Таким образом, 108-му полку в течение 10 февраля, несмотря на растянутость фронта и открытый фланг, удалось отбиться от немцев, не позволить им скомкать фронт 27-й дивизии и нарушить порядок отхода ее на тыловую позицию.
      Без сомнения, успеху содействовали расположение резерва за правым флангом и переход этого резерва по инициативе его начальника во фланг охватывающим частям противника, затем выдержанный огонь рот и пулеметов против с трудом наступающих по снежному полю германцев.
      Движение главной колонны у д. Праслаукен, всего в 2 км от м. Вальтеркемен, встретилось с непредвиденным препятствием. За полным отсутствием местных жителей наезжены были только те дорога, по которым двигались повозки из тыловых учреждений к фронту полков. Остальные дороги с самого начала зимы заносились снегом, сравнялись с окружающими полями, и только два ряда ветел, которыми были обсажены почти все проселочные дороги Восточной Пруссии, обозначали на снежной равнине их направление. Такую картину представляла и дорога на протяжении 4,5 км от д. Праслаукен до д. Вальдаукадель, где она выходила иа наезженное шоссе. Командир артиллерийского дивизиона находил, что, двигаясь целиной, с орудиями, можно зарезать лошадей, и предложил направить весь дивизион рысью по шоссе сначала на юг вдоль бывшего фронта до д. Дакенен, там свернуть на восток и у д. Вальдаукадель соединиться с пехотой. Был небольшой риск встретиться с дозорами немцев, но в расчете, что снежная буря удержит немцев от ночного преследования, было решено отправить артиллерию отдельно. Пехота одна тронулась по занесенной снегом дороге. Тяжело было иття передним, но для большей части колонны путь скоро оказался уже протоптанным.
      Ветер все больше и больше усиливался. У одного офицера ветром сорвало фуражку, и ее нельзя было найти; пришлось закутать голову башлыком, который был предложен одним из солдат. Около д. Вальдаукадель потеряли было шоссе, на котором в этом месте не было окаймлявших деревьев, и уклонились в сторону, настолько шоссе было занесено снегом и сравнялось с окружающей местностью. Жуткое впечатление на всех произвел пожар корчмы на шоссе. Дым и искры, раздуваемые ветром, видны были далеко и давали знать немцам, что русские уходят. Мелькала мысль, что ее подожгли с этой целью немцы, скрывавшиеся где-нибудь в пустых деревнях. Насколько трудно было движение, показывает скорость марша: расстояние от м. Вальтеркемен до м. Тольмингкемен - около 15 км - главные силы полка прошли в 7 часов.
      Местечко Тольмингкемеи было забито обозами 106-го полка и артиллерии, так что только к 8 час. 50 мин. 11 февраля (29 января) штаб полка прибыл в д. Гросс Шакумен, откуда накануне ушел обоз 2-го разряда. К этому времени от всех батальонов были получены донесения, что они пришли благополучно к назначенным им участкам - позиции и приступили к розыску занесенных снегом окопов. Весь день 11 февраля в 108-м полку ушел на откалывание окопов от снега. Левее полка и фронтом на северо-запад расположился 106-й полк. Немцы в этот день перед фронтом 27-й дивизии появились только против левого фланга 106-го полка, где вечером произошла сильная ружейная и пулеметная перестрелка.
