Глава 9

Кристина старалась ни о чем не думать. Эта ночь, полная чудес, была последней в Скофилде. Завтра ее жизнь войдет в привычное и, надо заметить, весьма скучное русло. Она не одобряла ни самого герцога Бьюкасла, ни его мировоззрение. Он оскорбил ее, сочтя, что деньги, драгоценности и собственная карета более привлекательны для нее, нежели благородная бедность и жизнь, к которой она привыкла. Он являлся воплощением всего того, что ей не нравилось в мужчинах.

Но так говорил разум, а Кристина намеренно не прислушивалась к его укоризненному голосу.

Между ними существует взаимное притяжение, отрицать которое невозможно. Оно столь же неприятно герцогу, думала Кристина, сколько и ей. Тем не менее это нечто не давало обоим покоя, и им оставалась сегодняшняя ночь, чтобы разобраться во всем, прежде чем их пути разойдутся.

Естественно, Кристина не питала иллюзий относительно того, что повлечет за собой эта ночь. Они отправились к пруду не для того, чтобы полюбоваться лунным светом, и не для того, чтобы сорвать несколько поцелуев.

«Я хочу вас».

«Да».

Герцог держал ее за руку. Кристина чуть не плакала от интимности этого жеста. Его рука была сильной и твердой, в его прикосновении не было и намека на нежность и романтику. Правда, Кристина вряд ли одобрила бы и то, и другое. Между ними не существовало нежности, а уж тем более романтики. Были только интимность и обещание чего-то большего, когда они доберутся до пруда.

Кристина не могла понять, как согласилась на такое. Не в ее характере вступать в случайные беспорядочные связи. Перед свадьбой с Оскаром они лишь несколько раз целовались, а во время замужества, несмотря на подозрения мужа, она ни разу не подумала искать приключений на стороне. В течение двух лет вдовства она жила очень уединенно, не испытывая желания пережить любовное приключение, хотя вокруг было несколько джентльменов, готовых как просто встречаться с ней, так и строить серьезные отношения.

Тем не менее сейчас Кристина шла между деревьями по направлению к пруду с герцогом Бьюкаслом в разгар бала Мелани, потому что он сказал, что хочет ее, а она одним словом подтвердила, что испытывает то же чувство.

Это не поддавалось объяснению.

Но Кристина даже не пыталась понять. Она старалась ни о чем не думать.

Герцог молчал. Кристина тоже не спешила поддержать беседу. На самом деле ей эта мысль даже не приходила в голову. Они шли в молчании, музыка и звуки голосов из бального зала постепенно стихали позади них, и только уханье ночной совы и слабый шелест листьев над головами нарушали тишину. Теплая ночь после жаркого дня. Полная луна сияла на небе, и даже под сенью деревьев было достаточно светло.

На берегу пруда не было деревьев, и лунный свет проложил по воде блестящую дорожку.

Идеальная ночь для любовного свидания. К сожалению, Кристина и герцог Бьюкасл оказались здесь не для этого. Не выпуская ее руки, герцог повернул направо к поросшему травой бережку, полностью скрытому от взглядов гуляющих.

Здесь он остановился, но не сразу выпустил ее руку, а, обойдя спереди, накрыл ее губы своими.

Больше их ничто не останавливало. Из бального зала их не могли ни увидеть, ни услышать. И между ними не существовало притворства. Он сказал, что хочет ее, она сказала то же самое, и вот они здесь.

Их руки разомкнулись. Кристина обняла герцога за шею. Его руки обвились вокруг ее талии.

Их губы приоткрылись. Его язык проник в ее рот и сплелся с ее языком. Первобытное желание, пронзившее ее насквозь от груди до живота и внутренней поверхности бедер, было столь мощным, что ей потребовалась поддержка его рук и прижатого к ней тела, чтобы не упасть.

Его руки, сжавшие ее в объятиях, не оставили в ней сомнений относительно силы его желания.

Затем он опустил руки и, не прекращая целовать ее в течение нескольких секунд, высвободился из очень дорогого черного вечернего сюртука. Подняв голову, он повернулся, чтобы расстелить его на земле.

— Иди сюда, — позвал Вулфрик, — ложись.

Услышав его речь, Кристина осознала, что это были первые слова герцога с тех пор, как он предложил ей пройти к пруду, а утонченный акцент и легкая надменность его голоса лишний раз напомнили ей о том, с кем она сейчас. Однако осознание этого лишь распалило ее желание.

Кристина опустилась на землю, так что ее голова и плечи оказались на сюртуке герцога, а он лег на нее сверху и скользнул руками ей под юбку, а потом вверх по ногам, чтобы поднять верхнюю юбку и убрать нижние. Затем он расстегнул пуговицы на брюках. Одной рукой он придерживал Кристину за голову, второй — за подбородок, а сам в это время продолжал целовать ее.

