Глава седьмая

Размеренная, лишенная каких-либо неожиданностей жизнь в Бате стала действовать Фрее на нервы. Дождь прекратился, хотя небо по-прежнему было затянуто тучами, и, пропустив один день, они с Шарлоттой и леди Холт-Бэррон вновь отправились в бювет совершить свой обычный утренний моцион. Все знакомые лица, ни одного нового, не считая маркизы Холлмер и ее дочери. С ними были маркиз и леди Потфорд.

Прогулявшись с Шарлоттой по бювету, Фрея остановилась поболтать с мистером Истоном и мисс Дарвин – она так и не поняла, с какой, – а потом с миссис Карбрет и ее сестрой. К ним присоединился граф Уиллетт, встал между ними, и они продолжали прогуливаться по бювету уже втроем, пока в самом дальнем его конце не столкнулись нос к носу с маркизом и дамами, которых он сопровождал. И Фрея вдруг с тоской вспомнила то утро, когда набросилась на маркиза с требованием убраться из бювета, да и вообще из города. Хоть какое-то разнообразие… Как давно это было!

– Какой у вас изящный покрой платья, леди Фрея, – обратилась к ней маркиза после того, как все поздоровались и обменялись любезностями, а маркиз, выглядевший сегодня утром сдержанным и респектабельным, слегка прикрыл глаз, глядя на Фрею, отчего она едва сдержала вспыхнувший в ней гнев. – Вы должны мне сказать, кто вам шьет. Я непременно стану постоянной клиенткой вашей портнихи в Бате. Пойдемте же прогуляемся.

Она взяла Фрею под руку и, повиснув на ней, отвела в сторону.

– Я совершенно не разбираюсь в фасонах, мэм, – проговорила Фрея, – у меня нет в Бате постоянной портнихи. И по магазинам таскаться терпеть не могу и стараюсь этого избежать по возможности. Думаю, это самое нудное времяпрепровождение, придуманное для женщин. Поговорите лучше на эту тему с леди Холт-Бэррон или ее дочерью.

– Но мне хотелось бы поговорить именно с вами, – заметила маркиза.

Интересно, подумала Фрея, раскланиваясь с двумя знакомыми пожилыми дамами. Она уже догадалась, о чем пойдет речь, хотя понимала, что маркиза долго будет ходить вокруг да около, пока доберется до сути. Как забавно! Надо послушать, а потом дословно передать разговор Морган в письме.

– Я польщена, мэм, – проговорила она.

– Я вам так благодарна, что вы еще некоторое время пробудете в Бате, леди Фрея, – начала маркиза. – Как я успела заметить, здесь не так много молодых людей, достойных по своему положению для дружбы с Холлмером.

– Вам абсолютно не за что меня благодарить, – заметила Фрея. – Я приехала в Бат не для того, чтобы предлагать дружбу маркизу Холлмеру, а чтобы навестить мою подругу, мисс Холт-Бэррон.

Маркиза тихонько хихикнула.

– Холлмер наслаждается обществом моей дорогой Констанс. Он рос в Пенхоллоу вместе со своим кузеном и кузинами с самого раннего детства после трагической смерти его родителей. Он обожал своего брата и сестер, а они его. Мы с покойным мужем порой забывали, что он нам не родной сын.

Визгливый голосок дамы начал действовать Фрее на нервы. Лучше бы эта особа без обиняков сказала, что ей от нее нужно.

– Но теперь вы, к счастью, вспомнили о том, что они с леди Констанс всего лишь двоюродные брат и сестра, – проговорила Фрея.

– Мы с покойным Холлмером всю жизнь ждали, когда они смогут наконец пожениться, – горестно вздохнула леди Холлмер. – До смерти моего сына это был бы неравный брак, поскольку дорогой Джошуа не имел собственного состояния. Но мы так любили его, а они с Констанс были так привязаны друг к другу, что мы не смогли бы им помешать. Но сейчас, естественно, нет никаких препятствий для их женитьбы, и они ждут не дождутся, когда смогут наконец-то счастливо воссоединиться.

– Счастливое воссоединение – самое лучшее из всех возможных воссоединений, – заметила Фрея, – особенно внезапное и нежданное, после долгой и никому не нужной разлуки. – Она кивнула еще нескольким знакомым.

