– Что там происходит, Марджед? – спросила бабушка, сидевшая в кресле возле огня.

– Гости, – ответила она и метнулась в коридор.

– Марджед! – позвал Ребекка, прежде чем она успела открыть дверь.

В его голосе звучала тревога. Неужели у них был поход без нее? Или они только сейчас направляются к заставе и приехали за ней? Торопясь по двору, она заметила, что Ребекка на лошади не один.

– Это миссис Филлипс с заставы, что по другую сторону деревни, – объяснил он. – Нас преследуют, Марджед. Мы должны добраться до фермы Ниниана Вильямса. Ты не приютишь миссис Филлипс на одну ночь? Завтра я ее устрою.

– Конечно. – Марджед несколько растерянно взглянула на маленькую старушку, которая когда-то жила в Глиндери, пока не умер ее муж. Не успела она договорить, как Ребекка соскочил на землю и снял миссис Филлипс с лошади. – А при чем здесь Ниниан Вильямс?

– Он устраивает праздник в честь нашей с Сирис помолвки, – ответил с улыбкой Алед, стирая рукавом балахона черную краску с лица. – Твой отец все организовал.

– О Господи, как здорово снова оказаться на твердой земле, – произнесла миссис Филлипс. – А я хорошо помню бабушку твоего Юрвина, Марджед Эванс.

Ребекка проводил женщину до двери. Марджед шла за ними. Все происходящее казалось ей каким-то бессмысленным, странным сном. – Вас преследуют? – переспросила она.

– Пожалуйста, Марджед, проводи миссис Филлипс, – попросил Ребекка. – Твоей родне не понравится мой вид. Мне пора идти.

К дверям подошла свекровь, движимая любопытством. При виде Ребекки она остолбенела.

– Вы не должны беспокоиться, миссис Эванс. Это всего лишь Ребекка, – сказала миссис Филлипс. – И более обходительного джентльмена вряд ли можно встретить на этом свете. Он спас меня от мерзавцев, которые поколотили бы меня… если бы, конечно, им удалось увернуться от моей дубины. – Она весело закудахтала.

Марджед поймала Ребекку за рукав.

– Ты уезжаешь? – спросила она. – На ферму Вильямса?

– Нельзя терять ни минуты, – сказал он. – Они идут за нами по пятам, даже сейчас.

– Я с тобой, – заявила она. – Мама, позаботься о миссис Филлипс, ладно? Отдай ей мою кровать. Я, когда вернусь, устроюсь на лавке.

Она шагнула в коридор, схватила с крючка накидку и направилась к лошади, на которой уже сидел Ребекка. Он протянул руку и помог ей взобраться на спину животного.

– Мне кажется, наступает развязка, – сказал он. – Наверное, Марджед, тебе тоже стоит там быть.

Они последовали за Аледом и, миновав ворота, свернул на тропу, ведущую на ферму Вильямсов. «Он, похоже, не очень обрадовался», – подумала Марджед, повернув голову и глядя в лицо, спрятанное под маской. У них сегодня был поход – к заставе миссис Филлипс, – а ей ничего не сказали. Что это – оплошность Аледа или приказ Ребекки? «Наверное, тебе тоже стоит там быть». Произнес он эти слова как бы через силу. Быть может, он вовсе не хотел, чтобы она там оказалась?

– Не смотри на меня так, – произнес он. – Сегодня ночью нам приготовили ловушку, Марджед, и я узнал об этом, хотя не все. Но и дома остаться не мог. Мне стало известно, что они собираются выставить собственного Ребекку, который причинит вред миссис Филлипс и дискредитирует меня в глазах собственного народа. Сегодняшний поход был опаснее, чем обычно. И эта опасность еще не прошла. Я велел Аледу ничего тебе не говорить.

– Потому что я женщина, – сказала она.

– Да, потому что ты женщина, – взволнованно повторил он, – а вовсе не потому, что я не хотел видеть тебя, Марджед.

Продолжать разговор у них не было времени. Они свернули к ферме Ниниана Вильямса и через минуту оказались у дома. Двери были широко распахнуты, в комнатах горел свет, изнутри доносился шум. Несколько мужчин во дворе умывались возле насоса, а рядом с ними стояли две женщины с полотенцами.

– Слезайте с коней. – Ниниан вышел во двор встретить новых гостей. – Я скажу, чтобы их отвели в конюшню и поставили рядом с нашими, так что никто не заметит разницы. А вы ступайте в дом. Мы празднуем помолвку, и теперь оба виновника торжества на месте. Привет, Марджед. Я рад, что ты смогла приехать так скоро.