В его действиях не было нежности, но Кристина упивалась неприкрытой животностью происходящего. Она ждала, что через несколько мгновений он войдет в нее и после этого все моментально закончится, поэтому сознательно наслаждалась каждой секундой. Она так изголодалась. Ей казалось, что прошло не два года, а целая вечность.

Она всегда голодала.

Всегда.

Оторвавшись от губ, герцог проложил дорожку горячих поцелуев по ее подбородку, шее и груди. Просунув большой палец в низкий вырез платья, он коснулся ее груди, потом обхватил сосок губами, обводя его языком. Тем временем его рука ласкала внутреннюю поверхность ее бедер, потом скользнула между ними, попав в потаенные места ее тела, которые он принялся изучать и ласкать до тех пор, пока голова Кристины не откинулась назад. Ее пальцы запутались у него в волосах, и она подумала, что можно сойти с ума от боли, рожденной наслаждением.

Когда он оказался между ее бедер, широко разведя их в стороны и просунув руки под нее, Кристина была уверена, что стала слишком чувствительной, чтобы близость доставила ей что-то, кроме боли. В самом деле, ощутив, как что-то напряженное и твердое входит в нее, она чуть было не взмолилась, чтобы он остановился.

— Пожалуйста, — прошептала она низким гортанным голосом, который сама не узнавала, — пожалуйста.

«Что-то» вошло в нее, но она оказалась влажной и скользкой, и, несмотря на то, что оно было большим и твердым, единственная боль, которую она ощутила, была боль наслаждения, готового в любую минуту взорваться внутри.

Боль и наслаждение, которых ей не доводилось испытывать раньше, о которых она даже и не мечтала.

Наслаждение взорвалось в ней, как только он начал двигаться внутри ее длинными, глубокими уверенными толчками. Кристина содрогнулась в экстазе и несколько минут лежала под ним, открытая и расслабленная, прислушиваясь к влажному ритму их совокупления, ощущая тяжелые, невероятно приятные удары его тела. Однако по прошествии нескольких секунд ее наслаждение перестало быть пассивным, а затем оно превратилось в боль, и желание, и новое освобождение, на пару мгновений предупредившее освобождение мужчины, который замер в ней и вонзился еще глубже, прежде чем она почувствовала в глубине своего существа его горячую струю.

На несколько секунд герцог расслабился и опустился на Кристину всем телом, потом скатился с нее, сел и поднялся с земли. Повернувшись к ней спиной, он привел в порядок одежду, а затем отошел к самой кромке воды в нескольких ярдах от того места, где лежала Кристина, и остановился, устремив взгляд вдаль. Высокий красивый мужчина в вечерних бриджах и расшитом жилете с белой сорочкой, щедро отделанной кружевом на манжетах и воротничке.

Герцог Бьюкасл.

Кристина села и привела себя в порядок, насколько это было возможно без щетки для волос и зеркальца. Подтянув колени, она обхватила их руками и вдруг почувствовала, что ноги у нее слегка дрожат. Ее груди стали нежнее. Хотя внутри у нее слегка саднило, она чувствовала себя просто чудесно.

А еще эта ночь стала для нее откровением.

Она любила Оскара, по крайней мере в течение нескольких лет, и, уж конечно, никогда до конца не переставала любить его и никогда не считала супружеское ложе чем-то неприятным. В конце концов, такое происходило между всеми мужьями и женами. А если иногда она и чувствовала щемящее разочарование, то утешала себя разумной мыслью о том, что реальность редко соответствует мечтам.

Теперь же Кристина узнала, что реальность может соответствовать мечтам и даже намного превосходить их. Это только что произошло, и произошло именно с ней.

В то же время она понимала, что между ними не было нежности, не было намека на любовь или романтику, а значит, у них не было будущего.

И все же ей это понравилось.

А разве одни только мужчины могут получать чисто физическое удовольствие от этого процесса? Разве на долю женщин должно выпадать одно лишь эмоциональное наслаждение? Кристина не испытывала никаких иллюзий и, естественно, не думала, что влюбилась в герцога. Что за нелепость?

И как потрясающе!

Но все же Кристина была расстроена. Она отлично понимала, что ей не удастся так легко избавиться от всего этого. Когда ночь закончится, она вновь останется наедине с действительностью и своими мыслями.

Герцог обернулся и посмотрел на нее; при этом его лицо оставалось в тени. В течение нескольких минут он хранил молчание.

