Глава 26

Джон проводил Элизабет и Кристину домой. Он отнес свою племянницу наверх, в детскую. Элизабет шла рядом.

— Не знаю, почему я несу шестилетнюю девочку, — сказал он. — Разве только потому, что ее сюрприз оказался чудеснее, чем мой. Я действительно чуть не упал от удивления.

Кристина фыркнула:

— Я вот только не знаю, почему мой папа не пошел домой с нами, а остался в отеле.

— Он хочет побыть рядом с царем, — ответил Джон. — Кроме того, он должен присматривать за тетей Нэнси, пока она не вышла за меня замуж. Ты же знаешь, что она не может находиться в отеле одна. Леди так не положено.

— Она могла бы тоже приехать сюда, — предложила девочка.

— Нет, пока мы не поженимся, это невозможно, — твердо сказал Джон. — Давай пока все сохраним в тайне. Пусть это будет только между нами — тобой, твоей мамой и мной. Ладно?

— А почему? — спросила Кристина.

— Потому что секреты — это всегда очень весело, малышка, — ответил он, опуская девочку на пол в детской и улыбнувшись няне. — Мы подождем подходящего момента, чтобы рассказать это всем. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась она и улыбнулась Джону и маме. — Это замечательный секрет.

— Почему ты уверен, что она все сохранит в тайне? — спросила Элизабет Джона, когда они вышли из детской.

— Она ничего не скажет, я точно знаю. Просто я не хочу, чтобы они омрачили ее радость, — пояснил Джон, похлопав Элизабет по плечу. — Я имею в виду папу и Мартина. Для них эти новости не будут такими уж радостными. — Мартин обрадуется, — возразила Элизабет. Но тут она нахмурилась. — Нет, скорее всего нет. Он считает, что мой шанс на счастье связан с Манли. Ему не понравится такое осложнение.

— А ты сама что думаешь? — спросил Джон. Элизабет замялась. Они неторопливо спускались по лестнице.

— Мне так нужно поговорить с кем-то, — сказала она. — Можно рассчитывать на тебя, Джон? Хотя у тебя, вероятно, и без этого хватает забот.

— У меня нет никаких дел, — ответил он. — Пойдем в мою комнату, Элизабет, ты изольешь мне свою душу. У меня не так часто была возможность быть заботливым старшим братом! Не так ли?

— Нет, — возразила Элизабет, пока он открывал дверь и пропускал ее вперед. — Я всегда искренне любила тебя, Джон. Когда я была девочкой, ты в моих глазах был настоящим героем. Но рядом всегда был Мартин, которому я поверяла свои мысли.

— Но этого больше нет? — спокойно спросил он, плотно закрывая за собой дверь.

— Нет, — ответила Элизабет, с тревогой посмотрев на Джона. — И я не знаю, в чем дело, Джон. Хотя нет, знаю. Что-то произошло. Но это относится ко мне, а не к нему. И мне кажется, что мое поведение по отношению к нему не совсем справедливо. Я больше не могу воспринимать его как свою вторую половину, как это было раньше. Я ненавижу себя за это. Он всегда был так добр ко мне. Ты не поверишь, как он был терпелив со мной после моего развода, Джон. Он оставил все свои развлечения только ради того, чтобы быть рядом со мной.

— Да, — согласился Джон. — Возможно, я готов поверить в это. А почему все изменилось?

— Даже не знаю. — Элизабет пожала плечами. — Он считает, что с Манли я буду спокойной и довольной жизнью. Это благоразумный совет. Даже лучше, чем тот, когда он советовал мне вернуться в Кингстон, где я смогла бы избежать всех сплетен, которые были вызваны появлением в городе Кристофера. Он даже был готов поехать вместе со мной. Он такой бескорыстный, Джон. Как я могу доверить ему все то смятение, которое творится в моей душе? У него на все готовы ответы, но я не уверена, что это именно то, что мне нужно. Думаю, мне нужно, чтобы кто-то помог мне самой отыскать ответы.

— Тебе нужен слушатель, а не советчик, — подытожил Джон. — Я полностью к твоим услугам.

Элизабет неуверенно посмотрела на него.

