Глава 1

Было бы очень странно искать себе жену по объявлению. Энтони Эрхарт, маркиз Стаунтон, старший сын и наследник герцога Уитингсби, поместил во всех лондонских газетах извещение о вакансии на место гувернантки.

Под извещением стояло его собственное имя – и полный титул, – к большому удовольствию его друзей и знакомых, которые сочли это поводом для шуток.

– Сколько у вас детей уже есть, Стаунтон? – спросил маркиза Гарольд Прайс в «Уайтсе» в то утро, когда появились первые газеты. – А не разумнее ли нанять учителя? Такого, который мог бы справиться с целым классом?

– Вам нужно было бы нанять даже целый штат учителей, Стаунтон, – добавил Катберт Пайн. – На целую школу, я полагаю. Один учитель вряд ли захочет обучать целый класс отчаянных сорванцов – слишком рискованно.

– А мамочки будут забирать их после обеда, Тони? – спросил лорд Роулинг, насыпая табачок на тыльную часть руки. – У тебя достаточно большой салон, чтобы они все могли мирно ждать своих детей и не ссориться?

– Вы уверены, Стаунтон, что хотите дать образование всем своим детям? – поинтересовался полковник Форсайт. – У вас достаточно имений, где требуются экономки и управляющие, старина? Во всей Англии хватит на них имений?

– Вы забыли про Уэльс, Форсайт, – сказал мистер Пайн. – И про Шотландию.

– Но будет ли честно по отношению к другим внебрачным детям, если все места будут заняты только молодыми Стаунтонами, – нарочито жалобным голосом заметил полковник.

– Полагаю, Тони ищет совсем не гувернантку, – сказал сэр Бернард Шилдс. – Он ищет себе новую любовницу. Я слышал, Тони, вы лишь на прошлой неделе уволили прелестную Анну, одарив ее рубинами. Вы решили поискать ей замену в другом месте? Не в злачных местах Лондона? Хотите найти кого-нибудь, кто мог бы развлекать вас разговором, пока вы занимаетесь… э… делом?

– Или кого-нибудь, кто сможет научить тебя чему-нибудь новенькому? – поддел лорд Роулинг. – Знаешь, Тони, говорят, что учиться никогда не поздно. А кто может научить лучше гувернантки? Уму непостижимо, сколько возможностей для практических занятий в классной комнате со всеми этими партами и столами!

– Полагаю, – заметил очень молодой и очень серьезный лорд Каллагэн, – Стаунтон хочет нанять гувернантку для племянницы или племянниц, а мы черним его, выдумывая небылицы.

Маркиз Стаунтон не принимал участия в разговоре, лишь время от времени он поднимал брови или поджимал губы. Он выглядел так, будто лично его все эти разговоры совершенно не касаются. Насколько ему известно, детей у него не было. Имений у него тоже не было – пока. От Анны он устал уже через шесть недель. Он совсем не спешил найти ей замену. Любовницы все меньше возбуждали его. Их трюки и приемы были ему хорошо известны и наскучили. Роулинг ошибался, говоря, что у. них можно научиться чему-нибудь. И если уж на то пошло, со своими племянницами и племянниками Энтони Эрхарт никаких дел не имел.

Нет, он не искал ни гувернантку, ни любовницу. Он выбирал себе жену, как и объяснил лорду Роулингу, своему самому близкому другу, когда они возвращались из клуба.

– Разве обычно это делают не в «Олмаке»? Или на балу? Или на приеме у кого-нибудь, Тони? – засмеялся лорд Роулинг, считая, что друг просто шутит. – И без всяких объявлений в газете? Ты ведь все-таки Стаунтон и однажды станешь герцогом Уитингсби. Ты богат как Крез, а внешность у тебя такая, что ни одна женщина не останется равнодушной, будь ты даже бедняком. А ты ищешь жену через объявление в газете. Что-то я тут не понимаю, скажи на милость? – Он повертел тростью и поднес руку к полям шляпы, приветствуя проходившую мимо женщину.

