Глава 14

Следующее утро граф Уэзерби провел с маркизом и виконтом Марчем, Вместе с некоторыми другими джентльменами они объезжали овцеводческие фермы. Шел период окота, и всех интересовало, каким будет приплод.

Аннабелл не вышла к завтраку, леди Марч объяснила, что у дочери разболелась голова. Граф выразил надежду, что недомогание не очень серьезно и девушка сможет присоединиться к ним за ленчем. Всю ночь он провел без сна, размышляя о будущем, и решил во что бы то ни стало встретиться утром со своей невестой наедине и поговорить с ней о ее чувствах. Он намеревался выяснить, насколько верны его подозрения относительно тайного возлюбленного, и установить более доверительные отношения с будущей женой.

Оказалось, что осуществить его план даже легче, чем он мог надеяться. К тому времени как мужчины вернулись с прогулки, Аннабелл уже вышла из своей комнаты. Она охотно села рядом с ним за ленчем и, восхитившись погодой, сказала, что хотела бы погулять.

– Сегодня прохладно, – сказал граф с улыбкой, – но погулять можно. Может быть, сходим на озеро?

– Да, – ответила Аннабелл, – это замечательная мысль.

Он ожидал, что девушка объявит об их намерении и предложит всем желающим присоединиться, но она молчала до тех пор, пока Кристобель и Ева не сказали, что хотели бы съездить в деревню, если кто-нибудь согласится их сопровождать. Розамунда снискала их горячую признательность, выразив готовность составить им компанию. А преподобный Стренджлав несколько охладил их пыл, заявив, что тоже сочтет за честь сопровождать таких прелестных и жизнерадостных юных леди.

Маркиз с супругой, наслушавшись восторженных рассказов о Винвудском аббатстве; решили, что им также необходимо посетить это место. Поэтому они пригласили леди Уэзерби, лорда и леди Ситуэлл и прочих гостей посмотреть вместе с ними знаменитые развалины.

В конце концов у лорда Уэзерби появилась надежда, что им с Аннабелл все-таки удастся пару часов побыть вдвоем. Казалось, ее это тоже необычайно обрадовало.

– Надеюсь, головная боль прошла у вас окончательно, – сказал граф, когда они вышли на извилистую тропинку, ведущую к озеру. Раскидистые кроны деревьев образовывали над их головами арку.

– О да, благодарю вас, – ответила девушка. – Наверное, это была обычная усталость. Последние дни оказались очень насыщенными событиями и путешествиями.

– Вы находите? – улыбнулся он. – Должно быть, дома вы ведете очень тихую, размеренную жизнь?

– Я люблю жить в нашем загородном доме, – сказала она. – Там у меня есть свои лошади, собаки, там я могу спокойно читать любимые книги и рисовать. Я люблю общество близких людей. А вы большую часть времени проводите в Лондоне, милорд? Джастин, – поправилась она.

– Да, в молодости всем хочется наполнить свою жизнь волнующими событиями. Я тоже люблю развлечения, но дела для меня на первом месте. Поэтому после женитьбы я скорее предпочту жизнь в деревне, с семьей.

«Может быть, я заговорил о женитьбе преждевременно?» – спохватился он, заметив, что щеки девушки порозовели, а глаза опять стали непроницаемыми.

– И как скоро вы намерены обзавестись семьей? – спросила она. – Я тоже с нетерпением жду времени, когда смогу жить своим домом и заниматься воспитанием детей. – Аннабелл смотрела невидящим взглядом прямо перед собой. Щеки ее стали пунцовыми. – Смотрите, сколько крокусов, – обратила она его внимание на лужайку, по которой были рассыпаны желто-лиловые цветы.

– Полагаю, вам было не больше девяти лет, – сказал лорд Уэзерби, – когда моей матери и вашей бабушке впервые пришла мысль поженить нас. Вы росли с сознанием того, что это неизбежно?

– Да. – Она посмотрела на него.

– А в прошлом году, когда вас привезли в Лондон и вы начали выезжать в свет, вы по-прежнему были уверены, что в конце концов выйдете за меня?

Ее румянец стал еще ярче.

– Но разве у меня не было причин так думать? – спросила она. – Вы говорили об этом с папой еще до того, как я приехала в Лондон.

