Глава 24

Они обедали очень поздно. Герцог не предполагал, что будет так долго отсутствовать, и Флер не думала, что так крепко заснет.

– Я никак не ожидал, что узнаю все так быстро, – сказал герцог, когда они сели за стол в своей отдельной гостиной. – А рвение сэра Квентина Дайда, здешнего старосты, оказалось просто удивительным. Он готов был, казалось, перекопать все кладбище в одиночку и голыми руками, если бы под рукой не оказались слуги и я не указал бы ему нужную могилу.

– Но как вы догадались? Я не могу понять…

Это был вопрос, который Флер не раз задавала себе сегодня.

– А почему кому-то не захотелось хоронить человека там, где он умер и где его знали, или в том городке, где живет его семья? У вашего кузена не было выбора, и он решил якобы похоронить тело в таком месте, где покойника никто не знал.

– Потому что кто-то мог захотеть взглянуть на него?

– Разумеется, и семья, и кто-то из Герон-Хауса, друзья Хобсона, жившие по соседству. Ваш кузен не мог рисковать.

Но он не сумел как следует запутать следы и рассказывал разным людям всякие истории, которые противоречили одна другой. Мне кажется, он не рассчитывал на то, что кто-то займется тщательным расследованием этого дела. Ешьте же, Флер.

Флер невидящим взглядом посмотрела на свою тарелку.

– Как я могу есть?

– Ножом и вилкой, – ответил он. – Ну, и как вы себя чувствуете теперь, освободившись от обвинений?

– Но куда делся Хобсон? – недоумевала она. – И почему скрыл от своей семьи, что остался жив?

– Несомненно, ради денег. Мне кажется, теперь он где-нибудь на континенте.

– А зачем это понадобилось Мэтью? – Она нахмурилась. – Это дьявольский заговор. И все это для того, чтобы меня повесили? Неужели он так ненавидит меня?

– Вы сами знаете ответ на этот вопрос. Дело не в его желании повесить вас. Он хотел, чтобы вы были в его власти на всю оставшуюся жизнь. Он просто одержим страстью к вам, Флер.

– Но он никогда мне не нравился! Как он мог желать меня, хорошо зная об этом? Яснее ясного, что я его возненавижу за такое коварство.

– Для некоторых вполне достаточно иметь власть над другим. Иногда им даже нравится, что их ненавидят. Не знаю, относится ли ваш кузен к такого сорта людям. Я не сказал бы этого, если судить по нашей встрече в Уиллоуби. Он не производит впечатления демонического мужчины. Но вот его действия подтверждают обратное.

– Я просто не могу представить себе, как он вернется и будет жить рядом со мной, – сказала она.

– Флер! – Он прикоснулся к ее руке. – Неужели вы на самом деле думаете, что это возможно? Сэр Квентин в этот момент мечет громы и молнии. Ваш кузен нажил себе большую неприятность, уверяю вас. Думаю, что теперь он не скоро сможет вернуться домой.

– О! – сказала она, снова посмотрев в свою тарелку. – Я что-то совсем не голодна.

Он встал и звонком вызвал официанта убрать посуду.

Они замолчали.

Она подошла к камину и задумчиво сказала:

– Возможно, я тогда глупо поступила, убежав из дому.

Может быть, лучше было бы пойти в дом викария, как я и собиралась сделать?

– Но он рассчитывал именно на это.

– Да, верно, – согласилась она. – Не знаю, мог ли кто-нибудь узнать всю правду, кроме вас. Но мы не встретились бы, если бы я не убежала из дому.

Он подошел к ней, а она продолжала смотреть в камин.

– Как мне облегчить ваши страдания? Обращайтесь ко мне за помощью, Флер. Скажите, не нужна ли вам моя поддержка? Я не этого хотел бы, Флер.

– Но так не получилось, – грустно сказала она.

– Не получилось…

– Почему вы все это делаете для меня? – спросила она, взглянув на него. – Скажите мне правду.

Он покачал головой.

– Я не думала, что буду так бояться вас, больше всего на свете, когда все это случилось… Меня преследовали ужасные кошмары. И когда вы приехали в Уиллоуби и я поняла, что тот человек и есть герцог Риджуэй, то чуть не умерла от страха.