– В «Олмаке» я не могу найти то, что ищу, – серьезно ответил маркиз на ехидное замечание друга. И продолжил:

– Она должна быть благородного происхождения – это обязательное условие, видишь ли. Она также должна быть бедной, скромной, серьезной, очень сдержанной, даже немного чопорной. Она должна быть… э… серой мышкой.

Лорд Роулинг смотрел на друга, удивленно подняв брови.

– Боже мой, – едва слышно прошептал он, – Серая мышка, Тони? И это говоришь ты? Неужели тебе так необходимо командовать женщиной, которую ты хочешь взять в жены?

– Герцог Уитингсби вызвал меня домой, – ответил маркиз. – Он якобы очень болен. Он напомнил мне, что леди Марии Лукас, дочери графа Тилдена, уже исполнилось семнадцать лет. При ее рождении семьи договорились о нашем браке. Теперь настало время официально объявить о нашей помолвке. Он считает, что у меня было достаточно времени, чтобы перебеситься. Ведь я восемь лет не жил дома.

Лорд Роулинг поморщился.

– Твой отец очень ошибается, – серьезно сказал он. – За эти восемь лет ты сколотил изрядное состояние, Тони. – И, ухмыльнувшись, добавил:

– А также приобрел заслуженную репутацию одного из самых известных повес в Лондоне. Значит, ты собираешься жениться на серой мышке только назло его милости?

– Совершенно верно, – подтвердил маркиз. – Сначала я думал не обращать внимания на приглашение или отказаться вступить в брак с ребенком, которого выбрали и воспитали на роль следующей герцогини Уитингсби. Но новая моя идея гораздо лучше. Если его милость еще и не болен, так скоро заболеет. Если он ничего не понял за последние восемь лет, то скоро поймет. Да, я действительно буду очень тщательно выбирать себе жену. Думаю, кандидатур будет много.

Лорд Роулинг был потрясен: только сейчас он понял, что его друг говорит совершенно серьезно.

– Но, Тони, – заметил он, – ты же не можешь жениться на самом глупом создании, какое тебе удастся найти, только для того, чтобы досадить своему отцу?

– Почему бы и нет? – спросил маркиз Стаунтон.

– «Почему бы и нет»? – переспросил его друг и покрутил в воздухе тростью. – Женитьба – это пожизненный приговор, старина. Тебе не удастся отделаться от этой женщины до конца жизни. Положение будет для тебя невыносимым.

– Я вовсе не собираюсь провести с ней остаток своей жизни, – сказал маркиз. – Как только она выполнит свою задачу, я отправлю ее на пенсию – гувернантка едва ли может претендовать на лучшую судьбу, правда?

– Но она может дожить до девяноста лет, – заметил лорд Роулинг. – А тебе, Тони, захочется иметь наследников. Если она даст их тебе, то захочет – и с полным правом – быть им матерью, захочет жить в твоем доме до тех пор, пока дети не вырастут.

– У меня уже есть наследник, Перри, – возразил маркиз. – Мой брат Уильям. А у него есть сыновья. По крайней мере так мне сообщила Марианна. Остается только надеяться, что они крепкие ребята.

– Но мужчина обычно хочет иметь наследников от собственной плоти, – заметил лорд Роулинг.

– Неужели? – насмешливо спросил маркиз Стаунтон. – А у меня все будет совсем по-другому, Перри. Давай сменим тему? Надоело. Скажи лучше, ты завтра идешь на скачки? У меня на примете есть парочка многообещающих новеньких лошадок.

Лорду Роулингу хотелось бы продолжить разговор и образумить друга, но, понимая всю бесполезность своих усилий, он замолчал. Он уже достаточно давно дружил с Энтони Стаунтоном и знал, что у друга железная воля. Он всегда поступал по-своему, не обращая внимания на мнение других людей. Если уж Тони решил найти себе жену таким способом, значит, он так и сделает.