— Я не совсем это имела в виду, — сказала она. — И мне неловко обременять тебя. У тебя сегодня такой чудесный день. Ты любишь Нэнси, правда? Я читала это в твоих глазах, когда ты смотрел на нее. И в ее глазах тоже светилась любовь. Я очень рада. Видишь ли, я могу доверить своего героического брата только той женщине, которая любит его.

Джон улыбнулся.

— А что произошло тогда, в последний раз, когда вы были вместе? — спросила она. — Тогда вы тоже были влюблены друг в друга. Но она неожиданно уехала. Ты чем-то напугал ее?

Улыбка исчезла с его лица, и он сокрушенно покачал головой.

— Кое-что произошло, — ответил он. — Но сейчас я не хочу говорить об этом. Давай поговорим о тебе, Элизабет. Ты хочешь снова выйти замуж за Кристофера, да? Он уже просил тебя об этом? И в чем же проблема?

Она отвернулась, рассеянно играя расческой на туалетном столике.

— Я жду ребенка, — произнесла Элизабет. Она слышала, как Джон перевел дыхание.

— Тогда, черт возьми. Пулу лучше поторопиться со свадьбой, — произнес он сквозь зубы. — Я не позволю, чтобы моя сестра…

— Ребенок не от Манли, — перебила она. — От Кристофера. — В комнате воцарилась тишина.

— Но он приехал всего неделю назад, — произнес наконец Джон.

— Он вернулся в Лондон из Америки в конце апреля, — продолжала Элизабет. — За день до моей свадьбы. Это он похитил меня и увез в Пенхэллоу. Падение из экипажа и потеря памяти — реальные факты. Когда я очнулась, он сказал мне, что я его жена, и мы жили с ним как муж и жена более двух недель, пока Мартин не отыскал меня. — Джон не проронил ни слова. Элизабет повернулась и посмотрела на него.

— Я любила его, — сказала она. — Пока я все не вспомнила, пока Мартин не показал мне портрет Кристины. Я любила его, Джон. Любила сильнее, чем тогда, когда мы поженились. Тогда я была очень застенчивой, тосковала по дому и немного боялась его. В Пенхэллоу жизнь была настоящим раем.

— Хорошо, — произнес Джон. — И что ты собираешься делать дальше, Элизабет?

— Теперь я не могу выйти замуж за Манли, — ответила она. — Это абсолютно точно. Но я не могу разорвать помолвку. По крайней мере сейчас. Это самое неподходящее время. Он не заслуживает стать посмешищем. Я решила, что помолвка продлится еще месяц или два, а затем можно будет тихо расторгнуть ее, прежде чем вернуться домой, в Кингстон.

— С Мартином, — добавил Джон.

— Нет. — Элизабет нахмурилась. — Я больше не могу позволить ему жертвовать своей жизнью ради меня. Меня будет угнетать чувство вины. Нет, я должна сама распоряжаться своей жизнью. Мартин всегда готов прийти на помощь, но иногда мне кажется, что он слишком уж опекает меня. Наверное, это несправедливо, да?

— Нет, — ответил Джон. — А что заставило тебя изменить свое отношение к нему? Его появление в Пенхэллоу, когда он разрушил вашу идиллию, да, Элизабет?

— Возможно, и это тоже, — признала она. — Видишь ли, я совершенно не узнавала его, и сразу невзлюбила, и даже боялась. А когда однажды я пошла с ним прогуляться и он прикоснулся ко мне, как делал это раньше… О, Джон, это звучит просто ужасно, но у меня возникло такое чувство, будто он домогается меня. Я даже содрогнулась от ужаса. Бедный Мартин! Я чувствую себя такой виноватой перед ним. Но я не могу вернуться к нашей прежней дружбе.

— Возможно, этого и не следует делать, — ответил Джон. — Ты сама говорила, Элизабет, что хочешь стать совершенно самостоятельным человеком. Тебе и так многого удалось достичь в этом направлении за последние несколько лет.

— Ты так считаешь? — удивилась она.

— Ты сказала, что уже решила, что делать, — напомнил ей Джон. — Но сейчас ты уже не так уверена в этом?