– Я знаю, – только и сказал он.

– Больше всего я боялась ваших рук, хотя они такие красивые.

Он снова промолчал.

– И когда же все изменилось? – спросила она, подходя к нему совсем близко. – Вы мне не говорили этих слов. Но они вот-вот готовы сорваться с моих уст.

Она увидела вздувшиеся желваки на его скулах.

– До конца жизни я буду жалеть, что произнесла их, – сказала она. – Но еще больше буду жалеть, если не скажу вам прямо.

– Флер… – проговорил он, как бы защищаясь от нее поднятой рукой.

– Я люблю вас, – сказала она.

– Нет.

– Я люблю вас.

– Вы говорите так только потому, что мы провели несколько дней вместе, много говорили, лучше узнали друг друга. Я немного помог вам, л вы испытываете ко мне чувство благодарности.

– Я люблю вас, – упрямо повторила она.

– Флер…

Она тронула пальцем его шрам.

– Я счастлива, что не знала вас до того, как это случилось. Не знаю, как я могла бы все пережить.

– Флер, – простонал он, беря ее за запястье.

– Вы плачете? – Она обняла его за шею и прижалась щекой к его плечу. – Не надо, любовь моя. Я не хочу взваливать эту ношу на вас. Нет. Хочу только, чтобы вы знали: вас любят и будут любить вечно.

– Флер, – сказал он охрипшим от сдерживаемых слез голосом, – мне нечего предложить вам, любовь моя. Я ничего не могу вам дать. Моя порядочность известна всем. Я не хотел, чтобы тогда все это случилось. Не хочу, чтобы повторилось и сейчас. Вы встретите другого человека. Когда я уеду, вы забудете обо мне и еще будете счастливы.

Она подняла голову и посмотрела ему в лицо. Убрала пальцем слезинку со щеки.

– Я ничего не прошу взамен, – сказала она. – Я просто хочу отдать вам что-то, Адам. Бескорыстный подарок – мою любовь. Не обременительную ношу, а подарок. И вы заберете его с собой и будете помнить, даже если нам никогда не суждено больше встретиться.

Он обхватил ее лицо руками и заглянул в глаза.

– Я просто не узнаю вас, вы тогда были такой худой и бледной. Флер. У вас были сухие и потрескавшиеся губы, безжизненные тусклые волосы. Но мне кажется, я и сейчас бы разыскивал вас по всему Лондону, если бы вы тогда не зашли в то агентство по найму на работу. Но теперь поздно, любовь моя.

Он поддался вспышке чувств" хотел поцеловать ее, но удержался и поднял голову.

– Если хотите, мы проведем вместе одну ночь. – сказал он. – Завтра я отвезу вас домой, а сам отправлюсь дальше, к себе.

– Да, – сказала она.

– Только одну ночь. Флер.

– Да.

– Нам хватит этого?

– Да.

– Мы сделаем так, чтобы она длилась вечно.

– И даже больше этого, – сказала она.

– Флер, любимая моя. Вы – любовь всей моей жизни.

Я понял это еще тогда, у того театра на Друри-лейн, в Лондоне. И вы знаете это, не так ли?

Он прижался губами к ее губам.

– Да, – сказала она. – Да, да, да.

– Я люблю вас. Вы должны знать, что я полюбил вас с того самого момента, когда увидел стоящей в тени.

– Да. – Она приоткрыла рот и коснулась кончиком языка его губ. – Адам, любите меня. Освободите меня от моих страхов.

Он крепко поцеловал ее, ощутив языком теплоту ее рта.

Он ласкал ее тело, крепко прижимая к себе.

– Вы все еще боитесь? – спросил он, оторвавшись от ее губ.

– Ужасно. – Она не поднимала век. – Особенно того, что последует за этим. Но я хочу всего этого с вами, Адам.

Чтобы вы трогали меня руками и прижимали к своему телу.

Хочу, чтобы вы были совсем моим.