      Около полудня 11 февраля из окопов 108-го полка наблюдалась походная колонна, тянувшаяся с запада на восток, на м. Пилюпенен, на расстоянии 5-6 км к северу от позиции полка, так что русская артиллерия, стоявшая не ближе 2 км от окопов, не могла обстрелять немцев. Начальник 27-й пехотной дивизии, сильно опасаясь за свой открытый правый фланг, днем 11 февраля приказал одну батарею 2-го дивизиона, бывшего с 108-м полком, направить на усиление батальона 106-го полка, стоявшего в д. Диссельветен, т. е. уступом впереди угрожаемого фланга. Немцы на этот раз не повернули на фронт 27-й пехотной дивизии. Кенигсбергская дивизия, части которой стояли перед 108-м полком, направилась прямо на восток для прикрытия тыла 10-й германской армии со стороны крепости Ковно. Утром этого дня другие немецкие части появились с севера, захватили в м. Виштынец лазарет и перевязочный отряд 27-й дивизии и разогнали две роты ополченцев, которые должны были расчищать дороги от снега. Обозы 2-го и 3-го разрядов 27-й дивизии, к счастью, успели еще до появления немцев свернуть на юг на дорогу в м. Вижайны и двинулись далее на м. Любов и Лодзее (схема 3),
      Движение немецких колонн на восток и появление их с севера объяснилось впоследствии исчезновением к этому времени с поля сражения 3-го армейского корпуса под ударом превосходных сил противника.
      Военные действия в 1915 г. германское командование решило начать наступлением против правого фланга русского фронта с целью, во-первых, освободить к весне от русских Восточную Пруссию - эту житницу Германии, и, во-вторых, уничтожить 10-ю русскую армию охватом ее с обоих флангов. Для этой операции назначались две армии - 8-я, стоявшая в Восточной Пруссии, и 10-я, вновь сформированная из двух новых корпусов (38-го и 39-го) и одного (21-го) перевезенного с французского фронта.
      Главный удар должна была наносить 10-я армия. В начале февраля эта армия скрытно сосредоточилась севернее 8-й армии за Ласдененскими лесами (см. схему 3) и 8 февраля (26 января) перешла в наступление против 3-го русского корпуса в направлении левым флангом на г. Вильковишки, т. е. в обход правого фланга 10-й русской армии Днем раньше, 7 февраля (25 января), начала наступление своим правым флангом (40-м корпусом) 8-я армия в направлении на г. Иоганисбург против 57-й пехотной дивизии для обхода левого русского фланга; остальные ее часта должны были сковывать русских с фронта.
      10-й германской армии предстоял поход по занесенным снегом русским дорогам в такое время, когда скорее всего надо было ожидать снежных метелей, и германские войска тщательно готовились к преодолению зимних трудностей. Для перевозки запасов продовольствия и патронов заведены были легкие сани, колеса орудий и повозок были поставлены на санные полозья. Солдаты получили теплую одежду (фуфайки, носки, варежки). Войскам, которые перевозились с французского фронта, теплые вещи выдавались при проезде через Берлин.
      Русские ничего не знали о сосредоточении 10-й германской армии, хотя в разведывательных сводках штабов Северо-западного фронта и 10-й армии имелись агентурные данные о сформировании новых корпусов в Германии и об усиленных железнодорожных перевозках в Восточной Пруссии. Даже введение в бой немцами против 3-го корпуса двух новых полков 38-го и 21-го корпусов, что было установлено взятыми пленными, прошло незамеченным для русского командования, которое продолжало настаивать на атаках немецких позиций в Ласдененских лесах.
      Войска 3-го корпуса в своих тщетных попытках выбить немцев из Ласдененских лесов проявили такое упорство, которого даже трудно было ожидать от сборных отрядов, преимущественно из второочередных дивизий. Местами они имели частные успехи; отброшенные немцами, они залегали в нескольких десятках шагов перед окопами. Участники рассказывали, что в одном месте из немецких окопов кричали по-русски "Русс! Куда вы лезете? Не взять вам наших окопов!" В итоге 14-дневного боя физические и моральные силы солдат дошли до крайней степени напряжения. Когда три германских корпуса на фронте в 30 км 8 февраля ударили на растянутый 3-й корпус и обошли его наружный правый фланг, русские сразу покатились лавиной на восток и юго-восток. Через два дня, т. е. 11 февраля, от корпуса остались отдельные кучки солдат, местами с офицерами, а большей частью без них, уходившие по дорогам на г. Ковно и Мариамполь. Только конница, бывшая на крайнем правом восточном фланге, отошла хотя и с боями, но в порядке. Из всей пехоты корпуса, в котором с приданными частями было около трех дивизий, собралось за р. Неман около 5 000 человек.