— Кристина обрела отца, — заговорила Элизабет. — Рядом с ней всегда были папа и Мартин — и ты, когда ты был дома. Но я и сама вплоть до сегодняшнего дня. не осознавала, как ей не хватало отца. Того, который любил бы ее. Манли никогда не любил ее. Я была слишком эгоистичной, думая о своем браке с ним. А Кристофер души в ней не чает. Он даже заплакал, когда она наконец позволила ему сегодня взять себя на руки, после того как узнала правду. Это произошло как раз перед твоим появлением в отеле. Я думала, что у меня сердце разорвется. Джон кивнул.

— И нашему будущему ребенку тоже нужен отец, — добавила Элизабет.

Джон снова кивнул.

Элизабет сделала глубокий вдох.

— Я всегда считала, что вина за разрыв наших отношений и за развод лежала полностью на нем, — продолжила она. — Я всегда считала, что меня не в чем упрекнуть. Сейчас я знаю, что мои собственные поступки были такими же жестокими и неверными, как и его. Мы оба виноваты. Я утаила от него то, что у нас есть дочь. Теперь я верю, что он стал бы сражаться за меня и за наш брак, если бы знал про Кристину. Он мог бы попросить прощения у меня, и все бы наладилось. Я ужасно поступила тогда, Джон. А об этом ребенке он может знать с самого начала, если я так решу.

— А как ты решишь? — спросил Джон после небольшой паузы.

— Он никогда не просил у меня прощения, — сказала Элизабет, уставившись на свои руки. — Не признавал своей вины. Ведь это все, о чем я прошу, Джон. Неужели это слишком много? Теперь я вижу, что у меня больше нет того морального преимущества, что позволяло мне ненавидеть его. Я хочу, чтобы он рассказал мне правду, выказав при этом хоть какое-то сожаление. Не думаю, что смогу принять что-то другое.

— Неужели? — удивился Джон. — Кристофер всегда утверждал, что он невиновен, Элизабет. Разве ты никогда не допускала мысли о том, что он говорит правду? Я склонен думать, что так оно и есть.

Элизабет со страхом посмотрела на него.

— Не говори так, — сказала она. — Я страстно верила в это многие годы, но сейчас не могу смириться с этим. Это будет означать, что все произошло по моей вине, что наш брак закончился так ужасно из-за моего недоверия. Это будет означать, что это я разлучила его с Кристиной без всяких на то причин. Я просто не смогу жить с таким чувством вины.

— Возможно, со временем ты убедишься как в его невиновности, так и в своей огромной неправоте, Элизабет, — заметил Джон. — Так ты действительно приняла новое решение, да?

— Что ответить? — сказала Элизабет. — Полагаю, что приняла. У нас есть дочь, которой нужны мы оба, и будет еще один ребенок, который тоже будет нуждаться в нас обоих. Он хочет снова жениться на мне ради блага Кристины, и он будет настроен более решительно, когда узнает, что я жду еще одного ребенка.

— Ну? — полюбопытствовал Джон.

Элизабет взглянула на него светящимися от радости глазами.

— Да, конечно, я люблю его. Я не переставала его любить даже тогда, когда от всего сердца ненавидела его. Джон подошел к ней, обнял и поцеловал в щеку.

— Я знаю, — ответил он. — Я всегда это знал. Позволь мне повторить тебе то, что я недавно сказал Кристине. Пусть этот наш секрет пока останется между нами. А чтобы ты не спрашивала почему, я поясню: потому что иметь секреты очень весело.

— Ты боишься, что папа рассердится, а Мартин попытается снова повлиять на меня? — спросила она.

— Что-то вроде этого, — сказал Джон. — Ты пришла к этому решению сама, Элизабет. Я не оказывал на тебя давления. По крайней мере я пытался, хотя ты можешь заметить, что я одобряю это решение. А если ты снова начнешь прислушиваться к папе и особенно к Мартину, то только запутаешься.

— Ты не любишь Мартина, да? — спросила она, глядя в глаза брату.

— Не думай о моих чувствах к Мартину. Сейчас для меня важнее всего ты, Элизабет, — сказал Джон. — Ты приняла решение и следуй ему. А пока сохрани его в секрете.

Элизабет улыбнулась брату.

— Спасибо, Джон, — произнесла она, — за то, что ты выслушал меня и был так терпелив, не пытаясь давить на меня. Может, все вышло бы совсем иначе, если бы семь лет назад я обратилась за советом к тебе, а не к Мартину и папе.