Он снова поцеловал ее, лаская через ткань платья ее упругие груди, на которых уже набухли соски, сжимая се узкую талию, округлые бедра и ягодицы.

– Флер, – страстно прошептал он ее имя.

– Трогайте меня, – прошептала она. – Снимите мои страхи. У вас такие теплые и сильные руки. Дайте мне свою смелость.

Он нагнулся, поднял ее на руки, отнес в спальню и посадил на кровать.

Флер знала: он уже не повернет обратно, хотя понимала, что достаточно одного ее слова, чтобы он тут же остановился. Она любила его больше жизни и больше всего в этот момент хотела, чтобы из ее памяти были стерты воспоминания о том безобразном совокуплении.

Но она все же боялась. Смертельно боялась. Боялась пламени, которое бушевало в его темных глазах. Боялась резких черт его лица и шрама. Его рук, которые лежали на ее груди, трогая большими пальцами соски. И когда герцог начал вытаскивать заколки из ее волос и потом расстегивать пуговицы платья на спине, у нее все сжалось внутри. Она боялась его тела, все еще скрытого под одеждой.

– Мы можем остановиться на этом, – сказал он, глядя ей в лицо, все еще обнимая ее за талию. – Можем оставить это. Флер. Только еще немного подержу вас в объятиях, пока не наберусь сил оставить.

– Нет, – возразила она. – Я хочу всего, Адам. Я хочу всего вас. И хочу отдать вам всю себя.

Он спустил ее платье сначала с плеч и рук, потом с бедер и ног. Он не отрывал от нее глаз, когда за платьем последовало белье и чулки. И она вспомнила, как тогда стояла перед ним обнаженная, складывая одежду в аккуратную стопку на полу, возле себя.

– Заставьте меня забыть все, что было тогда, – сказала она, протягивая к нему руки. – Адам, заставьте меня забыть.

– Как вы красивы, – сказал он, наклоняясь к ней и погружая лицо в ее волосы. – Вы самая красивая женщина в мире.

Одна его рука ласкала ее грудь. Теплая рука с длинными красивыми пальцами.

Она потянулась, чтобы расстегнуть пуговицы его жилета и рубашки.

И герцог испугался. Флер была так красива. Он хотел быть достойным ее. И снова выпрямился и сел.

– Я закрою дверь, – сказал он.

Свет от двух свечей проникал из гостиной в спальню, и блики от огня бегали по кровати.

– Нет, – возразила она, протягивая к нему руки.

– Флер, – обеспокоенно сказал он, глядя ей в глаза – Я не хочу, чтобы вы снова меня увидели. Я слишком уродлив.

– Нет. – Она протянула к нему руки и притянула его к себе. – Я хочу видеть вас. Я должна видеть. Пожалуйста, Адам, я боюсь темноты.

Он встал возле кровати и начал очень неторопливо раздеваться. И видел, что она внимательно смотрит на него – так, как в тот раз. Но теперь он знал, что все будет иначе.

– Адам, – сказала она, когда он, обнаженный, встал у кровати, – вы вовсе не безобразны. Совсем не безобразны.

И я очень рада, что не видела вас до того, как вы получили эти раны. Я просто не вынесла бы этого. – Она протянула руку, тронула его шрам и провела по нему сверху вниз. – Вы вовсе не безобразны.

Он лег рядом с ней, откинул со лба ее шелковые золотые волосы и заглянул ей в глаза. И снова поцеловал ее.

Ее язык трепетал, переплетаясь с его языком. Она чувствовала на себе его руки, которые ласкали ее, словно изучая, и возбуждали.

И она перестала бояться. Гладила его мускулистые руки и плечи. Трогала жесткие волосы на груди. Под его ласками ее груди стали тугими и нежными. Его руки дрожали, и это передалось всему ее телу, она ощутила трепетную пульсацию где-то между ног.

В тот раз он быстро и нетерпеливо овладел ею. Он много лет обходился без женщин. Теперь он хотел быть безупречным, щадить ее. Ему так хотелось поскорее извергнуть в нее свое семя. Но он должен быть другим, он постарается утешить ее.

И опустил руку вниз, между ее ног, нежно приоткрыл пальцами интимный лепесток. Она застонала, извиваясь под его рукой.