— Миссис Деррик, — наконец проговорил он, причем голос его звучал столь же холодно и надменно, как обычно, — думаю, вы согласитесь, что теперь должны пересмотреть…

— Нет! — решительно перебила его Кристина. Не дай Бог, он еще раз произнесет эти слова вслух. — Нет, я не соглашусь и не стану ничего пересматривать. То, что сейчас произошло, стало не началом чего-то, а концом. По какой-то причине, о которой, быть может, не догадывается ни один из нас, между нами случилось то, что случилось. Мы поддались порыву и получили удовлетворение. Завтра мы пойдем разными дорогами, не вспоминая друг о друге.

Говоря эти слова, Кристина понимала, что лжет.

— Разве это возможно? — вяло проговорил герцог.

— Я не стану вашей любовницей, — отчеканила Кристина. — Я сделала это для себя, для своего собственного удовольствия. Это было приятно, я удовлетворила свое любопытство, и все. Конец. — Она крепче сжала колени.

Герцог слегка повернул голову, так что она увидела его лицо в профиль — гордое, аристократичное, строгое и прекрасное. Неожиданно у нее перед глазами встала картина: герцог смотрит на нее в тот памятный первый день в Скофилде, когда она стояла, перегнувшись через перила лестницы, и чувствовала, как от него исходит ощущение опасности.

Она не ошиблась.

— А вам не приходило в голову, — осведомился герцог, — что вы могли забеременеть от меня?

Кристине оставалось только порадоваться, что она сидит. При его словах у нее ослабели колени. Этот человек определенно не привык говорить обиняками.

— В течение семи лет замужества я была бесплодна. — Теперь она говорила так же прямо, как и он. — Думаю, еще на одну ночь моей бесплодности хватит.

Вновь настала тишина, которую Кристина рада была бы нарушить, если бы сумела подобрать слова. Несмотря на то, что способность мыслить вернулась к ней, ее размышления были не такого характера, чтобы ими можно было поделиться с герцогом. Честно говоря, она только сейчас начала осознавать, как обманулась. Обуревавшие ее этой ночью чувства не имели ничего общего с романтикой и любовью. Она знала, что следующие несколько недель будут испорчены. Для женщины невозможно отдать свое тело и свою добродетель случайному мужчине, а потом с легкостью забыть обо всем, посчитав, что это было сделано исключительно из жажды удовольствия.

Сейчас уже слишком поздно говорить себе, что, когда герцог произнес «Я хочу вас», следовало попросить у него минут десять на размышления.

— Следовательно, я не могу сказать ничего, что заставило бы вас изменить мнение? — спросил герцог.

— Ничего, — заверила его Кристина.

Это, по крайней мере, было правдой. Она не представляла себе худшей участи, нежели стать любовницей кого бы то ни было, подчиниться власти и высокомерию, стать девочкой на побегушках, наемным работником, не представляющим для хозяина ничего, кроме тела, которое может стать источником удовольствий, если у него будет настроение. И при этом презирать его, ненавидеть его, чувствовать отвращение к его холодности, к нехватке у него чувства юмора и человечности. А заодно презирать себя.

Бьюкасл подошел к ней, и Кристина поспешно поднялась с земли, не желая касаться его руки и принимать помощь. Оказалось, герцог пришел за сюртуком. Наклонившись, он поднял его с земли, стряхнул прилипшую траву и надел на себя. Кристина подумала, что он выглядел столь же безупречно, как в тот момент, когда она впервые увидела его в бальном зале.

Когда герцог повернулся к ней, Кристина сцепила руки за спиной. Он понял намек и направился обратно на тропинку, не предложив ей руки. Странно, как двое людей могут быть так близки, а в следующую секунду боятся даже прикоснуться друг к другу.

Завтра она вернется в коттедж «Гиацинт».

Завтра он уедет.

Она никогда больше не увидит его.

Когда до стеклянных дверей оставалось несколько футов, герцог остановился.

— Лучше, чтобы нас не видели вместе, — сказал он. — Я ненадолго задержусь.

Не успела Кристина сделать шаг вперед, как герцог снова заговорил:

— Если возникнет необходимость, пишите мне в Линдсей-Холл в Гэмпшире, мисс Деррик.

Его слова прозвучали почти как приказ. Герцог не пояснил, что имел в виду. Этого и не требовалось.

Кристина вздрогнула, неожиданно почувствовав, как по спине пробежал озноб, когда герцог направился к старому дубу, опоясанному скамейкой, на которую он посадил ее, вынеся в сад после того, как Гектор наступил ей на ногу. Как же давно это было!

Кристина поспешила в бальный зал, чувствуя себя как никогда подавленной.

Прежде чем отправиться в салон для игры в карты, Вулфрик некоторое время оставался в саду.