Между тем маркиз Стаунтон, с энтузиазмом рассуждая о лошадях и скачках, с удовлетворением размышлял о своем возвращении в имение Инфилд-Парк в Уилтшире и о впечатлении, которое он произведет на герцога Уитингсби. Это будет хорошим щелчком по носу человеку, которому он обязан как своим рождением, так и несчастливой жизнью на протяжении последующих двадцати лет. Покинув родительский дом после той ужасной сцены, он восемь лет жил сам по себе, отказываясь от финансовой помощи отца. Маркиз сколотил себе состояние: начал с игры в карты, потом предпринял ряд рискованных капиталовложений. Теперь он занимался более достойными и надежными сделками.

Отец, очевидно, все еще не понял сути дела. Но поймет. Он поймет, что его старший сын раз и навсегда вышел из-под его власти и влияния. Да, опрометчивая женитьба – а именно так и оценят женитьбу наследника герцога Уитингсби на обедневшей леди – самое лучшее из того, что он может сделать. Маркизу не терпелось увидеть лицо его милости, когда он привезет свою жену в Инфилд.

Маркиз стал ждать откликов на свое объявление. Первые ответы пришли на следующий же день после публикации объявления в лондонских газетах. Они продолжали поступать в течение нескольких дней в таких количествах, каких он и не ожидал. Некоторых претенденток он отверг сразу, даже не встретившись с ними, – моложе двадцати и старше тридцати лет. Затем тех, у кого были слишком внушительные рекомендации, и еще одну молодую леди, которая очень хотела произвести на него впечатление своими знаниями латыни, на которой и было написано ее письмо.

Он поговорил с пятью кандидатками, прежде чем нашел свою тихую мышку в шестой. Мисс Чарити Дункан проводили в салон на первом этаже, где она выбрала место в самом темном углу. Войдя в салон, маркиз не заметил девушку и решил, что она передумала встречаться с ним. Обнаружив ее в темном углу салона, он увидел особый знак в том, что девушка осталась. Одета она была с головы до ног в нечто тусклого коричневого цвета и выглядела очень скромной и тихой. Она была образцом гувернантки – именно такой, против пребывания которой в одном доме с мужем не стала бы возражать даже самая ревнивая жена.

– Мисс Дункан? – спросил маркиз Стаунтон.

– Да, сэр.

Голос у нее был спокойный и низкий. Она сделала реверанс, не поднимая глаз от ковра под ногами. Она была ниже среднего роста, очень стройная, почти худая, хотя одежда и не позволяла судить об этом с полной уверенностью. Лицо ее выглядело бледным и заурядным. Волосы и шляпка – одного цвета. Трудно было понять, где кончаются волосы и начинается шляпка. Одежда – скромная, неброская. У маркиза сложилось впечатление, что одежда далеко не новая, хотя ее нельзя было назвать потрепанной.

Девушка идеально подходила для его цели. Отец придет в ярость.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал маркиз, указав на кресло рядом с ней.

– Да, сэр, – ответила она и села, как он и ожидал, выпрямив спину так, чтобы не коснуться спинки кресла. Сложила руки в перчатках на коленях и скромно опустила глаза.

Эта претендентка была воплощением благородной бедности. Она была просто великолепна. Маркиз Стаунтон сразу решил, что она ему подойдет, что его поиски закончены. Перед ним сидела его будущая жена.

Чарити Дункан шила у окна, пользуясь остатками дневного света. Не стоит зажигать свечи раньше, чем это будет действительно необходимо. Свечи так дороги. Она зашивала рубашку своего брата и со вздохом заметила про себя, что ткань очень износилась.

Сегодня работа продвигалась медленнее, чем обычно. Мысли ее были заняты объявлением в газете. Чарити ежедневно покупала газету, и это была единственная «роскошь», которую она себе позволяла. Вернувшись домой с работы, Филип любил почитать газету, но в основном покупку она совершала для себя. Ей как можно скорее нужно найти работу. Почти месяц уже она искала место, предлагала свои услуги и – очень редко – ходила на собеседования. Несколько раз она даже предлагала свои услуги на более низкие должности, чем гувернантка или компаньонка.

