– Ну что, Фрея? – спросила своим скрипучим безжизненным голосом тетушка Рочестер, в чьих жилах текла чистая кровь Бедвинов. – Я была права, настояв на белом цвете?

На самом деле глагол «настаивать» был не совсем уместен. Члены клана Бедвинов ничего не могли навязать друг другу, поскольку каждый отличался железной волей и необыкновенным упрямством. Однако тетушка довольно убедительно высказала свое мнение, кроме того, она славилась своим безупречным вкусом. А Фрея хотела выглядеть в день свадьбы как можно лучше.

– Я была права, что выбрала его, тетушка, – ответила она.

– Ну и ну, Фри, – донесся с порога голос Аллина, – ты выглядишь так аппетитно, что тебя хочется съесть. Хорошо, что уже почти наступило Рождество. Три свадьбы за год в нашей семье – это уж слишком, особенно для тех, кто еще не успел жениться и выйти замуж. Бьюсь об заклад, следующая на очереди Морган.

– Но сегодня твой день, Фрея, – проговорил Эйдан, заглядывая брату через плечо. – Платье просто очаровательно. А как блестят глаза! Как два бриллианта.

И они с братом отступили в сторону, давая дорогу Рэнналфу, который вел под руку бабушку. Летом, когда праздновали свадьбу Джудит и Рэнналфа, все думали, что бабушка скоро умрет, однако она мечтала дожить до первого правнука. Свадьба, затем известие о беременности Джудит и то, что молодые жили вместе с ней в Грандмезоне, вдохнули в нее силы. И она решала отправиться в Линдсей-Холл на свадьбу Фреи.

– Аллин, – проговорил Рэнналф, – будь любезен, представь меня этой красавице в белом. Ой! – Он театрально отшатнулся. – Неужели это Фрея?

– Ты выглядишь просто очаровательно, моя дорогая. Похоже, ты. безмерно счастлива, – заметила бабушка. – Но мне кажется, твоя туалетная комната едва вмещает всех собравшихся. К тому же священнику не понравится, если мы опоздаем в церковь. Пора всем выйти из комнаты, оставив Фрею с Морган и горничной.

Морган предстояло играть роль подружки невесты.

И лишь когда все удалились и шум стих, Фрея в очередной раз почувствовала волнение. Она уже испытывала это чувство после отъезда из Пенхоллоу через неделю после бала и потом каждый день в течение последующих нескольких недель, хотя Джошуа ежедневно писал ей письма. Она никак не могла поверить в то, что ее ждет счастливое будущее, и каждое письмо вскрывала с трепетом.

Как же она ненавидела это чувство незащищенности, уязвимости, щемящей любви и неверия в счастливое будущее!

Дурацкие мысли не давали Фрее покоя. А что, если Джошуа выйдет на лодке в море, лодка перевернется и он утонет? Что, если вновь полезет на скалы и сорвется? Что, если?.. Ведь могло случиться все, что угодно.

Джошуа присутствовал на свадьбе Пру, потом Констанс. Затем провожал тетушку в Нортгемптоншир к недавно овдовевшему брату, она решила взять на себя заботу о его большой семье. Частити тоже собиралась туда отправиться после свадьбы Констанс и мистера Сондерса. Однако будущей весной она намеревалась приехать в Лондон на сезон и быть представленной королеве – Фрея обещала взять на себя все расходы. Энн Джуэлл уехала с сыном в Бат месяц назад: ее ждало место учительницы географии в школе мисс Мартин.

Недели, которые Джошуа провел без нее в Пенхоллоу, показались Фрее бесконечными. Наконец он приехал.

И сегодня они обвенчаются.

Но Фрея по-прежнему была в напряжении.

Гордо вскинув голову, она обратилась к Морган:

– Ненавижу свадьбы! Все только и делают, что хлюпают носом. Нужно было просто отправиться в Лондон, купить специальную лицензию и пожениться тихонько, чтобы никто не знал, как это сделали Эйдан с Евой.

– Нет, – улыбнулась Морган, – мне так не нравится. Пошли, Фрея, Вулф уже ждет нас.