– О да. – Он примирительно накрыл ее руку своей. – И я сделал это без всякого принуждения со стороны. Но вы еще очень молоды, Аннабелл, вам было только семнадцать тогда, и сейчас вам только восемнадцать. Может быть, вы сожалеете, что не имели возможности поощрить кого-нибудь другого из ваших поклонников в Лондоне?

– Джентльмены в городе были очень любезны со мной, но у меня не было желания кого-либо из них поощрять.

– А дома? Может быть, есть какой-нибудь юноша, с которым вы вместе росли и к которому вы испытываете привязанность?

– Нет.

– А здесь? Может, кто-нибудь из ваших кузенов сумел пробудить в вас более нежные, чем сестринские, чувства?

– Нет, конечно, нет.

Девушка опустила голову и прибавила шаг, так что лорд Уэзерби немного отстал и не мог видеть ее лица.

– О, взгляните, вот и озеро, – сказала она. – Хорошо, что мы сегодня не будем кататься на лодках. Слишком холодно.

– Да, – согласился он. – А на воде будет еще холоднее.

– Почему вы спросили об этом? – Аннабелл остановилась почти в том самом месте, где днем раньше граф сидел с Розамундой. – Вы считаете, я слишком молода для вас? Или вас что-то вынуждает сделать мне предложение? Или вы предпочли бы жениться на другой женщине?

– Нет. – Он положил руки ей на плечи, она подняла голову и встретила его прямой взгляд. – Просто я понял, что пришло время жениться, Аннабелл, и, увидев вас прошлой весной, решил, что меня устраивает выбор моей матери. Но мне уже двадцать девять лет. У меня было время узнать жизнь и понять, чего я хочу. Поэтому меня смущает мысль, что у вас не было подобного шанса.

– Это не важно, Джастин, – сказала она, приближая к нему свое лицо. – Я хочу выйти за вас замуж. Я восхищаюсь вами и, может быть, даже люблю. Никто не принуждает меня к браку с вами, я делаю это добровольно.

Глухая стена в ее глазах рухнула. Теперь в них ясно читалось лихорадочное возбуждение.

– Ну хорошо, – сказал он и погладил ее по щеке. Ему хотелось посадить ее к себе на колени и качать, как испуганного ребенка. Но она не ребенок, а женщина, которая станет его женой. И вряд ли она расскажет ему о своих бедах.

Она накрыла руку, прижатую к ее щеке, своей и посмотрела на него горячим вопрошающим взглядом.

– Думаю, нам следует подождать до дня рождения вашего Деда, – сказал он улыбаясь.

– Я не хочу ждать.

– Вы уверены? – Он провел пальцем по ее губам. – Вы согласны стать моей женой, Аннабелл?

– Да, – сказала она с сияющей улыбкой и неожиданно превратилась в очаровательную юную девушку. – Да, я согласна, Джастин.

Он осторожно коснулся ее губ, она обвила его шею руками, как два дня назад, и ответила неумелым, но отнюдь не детским поцелуем.

– Теперь нам надо решить, каким образом сохранить в тайне, что мы нарушили уговор за три дня до условленного срока, – сказал он, взяв ее за талию и слегка отстранив от себя.

– Я не собираюсь хранить это в тайне, – сказала она, подняв на него глаза, в которых бушевал огонь страстей. – Я хочу прямо сейчас рассказать все маме и папе. Давайте объявим о нашей помолвке сегодня. Ведь мы можем это сделать, Джастин?

– Если вы этого хотите, – мягко ответил он. – Не думаю, чтобы ваши родные очень рассердились на нас. Но уверены ли вы в своих чувствах, Аннабелл? Может быть, за эти три дня вы еще перемените решение?

– Нет, я никогда не переменю его, Джастин. И сделаю все, чтобы вы никогда не пожалели об этом.

Всю свою жизнь я посвящу тому, чтобы сделать вас счастливым. В этом будет смысл моей жизни.

– Что ж, чего еще может желать от жизни мужчина? – сказал он.

– Когда мы поженимся? Он засмеялся:

– Я думаю, в этом вопросе нам необходимо учесть пожелания обоих семейств. Обычно, когда дело касается свадьбы, мнение жениха и невесты спрашивают в последнюю очередь. Все хлопоты берут на себя другие члены семьи.

– Но это будет скоро? – спросила она, расправляя лацканы его пиджака.