— Об этом мы никогда не узнаем, — ответил Джон. — Но это уже в прошлом, Элизабет. Нужно жить настоящим и думать, каким будет наше будущее.

— И твое, и мое, — уточнила она. — Я рада, что ты снова с Нэнси, Джон.

— Мы оба вновь обрели друг друга, — добавил он. — Скажи, а когда Мартин приехал в Пенхэллоу, Нэнси тоже была там?

— Да, конечно, — ответила Элизабет. — Она все время была там.

Джон стиснул зубы.

— Не сердись на нее, — заговорила Элизабет. — Она не раскрыла ложь Кристофера, но она была очень добра ко мне. И сейчас я понимаю, какой сильной может быть любовь к брату.

Джон улыбнулся и крепко обнял сестру.

Нэнси отправилась за покупками с одной из своих новых знакомых. Немного раньше русский царь и великая княгиня уехали вместе в экипаже, их приветствовали громкие восторженные крики вновь собравшихся людей. Похоже, царь по каким-то соображениям решил остановиться в “Палтни”, вместо того чтобы обосноваться в приготовленных для него королевских апартаментах.

Выглянув в окно, Кристофер увидел, что люди все еще продолжали толпиться у входа. Ближе к полудню они с Джоном опять договорились встретиться со знакомым торговцем Джона, и Кристофер просто не знал, чем заняться до этого времени. Но вдруг он увидел, что из экипажа, остановившегося возле отеля, выходит Элизабет. Портье ее может задержать, подумал Кристофер, быстро вышел из комнаты и начал спускаться по лестнице. Его сердце замерло в приятном ожидании.

Кристины с ней не было, заметил Кристофер, спустившись в холл и убедив портье, что эта девушка — не наемный убийца, ожидавший возвращения царя. Кристофер был немного разочарован — ему так хотелось услышать, что его дочь опять назовет его папой. Ему хотелось, чтобы ее ручонки обвились вокруг его шеи. Но в то же время он был счастлив: хоть немного они побудут наедине с Элизабет, даже если она пришла ссориться с ним, умолять его оставить их в покое. Элизабет была бледна и выглядела немного грустной.

— Как Кристина? — спросил он, входя за Элизабет в гостиную.

— Спасибо, хорошо, — ответила она, снимая шляпку. Подойдя к окну, она остановилась, не поворачивая головы. — Ты все еще хочешь жениться на мне, Кристофер?

Кристофер затаил дыхание.

— Да, конечно, — ответил он.

— Очень хорошо, — произнесла Элизабет. — Тогда ты можешь начинать делать необходимые приготовления к лету. К тому времени моя помолвка с Манли будет расторгнута.

Она говорила это таким деловым тоном, будто речь шла о каком-то деловом соглашении. Но ведь речь шла об их свадьбе!

— Ты готова обручиться со мной прямо сейчас, но ведь твоя прежняя помолвка все еще остается в силе, да? — спросил Кристофер. — Разве это не похоже на двоемужие?

— Нет, — ответила она, — конечно, нет. Рано или поздно, но мне придется объясниться и дурно обойтись с Манли. Мы с ним обручены. Большая часть высшего общества пришла на нашу свадьбу, которая не состоялась из-за тебя. В ближайшее время будет много торжественных церемоний в честь высоких иностранных гостей, и с моей стороны очень жестоко так унизить его сейчас. Хотя, конечно, это будет жестоко в любом случае. Мне очень стыдно.

— А почему ты решила выйти замуж за меня, а не за него? — спросил он. — Это из-за Кристины?

— Да, частично из-за нее, — признала Элизабет.

— И частично из-за себя, — продолжил Кристофер. Она стояла возле окна и смотрела на улицу.

— И частично ради брата или сестры Кристины, — произнесла она так спокойно, что в первый момент Кристофер решил, что ослышался. Но он знал, что этого быть не может.

Кристофер не сводил глаз с ее прямой фигуры, чувствуя себя так, словно кто-то ударил его под дых.

— Ты ждешь ребенка? — спросил он.

— Да, — ответила Элизабет.

Кристоферу стеснило грудь, а глаза стало жечь, как и вчера днем, когда Кристина обняла его и прижалась щекой. Слезы душили его. У них будет ребенок! Он не сводил глаз с Элизабет. Она носит его ребенка! Сначала она будет полнеть, а потом появится крошечный малыш. Их сын или дочь. Их второй ребенок.