Никто не хотел ее нанимать: она была слишком молода или слишком стара, слишком скромна или слишком хорошенькая, слишком благородного происхождения или слишком образованна, или… Или потенциальные хозяева начинали задавать слишком неприятные вопросы.

Чарити не собиралась сдаваться и прекращать поиски. Дома осталась ее семья: сестра, которая на три года моложе ее, и трое маленьких детей. Они были очень бедны. Хуже, чем просто бедны. Они увязли в долгах и не знали об этом до самой смерти отца, умершего чуть больше года назад. И вместо того чтобы жить, как подобает сельскому джентльмену, Филип был вынужден работать в конторе, чтобы содержать семью. Чарити настояла на том, что будет работать, хотя женщина вряд ли может заработать достаточно денег для семьи или оплаты долгов.

Если бы найти способ быстро разбогатеть! Она даже подумала об ограблении. Не серьезно, конечно. Плакаться рано, оборвала себя Чарити, заканчивая наконец работу. По крайней мере, они еще не совсем нищие. Не совсем, но близко к тому. И кажется, света в конце пресловутого туннеля не видно.

Пришел Филип. Сестра поднялась, с улыбкой поздоровалась с ним, поцеловала в щеку, подала ужин. Она поинтересовалась, как прошел день, потом обратила его внимание на одно из объявлений в сегодняшней газете, показавшееся ей интересным.

– Здесь не говорится, сколько детей, какого они возраста и пола, – задумчиво сказала Чарити, когда они принялись обсуждать эту тему. – Неизвестно, живут они в Лондоне, на далеких Гебридских островах или в глуши Корнуолла. Но здесь говорится, что есть свободная вакансия.

– Тебе совсем не обязательно поступать на работу, Чарити, – сказал Филип Дункан. Он всегда это говорил. Филип считал себя ответственным за семью.

– Нет, обязательно, – решительно возразила сестра. – Это единственное подходящее предложение в сегодняшней газете, Фил. А в агентстве совсем ничего не было ни вчера, ни сегодня. По крайней мере, я могу попытаться.

– Ты можешь вернуться домой, – сказал Филип, – и позволить мне содержать вас, как я и буду делать. Можешь вернуться к детям, которые тебя ждут и которым ты нужна.

– Я так не сделаю, и тебе это хорошо известно, – сказала Чарити, улыбаясь брату. – Ты не сможешь содержать нас всех, Фил, и не обязан это делать. Ты должен жить своей жизнью. Агнес…

– Агнес может подождать, – сухо сказал Филип. – Если ей надоест меня ждать, пусть выходит замуж за другого. Но не пристало моей сестре быть в услужении.

– Мне это нужно, чтобы почувствовать, что от меня тоже есть польза, – сказала Чарити. – Нечестно сидеть дома за вышиванием и ухаживать за садиком только потому, что я – женщина. И я – самая старшая. Попытаюсь получить это место. Если не повезет, тогда, может, вернусь в деревню.

– Возвращайся домой, Чарити, – настаивал брат. – Сейчас я всего лишь мелкий клерк, но добьюсь более высокой должности. Я буду зарабатывать больше денег. Возможно, когда-нибудь стану состоятельным человеком. Чарити, ты в самом деле не создана для того, чтобы быть у кого-нибудь в услужении. В тебе нет необходимого раболепия. Последнее место ты потеряла, потому что не смогла удержаться и высказала свое мнение.

– Конечно, – возмутилась сестра, – отец детей не должен приставать к хорошенькой горничной. Я так и сказала им – ему и жене. Он действительно был ужасен, Фил. Если бы ты его увидел, он бы тебе сразу не понравился. – Не сомневаюсь, – согласился Филип. – Но его отношение к другим слугам тебя совсем не касалось, Чарити. Полагаю, та девушка могла сама за себя постоять.

– Но она боялась говорить, – возразила Чарити. – Иначе она потеряла бы место.

Филип только взглянул на сестру. Ему не нужно было ничего объяснять. Чарити засмеялась.