– Но их разлука была вынужденной, – проговорила маркиза. – Видите ли, Констанс только-только исполнилось восемнадцать, и мой муж считал, что она еще не созрела для замужества, у него были свои представления на этот счет. Но наш дорогой Джошуа так страстно любил Констанс, что каждый день вдали от нее приносил ему невыносимые страдания. И он отправился на поиски своего счастья, и наши сердца были разбиты.

– Какую вы, должно быть, испытывали всеобщую боль, – пробормотала Фрея.

– Совершенно верно. – Маркиза мельком с подозрением взглянула на Фрею, не насмехается ли она над ней, однако, заметив, что лицо леди Фреи абсолютно, безмятежно, продолжала:

– Да, наши сердца были разбиты, но только не сердце Констанс. Она знала, что он сохранит ей верность и непременно вернется. И теперь ее терпение, леди Фрея, вознаграждено, а чувство чести Джошуа удовлетворено. Он женится на моей дочери, и Пенхоллоу останется его домом и домом моих дочерей до тех пор, пока они не выйдут замуж.

– Я крайне польщена, что вы решили поведать мне столь сокровенную личную тайну, – проговорила Фрея.

– Я сделала это потому, леди Фрея, – заметила маркиза, и глаза ее наполнились грустью, – что вчера у меня создалось впечатление, будто вы готовы отдать Холлмеру свое сердце. Мальчик, без сомнения, имеет не слишком хорошую склонность – он обожает флиртовать с дамами. Видите ли, он очень красив и не может не замечать обращенных в его сторону восхищенных взглядов. Но его сердце давным-давно принадлежит моей дочери.

Фрея почувствовала, что с каждой секундой происходящее все больше и больше забавляет ее.

– Теперь я поняла, почему вы отвели меня в сторонку под хитроумным предлогом поговорить о моей портнихе, – заметила она. – Я вам так признательна, мадам, не передать словами. Теперь если вдруг при виде красавца маркиза Холлмера я почувствую дрожь в коленках, если он взглянет на меня с обворожительной улыбкой, я вспомню, что сердце его отдано другой и принадлежало ей безраздельно в течение долгих пяти лет, пока она росла от нежного восемнадцатилетнего возраста до двадцатитрехлетнего, более подходящего для вступления в брак. Я вспомню, что вы привезли ее сюда к нему, когда он все еще терзался страхами, не слишком ли она юна, чтобы оторвать ее от материнской груди. Вы поведали мне потрясающую романтическую историю, в которой вам отведена роль матери, обладающей беззаветной преданностью. Как я могу даже помыслить нарушить столь романтические отношения, воспылав к маркизу Холлмеру, достойнейшему из достойных, нежными чувствами?

Рука, которой маркиза опиралась о руку Фреи, замерла.

– Похоже, вы издеваетесь надо мной, леди Фрея? – резко бросила она, и на сей раз в голосе ее прозвучали стальные нотки.

– Вы так полагаете? Странно!

– Просто я подумала, что должна по-дружески предупредить вас, – заметила маркиза. – Мне бы не хотелось, чтобы саше сердце было разбито.

– Ваша доброта поистине безгранична, – спокойно проговорила Фрея.

– Мне кажется, в определенном возрасте сердце становится весьма чувствительным к разочарованиям, – проговорила леди Холлмер. – Годам эдак к двадцати пяти или двадцати шести. Советую вам, однако, не отчаиваться, леди Фрея. Граф Уиллетт, несомненно, готов взять вас в жены.

Фрея почувствовала, как в груди ее взметнулась ярость, и в то же время она едва сдерживала смех. Некоторое время эти чувства боролись между собой, и последнее победило. Действительно, как можно злиться на эту дурочку?

– Вы так считаете, мэм? – спросила она. – Вы и представить себе не можете, какое облегчение принесли ваши слова моей исстрадавшейся душе. В моем возрасте я должна быть чрезвычайно благодарна любому мужчине – даже трубочисту, – пожелавшему избавить меня от одиночества. А теперь, мэм, мне кажется, мы исчерпали тему разговора. – И, улыбнувшись леди Потфорд и леди Холт-Бэррон, которые стояли рядышком у стола с минеральной водой, добавила:

– Думаю, мы отлично поняли друг друга.

