Он широко улыбнулся. В его синих глазах плясали искры, на одной щеке появилась ямочка.

– Ох! – воскликнула она.

– Джеральд тебя прервал, не дав дописать? – поинтересовался он. – А потом ты забыла за ним вернуться? Хочу тебя заверить, оно в целости и сохранности. Полагаю, Джеральд редко садится за стол. А я твою тайну сохраню. Он хотя бы знает, что ты грамотная?

– Да, – ответила она.

– А! – Он снова улыбнулся. – Я очень любопытный человек, Присси. Ты даже не представляешь себе, какое усилие воли мне придется приложить, чтобы сделать то, что я собираюсь сейчас сделать. А я сейчас повернусь и уйду. Продолжай играть, если желаешь. Я спешно примчусь сюда, если увижу, что Джеральд появился на горизонте раньше, чем его ждут.

Он повернулся и сделал то, что обещал. Присцилла не стала снова садиться за фортепиано. Она выбежала из библиотеки в настоящей панике.

Они вышли прогуляться все втроем и шли по поросшей травой тенистой аллее, вдоль которой выстроились бюсты и вазы, привезенные покойным сэром Кристианом Стейплтоном из путешествия по Европе, которым завершалось его образование.

Присцилла держала Джеральда под руку. Она чувствовала себя счастливой. Было жарко, но не чрезмерно душно, а общество она находила весьма приятным. Они очень много смеялись. Мысленно она призналась, что чувствует себя как прежняя Присцилла Уэнтуорт.

– Дьявольщина! – раздраженно воскликнул Джеральд, когда они приблизились к дому и увидели карету, стоящую перед парадным входом. На террасе видна была группа из трех человек. – Но сейчас ведь не время для светских визитов, кажется?

День близился к вечеру, и уже миновало время пить чай.

– Карета похожа на дорожную, Джер, – заметил лорд Северн.

– Так оно и есть! – отозвался Джеральд, когда они подошли немного ближе. – Это тот осел, Рамзи. Он говорил, что может заехать по пути из Брайтона в Бат. Я так надеялся, что он забудет! А с ним Горват. А кто второй? Ты с ним знаком?

– Никогда в жизни не видел! – признался граф. Присцилла попыталась высвободить руку, но Джеральд решительно прижал ее к себе.

– Тебе не нужно уходить, Присс, – сказал он. – Ты уже встречалась с Рамзи и Горватом в Воксхолле.

– Я могла бы пройти через оранжерею, Джеральд, – предложила она.

Лорд Северн поймал ее вторую руку и продел под свою.

– Я вполне могу понять твое желание избежать столь неинтересной встречи, Присси, – проговорил он, – но мы не можем позволить тебе спастись, когда нам обоим придется это вытерпеть, правда, Джер? Улыбнись, дорогая моя. Мы сейчас будем любезными. И кстати, мой друг, я надеюсь, вы с Присси не говорили так же обо мне у меня за спиной, когда я сюда явился. Ужасно обидно было бы так думать.

Джеральд фыркнул.

– Мы не могли не заехать, старина! – заявил Берти Рамзи, хлопнув Джеральда по плечу, после того как все долго смеялись и обменивались рукопожатиями. – Мы просто обязаны были заехать и узнать, как вы принимаете гостей. Правда ведь, друзья? «Стейплтон меня ждет, – сказал я им. – И он будет огорчен, если вы не составите мне компанию». Ведь чем больше гостей, тем веселее, если уж приходится торчать в деревне, так? О, Присси! Ты тоже здесь? А я только сейчас заметил, что ты стоишь в сторонке!

Присси кивнула ему, а Джеральд снова продел ее руку под свою.

– Ты ведь помнишь Присси, Горват! – добавил мистер Рамзи. – По Воксхоллу, правильно? Когда я еще держал при себе Летти? Биддл, познакомься с Присси. Она содержанка Стейплтона. Бывшая девица Кит.

– Давайте зайдем в дом, – предложил Джеральд. – Вам, наверное, не мешало бы чего-нибудь съесть и выпить. В такой день в карете должно быть очень душно.