Он и в самом деле их ждал. В огромном холле, украшенном в средневековом духе – знамена, древнее оружие, – и на этом фоне казался самим дьяволом во плоти. Он оглядел сестер с головы до ног холодными серебристыми глазами, сначала Морган, затем Фрею, после чего протянул ей обе руки, к ее немалому удивлению. Вложив в них свои, затянутые в белые перчатки, Фрея взглянула на него, надменно вскинув брови.

– Ты выглядишь просто восхитительно, Фрея, – заметил Вулф, сжимая ей руки.

Вулф делает комплименты?!

– Обещаешь, что будешь счастлива? – спросил Вулф, еще больше поразив ее.

И тут Фрея почувствовала, как на глаза ей навернулись слезы. Не замечая ее состояния и не дожидаясь ответа, Вулф наклонился и поцеловал Фрее поочередно обе руки.

– Ну, и чего мы ждем? – высокомерно бросила Фрея, совладав наконец со своими чувствами. – Мне бы не хотелось опаздывать.

Они уже сидели в карете – самой лучшей герцогской дорожной карсте, – когда Фрея наконец ответила на вопрос брата:

– Обещаю, Вулф. Обещаю быть счастливой.

Порой Фрея пыталась разобраться, кого из братьев любит больше, а кого меньше. Даже составляла список. На первом месте всегда был Эйдан, возможно, потому, что столько лет провел на войне и, казалось, пропитан ею насквозь. Впрочем, Фрея всех их любила, пускай по-разному, но одинаково сильно. Она могла бы умереть за них – и за Морган тоже. Но сегодня утром – именно в этот момент – ей показалось, что Вулф ее самый любимый брат. Она готова была на все, чтобы сделать его счастливым.

Все, что происходило потом, Фрея видела словно в тумане. Карета остановилась в самом конце тропинки, пересекающей церковный двор, толпы улыбающихся деревенских жителей – 5по крайней мере ей показалось, что их толпы, – не сводили с нее сияющих глаз, а она, выйдя из кареты, быстро пошла по тропинке, где по обеим сторонам стояли голые старые тисовые деревья, а ветер, подхватывая сухие листья, бросал их ей под ноги. Краешком глаза она отметила, что Морган поправляет шлейф платья, а Вулф стоит рядом с каретой, лицо его сурово и замкнуто. Они входят в церковь под звуки органа. Вулф ведет ее по проходу, где по обеим сторонам стоят скамьи, заполненные людьми.

Внезапно туман рассеялся, и волнение улеглось.

В конце прохода стоял Джошуа, потрясающе красивый в черном парадном костюме и белой рубашке.

Ее любимый, единственный…

Однако Фрея не стала упрекать себя за дурацкие сентиментальные мысли.

Напротив, она улыбнулась. Счастье нахлынуло такой жаркой волной, что она готова была смеяться.

Джошуа улыбнулся в ответ, и в глазах его засверкали знакомые смешинки.

Фрея почувствовала, что глаза наполняются слезами. Она быстро заморгала, пытаясь сдержать их. Ну ладно, сентиментальные мысли – это еще куда ни шло, но слезы? Ни в коем случае! Джошуа потом всю жизнь будет над ней смеяться.

– Дорогие новобрачные… – начал священник.

Стояло промозглое декабрьское утро. Дул холодный ветер. Но несмотря на это, в конце церковной тропинки новоиспеченных мужа и жену ждала открытая карета, украшенная – Фрея догадывалась, что без участия Бедвинов здесь не обошлось, – лентами и шарами всех цветов радуги, а сзади старыми башмаками.

Слышался веселый перезвон колоколов.

Дома в деревне опустели – жители высыпали на улицу, принаряженные и веселые. Приподнятое настроение объяснялось еще и тем, что через час всех их ждал праздничный завтрак, устроенный герцогом Бьюкаслом.

Когда в дверях церкви появились Фрея и Джошуа, раздались приветственные крики. Сначала не очень громкие.