Через несколько секунд они оказались в доме, моргая от яркого света лампы. Ребекка держал руку у нее на затылке. В комнате находилось много мужчин, женщин и было даже несколько детей. Кухонный стол весь заставили едой, словно начали готовиться к вечеринке еще неделю назад. Наступила тишина.

– Ребекка, – испуганно охнула миссис Вильямс, прижав руки к груди.

– Алед, ты жив! – воскликнула Сирис, подлетая к нему с распростертыми объятиями, а он тем временем стягивал с головы темный парик. – Снимай быстро свой балахон. Мы спрячем его вместе с париком. И умойся.

Марджед прошла дальше в комнату, чтобы обнять отца, который стоял спиной к огню.

– Спасибо, папа, – прошептала она ему на ухо.

Она только сейчас начала понимать, что произошло. В деревне, должно быть, расставили посты, и тогда ее отец придумал, как объяснить отсутствие всех мужчин. Но Ребекка мог и не рисковать, а благополучно вернуться домой. Преподобный Ллуид похлопал ее по спине.

– Быстро избавьтесь от этой маскировки, – сказал он, глядя на Ребекку. – Скрывать правду от всех больше незачем. Снимайте все это, и мы попросим Сирис запихнуть эти вещи в навозную кучу вместе с вещами Аледа.

Марджед, задохнувшись, тут же обернулась, чтобы бросить взгляд через комнату. Конечно, отец прав! Но ей не хотелось, чтобы это произошло таким образом. Она мечтала, что это случится, когда они будут вместе, наедине. Она не хотела, чтобы это произошло сейчас. Она была не готова. Она не была уверена, хочет ли вообще, чтобы это произошло. Через секунду она взглянет в лицо незнакомцу – своему любовнику.

Сначала был снят парик. Миссис Вильямс взяла парик у него из рук. Маска, как и подозревала Марджед, оказалась вязаным колпаком, обхватывавшим всю голову и лицо. Ребекка стянул его вслед за париком и передал миссис Вильямс.

Тишина стала гнетущей.

– Господи, – тихо произнес кто-то.

– Нас предали. Мы все-таки угодили в ловушку. – Тишину нарушил голос Дьюи Оуэна, но ему никто не ответил.

– А теперь балахон! – скомандовал преподобный Ллуид. – Сирис, унеси все это вместе с вещами Аледа. Хвала Господу, что все в безопасности. И это действительно так, Дьюи Оуэн. Его сиятельство, граф Уиверн, был вашим Ребеккой с самого начала.

Герейнт Пендерин стянул белый балахон Ребекки через голову, и Сирис быстро унесла все вещи.

Потом Герейнт посмотрел в дальний конец комнаты и встретился взглядом с Марджед.

В ее глазах не было ни испуга, ни обвинения, ни гнева, ни удивления. Ничего. Она смотрела на него безучастно.

И тут кто-то ворвался стрелой в комнату и сломил напряжение – словно нож вошел в масло.

– Они идут, – пронзительно завопил Идрис Парри. – Целая толпа поднимается по холму. Все на конях.

– Спасибо, Идрис. – Преподобный Майрион Ллуид, не покинув главного места у огня, поднял обе руки, в одной из которых была Библия. – Давайте покажем этим людям, друзья мои, как валлийцы празднуют помолвку, торжественное обещание мужчины и женщины перед лицом Господа Бога создать союз. Празднуют не с шумным и пустым весельем, а восхваляя пением нашего Господа.

Герейнт с удивлением увидел, что все как один послушались священника и состроили радостные лица. И все же у него не сложилось впечатления, что их почтительное внимание тоже было показным. Сирис вернулась с заднего двора и присоединилась к Аледу в центре комнаты. Они улыбнулись друг другу тепло и ласково и взялись за руки.

– Давайте покажем им наш праздник, как подобает, – призвал всех преподобный Ллуид. – И думайте, пожалуйста, о словах, которые мы поем. Задай нам тон, Марджед.

Марджед пропела ноту, и тут же дом наполнила великолепная мелодия, исполняемая на четыре голоса. Герейнт подхватил вторую строчку.

Комната была набита до отказа. Тем не менее вокруг него образовалась пустота, словно он страдал какой-то заразной болезнью и никто не хотел прикасаться к нему: С одного взгляда можно было заподозрить, что он вовсе не желанный гость на празднике. Эта мысль, должно быть, пришла в голову еще кому-то, кроме него, – во всяком случае, двоим. Идрис встал рядом с ним, бросив на него взгляд, полный обожания. Герейнт улыбнулся ему и легонько опустил руку на голову мальчика. А потом с другой стороны оказалась Марджед, почти касаясь плечом его руки. Он повернул голову и взглянул на нее, но она пела, не сводя глаз с отца, который дирижировал несколько нарочито. Если она и почувствовала его взгляд, то не показала виду.