      Сильные снежные заносы задерживали наступление немецкого обхода, но все-таки, благодаря удачному направлению, к вечеру 10 февраля (28 января), когда русский 20-й корпус только что начинал свой отход, корпуса 10-й германской армии уже подходили к железной дороге Ковно - Инстербург, а 12 февраля (30 января) передовые части немцев захватили на участке м. Вижайны, г. Кальвария тыловую дорогу 27-й пехотной дивизии (крайней правой в 20-м корпусе) и спешили дальше на юг по тылам остальных дивизий этого корпуса (схема 3), которому надлежало отходить по дорогам на Олиту и Меречь.
      С уходом на восток остатков 3-го корпуса 20-й корпус стал правофланговым в 10-й армии, и ему в первую очередь угрожала глубоким обходом в тыл наступавшая на юг 10-я германская армия. Но об ее существовании и направлении ее движения в штабах 10-й русской армии и 20-го корпуса в это время все еще не догадывались. Быстрое отступление 3-го корпуса в штабе 10-й армии объясняли просто неустойчивостью его второочередных частей, и противника перед ним определяли самое большее в три дивизии.
      Наступление правого фланга 8-й армии было скоро остановлено 3-м Сибирским корпусом, успевшим занять Лык и озерные теснины севернее его, а 57-я пехотная дивизия в расстройстве отошла на Граево и далее к Осовцу.
      Около 15 часов 11 февраля (29 января) был получен приказ по 27-й дивизии, в котором 108-му полку указывалось в ночь на 12 февраля (30 января) отойти через м. Мелькемен и далее по шоссе вдоль восточной опушки Роминтенской пущи и остановиться в д. Цинкумен и Крагиннен. Задача 27-й дивизии на 12 февраля заключалась в прикрытии с севера отхода остальных трех дивизий 20-го корпуса (29, 53 и 28-й) на восток по дорогам южнее Роминтенской пущи. По выполнении этой задачи 27-я дивизия должна была следовать на м. Вижайны, где занять позицию фронтом на запад (схема 4).
      Начальник дивизии решил 105-й (два батальона) и 106-й полки с пятью батареями под начальством командира бригады поставить на позицию между Виштынецким озером и Роминтевской пущей, на фронте Калвейчен, Нассавен, а 108-й полк держать в резерве.
      В 18 часов 108-й полк с 4-й батареей собрался у д. Бау-бельн и выступил по шоссе на м. Мелькемен. Обоз 1-го разряда двинулся по той же дороге в 16 часов под прикрытием одной роты. Переход был небольшой, около 15 км, но на пути встретились задержки, не считая снежных заносов. У д. Нассавен все шоссе было занято 5-й батареей, которая днем была взята от 108-го полка в 106-й и теперь ожидала этот полк, который выступил значительно позже, так как был задержан наступлением немцев. Затем впереди 108-го полка оказались обозы 105-го и 106-го полков, двигавшиеся очень медленно. К месту назначения полк добрался только к 3-4 часам ночи 12 февраля и расположился на отдых в указанных ему деревнях. Они оказались очень небольшими, и едва хватило по одному двору на роту. Штаб полка расположился в д. Крагиннен, где, к общему удивлению, оказались местные жители. В доме, занятом для штаба полка, было тепло, горела лампа, и можно было, отдохнуть с удобствами.
      Около 8 часов 12 февраля (30 января) командир полка был вызван в штаб дивизии в д. Риббенишкен, где получил приказ стать за правым флангом расположения 1-и бригады (105-го и 106-го полков) около д. Куйкен.
