малейшее зло прославленному Року, то не пощадят ни одного испанца.

Получив такое письмо, губернатор решил, что вокруг шеи затягивается петля: ведь разбойник был действительно очень известен. Тогда это был самый знаменитый пират Ямайки, к тому же не раз он со­вершал набеги на Кампече. Поэтому губернатор решил отправить его с первым же галионом в Испа­нию, взяв с него клятву, что тот больше никогда не станет разбойничать. На прощание губернатор при­грозил, что, если он попадется снова, его тут же по­весят.

Рок пробыл в Испании недолго. Все время он искал удобного случая вернуться на Ямайку. Еще на пути в Испанию он раздобыл у рыбаков пятьдесят реалов, купил себе одежду и другие необходимые вещи и все-таки вернулся на Ямайку. Прибыв туда, он прославился еще более жестокими грабежами и причи­нил испанцам множество бед – уж на это он был способен.

Со временем испанцы убедились, что от пиратов нет никакого спасения, и стали выходить в море значительно реже. Но и это им не помогало. Не встречая кораблей, пираты стали грабить прибреж­ные города и поселения. Первым таким пиратом, занявшимся сухопутным разбоем, был Люис Шот­ландец. Он напал на Кампече, разграбил его и сжег дотла. После него подобными набегами занялся Мансфельд, который двинулся в Новую Гранаду, рассчитывая дойти до Южного моря. Но продоволь­ствия было мало, и он был вынужден вернуться.

В тех же местах грабил и другой пират Ямайки, некто Джон Девис. Довольно долго он крейсировал в заливе Покатауро, надеясь встретить корабль, ко­торый ходил из Картахены в Никарагуа. Но это ему не удалось, и он решил со своей командой отпра­виться к реке Никарагуа, оставить судно около устья и подняться вверх по течению на каноэ.

С наступлением ночи они намеревались войти в город и разграбить дома самых богатых торговцев. На его корабле было девяносто человек и три каноэ. Пираты оставили на судне человек десять, а все ос­тальные сели в каноэ. Дождавшись ночи, они дейст­вительно вошли в реку, а днем спрятались среди де­ревьев (точно так же они скрыли и свой корабль, чтобы его не заметили индейцы, которые ловили рыбу в устье реки).

На третьи сутки, около полуночи, они добрались до города. Стража приняла их за рыбаков, промышляющих в лагуне: ведь часть из них хорошо говори­ла по-испански. Кроме того, среди них был индеец как раз из тех мест. В свое время он бежал, посколь­ку испанцы хотели обратить его в рабство. Индеец выпрыгнул на берег и убил стражника. После этого пираты пробрались в дома трех или четырех имени­тейших горожан и забрали все деньги, которые могли обнаружить. Потом разграбили и церковь. Но тут один из церковных служек, вырвавшись из рук пиратов, поднял крик на весь город.

Горожане и солдаты тотчас проснулись, однако, пиратам удалось скрыться, захватив с собой всю до­бычу, какую они смогли унести. Кроме того, они взяли с собой пленников, рассчитывая в случае погони использовать их как заложников. Вскоре добрались до берега, поспешно сели на корабль и вышли в открытое море. Пленникам же ведено было вместо выкупа добыть пиратам столько мяса, сколь­ко им было нужно, чтобы добраться до Ямайки.

Когда пираты были еще в устье реки, на берег высыпало человек пятьсот испанцев, вооруженных ружьями. Пираты дали по ним залп из пушек. Таким образом, испанцам оставалось лишь бессиль­но горевать, видя, как уплывает их добро, и прокли­нать тот миг, когда пираты высадились на берег. Для них было непостижимо, как у пиратов хватило смелости подойти к городу, лежащему от берега по меньшей мере в сорока милях, охраняемому гарни­зоном в восемьсот человек, и разграбить город за такой короткий срок.

Пираты захватили чеканного золота, серебряной посуды и ювелирных украшений на сорок с лишним тысяч реалов. Вскоре Джон Девис высадился со своей добычей на Ямайке, довольно быстро все про­кутил и снова вынужден был отправиться на поиски приключений…