Дверь, которую Идрис закрыл за собой, с грохотом распахнулась.

Не успел хор допеть третий, последний, стих гимна, как в дверях и коридоре появились незваные гости – сэр Гектор Уэбб, Мэтью Харли и дюжина констеблей. Все продолжали петь, выводя прекрасную мелодию со всей страстью глубокой веры и такой же глубокой любви к музыке.

Сэр Гектор и Харли внимательно оглядели комнату. Взгляд Харли задержался на Сирис и Аледе, особенно на их сплетенных руках.

Преподобный Ллуид взмахом установил тишину и вежливо посмотрел на пришельцев.

– Добрый вечер, – произнес он по-английски с большим акцентом. – Ниниан, вот еще пришли гости на твой праздник.

– Что здесь происходит? – спросил сэр Гектор, свирепо нахмурившись.

– Мы празднуем всем приходом обручение двух моих прихожан, – пояснил священник. – Сирис Вильямс и Аледа Рослина.

Харли дернул головой, словно получил удар в подбородок. Он отошел назад и скрылся за спинами констеблей.

– Алед Рослин! – воскликнул сэр Гектор. – Алед Рослин ездил сегодня вместе с Ребеккой крушить заставу. Он ближайший сподвижник Ребекки, тот, кто зовется Шарлоттой.

– Я польщен, – сказал Алед. – Второй человек после Ребекки? Для меня это большая честь, сэр.

– А ты, – сэр Гектор взмахнул рукой и указал обвиняющим жестом на Герейнта, – Ребекка! Предатель! Я позабочусь, чтобы тебя повесили, Уиверн. Не жди никакого снисхождения вроде каторжных работ.

– Гектор, – Герейнт сцепил руки за спиной и неторопливо приблизился к нему, – ты ведешь себя как глупец. Я правильно понял – сегодня вечером Ребекка совершил очередную вылазку и снова ускользнул от твоих констеблей? И ты почему-то думаешь, что в этом замешаны мы с Аледом? Сирис, наверное, не понравилось бы, если бы ее нареченный решил послоняться по холмам с белым призраком, вместо того чтобы прийти на собственную помолвку. А я удостоился чести быть приглашенным на этот праздник – мы с Аледом дружим с детства, знаешь ли. Так что лучше отправляйся искать в другом месте… если, конечно, Ниниан не захочет пригласить тебя присоединиться к веселью. – Он вопросительно посмотрел в сторону хозяина.

– Мы будем очень рады вам, сэр, – произнес Ниниан Вильямс. – И вашим людям тоже. Еды хватит на всех.

– Харли, – бросил сэр Гектор через плечо, – бери людей и обыщи на ферме каждый дюйм. А что ты сделал с миссис Филлипс, Уиверн? Убил ее, а тело спрятал там же, где и маску?

– Миссис Филлипс? – изобразила удивление Марджед. – Вы имеете в виду смотрительницу ближайшей заставы? Она провела вечер с моей бабушкой в Тайгуине и осталась там заночевать. Ей очень одиноко одной на заставе, и иногда по вечерам она приходит к нам скоротать время. Она говорит, что все равно ночью никто по дороге не ездит. Ей попадет?

– Нет, – ответил Герейнт. – Она уже слишком преклонного возраста. Я замолвлю за нее слово перед арендатором. – Он снова обернулся к сэру Гектору: – Так это ее заставу сегодня разрушили?

– Сам знаешь, Уиверн, что да, – процедил сквозь зубы сэр Гектор.

Лицо у него побагровело. Он начал понимать, что, возможно, появился здесь слишком поздно, что битва проиграна, а другого шанса не будет.

– Что ж, ей повезло, что она выбрала именно этот вечер, чтобы отлучиться с поста, – сказал Герейнт.

Сэр Гектор злобно озирался, глядя на мужчин и женщин, на расставленное угощение, на Библию в руке священника, на смущенных жениха и невесту, стоявших рука об руку в центре комнаты. За его спиной раздалось покашливание.

– Ничего, сэр, – произнес Мэтью Харли приглушенным голосом, – только то, что лошадь его сиятельства находится в конюшне Ниниана Вильямса.