– Думаю, никто не станет возражать против этого.

– И мы будем жить в деревне? В вашем загородном доме? Но если вы хотите жить в Лондоне, я не против. Расскажите мне о вашем доме.

Он взял ее под руку, и они пошли обратно. Всю дорогу Джастин отвечал на ее вопросы об их будущей жизни.

Ну, вот и все, думал он. Не будет трех дней неопределенности, которые давили на него тяжким бременем. Все кончено.

И он был рад этому. Они объявят о помолвке, как только старшие представители семей вернутся с прогулки к Винвудскому аббатству. Должно быть, сегодня же вечером Марч или Гилмор объявят об этом всем остальным. И тогда наступит облегчение.

Розамунда обрадовалась перспективе провести день в обществе глупеньких хихикающих девиц, в голове у которых были одни шляпки и поклонники. И хотя рядом с этими юными созданиями молодая женщина чувствовала себя зрелой матроной, глядя на них, она лишний раз благодарила судьбу, что в свое время вышла замуж за человека, который годился ей в отцы. С ним она узнала истинную цену покою, уединению и здравому смыслу.

В семнадцать лет Розамунда тоже была молодой и наивной, хотя у нее и были иные интересы, чем у Евы и Кристобель. Она и теперь, бывает, ведет себя на удивление глупо: достаточно вспомнить, как она, вспылив, вылезла из экипажа Денниса, несмотря на начинающийся снегопад, как смеялась, играя с Джастином в снежки, или бегала с Джошем по развалинам аббатства. Нет, хорошо, что она была замужем за Леонардом и узнала, что жизнь может быть спокойной и размеренной, наполненной такими тихими радостями, как музыка, книги и приятная беседа.

Розамунда чувствовала, что у нее хватит сил перенести боль предстоящих трех дней. Полночи она пролежала без сна и наконец заставила себя отказаться от слабой надежды, заблиставшей в ее душе после разговора с Аннабелл. Утром, услышав, что граф и племянница собираются к озеру, она даже обрадовалась. К тому же девушка выглядела определенно счастливой. Розамунда поздравила себя с тем, что простилась с надеждой и приготовилась мужественно встретить будущее.

И все-таки это был трудный день. Ее мучило сознание того, что Джастин сейчас гуляет с Аннабелл и что племянница пребывает в каком-то странном лихорадочном состоянии. Особенно больно было оттого, что они пошли к озеру. В довершение всех бед Тоби воспользовался тем, что Ева и Кристобель зашли в галантерейную лавку примерить шляпки, и увлек ее на церковный двор, где в самых высокопарных выражениях предложил ей руку и сердце.

– Я чрезвычайно польщена, – ответила Розамунда, – и очень люблю тебя, Тоби, но вряд ли из меня получится хорошая жена. Я стану для тебя сущим наказанием.

Ей потребовалось целых десять минут, чтобы убедить его в том, что она не обладает ни скромностью, ни кротостью, ни способностью к самопожертвованию, необходимыми для жены пастора.

Тоби с преувеличенным вниманием разглядывал старые, поросшие мхом надгробия, а Розамунда смотрела на него и горько сожалела, что он не может измениться.

Как было бы хорошо, если бы он нравился ей, тогда она бы могла выйти за него замуж. Пусть не по любви, но хотя бы из симпатии. По опыту она уже знала, что этого будет достаточно. К Леонарду она тоже не испытывала особых чувств, когда выходила за него, однако со временем полюбила его даже сильнее, чем когда-то отца.

Если бы она испытывала к Тоби хоть какое-то расположение! Они объявили бы о своей помолвке сегодня же вечером, и она сразу почувствовала бы себя в безопасности. И ближайшие три дня, пока вокруг будет разворачиваться основное действо, ради которого все собрались в этом доме, она могла бы посвятить планированию своей жизни с Тоби.

Но этому не бывать. Она не сможет выйти за Тоби ни при каких обстоятельствах. Несмотря на всю его напыщенность, он человек ранимый. И она обидела его.

На обратном пути девушки по-прежнему болтали и хихикали и, казалось, не замечали возникшего напряжения. Преподобный Стренджлав сидел рядом с Розамундой прямой как палка, молчаливый и исполненный достоинства.