Никогда еще с ним не случалось того, что могло бы сравниться с минутами, проведенными с Кристиной Деррик. Он никогда не увлекался женщинами. Роуз была его единственной любовницей, и, прежде чем в первый раз лечь с ней в постель, они во всех деталях обсудили заключенное между ними соглашение.

Вулфрик всегда обладал здоровым сексуальным аппетитом и регулярно удовлетворял свои физические потребности, когда бывал в городе, но он не считал себя страстным мужчиной.

Сегодня ночью он испытал страсть.

Герцог попытался представить себе, что было бы, если бы она позволила ему закончить фразу, которую он начал произносить после нескольких минут размышлений на берегу пруда. Она решила, что он намеревался сделать ей то же предложение, что и неделю назад в лабиринте, и ошиблась. Честно говоря, он был даже рад такому повороту событий. Ее вмешательство помешало герцогу высказать мысль, которая молниеносно пришла ему на ум. Это решение было продиктовано понятиями о чести, но голос чести заглушил резкий отказ миссис Деррик.

Впрочем, ему не нужна была герцогиня. Точнее, он не хотел брать в жены женщину, неравную ему по общественному положению, женщину, которую в спокойном состоянии можно назвать хорошенькой и которая временами превращалась в ослепительную красавицу, но не имела понятия об элегантности и утонченности, действовала, повинуясь порыву чувств, не сообразуясь с правилами приличия, привлекала к себе всеобщее внимание каждый раз, когда что-то вызывало ее энтузиазм, и смеялась, если что-то шло не так. Положение герцогини накладывало серьезные обязательства. Если он когда-нибудь женится, то только на женщине, специально воспитанной для того, чтобы занять столь высокое положение.

А в миссис Деррик не было ничего — абсолютно ничего — из того, что требовалось от будущей герцогини!

Эйдан женился на женщине, ниже его по положению. Ева, несмотря на то, что была воспитана как настоящая леди, приходилась дочерью простому угольщику из Уэльса. Рэнналф женился на девушке из простых. Джудит была дочерью скромного деревенского священника и внучкой лондонской актрисы. Вулфрик не одобрял выбор своих братьев, хотя благословил оба брака. Аллен единственный из всех братьев сделал выгодную партию — его избранницей стала племянница барона.

Неужели он, герцог Бьюкасл, глава семьи, последует дурному примеру младших братьев? Разве сможет он принести в жертву все, чем живет, ради легкой страсти, которой нет объяснения?

Если бы миссис Деррик позволила ему закончить фразу, он сделал бы ей предложение руки и сердца, и тогда — катастрофа. Если бы он закончил свою мысль, то, разумеется, не получил бы отказа. Чувствовать себя оскорбленной предложением стать его любовницей — одно дело, но какая женщина в здравом уме откажется стать герцогиней, женой одного из самых богатых людей в Британии?

Это определенно была бы катастрофа.

Тем не менее, Вулфрик чувствовал себя так, словно только что упустил предоставленный судьбой шанс вырваться из рутины, из круга семейных и общественных обязанностей, чтобы за его пределами отыскать неизведанную доселе радость.

Радость?

Он подумал о том, как счастливы Эйдан с Евой, Рэнналф с Джудит — точно так же, как Аллен с племянницей барона, Фрея со своим маркизом и Морган с графом.

Однако ни один из них не являлся герцогом Бьюкаслом, который может ожидать от жизни чего угодно, кроме свободы и личного счастья.

Направляя свои шаги в сторону искрящегося весельем особняка барона Ринейбла, Вулфрик думал о том, что жизнь покажется ему серой, если в ней не будет места Кристине Деррик.

Но ведь жизнь вообще сера. В действительности за пределами круга семейных и общественных обязанностей не было ничего, во всяком случае, для такого человека, как он. В возрасте двенадцати лет ему ясно дали понять, что он не такой, как все, что он стоит в стороне от остальных и до конца своих дней будет оторван от людей в силу своего высокого положения и накладываемых им обязанностей. В течение недолгого времени — быть может, всего нескольких месяцев — он пытался бороться с судьбой, прежде чем смириться окончательно.

В результате он хорошо усвоил урок. Ребенок, во плоти которого он жил и мечтал в течение двенадцати лет, исчез, и теперь он должен смириться с тем, что Кристина Деррик — не для него.

Музыка в бальном зале, расположенном под комнатой Кристины, на время затихла в тот момент, когда она принялась собирать свои скромные пожитки.

На ее кровати сидел Джастин. Разумеется, правила приличия запрещали ему находиться здесь, но ей было все равно. Кристина испытала облегчение, когда открыла дверь и обнаружила, что к ней постучался именно Джастин, а не Мелани, не Элеонора или кто-нибудь еще.