– Мне все равно не хотелось там оставаться, – сказала она. – Жаль только, что так трудно найти новое место. В прошлом месяце было шесть собеседований – и никаких результатов. Возможно, для меня было бы лучше, чтобы Эрхарты с детьми действительно жили на Гебридских островах. Тогда ни у кого, кроме меня, не хватило бы мужества отправиться в такую даль. Возможно, мне стоит написать, что я готова отправиться на край света. – Она мечтательно вздохнула. – Может быть, они стали бы платить мне больше за работу в глуши.

– Чарити, – настойчиво сказал Филип. – Мне хотелось бы, чтобы ты вернулась домой. Детям тебя не хватает. Пенни пишет об этом во всех письмах. Ты могла бы заменить им покойную мать.

– Нет, я не буду писать, что готова отправиться на край света, – продолжала рассуждать Чарити, как будто не слыша слов брата. – Иначе покажусь слишком нетерпеливой или слишком раболепной. Попытаюсь в последний раз получить место. Возможно, мне даже не ответят и все твои желания сбудутся. Но я буду чувствовать себя такой беспомощной женщиной, Фил.

Брат только вздохнул.

Но Чарити ошиблась. Через пять дней после того, как она отправила письмо мистеру Эрхарту, пришел ответ. Ей назначили встречу на следующее утро. Чарити заволновалась. Трудно терпеть, когда на тебя смотрят так, будто ты товар, а не человек. Но это был единственный шанс получить место. Как ужасно беседовать, быть почти у цели, а потом снова пережить крушение.

– Это будет седьмая встреча, – сказала она Филипу, когда брат пришел домой поздно вечером. – Как ты думаешь, мне повезет?

– Если ты действительно хочешь получить это место, Чарити, – со вздохом сказал он, – ты должна сыграть свою роль. Гувернантки, как и другие слуги, должны быть невидимы и неслышимы.

Чарити недовольно поморщилась. Не то чтобы она когда-нибудь громко говорила или вульгарно себя вела. Она была настоящей леди и привыкла считать себя равной с другими леди. Было трудно привыкнуть к мысли, что существует презираемый класс обедневших людей благородного происхождения – и она одна из них. По крайней мере, до тех пор, пока ищет место. На это не нужно обращать внимания – лучше смириться с этим.

– Значит, я должна быть очень скромной? – спросила она. – Не высказывать свое мнение или суждение?

– Именно так, – прямо заявил Филип. Чарити стало больно при мысли, что брату и самому нужно научиться вести себя так же. – Ты должна убедить мужа и его жену, если она там будет, в том, что ты прекрасно впишешься в обстановку дома.

– Как унизительно! – воскликнула Чарити и закусила губу, тут же пожалев о своих словах.

– И еще, Чарити. – Филип наклонился над столом и взял сестру за руку. – Не соглашайся на работу, если он, ну, если он – молодой человек. Хотя дело не в возрасте. Если он покажется тебе…

– Распутным? – подсказала она. Брат покраснел.

– Если тебе покажется, что он может быть таким, – сказал он.

– Я могу постоять за себя, Фил, – возразила Чарити. – Когда мой прежний хозяин в первые дни работы посмотрел на меня… определенным образом, я ответила ему холодным взглядом и поджала губы – вот так.

Она изобразила этот взгляд, и брат невольно улыбнулся.

– Будь осторожнаэ Чарити, – попросил он.

– Буду осторожной и скромной, – пообещала она. – Буду похожа на настоящую мышку. Тихую, незаметную, серенькую мышку. Буду держаться в тени так, что он даже не заметит меня в комнате. Я буду…

Филип не выдержал и расхохотался. Чарити подошла к брату и обняла его за плечи.

– Ах, ты так редко смеешься, Фил, – сказала она. – Все уладится, вот увидишь. Мы как-нибудь разбогатеем, ты женишься на Агнес, и вы будете жить долго и счастливо.

– А ты? – Он ласково похлопал ее по руке.