Розамунда не пошла в дом. Обогнув его, она углубилась в парк. Наверное, Джастин и Аннабелл уже давно вернулись с озера, но лучше не рисковать. Розамунда бродила по дорожкам, не замечая времени, и, вернувшись в дом, едва успела переодеться к обеду.

Ее усадили между лордом Берсфордом и сэром Патриком Ньютоном. Мужчины старались вовлечь ее в беседу, но Розамунда с трудом улавливала суть разговора. В конце концов она пришла к выводу, что больше не может этого выносить. Если она пробудет здесь еще целых три дня, с ней случится истерика.

Аннабелл сидела во главе стола, рядом с дедом. По правую руку от нее сидел Джастин. Его мать, сестра и шурин расположились слева от маркизы. Беседа на том конце стола казалась весьма оживленной.

Розамунда не могла дождаться, когда леди Гилмор подаст дамам знак перейти в гостиную и оставить джентльменов одних. Она намеревалась удалиться в свою комнату, а если кому-нибудь придет в голову послать за ней, последовать примеру Аннабелл и отговориться головной болью.

Но вместо маркизы поднялся ее супруг и призвал всех к вниманию. Он улыбнулся через стол жене и обратился к собравшимся.

– Мы думали объявить об этом в день моего рождения, – сказал он. – Но кажется, кое-кто из моих родственников и гостей решил нарушить эти планы.

«Не похоже, чтобы это его расстроило», – подумала Розамунда.

– Моей дорогой внучке Аннабелл и графу Уэзерби не хватило терпения дождаться бала, и они обручились на три дня раньше.

Все зашумели и зааплодировали, поздравляя друг друга с этим радостным событием.

Маркиз поднял руку.

– Но я, будучи старым тираном, а я полагаю, что любой маркиз, достигший семидесятилетнего возраста, имеет право быть тираном, запрещаю кому-либо из присутствующих распространять эту новость до моего дня рождения.

Официальное объявление нашим друзьям и соседям состоится на балу в день моего рождения, как и предполагалось. А пока предлагаю всем перейти в гостиную, чтобы дамы могли поцеловать жениха, а джентльмены – мою дорогую внучку.

И маркиз первым поцеловал Аннабелл.

Комната наполнилась веселыми голосами и шумом отодвигаемых стульев. Но Розамунда, с трудом выдавившая из себя улыбку, когда сэр Патрик отодвинул ее стул, расслышала среди всей этой какофонии только одно слово, произнесенное лордом Берсфордом.

– Дьявол, – в сердцах бросил молодой человек у нее за спиной.

Когда леди Марч со слезами радости на глазах сжала Розамунду в своих объятиях, молодая женщина поняла, что уже не сможет, сославшись на головную боль, уйти к себе в комнату. Поэтому она расправила плечи и постаралась успокоиться.

И если в глубине души она еще лелеяла надежду скрыться от общества пораньше, то эта надежда испарилась, когда в дверях столовой Розамунда увидела поджидавшего ее Денниса.

– Ну что за девчонка, сорвала все наши планы, – пожаловался он на дочь, но в голосе его слышались и гордость, и радость. – Поддавшись внезапному порыву, Розамунда привстала на цыпочки и поцеловала брата.

– Сообщить о помолвке Аннабелл поручили Гилмору, но я надеялся, что мне тоже выпадет подобная честь, – сказал брат, добродушно улыбаясь. – Хотя, наверное, для одного дня достаточно хороших известий. К тому же Тобиас все делает неторопливо. Я решил было, что он потащился в деревню только для того, чтобы сделать тебе предложение.

– Ты не ошибся, – сказала Розамунда, подозрительно взглянув на брата. – А это не ты ему посоветовал, Деннис? О, как ты бессердечен! С чего ты взял, что я смогу терпеть Тоби всю жизнь? Надо полагать, он приходил к тебе просить моей руки?

– Да, сегодня утром. И он поступил правильно, обратившись сперва ко мне. А ты отказала ему?

– Конечно, отказала. Он был уязвлен в самое сердце. Ты не должен был обнадеживать его, Деннис. Мне двадцать шесть лет, и опекун мне больше не нужен. Будь любезен поставить об этом в известность всех джентльменов, которые обратятся к тебе с такой же просьбой. И поскольку с Тобиасом покончено, я намерена вернуться в Линкольншир. Феликс позволит мне жить в его доме, и я буду наконец избавлена от вмешательства неугомонного брата в свою жизнь.