– Не давай волю глазам, Биддл! – воскликнул Рамзи и оглушительно расхохотался. – Я в очереди первый, старина. Мы со Стейплтоном заключили джентльменское соглашение, когда в последний раз виделись – на аукционе «Таттерсоллз», Стейплтон, помните? – что, когда он бросит Присси, на очереди буду я. Не забудь про это, Присси, девочка. Следующий – я. Посмотрим, не смогу ли я пахать поглубже, чем старина Джеральд. – И он ей подмигнул.

Присцилла рывком освободила руку и убежала по террасе за дом.

– Ну вот, теперь она умчалась, как перепуганный заяц. Идиот ты, Берти! – проворчал Горват, когда трое приезжих повернулись, собираясь пройти в дом. – Теперь она тебя не примет, даже если ты заплатишь ей вдвое против Стейплтона и вдобавок предложишь все королевские сокровища! Чтобы завоевать женщину, нужен тонкий подход, милый мой. Тонкий!

– Нет, – негромко сказал граф Северн, крепко удерживая друга за руку. – Извини, что испорчу тебе удовольствие, Джер, но этим собираюсь насладиться я сам. Один перелом носа или челюсти гарантирован. Или даже два или три, если их владельцы моментально не запрут свой рот на замок. Иди к Присси.

– Сначала мне хочется совершить убийство, – процедил Джеральд сквозь зубы.

– Извини, – сказал граф, – но тебе некого будет убивать, когда я с ним закончу. Иди к Присси.

Джеральд сжал кулаки, бросил ядовито-злобный взгляд вслед ни о чем не подозревающей троице, уже удалявшейся в дом вместе со всем спиртным, которое, похоже, в последние два-три часа поглощалось ими в огромном количестве, и зашагал прочь.

Граф Северн окликнул троих приятелей.

– Рамзи, – сказал он, – вы в дом все-таки не пойдете, чтобы не осквернить его своим присутствием. Боюсь, что в последнее время я стал туговат на ухо. Ты не желаешь подойти поближе и повторить то, что только что сказал в адрес леди, которая несколько секунд назад стояла здесь?

– Ну, знаете ли! – проговорил Рамзи, возвращаясь на террасу и искренне смеясь. – Присси? Леди, Северн? Вот это смешно, право, смешно! Присси была одной из шлюх Кит. Разве вы не знали? Ее половина Лондона имела! Она всегда рада была расставить…

В следующий миг он уже лежал на спине с раздробленной челюстью и смотрел в небо, где, как ему показалось, наступила глубокая ночь и начали мерцать звезды.

– Послушайте! – запротестовал Горват, не приближаясь. – Это нечестно, старина. Вы ведь один из приятелей Джентльмена Джексона, да? Хорошо владеете кулаками и все такое?

– Вам есть что добавить относительно дамы Стейплтона? – спросил граф, пристально глядя на него. – Если есть, то подойдите ближе, чтобы я точно расслышал.

– Я? – удивился Горват. – Я эту леди знаю не лучше, чем праматерь Еву!

– А вы? – повернулся граф к молчащему Биддлу.

– Впервые услышал о ней всего несколько минут назад, – поспешно ответил тот. – Но она показалась мне настоящей леди.

– Ну что ж, – промолвил граф, – возможно, вы двое будете настолько добры, что поможете своему другу сесть в карету. В двух или трех милях за деревней имеется превосходный постоялый двор, как мне говорили. И, по слухам, там есть хороший запас напитков. Однако, если вы предпочтете сегодня отправиться дальше к месту своего назначения, то я бы сказал, что до сумерек у вас будет еще несколько часов.

Он стоял и смотрел, опустив сжатые кулаки, пока карета со своим грузом в виде трех пьяных молодых денди не укатила прочь.

– Присс!

Джеральд нашел ее у маленького озерца, заросшего лилиями и окруженного деревьями. Это был прелестный уголок парка, в котором он бывал очень редко. Она оказалась на дальнем берегу озерца, за аркой каменного мостика – лежала ничком на мягкой траве, уткнувшись лицом в ладони.

– Присс?

Он уселся на землю рядом с ней и положил ладонь ей на затылок.

– Дай мне немного времени, Джеральд, – проговорила она, и ее голос прозвучал неожиданно ровно. – Я скоро вернусь в дом. Мне просто надо немного побыть одной.

Он остался тихо сидеть рядом с ней и не убрал руку с ее головы.