– А мне кажется, вы меня совсем не поняли, леди Фрея, – резко возразила маркиза. – Я не допущу, чтобы вы встревали между Холлмером и его будущей женой. Интересно, что сказал бы герцог Бьюкасл, узнай он о том, что его сестра бросает восьмерых леди и джентльменов, с которыми отправилась на конную прогулку, и мчится галопом по полям одна с мужчиной?

Ага, так-то лучше! Похоже, эта особа наконец-то решила выпустить коготки.

– Думаю, мэм, он бы ничего не сказал, – ответила Фрея. – Лишь презрительно уставился бы в монокль, а вот на кого, на меня или на того, кто принес бы ему такую глупую весть, решайте сами. Кстати, если захотите написать его светлости письмо, можете отправить его по адресу: Гемпшир, Линдсей-Холл.

– Не знаю, говорил ли вам Холлмер о том, что у него есть незаконнорожденный сын, которого он обожает, – сладким голосом, в котором вновь появились визгливые нотки, сказала маркиза. – Мальчишка живет со своей матерью в деревне неподалеку от Пенхоллоу. Родила его гувернантка моих дочерей, которая служила в нашем доме до неприятного инцидента, вынудившего моего мужа ее уволить. Однако ни она, ни ее ребенок не бедствуют. Насколько мне известно, Холлмер до сих пор оказывает им материальную помощь.

Фрея не могла не признать, что это заявление неприятно удивило ее, если, конечно, маркиза сказала правду. Она прекрасно знала, что все ее братья не чурались плотских утех на стороне – даже Вулфрик. В течение многих лет он содержал в Лондоне любовницу. Но знала она также и то – хотя никто никогда ей об этом не говорил, – что одним из основных правил, которого мужчины в ее семье неуклонно придерживались, было не заводить любовниц ни в своем доме, ни в поместье, ни в прилегающих к нему деревнях. И не брать женщин силой, если они того не желают. Кроме того, Бедвины до конца жизни оставались верными своим женам.

– Что ж, это лишь укрепляет мою уверенность в том, что я обязана отказаться от маркиза, мэм, несмотря на то, что сердце мое будет разбито, – поспешно проговорила Фрея. – Я просто не смогу допустить, чтобы часть его состояния уходила на содержание незаконнорожденного сына и его матери. Должно быть, леди Констанс святая, если готова закрыть глаза на подобную трату денег.

– По-моему, благовоспитанной леди не пристало говорить об этом столь язвительным тоном, леди Фрея, – заметила маркиза. – Девице вашего возраста, да еще с такой незавидной внешностью, следовало бы быть сдержанной и кроткой.

Фрея с интересом взглянула на нее. Куда подевалась милая, изящная, болезненная дама, которую довольно умело изображала маркиза. Сейчас рядом с ней стояла разгневанная фурия. Того и гляди, кинется на нее с кулаками.

– Простите великодушно, мне так стыдно, – пролепетала Фрея. – Теперь-то я понимаю, почему до двадцати пяти лет я так и не вышла замуж. Наверное, виной всему мой нос. Моей маме следовало десять раз подумать, прежде чем рожать моему отцу дочь. Даже у моих братьев носы кажутся чересчур крупными, а уж у меня он вообще занимает пол лица. Замуж меня с таким носом никто не возьмет. Но я не буду плакать здесь, мэм, не бойтесь, не хочу привлекать к вам внимания. Подожду, пока не окажусь в своей комнате в доме леди Холт-Бэррон. Я привезла с собой в Бат целых шесть носовых платков. Думаю, их хватит, чтобы утереть слезы.

К тому времени, когда она договорила эту тираду, они как раз подошли к маркизу Холлмеру и леди Констанс Мор. Маркиза мило улыбнулась, леди Фрея обнажила зубы в безмятежной ухмылке, леди Констанс взирала на них с непроницаемым выражением лица, а маркиз вскинул брови..