Она круто развернулась, но он поймал ее за руку.

– До чего же ты вспыльчива, Роза. Ты не дала мне возможности вставить хоть слово. Я собирался сказать, что ты правильно ему отказала. То есть я, конечно, был бы счастлив, если бы ты приняла его предложение, потому что Тоби, как ни крути, очень хорошая партия. И потом, кто я такой, чтобы говорить «нет», когда он приходит ко мне и спрашивает моего согласия? Я ответил ему, что с этим вопросом он должен обратиться к тебе. Но я не жалею, что ты отказала ему.

– Нет? – с сомнением в голосе спросила она.

– Честно говоря, только пообещай, что это останется между нами, Тобиас – просто напыщенный осел.

Розамунда смотрела на него, не веря своим ушам, потом оба они чуть виновато рассмеялись.

– Пора нам снова стать братом и сестрой, как ты думаешь, Роза? – сказал Деннис, раскрывая ей свои объятия. – Пойдем в гостиную и вместе порадуемся за Анну.

– О, с удовольствием, Деннис. – Розамунда обняла брата, и несколько секунд они постояли молча.

Потом Деннис взял ее под руку, и они перешли в гостиную.

Аннабелл сердечно обняла отца, затем Розамунду, которая нежно поцеловала племянницу.

– Я сама приняла это решение, тетя Роза, – прошептала ей в ухо Аннабелл, – и очень счастлива. – Она с улыбкой посмотрела на графа, вынуждая и Розамунду сделать то же самое.

– Примите мои поздравления, милорд, – церемонно произнесла Розамунда, протягивая ему руку.

Но до нее все женщины целовали его. Когда граф взял ее руку, она потянулась вверх, чтобы поцеловать его в щеку, но он наклонился и поцеловал прямо в губы быстрым родственным поцелуем. Однако даже это легкое прикосновение заставило встрепенуться каждый нерв в ее теле.

– Благодарю вас, леди Хантер, – сказал лорд Уэзерби и отпустил ее руку.

– Скоро ты сможешь называть ее тетей Розой, – игриво заметил лорд Марч и от души расхохотался собственной шутке.

– Не думаю, папа, – вступила в разговор Аннабелл, – тетя Роза моложе Джастина.

В этот вечер леди Гилмор собиралась развлекать гостей музыкой и картами, но после объявления помолвки обстановка стала такой праздничной, что она изменила планы и решила устроить танцы. Быстро скатали ковер, леди Карвер села за инструмент.

Таким образом, Розамунде пришлось изображать веселье и танцевать. Когда Робин Стренджлав пригласил ее на вальс, она попыталась отговориться тем, что плохо попадает в такт, но он не принял ее извинений и закружил по зале. С первой же минуты она поняла, что он вальсирует еще хуже. Аннабелл танцевала с лордом Уэзерби в нескольких шагах от них и с неожиданным воодушевлением предложила поменяться партнерами.

– В прошлом году во время лондонского сезона я хорошо разучила вальс, Робин, – сказала она, – а вас, тетя Роза, научит Джастин.

Розамунда смотрела себе под ноги, пока наконец не уловила ритм. В зале стоял хохот, поскольку большинство молодых людей пытались танцевать вальс впервые.

Жаль, что она научилась так быстро. Розамунда предпочла бы все полчаса следить за тем, чтобы правильно переставлять ноги и попадать в такт. Теперь же она думала только о том, что его твердая теплая рука лежит на ее талии, а пальцы крепко сжимают руку. А поднимая голову, встречала взгляд его голубых глаз и вспоминала, как эти глаза смотрели на нее, когда они занимались любовью.

Говорить было не о чем. В таком многолюдном собрании она не могла даже задержаться взглядом на его лице. Поэтому Розамунда рассматривала его шейный платок и не могла дождаться, когда умолкнет музыка. О, если бы она не прекращалась никогда!

Джастин тоже молчал. Наконец прозвучали последние аккорды, и пары распались. Он помедлил одно мгновение, прежде чем отпустить ее. Его глаза улыбались ей, как в то утро, когда она стояла на пороге охотничьего дома Прайса и прощалась с ним.