– Это все я виноват, Присс, – сказал он. – Мне следовало разрешить тебе уйти в оранжерею. И мне следовало разбить ему нос, как только он посмотрел на тебя. А так мне пришлось предоставить это удовольствие Майлзу. А он ему действительно раздробил кости. Он настоящий спортсмен, знаешь ли. Наверное, ты и сама догадалась – он ведь великолепно сложен. Но все-таки это следовало бы сделать мне.

– Ничего ужасного не произошло, – сказала она после короткой паузы. – Только выражались они грубо, и мне было очень неловко, что другие джентльмены, и особенно лорд Северн, слышали, что он сказал. Но ведь он говорил только правду. Я твоя содержанка, Джеральд. И я была одной из девиц мисс Блайд.

Он осторожно провел рукой по ее затылку. Ее кудри были теплыми от солнечных лучей.

– Джеральд? – Она вдруг перевернулась на спину и посмотрела ему в глаза. – Ты ведь на самом деле не говорил этого в «Таттерсоллз», правда? Ты не обещал – как это он выразился? – что он стоит в очереди и сможет получить меня, когда я тебе надоем? Пожалуйста, скажи, что ты этого не говорил!

Он закрыл глаза и опустил голову.

– Присс, – сказал он, – не надо об этом спрашивать. Разве ты не знаешь меня достаточно хорошо, чтобы не задавать такого вопроса?

Она продолжала молча смотреть на него.

– Нет, – признался он, – почему это должно быть иначе? Я ведь позволил тебе находиться в их обществе и с той девицей, которая считала, что все вульгарные высказывания Рамзи и его прилюдное лапанье – это забавно. И я это сделал, я повез тебя туда только для того, чтобы другая молодая леди увидела меня с тобой и прекратила на меня охотиться. Но нет, Присс, я не говорил этого на аукционе, хотя и не разбил Рамзи нос, когда он такое предложил. И мне очень жаль, что я этого не сделал. И мне жаль, что я допустил сегодняшнее происшествие.

Она не ответила ему. Заглянув ей в глаза, он заметил красные ободки вокруг них и дорожки слез у нее на щеках. Она плакала. Она была глубоко ранена.

– Присс, – проговорил он, прикасаясь пальцами к ее щеке и глядя, как она широко раскрывает глаза в напрасной попытке помешать слезам побежать по щекам.

Она попыталась ему улыбнуться – и окончательно утратила власть над собой.

– Присс, – сказал он, наклоняясь и подхватывая ее в свои объятия, – не надо плакать.

Но эти слова только вызвали новые потоки, как и следовало ожидать. Он совершенно не умел утешать женщин. Джеральд молча прижимал ее к себе, пока она рыдала, чуть покачивая и гладя по спине. Он чувствовал себя беспомощным и растерянным. Ему хотелось бы знать, как надо ее утешать.

– Полно, – проговорил он, когда она наконец затихла. Он неловко сунул руку в карман и извлек носовой платок. – Давай я вытру тебе глаза, Присс. Ну вот, так-то лучше. Теперь все сухо. А теперь возьми платок и успокойся.

Присцилла кивнула и положила влажный платок на траву. Она опустила голову, чтобы он не видел ее покрасневшего лица.

Джеральду очень хотелось ее утешить, но он не знал, как это сделать. Он никогда не умел обращаться с женщинами и чувствовал себя с ними неловко. Джеральд бережно взял ее за подбородок и заставил поднять голову.

– Нет, – сказал он, когда она попыталась остановить его, ухватившись за его запястье, – не прячься от меня, Присс. Это ведь только я. Только я.

Он посмотрел на ее губы. Он никогда не целовал ни одной женщины. Странно было думать об этом сейчас. Но это была правда. Один раз он был близок к этому, но так этого и не сделал. Он не умел этого делать.

Он закрыл глаза, наклонился и поцеловал ее. А потом резко поднял голову. Она смотрела на него, широко открыв глаза. Она показалась ему сладкой. Очень сладкой. Теплой и нежной. Он ощущал горячие лучи солнца, падавшие ему на затылок, слышал звон бесчисленных невидимых насекомых.

Он прикоснулся к ее губам языком, а потом прижался к ним своими губами. Он провел языком по складке между ее губ, проследил их контур. Она лежала в его объятиях совершенно неподвижно. Он почувствовал, как ее губы задрожали под его языком, а потом она открыла рот и застонала, впуская его язык внутрь.

– Присс!