— Элизабет, — тихо окликнул ее Кристофер.

— Все будет хорошо, — заговорила она. — Я знаю, ты любишь Кристину. И я верю, что ты будешь любить и этого ребенка тоже. Пенхэллоу — чудесное место, чтобы растить там детей. Да и мне тоже нужно будет уехать подальше от Лондона. Это будет справедливо по отношению к Манли. А Девоншир для этого как раз подходит. Я постараюсь быть тебе хорошей женой. Я буду заботиться о тебе.

— Ты должна была рассказать мне раньше, — произнес Кристофер. — Я бы не заставил тебя стоять полтора часа в толпе, Элизабет.

Она повернулась и посмотрела ему в глаза. Ее лицо было строгим и серьезным.

— Только одно условие, Кристофер, — сказала она. — Я не потерплю никаких любовниц или шлюх. Если хоть одна появится, я заберу наших детей и оставлю тебя.

— После нашего развода у меня было несколько женщин, — признался он. — Но до нашей свадьбы или во время нашего брака никого не было, Элизабет. И никого не было после моего возвращения в Англию, кроме тебя, конечно. И пока мы будем вместе, никого не будет. Я всегда верил, что супружеские узы священны.

Элизабет вспыхнула и отвела взгляд в сторону.

— Я знаю, ты захочешь видеться с Кристиной, — произнесла она. — Я думаю, одного раза в неделю будет достаточно, пока я не расторгну помолвку. Только из уважения к Манли, Кристофер, пожалуйста, не проси о большем. С наступлением лета мы поженимся, и ты будешь с ней постоянно.

— Я получу необходимое разрешение сегодня, — ответил он. — И мы поженимся завтра.

Элизабет испуганно посмотрела на него.

— Завтра? — повторила она. — Ты, наверное, сошел с ума?

— Ты носишь моего ребенка, — ответил он. — Я не могу рисковать. Вдруг я умру до лета, и тогда моя дочь или сын будет незаконнорожденным.

Щеки у Элизабет покраснели.

— А что это за обязательства, которые так важны для гордости Пула? — спросил Кристофер.

— Ну, их слишком много, — начала Элизабет. — Давай посмотрим. Сегодня вечером опера. Манли очень волнуется из-за этого. Правда, не знаю почему. Завтра вечером прием в Карлтон-Хаусе и, конечно, представление королеве. А также званые обеды, балы и важные встречи в течение следующих нескольких недель.

— Завтрашний вечер действительно может быть очень важным для него, — согласился Кристофер. — Ты можешь пойти с ним, Элизабет, несмотря на то что утром ты обвенчаешься со мной. А на следующий день ты сообщишь ему эту новость и расторгнешь помолвку в наиболее подходящей, по твоему мнению, форме.

Элизабет рассмеялась:

— Ты считаешь, что утром я выйду за тебя замуж, а вечером отправлюсь в Карлтон-Хаус с Манли?

— Я считаю, что утром ты выйдешь за меня замуж, — поправил Кристофер. — И я позволю тебе пойти в Карлтон-Хаус вечером. Тебе не следовало бы ходить туда. Но это ты заботишься о гордости Пула, а не я.

Элизабет не сводила с него глаз.

— Ну хорошо, — сказала она наконец. — Ведь это же будет брак по расчету, не так ли? Так что не важно, что наша свадьба будет не совсем обычной.

— Полагаю, что так, — согласился Кристофер. — Я же не появлюсь в Карлтон-Хаусе.

Кристоферу хотелось подойти к ней, обнять ее и поцеловать, чтобы с ее лица исчезло это строгое и деловое выражение. Ему хотелось почувствовать тепло ее тела, ощутить в ней своего ребенка. Как ему хотелось поцелуями и ласковыми словами показать, что это будет что угодно, но только не брак по расчету. Но Кристофер остался на месте, сцепив руки за спиной.

— Ну хорошо, мы обо всем договорились, — произнесла Элизабет. — Где это лучше сделать, Кристофер? Я имею в виду венчание. Можно мне привести Кристину и Джона? Пока я больше никому не собираюсь говорить об этом.

— Даже Мартину? — удивился он.

— Да, — ответила она. — И Мартину. А ты приведешь Нэнси?