      Около 10 часов на фронте дивизии загорелся бой. Едва 108-й полк подошел к д. Куйкен, как получил от начальника дивизии приказание принять меры против немцев, обходящих правый фланг 106-го полка. Немедленно был выслан 2-й батальон лесом прямо на север, чтобы оттеснить обходящих немцев. Батальон продвинулся около 2 км на север и донес, что встретил только немецкие дозоры и отогнал их. В 12 часов боевая часть дивизии стала подаваться назад, и 1-му батальону 108-го полка приказано было выдвинуться на одну линию со 2-м.
      Около 13 часов командир 2-го батальона донес, что за Виштынецким озером видна колонна, около полка пехоты без артиллерии, идущая по береговой дороге на юг; голова ее в 12 час. 45 мин. была у ф. Марвиль. Сейчас же явилась мысль обстрелять артиллерийским огнем эту колонну, очевидно немецкую, так как русских войск там быть не могло. Но артиллерийская разведка, посланная от 4-й батареи к западному берегу озера, донесла, что расстояние до колонны превышает дальность полевых пушек, и от такого выгодного случая дальней стрельбы пришлось отказаться. Современная 76-мм пушка могла бы эту задачу выполнить с успехом, потому что расстояние было около 7 км. Ограничились тем, что команду разведчиков полка выслали на берег озера следить за немцами.
      Около 15 часов был получен приказ начальника 27-й дивизии немедленно отправить обозы 1-го разряда по дороге через м. Циткемен на г. Сувалки; сначала указывалось следовать безостановочно, но через час было дополнительно приказано остановиться в д. Мауда. Командир полка, однако, приказал кухням и патронным двуколкам остаться при полку в д. Куйкен.
      Распоряжение начальника дивизии указывало на то, что бой развивается неблагоприятно для дивизии. Наконец, после 15 часов из штаба дивизии сообщили, что 105-й и 106-й полки под натиском превосходных сил начинают отходить на юг. Бой приближался к расположению 108-го полка, и 3-й батальон был выдвинут левее 1-го. Теперь три батальона развернулись в боевой порядок по сторонам д. Куйкен фронтом на северо-запад, а четвертый был отведен в лес южнее деревни. Скоро по шоссе через д Риббенишкен стали отходить рысью батареи, бывшие при 1-й бригаде; над ними высоко разрывались немецкие шрапнели, но ожидаемая за ними пехота отходивших полков не появлялась. Вместо русских были обнаружены немецкие цепи, медленно двигавшиеся по снегу с северо-запада. В это время командир полка получил приказ начальника дивизии отходить на юг. На фронте полка завязалась ружейная перестрелка; предстоял не простой отход, а выход из боя.
      Лес на правом фланге и холмистая местность около д. Куйкен значительно облегчили задачу полка. 4-му батальону приказано было занять тыловую позицию на опушке леса в 1 км от д. Куйкен. Из 4-й батареи были взяты 2 орудия и поставлены на шоссе в м. Циткемен, где оно входит в лес. Первым отошел лесом правый 2-й батальон и свернулся в колонну на дороге в м. Циткемен.
      Затем постепенно стали отходить 1-й и 3-й батальоны. Роты и пулеметы по очереди переходили с одного холма на другой, все время задерживая противника огнем. Когда оставалось отойти последним ротам 3-го батальона, командир одной из них донес, что среди его цепей лежит брошенное русское орудие. Немедленно командир 2-го артиллерийского дивизиона, все время находившийся при командире полка, приказал одному из передков 4-й батареи отправиться за орудием. Передок не доехал до орудия и очень скоро вернулся, оправдываясь ружейным огнем немцев по шоссе. Командир дивизиона вызвал охотников выручить орудие; на его призыв отозвался офицер и два передка, в том числе и вернувшийся с полпути. Через 10 минут они возвратились с орудием; ни один человек, и, кажется, ни одна лошадь не были ранены. Такой счастливый случай можно объяснить в первую очередь отсутствием у немцев в этот момент пулеметов и плохой стрельбой немецких стрелков, которые принадлежали к только что сформированным частям, получившим недостаточную стрелковую подготовку, да к тому же и мороз мешал хорошо прицеливаться.