– Что скажешь? – Сэр Гектор испепелил Герейнта взглядом.

Герейнт повел бровями.

– Прошу прощения, – высокомерно сказал он, – моя лошадь служит уликой, Гектор? Ты ожидал, что граф Уиверн отправится на праздник к своему арендатору пешком?

По тому как сэр Гектор сник, стало очевидно, что он готов смириться с поражением. Но напоследок он собрался с силами.

– В таком случае мы оставляем тебя праздновать дальше, – сказал он. – Но запомни, и все пусть запомнят: в следующий раз, когда решите отправиться громить заставы, мы вас будем ждать.

– Боже мой, Гектор, у всех душа ушла в пятки, – сказал Герейнт. – Придется мне больше не быть Ребеккой. Аледу же придется отказаться от роли… Шарлотты, кажется? И все эти мужчины больше не будут называться моими детьми. Как же мы теперь будем веселиться? – В каждом его слове чувствовались презрение и сарказм.

Сэр Гектор повернулся и покинул дом. Мэтью Харли постоял в дверях секунду, глядя на Сирис, затем перевел взгляд на Герейнта.

– Завтра вы получите мое прошение об отставке, – сказал он.

– А вы рекомендательное письмо с самыми лучшими характеристиками, которое сможете вручить своему следующему хозяину, – спокойно произнес Герейнт.

Харли вышел вслед за сэром Гектором и констеблями. Через минуту все услышали, что всадники покинули подворье и пустились легким галопом по тропе, ведущей на главную дорогу к Глиндери.

– Милорд, – неуверенно заговорил Илий Харрис, – значит, с самого начала это были вы?

– Да, это был я с самого начала, – ответил Герейнт. – Неужели никто из вас не помнит, как ребенком я всегда оказывался в самой гуще событий?

Все продолжали недоуменно таращиться на него. Герейнт улыбнулся, обводя взглядом присутствующих.

– Теперь тот ребенок стал взрослым, только и всего, – продолжил он. – Неужели вы думали, что богатство, титул, английское образование сделают из меня другого человека? Вернувшись сюда, мне ничего не удалось сделать как графу Уиверну. Полно, вы сами должны признать это. Где бы я ни появлялся, я сталкивался с подозрением, холодным приемом или открытой враждебностью. Все мои предложения изменить что-то или улучшить с презрением отвергались – либо вами, либо такими же землевладельцами, как я. Поэтому мне пришлось снова стать Герейнтом Пендерином. А как только я стал Герейнтом, то пришлось пойти дальше – взять на себя роль Ребекки. Другого ведь претендента не было, не так ли? А я всегда был лидером, особенно если затевалась какая-то неприятная заваруха, в которую я должен был увлечь остальных.

– Он убедил меня и всех членов комитета, что лучше других подходит для нашего дела, – сказал Алед. – И я думаю, его действия доказали, что он был прав.

– Ну, что касается меня, – смело заговорил Ивор Дейвис, – то я хочу поблагодарить вас, милорд, и пожать вашу руку, если вы не против. – Он подошел к Герейнту и протянул ему руку.

– Я тоже, – Глин Беван.

Лед был сломан, мужчины потянулись чередой, чтобы пожать Ребекке руку.

– Я думаю, не будет слишком большим преувеличением сказать, что наша цель достигнута, – произнес Герейнт. – Мистер Фостер из «Тайме» уверил меня, что его редактор и читатели газеты с нетерпением ждут новых подробностей о мятежах Ребекки и что, как видно, наше дело вызывает у них сочувствие. И вопрос о комиссии почти решен – я слышал, что туда включат Томаса Франкленда Льюиса, валлийца, знакомого с жизнью на валлийских фермах. И я также слышал, что комиссия позволит каждому желающему сказать свое слово – мужчинам и женщинам, богатым и бедным, без разбору. У нас всех будет возможность высказать свою точку зрения на происшедшее.

– Хвала Господу, – произнесла Морфидд Ричардс, и со всех сторон послышалось горячее «аминь».

– Сегодня мы должны не просто воздать хвалу Господу, Морфидд Ричардс, – строго сказал преподобный Ллуид и, подождав, пока стихнут все голоса, продолжил: – Мы должны молить Господа о прощении за всю ту ложь, которую произнесли сегодня здесь, чтобы наши души не были обречены на вечные муки в аду.

Все молча взирали на священника, он поднял руки.

– Давайте помолимся, – раздался его призыв.

Все склонили головы, сомкнули веки. Все, кроме Герейнта. Он украдкой огляделся. Нет, он не ошибся. Марджед рядом не было.