– Я не причиню вам боли, – шептал он, прижимаясь к ней губами. – Теперь не будет больно. Флер. Обещаю вам.

Вы все еще боитесь?

– Да, – в ее голосе слышалось рыдание. – Да. Но идите ко мне, Адам. Идите ко мне.

Он приподнялся на локтях и лег на нее. И ее снова охватил ужас, когда он коленями развел ее ноги в стороны и подсунул под нее руки, чтобы немного приподнять.

И вот он вошел в нее, она почувствовала, будто что-то твердое и теплое заполнило ее всю. И никакой боли. Только трепет ожидания, ожидания того, что будет дальше. Ей показалось, что она слышит какой-то стон.

А он убрал из-под нее руки и приподнялся на локтях, глядя ей в глаза. Ее распущенные волосы напоминали огненный ореол, он светился вокруг ее головы.

– Я хочу, чтобы вам было хорошо, – прошептал он. – Хочу доставить вам наслаждение, Флер. Скажите, что мне делать? Хотите, чтобы все это кончилось быстро?

И он вышел из нее, потом снова медленно вошел.

Она подняла вверх колени, поставив ступни ног на кровать, закрыла глаза, запрокинула назад голову и вновь застонала. И он начал медленно и осторожно повторять эти движения снова и снова.

Он опустил голову и коснулся губами ее губ.

– Я хочу, чтобы вы остались довольны мною, Флер, – пробормотал он. – Скажите мне, как делать это, скажите, Флер.

Она открыла глаза и увидела его темные волосы, четкий ястребиный профиль, шрам, мощные мускулы плеч и черные волосы на груди. Его сильные бедра прижимали ее к постели, ей казалось, что этими медленными и осторожными движениями он проникает в самые глубины ее тела. Флер невольно вспомнила ту, первую встречу с ним. Но тут же отогнала от себя эти воспоминания.

– Я боялась, что боль сведет меня с ума, – прошептала она ему, – а теперь мне хочется, чтобы это продолжалось и продолжалось целую вечность.

Он еще раз глубоко погрузился в нее, крепче прижал к себе и немного ускорил ритм, она обвила ногами его ягодицы, и он понял, что вечность сейчас сведется к одному моменту. Флер выгибалась под ним и вся напряглась в ожидании чуда.

И он почувствовал, что она близка к нему, хотя ничего ему не сказала. И он вновь подсунул под нее руки, сделал несколько сильных и быстрых движений, пока не почувствовал, что ее напряжение исчезло, сменившись трепетом, охватившим все ее тело.

– Вот, теперь, любовь моя, – прошептал он ей на ухо, – теперь настало время.

Он сделал еще одно резкое движение и тут же услышал ее крик, и сам невольно застонал, когда в нее изверглось его семя.

Она дрожала и трепетала, прижимаясь к нему, снова и снова переживая восторг любви. Расслабившись, она лежала под ним, обхватив его ногами, ей было приятно, что он ласкает ее бедра, ягодицы – теперь она вся принадлежала этому мужчине, тому, которого сама выбрала.

Да, она отдалась ему. И только ему. В этот единственный раз.

Он приподнялся и лег рядом с ней. Потом натянул на них одеяло – Флер, – он страстно поцеловал ее, – мы изгнали злых духов?

– Адам, – ответила она, трогая кончиками пальцев его лицо, – вы красивы Вы очень красивы.

Они оба не заснули в эту ночь. Он крепко прижимал ее к себе, перебирая пальцами ее волосы. Они без слов понимали друг друга. У них была всего одна ночь. И не было времени ни для разговоров, ни для сна.

Они тихо лежали, обнимая друг друга, пока снова не пришло время любить.

Флер очнулась перед самым рассветом. Ее голова покоилась на Плече герцога, он легонько терся щекой о ее волосы и смотрел в темноту. Свечи в гостиной давно сгорели.

Наверное, можно поселить ее в каком-нибудь домике, думал он, где-нибудь неподалеку от Уиллоуби или, может быть, Лондона. Он сможет навещать се и оставаться там на несколько дней или недель. И этот дом станет для него больше домом, нежели Уиллоуби.