      Во время отхода к командиру полка, стоявшему близ орудий на шоссе, подъехали начальник штаба дивизии и адъютант (офицер генерального штаба). Они сообщили, что 105-й и 106-й полки, под влиянием удара немцев в правый фланг и отчасти вследствие обстрела немецкой артиллерией дороги на д. Риббенишкен, бросились влево (к западу) в Роминтенскую пущу, чтобы кружным путем отойти на юг. По словам начальника штаба, начальник дивизии бросил свои части и ускакал в тыл, а так как вся дивизия теперь сводилась к одному 108-му полку, то они с адъютантом решили явиться в распоряжение командира полка.
      Немцы не наседали, отход полка производился спокойно, без суеты и в полном порядке. Потеряв лишь нескольких раненых, полк свернулся в походную колонну и под прикрытием 4-го батальона, оставленного в арьергарде, направился на юг по шоссе на м. Циткемен. К арьергарду присоединились две-три роты 106-го полка, которые отошли на Риббенишкен и держались там до отхода 108-го полка.
      27-я пехотная дивизия выполнила свою задачу: целый день боем задерживала немцев, стремившихся на юг, чтобы отрезать путь отступления 20-му корпусу. Но этот бой стоил очень дорого: дивизия лишилась полутора полков, из которых через два дня вернулись в дивизию лишь 700-800 человек.
      Неудачу дивизии следует отнести на счет столь часто замечаемой в бою притягательной силы леса как укрытия, а также излишней нервности начальников. Под влиянием того, что немецкая артиллерия обстреляла путь отступления на д. Риббенишкен, отходившие части слишком поспешно решили свернуть в лес, вместо того чтобы в рассредоточенных строях продолжать отход по сторонам шоссе. Оно обстреливалось дальним огнем и, скорее всего, по карте, так как немецкие шрапнели рвались очень высоко и притом в небольшом количестве.
      Немцы, наступавшие на фронт 27-й дивизии, составляли 75-ю пехотную дивизию, которая шла на правом фланге 10-й германской армии, а по восточному берегу Виштынецкого озера двигалась без боя 76-я пехотная дивизия; обе они составляли 38-й германский корпус. Немцы, как и русские, испытывали большие затруднения в своем движении по занесенным снегом дорогам. Среди новых дивизий 38-го и 39-го германских корпусов было много отсталых, и все их движение шло очень медленно; особенно отставала артиллерия, вероятно поэтому немцы и не преследовали 27-ю дивизию после боя, который развивался также в очень медленных темпах.
      Для облегчения движения немцами принимались особые меры: авангардам были приданы плуги для расчистки дорог от снега, головные роты в каждой колонне, как более устающие от протаптывания дороги, сменялись возможно чаще; среди артиллерийской колонны размещалась пехота для вытаскивания орудий из снега, большие привалы делались более продолжительными, чтобы собрать растянувшиеся колонны и отсталые повозки.
      Кухни не поспевали за войсками. Солдаты в первые два дня съели носимый запас продовольствия и в последние дни голодали. Своевременное пополнение запасов было невозможно, так как обозы двигались с большим трудом и сильно отставали.
      Особые трудности для движения представляли русские проселочные дороги: в открытом поле они не обозначались ни деревьями, ни телеграфными столбами, и найти их было очень трудно; войска часто блуждали, особенно ночью.
      В м. Циткемен 108-й полк встретил всю 27-ю артиллерийскую бригаду вместе с ее начальником. Артиллерия пыталась проехать прямо на восток по направлению на м. Вижайны, но посланная вперед разведка близ русской границы была встречена выстрелами. Тогда начальник дивизии, проезжавший в это время через м. Циткемен, приказал выждать пехоту и двигаться с ней на д. Мауда.
      В м. Циткемен был продовольственный магазин 20-го корпуса, но в нем, кроме сухарей, сложенных в кучу в одном из домов, ничего не осталось. 108-й полк в этот день не получил хлеба, и пришлось ограничиться беспорядочным разбором сухарей.