– Я тоже буду жить долго и счастливо, – ответила Чарити. – Пенни сможет выйти замуж. Я буду заботиться о младших детях, пока они не вырастут.. А потом стану вздорной и эксцентричной старой девой.

Филип снова засмеялся, а она чмокнула его в макушку.

Тем не менее, на следующее утро в доме на Аппер-Гросвенор-стрит, куда ее пригласили на собеседование, Чарити нервничала. Холл был скромный, но элегантный. Так же выглядел и слуга, открывший ей дверь. Так же выглядел и салон, в который ее проводили. Чарити инстинктивно выбрала угол, куда не попадал яркий солнечный свет. Она постаралась успокоиться. Если она не получит это место, она потеряет уверенность в себе. Ей придется вернуться домой. Она будет… Мысли се прервал звук открывшейся двери.

Он был молод – на вид не более тридцати. «Красив, – подумала про себя Чарити, – но красота какая-то мрачная». Немного выше среднего роста. Стройный, очень темные волосы и глаза, худощавое аристократическое лицо. Яркие лучи солнца осветили его, когда он вошел в салон. Выражение холодного цинизма придавало его лицу что-то дьявольское. Он был дорого и элегантно одет. Хорошо сшитый сюртук и панталоны сидели на нем как влитые – верный признак того, что он следит за модой и одевается у хорошего портного. Он не производил впечатления человека добродушного. Такие мужчины не снисходят до горничных. Но нельзя судить о человеке, который еще не произнес ни единого слова. Чарити почувствовала себя униженной: одна в доме незнакомого джентльмена без слуг или компаньонки, потому что сейчас она сама была в роли прислуги – безработной прислуги. Девушка опустила глаза, оставаясь в тени. Она изо всех сил старалась сохранить манеры типичной гувернантки.

– Мисс Дункан? – спросил он. Тон у него был, как и ожидала Чарити, высокомерный и скучающий, хотя тембр голоса приятный. Он совершенно не стремился произвести на нее приятное впечатление. А почему, собственно, должно быть по-другому? Он всего лишь проводил собеседование с гувернанткой для своих детей.

– Да, сэр, – сказала Чарити, стараясь выглядеть достойно, но не слишком гордо. Спину она держала прямо. Все-таки она леди!..

– Присядьте, пожалуйста.

Он указал на кресло, стоявшее рядом с ней, куда не попадал солнечный свет, чему Чарити была очень рада. Собеседования не становятся легче, даже если уже имеешь опыт.

– Да, сэр, – ответила она, садясь в кресло и опустив глаза долу. Она будет отвечать на вопросы кратко и честно. Будем надеяться, что ужасных вопросов не будет.

Мистер Эрхарт сел в кресло напротив нее, положив ногу на ногу. Сапоги из дорогой кожи ярко блестели. Его камердинеру пришлось немало потрудиться, чтобы добиться такого блеска. Атмосфера богатства, уверенности в себе и силы окружала мужчину. Чарити чувствовала себя очень неуютно во время последовавшей паузы.

Глава 2

«Как нужно проводить собеседование с претенденткой на должность будущей жены?» – размышлял маркиз Стаунтон.

– Рекомендательное письмо от пастора вашего прежнего прихода произвело на меня хорошее впечатление, мисс Дункан, – сказал он.

– Благодарю вас, сэр, – ответила девушка.

– Однако оно было написано уже год назад. С тех пор вы где-нибудь служили? – спросил мистер Эрхарт.

Не поднимая глаз, Чарити помолчала, обдумывая ответ.

– Да, сэр, – наконец сказала она.

– И где же, мисс Дункан?

– Восемь месяцев я была гувернанткой троих детей, сэр, – ответила Чарити.

– «Восемь месяцев», – повторил он и замолчал, ожидая продолжения. Не дождавшись, сам задал вопрос:

– А почему расторгли договор с вами? – Меня уволили, – поколебавшись, ответила она.

– В самом деле? – спросил он. – Почему же, мисс Дункан?

Может быть, она не могла справиться с детьми? В это он мог поверить. Казалось, у нее совсем нет характера.