– Мы с леди Фреей Бедвин так мило побеседовали, – прощебетала маркиза. – И пришли к обоюдному мнению, что вы великолепно смотритесь вместе. Надеюсь, прогулка доставила вам обоим удовольствие?

– Конечно, тетушка, – заверил ее маркиз.

– А сейчас, – продолжала маркиза, – можешь проводить нас в отель на завтрак, Джошуа. Вы будете сегодня вечером на балу, леди Фрея? Джошуа настоял на том, чтобы станцевать с Констанс первый танец.

– Я так надеюсь хотя бы сегодня избежать печальной участи остаться без кавалера, – со вздохом проговорила Фрея.

В глазах маркиза заплясали веселые искорки.

– Пойду приведу свою бабушку, тетушка, – проговорил он. – Она стоит у стола рядом с леди Холт-Бэррон. Разрешите вас туда проводить, леди Фрея?

Он предложил Фрее руку, и та приняла ее.

– Итак, дорогуша, – начал он, когда они отошли от тетушки на достаточное расстояние и она уже не могла их слышать, – позвольте мне самому догадаться. Она попросила вас не заходить на ее территорию.

– Независимо от того, хочу я этого или нет, – уточнила Фрея. – И я вам не дорогуша.

– Вашему терпению можно лишь позавидовать, – заметил маркиз. – Я все ждал, когда вы ударите ее по лицу.

– Я не быо дам, – заметила Фрея. – Это нехорошо. Я гораздо успешнее борюсь с ними с помощью слов.

Запрокинув голову, маркиз расхохотался, что не остаюсь незамеченным присутствующими, которые с явной надеждой ждали возобновления баталии, разразившейся между маркизом и леди Фреей утром несколько дней назад.

– Мне кажется, вы победили врага на поле боя и заставили его в ужасе обратиться в бегство. Позвольте вас поздравить: великолепный результат. Моя тетушка – грозный противник. Вы потанцуете со мной сегодня вечером? Разрешите пригласить вас на второй танец.

– На второй? – протянула Фрея. – Неужели вы меня так низко цените?

– Вспомните, что сказала вам тетушка: я настоял на том, чтобы станцевать с кузиной первый танец. Я чуть ли не ползал перед ней на коленях, чтобы она согласилась, но из гордости не хочу в этом признаваться.

– А чтобы с вами согласились станцевать второй танец, вы тоже собираетесь ползать на коленях? – спросила Фрея.

– Если желаете, сейчас я вам это продемонстрирую, – ухмыльнулся маркиз.

– Ужасно хочется это увидеть, но окружающие не правильно вас поймут, а вашу тетушку может хватить удар. Так и быть, станцую с вами второй танец. Тогда по крайней мере досужие сплетницы не станут судачить о том, что я не пользуюсь успехом. Мне только что сообщили, что девица моего возраста и моей незавидной внешности должна быть кроткой и милой.

– Да ну! – Маркиз снова ухмыльнулся. – Я бы дорого дал за то, чтобы услышать ваш ответ.

В этот момент они подошли к бабушке маркиза и леди Холт-Бэррон. Поклонившись, маркиз взял бабушку под руку и направился вместе с ней к двери.

– Как это любезно со стороны маркизы Холлмер, что она с вами прошлась, леди Фрея, – проговорила леди Холт-Бэррон. – Такая милая дама, не правда ли? И как печально, что у нее столь хрупкое здоровье. По-моему, она все еще оплакивает своего покойного мужа, бедняжка.

Хотя ей и напомнили о преклонном возрасте и более чем невзрачной внешности, Фрея по возвращении домой пребывала в лучшем настроении, чем рано утром, когда отправлялась в бювет.

Однако радужное настроение вскоре покинуло ее, и тому были свои причины. В столовой ее ждало письмо от Морган – стояло, прислоненное к кофейной чашечке, – а поскольку леди Холт-Бэррои тоже получила несколько писем и Шарлотта одно, но толстенное, от жениха, Фрея распечатала свое и прочла его прямо за столом.

Сначала шло длинное остроумное описание деревенского общества, которое Морган разрешили посетить вместе с Аллином, поскольку ей уже исполнилось восемнадцать лет и следующей весной ей предстояло выйти в свет. Потом следовало подробное рассуждение о сборнике стихов мистера Уордсворта и мистера Колриджа, которые Морган на данный момент читала. А между ними – несколько коротких, сдержанных фраз.