Они станут мужем и женой, но он не сможет дать ей свое имя. Не сможет расторгнуть брак с Сибиллой. Но он останется верен Флер. Может быть, у них появится ребенок. Или даже несколько детей.

Он повернул голову, чтобы поцеловать ее волосы. Ее можно уговорить. Она любит его так же, как и он ее. Ему это сегодня стало ясно.

Может быть, это будет коттедж у моря, тогда они могли бы гулять вдоль скал, овеваемые ветром, и любоваться волнами. Или гулять по пляжу и брать с собой детей, а те будут бегать по кромке воды и играть в песке.

Он снова потерся щекой о ее голову. Памеле тоже понравилось бы на пляже…

Он мог бы расторгнуть брак с Сибиллой в течение года, если бы решился пойти на это. Но он останется верным клятве, которую когда-то дал, хотя она и отказала ему в супружеских правах, которые дает настоящий брак. Он не сделает этого еще и потому, что даже сейчас у него остались какие-то чувства к ней. Но главное – Памела. Она не станет брошенным ребенком.

– Но он едва ли сможет вести двойную жизнь. Или он принадлежит Сибилле и Памеле, или Флер. Иное – не для него.

Он крепче обнял Флер, продолжая смотреть вверх.

– В чем дело? – спросила она, повернувшись к нему.

Он неторопливо поцеловал ее.

– Я хотел что-то вам сказать, прежде чем настанет утро.

– Я слушаю.

Рассвет неминуемо приближался.

– Послезавтра я снова вернусь к своей прежней жизни.

Надеюсь, что смогу прожить так остаток моих дней. Хотя бы ради Памелы.

– Да, – ответила она. – Я знаю, Адам. Вы не должны чувствовать себя чем-то обязанным мне. Мы условились, что эта ночь будет единственной. И я не стану вашей любовницей, даже если вы захотите этого.

Он прижал палец к ее губам и поцеловал в лоб.

– Вот что я вам скажу, Флер. В некотором смысле вы останетесь моей женой гораздо больше, чем Сибилла. А физически я навсегда останусь верным вам. В моей постели больше никогда не будет другой женщины. – Он так и не убрал пальца с ее губ. – Мой брак только формальный, – сказал он. – И всегда был таким.

Он услышал, как она поперхнулась.

– А Памела? – шепотом спросила она.

– Она дочь Томаса. Он оставил Сибиллу, когда та ждала ребенка. А я только что вернулся из Бельгии и все еще был влюблен в нее, или, скорее, в особу, за которую ее принимал.

Она шумно вздохнула.

– Но с того момента, когда Памела родилась, она принадлежит мне. Я готов умереть за нее. И если бы возник вопрос об аннулировании моего брака, то я не пошел бы на это из-за нее. И если я вынужден буду выбрать между нею и вами. Флер, а так может случиться, то я выберу ее.

Она прижалась головой к его груди.

– Да, – согласилась она. – Да.

– Вы ненавидите меня за это? – спросил он.

– Нет. – Последовала длинная пауза. – За это я и люблю вас. Адам. Вы так мало думаете о себе. Вся ваша жизнь наполнена заботами о других. Я сначала не понимала, а теперь убеждаюсь в этом все больше и больше.

– И все-таки я вырвал у вас ночь для себя, – возразил он. – Это эгоистично и морально не правильно, как выразился бы ваш друг-священник. – Он коснулся ее волос губами. – Но мне не хочется говорить. Я хочу любить вас хотя бы еще один раз. И хочу, чтобы вы знали: впредь я буду верен вам и стану думать о вас как о своей жене.

– Один миг вечности, – сказала она, дотрагиваясь до его губ кончиками пальцев. – Это прекрасно, и не надо никаких слов. Я никому не отдам этого мгновения, даже если бы мне пообещали взамен лишних десять лет жизни, Адам.

Она повернулась на спину, протянула к нему руки, и он снова лег на нее.

Глава 25

Вид за окном экипажа становился все более знакомым, когда они стали подъезжать к дому. Почти всю дорогу они сидели молча, плотно прижавшись плечами друг к другу, крепко держась за руки.