– Мой… мой хозяин обвинил меня во лжи, – тихо ответила девушка.

Так. По крайней мере, она честная. Его удивил ее ответ и тот факт, что она не стала оправдываться. Вот уж действительно кроткая мышка.

– А вы и вправду солгали? – поинтересовался он.

– Нет, сэр, – коротко ответила она, не вдаваясь в объяснения.

Он знал, каково быть несправедливо обвиненным. Это чувство было ему очень хорошо знакомо.

– Это ваша первая попытка найти место после того случая? – спросил мистер Эрхарт.

– Нет, сэр, – честно сказала Чарити. – Седьмая. Это седьмое собеседование.

Его совсем не удивило, что она провалилась на всех предыдущих собеседованиях. Кому захочется нанять такое бесцветное и робкое создание для воспитания своих детей?

– А почему же вам не везло? – спросил маркиз.

– Думаю, сэр, – сказала она, – потому, что все задавали те же вопросы, что и вы.

Да, конечно. Ее откровенное признание, без сомнения, приводило к немедленному окончанию беседы.

– И вам никогда не хотелось солгать? – спросил он. – Сказать, что вы оставили место по собственной воле?

– Да, – призналась девушка. – Я думала об этом, сэр. Но я так не сделала.

Маленькая мышка к тому же еще и очень нравственная. Однажды кто-то сказал ей, что лгать очень дурно, и с тех пор она никогда не лгала, даже в своих собственных интересах. Даже если это значило, что она никогда не получит места. Она твердо придерживалась пуританской морали. Его отец ужаснулся бы.

– Такая честность достойна похвалы, мисс Дункан, – заметил мистер Эрхарт. – Возможно, я смогу предложить вам кое-что.

И тут она впервые взглянула ему в лицо, всего на мгновение. Длинные темные ресницы взметнулись вверх, и открылись большие ясные глаза глубокого синего цвета. Цвета летнего неба. Не того серого цвета, который иногда переходит в синий, а чистого синего – тут не могло быть никакой ошибки. А потом глаза снова скрылись за ресницами и веки опустились. На миг маркизу показалось, что он совершает ужасную ошибку.

– Спасибо, сэр, – поблагодарила его девушка, задыхаясь от радости. – Сколько у вас детей? Они живут здесь вместе с вами?

– Никаких детей у меня нет, – заявил он.

Оба молчали. Она долго изучала свои колени, потом перевела взгляд на его колени и подняла глаза на уровень его груди – возможно, даже до его подбородка.

– Нет детей? – Она нахмурилась. – Значит, мои ученики, сэр…

– Нет никаких учеников, – сказал мистер Эрхарт. – Мне нужна не гувернантка, мисс Дункан. Я хочу предложить вам совсем другую должность.

Очевидно, маленькая мышка почувствовала, что большой злой кот готовится к прыжку. Она вскочила с кресла и повернулась к двери.

– Я не собираюсь предлагать вам ничего непристойного, мисс Дункан, – успокоил ее маркиз, не вставая с места. – По правде сказать, мне нужна жена. Я хочу предложить вам это место.

Чарити повернулась к нему, избегая смотреть ему в лицо.

– Место вашей жены? – недоуменно спросила она.

– Да, место моей жены, – подтвердил он. – Мне нужна миссис Эрхарт, мисс Дункан. На время, разумеется. Конечно, брак будет навсегда, я полагаю, потому что такие вещи практически невозможно расторгнуть каким-нибудь менее драматическим способом, чем смерть одного из супругов. Если у вас романтические представления о браке по любви и счастливой жизни навеки, то мне придется распрощаться с вами и провести следующую встречу. Но я полагаю, что у вас нет таких романтических представлений о браке, а если и есть, то вам нужно понять, что это – всего лишь мечта, нереальная для человека в вашем положении.

Чарити удивленно подняла брови, но возражать не стала. Она все еще стояла, готовая в любую минуту покинуть комнату, и смотрела на него через плечо.