– До свидания, Розамунда, – произнес он так тихо, что она скорее догадалась, чем расслышала, что он сказал.

Но ответа он не дождался.

Когда начали составляться пары для народного танца, лорд Берсфорд подошел к Розамунде и взял ее за руку.

– В соседней комнате есть лимонад, – сказал он. – Отведи меня туда, пока я не умер от жажды. Или ты принадлежишь к тем заядлым танцорам, которые не желают упустить ни одного танца?

– О нет, я предпочитаю лимонад, Джош, – успокоила его она.

Как только они покинули гостиную и вышли в коридор, ей сразу стало легче дышать. Розамунда благодарно улыбнулась.

– Как, ты тоже рада уйти оттуда? – сказал он. – Ты всегда была мне родственной душой, Розамунда. К черту лимонад. Сходи за плащом и возвращайся сюда.

Она не стала спорить и послушно выполнила его указание. Она не стала спорить и тогда, когда они вышли из дома и Джош, взяв ее за руку, направился в отдаленную часть парка. Главное, к ней вернулась способность дышать.

– Ты приготовилась к тому, что помолвка произойдет через три дня, и поэтому сегодняшнее объявление стало для тебя шоком? – сказал он, когда они отошли от дома на значительное расстояние.

– Ерунда, – ответила Розамунда, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более равнодушно. – Это было предрешено еще девять лет назад. Так какое значение могут иметь эти три дня?

– Мне казалось, я сумел ее убедить, – сказал он. – Маленькая дурочка.

– Не нужно было этого делать, Джош. Ты напрасно пытался отговорить ее вчера вечером.

Она выросла с сознанием того, что этот брак неизбежен. И ни к чему было вызывать у нее сомнения накануне помолвки.

– Или заставлять ее прислушаться к тем сомнениям, которые были у нее самой, – сказал он.

– Любая нормальная девушка испытывает сомнения в такой ответственный момент своей жизни. Но это вовсе не означает, что она в самом деле сомневается, Джош.

– Я вижу, ты научилась не питать пустых надежд, – заметил Джош. – А ведь было время, когда ты была готова драться не на жизнь, а на смерть, образно выражаясь, лишь бы добиться своего.

– Я стала взрослой.

– Хм, а вот я о себе не могу сказать этого с полной уверенностью.

Они остановились возле мраморного фонтана. Он сел к нему спиной и поставил ногу на бортик ограждения.

– Ладно, – сказал он и снова взял ее за руку. – К черту Джастина, Аннабелл и всякие там помолвки. Иди сюда, Розамунда.

И прежде чем она успела догадаться о его намерении, он припал к ее губам долгим поцелуем.

Первым ее порывом было вырваться. Вторым – забыться в его объятиях. Поэтому она не стала сопротивляться, но и не ответила на поцелуй.

Розамунда быстро поняла, что Джош обладает не меньшим опытом, чем Джастин. И заставила себя выскользнуть из его рук.

– Забудь его, – сказал он. – Наверное, ты переспала с ним и сразу влюбилась, да? На свете есть много других мужчин, которые способны доставить тебе такое же удовольствие, Розамунда, а любовь… любовь приносит скорее боль, чем радость. Лучше постарайся получить удовольствие и забыть обо всем остальном.

– С тобой? – спросила она.

– Хотя бы со мной. – Он приподнял ее лицо за подбородок. – Я заставлю тебя забыть о нем, Розамунда, во всяком случае, на сегодняшнюю ночь. А может быть, ты не вспомнишь о нем и дольше. Может, мы решим объединиться и поженимся. Мы нравимся друг другу. Стань моей, Розамунда, и я докажу тебе, что умею доставить женщине удовольствие.

– Я ни секунды не сомневаюсь в твоих способностях, – сказала она, – но зачем тебе это? Просто чтобы помочь мне забыть? А как же ты сам, Джош?

– Возможно, у меня тоже есть демоны, от которых я хотел бы избавиться. Я хочу тебя – сейчас. Не будь недотрогой, пожалуйста.

– Джош. – Она положила руки ему на грудь, сохраняя некоторую дистанцию. – Я не могу. И не потому, что не хочу этого. Мне стыдно признаться, но сейчас я хочу этого. Но в этом не будет ни капли любви или нежности. Мы не можем заниматься любовью только для того, чтобы изгнать демонов.