— Конечно, — сказал Кристофер. — Пусть Джон привезет вас с Кристиной сюда к десяти часам. Мы вместе отправимся в церковь.

— Хорошо, — согласилась Элизабет.

“Господи, мы ведь обсуждаем день свадьбы, — подумал Кристофер. — Своей собственной свадьбы. А стоим так далеко друг от друга, спокойные и хмурые”.

Они разговаривали так, словно обсуждали прогулку в парк. Но нет, даже прогулка иногда вызывает волнение и радость.

— Тогда увидимся завтра утром, — добавила Элизабет, сделав шаг к нему, вернее к выходу.

— Я провожу тебя до экипажа, — ответил он. Они вели себя как вежливые люди, которые не знакомы друг с другом.

— Ox, — вспомнила Элизабет, когда подошла к столу, где лежала ее шляпка. Она наклонила голову, открыла свою сумочку и порылась в ней. Девушка достала маленькую атласную коробочку и протянула ее Кристоферу, не глядя на него.

Он взял ее и открыл. Внутри лежало ее золотое обручальное колечко. Кристофер дотронулся до него пальцем.

— Я хочу, чтобы у меня было то же самое кольцо, — смущенно сказала Элизабет.

— Хорошо, — ответил он. — На самом деле это будет та же самая свадьба, только с семилетним перерывом.

— Ты помнишь, какой завтра день? — спросила Элизабет. тихо закрывая сумочку.

— Да. Седьмая годовщина нашей свадьбы. Почему ты принесла кольцо, если не собиралась выходить за меня до лета? Элизабет посмотрела ему в глаза.

— Я всегда ношу его с собой, — просто ответила она. — Я не брала его только в Пенхэллоу. Когда ты захватил туда мой дорожный сундук, ты оставил стоявшую рядом сумочку. Я ведь никогда не спрашивала у тебя, почему у меня нет обручального кольца, правда? Я даже не заметила, что у меня его не было. Или, возможно, я просто не хотела замечать этого.

“Нам было хорошо там”, — хотелось сказать Кристоферу. Элизабет смотрела на него, словно она ждала от него этих слов. “Наш ребенок был зачат там в любви. Нам было хорошо вдвоем”. Но она отвела глаза прежде, чем эти слова сорвались с его губ. Момент был упущен.

— Я провожу тебя вниз и прослежу, чтобы ты спокойно пробралась сквозь толпу к экипажу.

— Спасибо, — поблагодарила Элизабет.

Они вновь стали чужими, вежливо разговаривая друг с другом.

Через несколько минут Кристофер вновь поднялся по лестнице. Он шел опустив голову. По какой-то причине она решила ничего не говорить Мартину. По крайней мере в этом было большое облегчение. Мысли Кристофера вернулись к визиту Мартина, приходившего сюда два дня назад.

Мартин, как всегда, улыбался и был само очарование. Он говорил, что очень расстроился, узнав, что Элизабет оставалась непреклонной в своем решении выйти замуж за Пула, хоть и не любила его. Она просто не хотела ставить его в неловкое положение. Но Мартин утверждал, что уверен в ее любви к нему, Тревельяну, и что она хотела бы выйти замуж за него. Он говорил, что Элизабет обязана выйти замуж за Кристофера ради блага их дочери.

Мартин говорил, что чем больше он думал об этом, тем больше убеждался, что тот безумный план, который они превратили в шутку, был в общем-то не так уж плох. Бедняжка Лиззи просто жаждала, чтобы ее принудили последовать зову своего сердца. Ее нужно заставить. И разве можно придумать способ лучше, чем взять Кристину и увезти ее в Пенхэллоу? Ведь это же не будет похищением, правда? Тревельян, в конце концов, отец ребенка.

Кристофер поджал губы и думал над словами Мартина; на его лице отразилось сомнение, которое происходило в его душе. Он сказал, что не хотел бы причинять Элизабет никаких страданий.

Ну конечно, убеждал его Мартин, нужно будет оставить ей записку, чтобы она знала, что Кристина жива и здорова. Разве он не заботился об Элизабет, когда похитил ее? Она не пострадала, если, конечно, не считать шишки на голове. Но ведь это случилось по ее вине — ох уж эта стремительная Лиззи!