      Начальник артиллерийской бригады, генерал, отказался принять команду над войсками, собравшимися в Циткемене, и вместе с начальником штаба дивизии предложил командование командиру 108-го полка.
      Последний, оказавшийся начальником отряда с большим числом артиллерии, попытался найти прямую дорогу на д. Мауда. С юго-восточной окраины местечка было обнаружено, что все дороги на восток, как неиспользуемые русскими, были занесены снегом. Опыта 10 февраля (28 января) у Праслаукена было достаточно, чтобы не повторять больше движения целиной. Единственная наезженная обозами дорога шла из южной части местечка и направлялась почти на юг. У начала ее стоял указатель с надписью, сделанной, видимо, солдатской рукой: "В Сувалки". Пришлось остановиться на этой дороге в надежде, что она скоро повернет на юго-восток, к русской границе.
      Действительно, на втором километре дорога повернула на юго-восток. Но еще до поворота произошел загадочный случай. Среди тишины ночи вдруг раздались две-три очереди пулеметного огня не то в стороне Роминтенской пущи, которая тянулась в 1-2 км западнее дороги, не то в тылу колонны. Командир полка и все бывшие с ним в голове колонны остановились, выжидая, что последует за выстрелами. По колонне был послан конный ординарец узнать, кто стрелял или по кому стреляли. Выстрелы не повторились, ординарец вернулся и доложил, что в колонне все спокойно.
      Разгадать этот случай удалось через два-три дня, когда 108-й полк встретился с остатками 105-го и 106-го полков. Пока части этих полков пробирались в большом беспорядке по лесным дорогам Роминтенской пущи, несколько раз в колонне раздавались крики о появлении вблизи немцев. Местами возникала паника и беспорядочная стрельба. Вполне возможно, что в один из таких случаев пулеметы и дали несколько очередей в пространство. Колонна двигалась, очевидно, недалеко от опушки, и эти выстрелы были услышаны в 108-м полку.
      Если бы в то время в пехотном полку был взвод конных разведчиков, то в лес был бы выслан разъезд, и не только было бы выяснено, что в лесу нет противника, но возможно, что разведчики нашли бы части 105-го и 106-го полков. Таким образом, последние смогли бы выйти из лесу, не растерян так много людей, как это случилось через два дня. Но разъезд не был послан, и 108-й полк продолжал двигаться дальше.
      Дорога проходила по холмам с крутыми скатами. Тяжело было идти пехоте, но еще тяжелее артиллерии. Приходилось припрягать лишние уносы и втаскивать на холмы орудия и ящики по очереди, причем они часто опрокидывались. Особенные трудности выпали на долю двух крепостных гаубиц (так называемых 200-пудовых). В некоторых местах припрягали все 10 уносов к одному орудию, чтобы втащить его на засыпанные снегом холмы. Временами казалось, что придется их бросить, но благодаря энергии командира взвода и дружным усилиям номеров и лошадей гаубицы не отстали от полка.
      III. Путь 108-го полка от границы до Августовских лесов (Схемы 4 и 5 в приложении)
      Перед рассветом 13 февраля (31 января) колонна 108-го полка с артиллерией перешла русскую границу и в 3 час. 30 мин. оказалась у какой-то деревушки. В одном из первых домов виднелся свет. Когда командир полка вошел в этот дом и спросил у хозяина, какая деревня, оказалось Мауда, т. е. та самая, куда полк должен был придти. В этом же доме начальником дивизии была оставлена записка, в которой он сообщал о своем отъезде в д. Едьезеры по направлению к г. Сувалки для связи с командиром корпуса, а полку приказывал следовать на д. Егленишки.