– Брак будет настоящим, – сказал он. – Но наше совместное пребывание как супружеской пары будет коротким – всего несколько недель, полагаю. После этого вы снова будете свободны, за исключением одного маленького неудобства – вы будете называться миссис Эрхарт вместо мисс Дункан. И вы будете очень хорошо обеспечены на всю жизнь.

Она задумчиво смотрела на ковер, но уже не стремилась как можно скорее покинуть комнату. Было видно, что она боролась с искушением. Странно, если бы это было не так.

– Не хотите ли снова присесть, мисс Дункан? – предложил маркиз.

Чарити села в кресло, аккуратно сложив руки на коленях и не поднимая глаз.

– Боюсь, я вас не совсем понимаю, – неуверенно произнесла она.

– На самом деле все очень просто, – заявил мистер Эрхарт. – Мне нужна жена на короткий период времени. У меня мелькала мысль нанять кого-нибудь на эту роль, но это мне не подходит. Мне нужно иметь настоящую жену, связанную со мной на всю жизнь.

Чарити облизнула внезапно пересохшие губы.

– А когда этот короткий период закончится, что тогда? – помолчав, робко спросила она.

– Я назначил бы вам содержание в пять тысяч в год, – сказал маркиз, – плюс дом, экипаж, слуги. Оплата ежегодных расходов на содержание дома.

Девушка долго сидела очень тихо, не произнося ни слова. «Она обдумывает предложение, – сказал себе маркиз Стаунтон. – Думает о пяти тысячах в год, о доме и собственном экипаже. О том, что ей никогда больше не придется предлагать себя в гувернантки».

– Откуда я знаю, что вы говорите правду? – наконец спросила она.

Господи! Маркиз удивленно поднял брови и одарил ее своим самым холодным взглядом. Но взгляд его наткнулся на опущенные веки и пропал впустую. Она сидела, судорожно сцепив руки на коленях, не поднимая глаз. Конечно, для нее и ей подобных такое предложение действительно могло обернуться лишь злой шуткой.

– Мы заключим с вами письменный договор, – успокоил ее мистер Эрхарт. – Я с моим адвокатом подготовлю его сегодня после обеда, мисс Дункан. Скажем, к трем часам? Вы, если хотите, можете поговорить с адвокатом и спросить его, могу ли я выполнить свою Часть соглашения. Вы готовы принять мое предложение?

Она долго ничего ему не отвечала. Несколько раз открывала рот, как бы намереваясь что-то сказать, но не решалась.

Чарити покусывала попеременно то нижнюю, то верхнюю губу, осторожно потянула за каждый палец правой перчатки, как бы собираясь снять ее, потом решительно натянула перчатку до запястья и тихо, но четко произнесла:

– Семь тысяч.

– Простите? – Ему показалось, что он ослышался, хотя говорила она очень отчетливо.

– Семь тысяч в год, – более решительно повторила девушка. – Помимо тех вещей, которые вы назвали.

Тихая маленькая мышка не хочет упустить свой единственный шанс!

Ну, он не мог винить ее за это.

– Конечно, мы сойдемся на шести тысячах, – сказал он, прищурив глаза. – Значит, вы принимаете мое предложение, мисс Дункан? Я могу отменить другие встречи?

– Д-да, – неуверенно пробормотала она. Потом повторила более уверенно и громко:

– Да, сэр.

– Великолепно. – Мистер Эрхарт встал и протянул ей руку. – Я буду ждать вас здесь ровно в три часа. Поженимся мы завтра утром.

Мисс Дункан подала ему руку и встала с кресла. Ее ресницы снова взметнулись вверх, и маркиз почувствовал, как его пронзил твердый взгляд этих синих глаз. Он едва удержался от желания сделать шаг назад.

– Что произойдет, если вы встретите леди, на которой захотите жениться по-настоящему и провести с ней всю свою жизнь? – спросила она.

Мистер Эрхарт ответил ей холодной улыбкой.

– Не существует женщины, – твердо сказал он, – с которой я готов был бы провести даже один год.

Чарити хотела что-то возразить, но передумала и отвела взгляд.