«Вчера днем из Элвесли доставили записку от Кита, – писала Морган. – Вулф прочел ее нам за чаем. Виконтесса Рейвенсберг вчера утром родила мальчика. И мать, и ребенок чувствуют себя хорошо».

И все. Никаких подробностей. Ничего о тех восторженных фразах, которые Кит наверняка написал в записке. Ничего о том, что сказали по этому поводу Вулфрик и Аллин. Какие чувства испытывала сама Морган – она всегда боготворила Кита, Он по-доброму к ней относился, когда она была еще ребенком. Морган не повезло вдвойне: во-первых, в том, что она намного моложе всех остальных их с Фреей друзей детства, а во-вторых, что, помимо Фреи, она была единственной девочкой.

– Плохие новости, Фрея? – внезапно донесся до нее голос Шарлотты, исполненный беспокойства.

– Что? – Фрея с недоумением взглянула на нее. – Нет-нет, все нормально. Дома все хорошо, А как твой Фредерик?

Сын…

Сын Кита и Лорен Эджуорт. Лорен – само совершенство, даже тоска берет. Похоже, виконтесса осталась верна себе до конца: через год после свадьбы родила сына. Теперь у Элвесли есть наследники на два последующих поколения.

Изобразив на лице улыбку, Фрея попыталась сосредоточиться на содержании письма Шарлотты, которое подруга читала вслух, а сама в это время напряженно думала.

Слава Богу, слава тебе, Господи, что она сейчас не в Линдсей-Холле. Иначе Аллин и Морган тщательно избегали бы разговоров на эту тему, а соседи получили бы повод радостно судачить обо всем у нее за спиной. Пришлось бы наносить визит вежливости в Элвесли вместе со всеми своими родственниками, и члены обоих семейств наверняка чувствовали бы себя не в своей тарелке. Стоило в разговоре возникнуть крохотной паузе, как все бы тотчас же вспоминали о том, что она чуть не стала виконтессой Рейвенсберг – сначала будучи невестой Джерома, а потом Кита. В результате все болтали бы без умолку на всевозможные темы, обо всем, что взбредет в голову.

Ей пришлось бы любезно улыбаться виконтессе, поздравлять Кита, восхищенно рассматривать младенца.

Слава Богу, что она в Бате!

Фрея не пошла вместе с леди Холт-Бэррон и Шарлоттой по магазинам, сославшись на то, что ей нужно написать несколько писем. Однако никаких писем она писать не стала, а сделала то, что делала крайне редко: ничком легла на постель и принялась размышлять.

Жизнь не задалась. Впереди маячила мрачная перспектива одинокой, бездетной старости. Кто мог подумать, что она никогда не выйдет замуж и так и умрет старой девой?

Стиснув зубы, Фрея изо всех сил стукнула кулаками по мягкому матрацу.

Если бы сейчас на пороге дома леди Холт-Бэррон появился граф Уиллегт и сделал ей предложение, она не задумываясь бросилась бы к нему в объятия со слезами благодарности на глазах.

Внезапно Фрея опомнилась. О Господи, что за мысли лезут ей в голову? Не дай Бог совершить глупость, в которой потом будешь раскаиваться всю жизнь.

Куда лучше отправиться сегодня на бал и при всем честном народе флиртовать с маркизом Холлмером. Он отличный противник, не то что граф Уиллетт, а словесный поединок с ним в отличие от брака с графом не повлечет за собой нежелательных последствий. Стоит с ним пококетничать хотя бы ради того, чтобы посмотреть на реакцию маркизы, его тетушки. Наверняка придет в ярость.

Перекатившись на спину, Фрея уставилась на плиссированный шелковый полог над кроватью и вспомнила сначала сцену в парке, когда стукнула маркиза по носу, хотя готова была разорвать его на части, потом сцену в бювете на следующее утро, когда он ей так коварно отомстил. Затем ей припомнился ужин в доме его бабушки и «обмен любезностями» с маркизом. После этого конные состязания, в которых она честно его победила, и последовавшие за ними жаркие объятия. И наконец, Фрее вспомнилась их первая встреча в ее комнате на постоялом дворе по дороге в Бат. Она хмыкнула, а потом громко расхохоталась.