      Едва успела голова полка пройти растянутую по дороге д. Мауда, как натолкнулась на сбившуюся в кучу колонну артиллерии, оказавшуюся 29-й артиллерийской бригадой. Орудия и зарядные ящики столпились около д. Оклины перед крутым спуском в глубокую (около 40-45 м) долину р. Ганча. Одновременно спускали с большой осторожностью только одно орудие или зарядный ящик. Так как теперь к спуску подошла артиллерия 27-й бригады, то общее число собравшихся одних только орудий дошло до 70.
      Предполагая, что спуск всего этого количества орудий потребует много времени, командир полка приказал двум батальонам с 1-м дивизионом 27-й артиллерийской бригады занять позицию между д. Мауда и д. Оклины фронтом на запад, так как приближался рассвет и можно было ожидать появления немцев. Батальоны разошлись поротно, и передовые роты пробовали окапываться, но на самой высоте снег был сдут ветром, земля сильно промерзла и не поддавалась малой лопате. Между тем начальник пулеметной команды 108-го полка, человек бывалый, нашел поблизости от дороги еще одно удобное место для спуска и использовал его для своих пулеметов; за ним потянулись орудия. К этому времени стало светать, и сразу обнаружилось еще несколько удобных спусков. Не прошло и часа, как вся артиллерия перешла долину р. Ганча. Это лишний пример того, что ночью препятствия кажутся гораздо значительнее, чем при дневном свете.
      Около 9 часов 13 февраля (31 января) 108-й полк собрался в д. Егленишки, где и оставался почти весь день, не имея определенной задачи. На случай появления немцев была намечена позиция, фронтом на запад, батальоны были разведены по своим районам, впереди выставлено небольшое охранение. С высот у д. Егленишки открывался далекий кругозор на север, запад и юг. На севере в бинокль одно время наблюдалось движение немецкой кавалерии, около трех эскадронов, по дороге из м. Вижайны на восток в том месте, где эта дорога в 5 км от Егленишки проходит по большой высоте. К югу на очень большом расстоянии можно было в бинокль рассмотреть движение на восток длинной походной колонны. Кто это был, русские или немцы, разобрать на таком расстоянии было невозможно (это были части 53-й дивизии). На западе никого не было видно. Ближняя разведка скоро выяснила, что полк расположен на левом фланге 29-й пехотной дивизии, которая большей частью стояла фронтом на север и только левый фланг загнула прямо на запад.
      Утром 13 февраля (31 января) начальник 27-й дивизии получил приказ командира 20-го корпуса от 12 февраля, в котором указывалось 27-й дивизии к утру 13 февраля занять участок Вижайны, Егленишки, а 29-й дивизии - южнее. В действительности приказ этот не мог быть исполнен: во-первых, немцы предупредили и еще 12 февраля заняли передовыми частями м. Вижайны, во-вторых, 27-я пехотная дивизия (в составе одного 108-го полка) после боя у Виштынецкого озера отошла на юго-восток и оказалась не севернее, а южнее 29-й дивизии. Начальник этой дивизии должен был самостоятельно принять решение, и 29-я дивизия стала фронтом не на запад, а на север. Командир корпуса из г. Гольдап уехал прямо в г. Сувалки, связи со своими частями не имел и совершенно не знал, что произошло с правофланговыми дивизиями корпуса 12-го и утром 13 февраля.
      В настоящее время в Красной Армии такое положение в корпусе считается немыслимым, потому что все войсковые часта богато снабжены разнообразными средствами связи и в особенности широко развита и отлично налажена связь по радио. В русской армии во все время мировой войны радиостанции (искровые роты) имелись только в штабах армий и корпусов. В 20-м корпусе во время отхода командная связь поддерживалась исключительно конными посыльными. Имевшиеся в небольшом числе автомобили застряли в снегу на первом же переходе; их пришлось испортить и бросить. Авиации в 1915 г. было так мало, что исправных самолетов не хватало для штабов армий; так, например, из 10-й армии лучшие самолеты были взяты для армий, стоявших под Варшавой.