Вслед за женихом и невестой, шафером – им был его преподобие Калвин Мор – и подружкой невесты стали выходить прихожане, и крики усилились.

– Ну что, будем дожидаться гостей или сбежим от них? – спросил Джошуа.

– Давай сбежим, – ответила Фрея.

Взяв ее за руку, Джошуа побежал по тропинке, окаймленной старыми могучими деревьями, мимо аплодирующих улыбающихся деревенских жителей к карете, увлекая Фрею за собой.

Ей потребовалось какое-то время, чтобы сесть в карету, хотя Джошуа ей и помогал – мешал шлейф. Наконец Джошуа уселся рядом с ней, смеющейся, раскрасневшейся, слегка запыхавшейся.

Все уже высыпали из церкви во двор: братья Фреи и Морган, граф и графиня Редфилд, виконт и виконтесса Рейвенсберг – оба ласково улыбались Фрее, – бабушка Джошуа и его дядя и тетя, лорд и леди Потфорд со своими детьми, Констанс и Джим Сондерс, Частити, лорд и леди Холт-Бэррон с дочерью и ее женихом и несколько самых близких друзей Джошуа.

– Трогай! – крикнул Джошуа кучеру.

У него еще будет время пообщаться с ними в Линдсей-Холле до свадебного завтрака, а сейчас ему хочется как следует рассмотреть свою жену.

Неужели он и в самом деле женатый человек? После того как Фрея уехала из Пенхоллоу со своими родственниками, он никак не мог поверить в то, что они и в самом деле поженятся. Каждый день он с трепетом распечатывал ее письма, боясь узнать, что она расторгает помолвку.

И все-таки они поженились!

Сунув руку в большую меховую муфту Фреи, Джошуа сжал ее пальцы.

– Я сказал тебе, какая ты красивая? – спросил он.

– Что за чепуха! – воскликнула Фрея. – Тебе показалось, поскольку на мне подвенечное платье, изящная шляпка, отороченная мехом, меховая ротонда. Да и белый цвет, видимо, мне к лицу. Тетушка Рочестер посоветовала мне сшить белое платье и оказалась права.

Джошуа рассмеялся:

– Сегодня вечером я сниму с тебя все эти тряпки, чтобы посмотреть, как ты смотришься без них. Бьюсь об заклад, ты будешь еще красивее.

– Не смей мне врать, иначе я разобью тебе нос, – сердито проговорила Фрея. – Клянусь!

– Не разобьешь, – ухмыльнулся Джошуа. – Ты теперь моя жена и маркиза и должна делать то, что я тебе скажу. И отвечать: «Да, милорд», «Нет, милорд», «Как прикажете, милорд». В общем, все в таком духе. Так что рукам больше воли не давай, моя прелесть.

Ему показалось, что сейчас она накинется на него с кулаками прямо на глазах у многочисленных гостей и деревенских жителей. Однако Фрея лишь сверкнула глазами, раздула ноздри, надменно вскинула брови, после чего, запрокинув голову, расхохоталась.

– Я тебе наскучу через месяц, – заявила она.

– Думаю, уже через неделю, – возразил Джошуа. Если бы Фрея сейчас, когда смеется, взглянула на себя в зеркало, подумал Джошуа, она бы увидела, что необычайно хороша. И никакой кривоватый нос – фамильный нос Бедвинов – и чересчур темные брови ее не портят. Но он ей этого не скажет. Пока не скажет.

– Ну что, больше не сетуешь на зиму? – спросил он. Фрея покачала головой.

– Теперь это мое любимое время года, – ответила она.

– Я люблю тебя, дорогуша, – прошептал он. – Жена моя. Фрея перестала смеяться, на губах заиграла нежная улыбка.

– Да, я твоя жена, – сказала она. – А ты мой муж. И я люблю тебя, Джош, очень люблю.

Он подмигнул ей и, наклонившись, прильнул тубами к ее губам.

Они не обратили внимания на восторженные крики, раздавшиеся позади кареты. А может быть, просто не слышали: их заглушил звон колоколов.

Примечания