Как унизительно, что она целых три года сохла по Киту Батлеру после короткого романа, длившегося всего лишь одно лето, а потом никак не могла его забыть еще год, с тех пор как он отверг ее и женился на Лорен Эджуорт. И как ужасно, что все члены семьи знали о ее чувствах. Не зря Морган сочла своим долгом сообщить ей последние новости о Ките лишь в нескольких словах.

Пора вставать, решила Фрея, нечего валяться и предаваться скорби. Сейчас она выйдет из дома и будет долго-долго гулять. А вечером танцевать до упаду.

Все образуется, в этом Фрея абсолютно уверена.

Оставшись на несколько минут наедине с Констанс в бювете, Джошуа решил, что ему приятно находиться в ее обществе. Кузина никогда не отличалась ни живостью, ни веселостью, ни красотой. У Джошуа язык бы не повернулся назвать ее даже хорошенькой, однако она всегда была доброй и здравомыслящей девушкой. Она ему нравилась, кроме того, она приходилась ему двоюродной сестрой, их отцы были братьями, а родственников, как известно, не выбирают.

Она ответила на все вопросы Джошуа о своих сестрах. Частити, которая была всегда красивее и живее ее, уже исполнилось двадцать, однако жениха у нее пока не было. Пруденс – Пру – восемнадцать. Дела у нее идут хорошо, сообщила Констанс. Под бдительным и в то же время любящим оком гувернантки, мисс Палмер, она превратилась в очаровательную девушку. У нее есть несколько хороших друзей в деревне, и она счастлива. Впрочем, когда Пру не была счастлива? Такого светлого, жизнерадостного человека, как ока, не найти.

О себе Констанс говорить явно не торопилась, до тех пор пока Джошуа не посвятил кузину в планы ее матушки, решив, что обязан быть с ней откровенным. Только тогда Констанс призналась ему, что у нее есть поклонник, однако незавидный, которого матушка непременно уволила бы, будь это в ее силах.

– Уволила? – переспросил Джошуа. – Значит, это кто-то из слуг, Констанс?

– Мистер Сондерс, – ответила она, покраснев.

Джим Сондерс был управляющим, которого Джошуа нанял в Лондоне и отправил в Пенхоллоу, – единственный человек, которого тетя при всем желании не смогла бы уволить.

– Но ведь он джентльмен, а не какой-то простолюдин, – заметил Джошуа.

– А я дочь маркиза, – с горечью проговорила Констанс. – Но я очень его люблю. Я не выйду за тебя замуж, Джошуа, хотя знаю, что нам с ним никогда не быть вместе. Так что не беспокойся, я не стану поддерживать мать в ее стремлении заполучить тебя. И если даже она заставит тебя сделать мне предложение, отвечу отказом.

– Не заставит. Ты моя кузина, и я тебя очень люблю как сестру, но замуж тебя не взял бы.

– Спасибо, – ответила Констанс. Они взглянули друг на друга и рассмеялись. Джошуа подумал, что когда Констанс смеется, то очень хорошенькая.

Однако вечером, когда он вывел ее на танцевальную площадку, чтобы станцевать с ней контрданс, которым открывался бал, Констанс пребывала уже в совершенно ином настроении. Что-то ее встревожило, но заговорила, когда убедилась, что мать их не слышит.

Нельзя сказать, что танцевальный зал был забит до отказа, приглашенные в большинстве своем люди пожилого возраста, и тем не менее Джеймс Кинг, считавшийся мастером устраивать подобного рода мероприятия, и на сей раз не ударил в грязь лицом, добившись того, что на бал пришли все приехавшие в Бат. Маркиза Холлмер, естественно, не танцевала – она все еще носила траур по мужу, – а вот леди Фрея Бедвин, похоже, веселилась от всей души. Выглядела она великолепно: платье цвета слоновой кости, поверх него – золотистая сетчатая туника, непокорные волосы уложены в высокую замысловатую прическу и украшены золотыми гребнями с драгоценными камнями.