Джеральд уложил ее на траву, поспешно снял сюртук и, скатав, подсунул ей под голову. Он приподнялся над ней, обхватывая одной рукой ее подбородок, оттягивая нижнюю губу большим пальцем, и стал врываться языком в ее рот, моментально воспламеняясь от жара, влаги и шелка, которые там ощущал. Она снова застонала и чуть зажала его язык между языком и небом.

Ему хотелось дать ей утешение. Ему хотелось подарить ей удовольствие. Но он не знал, как это сделать. Он всегда только получал это от нее, указывая, как именно ей лежать и двигаться, чтобы это доставило ему максимальное наслаждение.

Он не знал, как надо ее любить.

Джеральд прикоснулся к ней неумелыми руками, скользя пальцами по ее телу, стараясь, чтобы ей было хорошо. Он целовал ей лоб, щеки, глаза и виски, подбородок и уши. Он снова поцеловал ее в губы, ритмично погружаясь в ее рот своим языком. Она устремила на него широко открытые и полные изумления глаза, когда он снова встал рядом с ней на колени.

Он распустил ленту, которая стягивала ее платье под самой грудью. А потом он спустил платье с ее плеч, с груди, с бедер, с ног… Затем пришел черед ее нижнего белья и чулок.

Оно было для него таким знакомым, это миниатюрное и женственное тело. Вот только соски у нее оказались непривычно набухшими и напряженными. Он не знал, как… Нет, знал! Однажды ему показывали, только тогда ему не хотелось…

Он положил ладони ей на груди, нежно их поглаживая, проводя большими пальцами по соскам, чуть придавливая их внутрь. Веки ее опустились, губы приоткрылись. Он опустил голову, лизнул ее сосок – и почувствовал, как ее тело содрогнулось. Он переместил губы на другой сосок.

– Присс! – сказал он, передвигая ладони ей на бедра и наклоняя голову, чтобы поцеловать ее в живот. Ее пальцы погрузились в его волосы…

Одной рукой он дотронулся до нее в том теплом, мягком, влажном местечке, которое близко знала другая часть его тела. Он осторожно провел пальцами вдоль него, а потом вложил два пальца внутрь – и почувствовал, как ее мышцы сжались вокруг них.

Чисто инстинктивно он нашел самое чувствительное место и подушечкой большого пальца начал быстро и осторожно его ласкать. Бедра Присс приподнялись ему навстречу. Когда он поднял лицо, чтобы посмотреть на нее, то увидел, что она откинула голову назад, на его сюртук, и приоткрыла рот в беззвучном крике муки или экстаза. Он более нежно стал кружить большим пальцем.

Ему хотелось ее утешить. Ему хотелось ее любить. Но у него не было опыта и почти не было знаний.

– Ах! – вскрикнула она. Ее бедра снова приподнялись, а пальцы сжали руку, которой он ее ласкал. – Ах!

– Присс, – прошептал Джеральд, глядя, как она беспомощно содрогается на траве перед ним.

Она повернула голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и глаза ее потемнели от боли, изумления, потрясения, мольбы… ему не удалось разгадать ее взгляд.

Ему хотелось подарить ей наслаждение.

– Тебе еще больно? – спросил он, наклоняясь над ней. – Еще не кончилось?

– Джеральд! – отозвалась она еле слышным шепотом. – Джеральд…

Он стащил с себя сапоги и отшвырнул их в сторону, с трудом расстегнул панталоны и снял их. На рубашке пуговицы он оторвал.

– Я сделаю так, чтобы тебе стало лучше, – сказал он. – Только скажи мне, как это сделать…

Но она ничего не сказала ему, когда он вошел в нее. Она обвила его ногами, положила руки ему на бедра, притягивая к себе и обхватывая своими внутренними мышцами.

Он стиснул зубы, взялся за ее плечи и начал двигаться в ней, прислушиваясь к каждому ее желанию, дожидаясь, чтобы она получила удовольствие прежде, чем он позволит своему телу потребовать удовлетворения.

И все же каким-то образом – он инстинктивно понял, что не позволил себе излишней поспешности, – они вместе опустились в глубину влажного, усталого умиротворения.

Он перекатился на бок, увлекая ее за собой, сохраняя единение их тел, прижимая ее к себе и оберегая от жесткой земли. И он еще раз поцеловал ее в губы, хотя и знал, что она уже заснула.