      Положение 10-й русской армии к 13 февраля стало тяжелым. На правом фланге 3-й армейский корпус на время перестал быть боевой силой. Правый фланг 20-го армейского корпуса, оказавшегося на наружном фланге, был сбит с прямого пути на восток и стоял фронтом частью на север (29-я пехотная дивизия), частью на запад. На левом фланге армии 3-й Сибирский корпус продолжал удерживать наступление 40-го германского корпуса, но немцы начали обходить его южный фланг.
      Утром 13 февраля командующий 10-й русской армией, все еще предполагая, что главный удар немцы наносят на юге, а против 20-го армейского корпуса действует не более двух-трех пехотных дивизий с конницей, решил начать постепенный отход за реки Неман и Бобр. 3-й армейский корпус должен был обороняться на позиции у Козлова Руда и под натиском противника отходить в крепость Ковно. Две кавалерийские дивизии должны были присоединиться к 20-му армейскому корпусу и прикрывать его правый фланг, а этому корпусу отходить от Сувалки на Меречь. 26-му армейскому корпусу отходить вдоль Августовского канала на Сопоцкин, а 3-му Сибирскому - на фронт Липск, Штабин (схема 5).
      Командир 20-го армейского корпуса 13 февраля отдал приказ 27-й и 29-й пехотным дивизиям отходить на юго-восток и остановиться к северо-востоку от Сувалок, за железной дорогой на Олиту, оставив арьергарды на шоссе Сувалки Кальвария. 53-я и 28-я дивизии направлялись к Сувалкам, где последняя поступала в резерв армии; командующий армией предполагал двинуть ее на юг против немцев, обходящих левый фланг 3-го Сибирского корпуса.
      Как приказ командующего 10-й русской армией, так и вытекающий из него приказ командира 20-го армейского корпуса не соответствовали обстановке: на путях отхода 20-го корпуса уже находились передовые части 10-й германской армии и за ними со всею поспешностью следовали главные силы левофлангового германского 21-го армейского корпуса.
      Как только начальник 27-й дивизии получил приказ командира корпуса о движении на юго-восток, он послал распоряжение 108-му полку отходить на д. Сидоры, указав, что главная задача на 13 февраля - уклониться от боя. Приказ пришел в полк около 16 часов. Командир полка немедленно послал офицера в ближайшую часть 29-й дивизии узнать, получен ли у них приказ об отходе и когда в таком случае они собираются отходить. Посланный скоро вернулся и доложил, что он нашел одну батарею, которая получила приказ об отходе и уже снималась с позиции. 108-й полк немедленно выступил по дороге через д. Смольники. Перед самым отходом на высотах около д. Мауда (4 км западнее д. Егленишки) были замечены слабые дозоры немцев. На пути с боковых дорог подходили обозы и части 29-й дивизии, и скоро полк оказался в общей колонне перемешавшихся частей двух дивизий, медленно двигавшихся в одном направлении к перекрестку дорог у д. Сидоры. Наконец, около 18 часов голова полка подошла к этой деревне. Батальоны и батареи сошли с дороги и стали на привал близ опушки небольшого леса. Отдых был плохой, потому что пришлось расположиться на снегу; кроме того, вскоре пошел мелкий дождь.
      Командир полка скоро разыскал в одном из домов деревни начальника дивизии, с которым незадолго перед тем соединился и начальник штаба с адъютантом. Здесь командир полка узнал много важных сведений. Во-первых, обозы 2-го разряда всей дивизии у м. Любово, около 14 км севернее д. Сидоры, видели немецкие разъезды и благополучно ушли от них на восток. Вывод отсюда был таков, что обозы оторвались от дивизии, которая должна отходить на юго-восток. Во-вторых, через г. Кальвария днем 13 февраля прошла немецкая колонна из трех родов войск, т. е. пехота, артиллерия и кавалерия. Немцы шли на юг наперерез пути обозов 2-го разряда, судьба которых представлялась весьма сомнительной. В-третьих, дивизии предстояло ночью отходить около 15 км на юго-восток за железную дорогу Сувалки - Олита.