– Осталось всего несколько миль? – спросил он.

– Да.

И он сжал ее руку еще крепче.

– Вам надо уладить дело с Броклхерстом, – сказал он. – Необходимо забрать у него хотя бы часть ваших денег до того дня, когда вам исполнится двадцать пять лет. Вы должны жить в определенном комфорте.

– Да, – снова согласилась она.

– Я попрошу Хаутона проследить за этим.

– Благодарю вас.

И снова воцарилось молчание.

– Я не смогу больше приехать сюда. Флер, – сказал он. – И даже не имею права писать вам.

– Да, я понимаю, и мне тоже нельзя.

– Можете ли вы пообещать мне, что если у вас возникнут трудности, то вы напишете Хаутону? Обещаете мне?

– Только в самом крайнем случае, – сказала она. – А вообще нет, Адам. Скорее всего нет.

Он сжал ее пальцы.

– Флер, – сказал он, – если вы беременны…

– Я не беременна, – сказала она.

– Если это все же так, – сказал он, поднеся ее руку к своим губам, – вы должны дать мне знать. Я знаю, вы постараетесь скрыть от меня это. Но вы обязаны мне сообщить. Это будет и мой ребенок. Единственная в моей жизни плоть от плоти. Я отвезу вас в один из моих домов и стану заботиться о вас обоих.

– Я не беременна, – сказала она. – Это было не то время.

– Но вы все же обещаете, что дадите мне знать?

– Да, – согласилась она.

Он снова опустил ее руку на свое бедро.

Они были уже в двух милях от деревни и в четырех от Герон-Хауса. Флер пыталась дышать ровно и глубоко, чтобы побороть волнение.

– Вы сразу же поедете в свой коттедж? – спросил он.

– Да. Я в последний раз переночую в Герон-Хаусе, а завтра уеду в деревню. На следующий день я начну работать в школе, если Мириам уже готова. Думаю, все это мне очень понравится.

– А вы будете учить детей музыке, Флер?

– Петь – да. Там нет инструмента, но это не так важно.

– Я рад, что рядом с вами будет верная подруга, – он улыбнулся ей.

– Мириам? У меня в деревне есть и другие друзья, Адам.

Или просто знакомые, которые станут друзьями, когда я буду жить не в своем доме, а среди них. Не беспокойтесь обо мне.

Я буду счастлива.

– Будете ли? – Он искоса взглянул на ее лицо, такое близкое – всего в нескольких дюймах от него.

– Да. Сначала будет очень больно. Я знаю и жду этого.

Но потом боль утихнет. Я вовсе не собираюсь зачахнуть. Нужно жить. Я мельком заглянула в рай, а многие люди за всю жизнь не испытали ничего подобного. Я возвращаюсь к обычной жизни.

– Памела была огорчена, когда я уезжал. Я не всегда был внимателен к ней. И слишком часто оставлял ее. Теперь я возвращаюсь к ней.

– Так вы и должны были поступить. Ради нее стоит жить, Адам.

Экипаж прогрохотал по деревянному мосту и въехал в деревню. Флер закрыла глаза и прикоснулась щекой к его плечу. Он крепче сжал ее руки.

– О Боже! – вздохнула она.

– Смелее, любимая. – Он прикоснулся щекой к ее голове. – Будь у меня выбор между этой болью и ее отсутствием, Флер, я бы выбрал боль, потому что без нее не было бы и вас.

– Но я очень жадная. – Она глубоко и шумно вздохнула. – Я хочу, чтобы эта боль прошла, но я хочу и вас, Адам.

Не знаю, как мне справиться с этим.

Он до боли сжал ее руку.

– Вы хотите, чтобы мы с вами встречались где-то время от времени?

– Раз в год? Два раза в год?

– Может быть, и чаще, если вы захотите, – сказал он.

– Уютный коттедж около Уиллоуби? – Она улыбнулась. – И ожидание ваших визитов. И трудные расставания. А может быть, дети. Ваши и мои. Как вы думаете, они будут темненькие или рыжие?