На следующий день ровно в девять часов Берк вошел в Общую комнату Охотников. Макс уже ждал его там. Он сидел за своим столом и указав Берку на стул перед собой, не здороваясь произнес:

– Ты пунктуален, это хорошо.

– Точность– вежливость королей, – немного саркастично ответил ему Берк, и тут же спросил, – а как мне тебя называть? Или вас?

– Макс, просто Макс, – притворно улыбнувшись, развел руками начальник Охотников.

– Ясно, «Бонд, просто Бонд», – не удержался от шутки Берк. Макс тут же стер улыбку с лица и холодно посмотрел на Берка, тот тоже принял серьезный вид.

– Ладно, хватит. Начнем твое обучение, как говориться, с теории. Что ты знаешь о доминантах? – быстро и по-деловому спросил он.

– Только то, что о них печатали в газетах, информация в Интернете, по телеку пару раз передачи о них смотрел, – стал перечислять Берк, – вживую я с ними не общался, даже с той, первой.

– Так вот, забуть сейчас все что ты о них прочитал в «желтой прессе», эти журналисты процентов на пятьдесят, а то и больше перевирают. Лажа все это, – назидательно посоветовал Макс.

– Я умею отделять зерна от плевел, – быстро возразил ему Берк, – например я точно знаю, что доминанты не владеют телепатией, хотя в большинстве книжек и статей о них говориться обратное.

– Хорошо, а вот теперь слушай. Я расскажу о том, что они на самом деле из себя представляют и что нам известно по фактам, а не по домыслам и слухам., – Макс откинулся на спинку кресла, Берк сделал тоже самое на стуле. Они сидели друг против друга. Двенадцатилетний мальчишка напротив четырнадцатилетнего. Охотник напротив Охотника. Подчиненный напротив начальника. Со стороны это выглядело довольно забавно. Чистый деловой офис, в кресле начальника подросток в деловом костюме и при галстуке, а напротив него мальчишка в джинсе. Им следовало бы разговаривать о новых компьютерных играх, дворовых и школьных знакомых, но они говорили о других вещах.

– До сих пор точно не установлено, почему появились доминанты, – начал Макс, – это как со СПИДом, болезнь есть, а откуда она появилась и почему ее не было раньше – точно неизвестно,есть только предположения.

– Ну, СПИД по крайней мере научились лечить, – перебил его Берк.

– Не встревай, слушай лучше, – недовольно ответил Макс, – так вот, официальная версия – это употребление синтетической пищевой добавки для похудания «Сителюкс», ее изобрели и широко разрекламировали лет пятнадцать назад. Как потом оказалась– действительно жуткая дрянь. Но у этой гипотезы есть одна слабая сторона: доминанты стали появляться по всему миру и даже в тех странах, где до сих пор об этой добавке и слыхом не слыхивали. В общем ерунда получается, – Макс сделал паузу, Берк серьезно и внимательно его слушал. Макс взял со стола стакан с водой и отпил глоток, потом продолжил, – первые доминанты появились восемь лет назад. Сначала их просто считали красивыми сумасшедшими девчонками, но когда количество жертв стало расти в геометрической прогрессии, а самое главное – из любой тюрьмы или психиатрической лечебницы они бежали, вот тут и были проведены специальные исследования, выявившие у них генетическое расхождение с обычными людьми. Был открыт DMT-код. Ну ты наверняка об этом читал, – Берк молча кивнул, – так вот этот ген отвечает за красоту у человека. Точнее за красоту лица. Если взять всех людей и разместить их по шкале красоты, взяв за среднее значение пятьдесят процентов, то основная масса людей на земле разместиться в пределах от сорока до шестидесяти процентов. Национальные предпочтения пока отбросим. Красавицы набирают до восьмидесяти процентов. У доминант этот показатель – девяносто восемь процентов. Недаром их называют прекрасными ангелами. Но повреждение этого DMT-кода несет не только сверхкрасоту, но и патологическое желание убивать. Они просто не могут не убивать. Это их естественная потребность, – Макс снова отпил воды из стакана. Берк воспользовался паузой, чтобы задать вопрос:

– Но ведь дело не только в красоте?

– Ты прав, вот тут находиться главный феномен доминант, – ответил Макс, – некоторые называют это колдовством, некоторые гипнозом, все это ерунда. Дело в том, что человек не может не влюбиться в них что называется с первого взгляда. И влюбиться сильно. Он становиться на ее сторону, даже зная, что она убийца. Именно поэтому они раньше бежали из любых психушек и тюрем. Им тогда помогали охранники или врачи. Правда и награду они получали соответствующую, секс с доминантой не идет в сравнение ни с какими другими сексуальными удовольствиями. Только вот это еще и их излюбленный способ убийства. Знаешь отчего погибает человек? – задал вопрос Макс и сам же на него ответил, – от переизбытка эндоморфинов. Вместе с ними выделяться естественные транквилизаторы организма. Тоже в диком количестве. Мозг в неимоверном кайфе и ничего не контролирует, а все мышцы, в том числе дыхательные и сердечные расслабляются настолько, что просто перестают функционировать. И человек погибает от остановки сердца. Врачи говорят, что это самая сладкая смерть. Как доминанты это делают – мы до сих пор не знаем, да они и сами этого не знают. Убивают вот и все.

– А почему обычные девчонки становятся доминантами в 12-13 лет? И почему только девчонки? – задал вопрос Берк.

– Генетический код DMT активизируется только в этом возрасте, хотя были случаи, когда доминантами становились и в 11 и в 15 лет, – ответил Макс, – а почему только девчонки? – повторил он вопрос Берка, и на секунду задумался, – говорят были случай появления мальчиков-доминант, только никаких фактов на этот счет нет, во всяком случае по Европейскому союзу. Вообще-то теоретически это возможно, вроде читал где-то, что на 100 доминант-девочек, должен приходиться один мальчик-доминанта, но я с этим никогда не сталкивался. Ладно, вернемся к истории доминант. Когда количество жертв первой доминанты перевалило за полтысячи, а остальные не намного отставали от нее – Совет Объединенного Европейского Союза стал разбирать этот вопрос. Пришлось снова вводить смертную казнь, потому, что на улицах начались демонстрации, а в некоторых странах дошло до беспорядков. И тут выяснилась еще одна поразительная вещь – люди не могли убивать доминант. Ведь трудно убить ангела. Палачи в тюрьмах отказывались казнить их. Были правда попытки закрывать доминантам лица, помещать палача в другую комнату. Только пока по всем законам казнят одну доминанту, она еще десять раз убежать успеет и пару сотен человек отправит на тот свет. Тогда самое трудное было – арестовать доминанту, особенно если она была вооружена. Полицейские часто гибли, но не стреляли в ответ. Вот тогда на закрытом совете представителей стран, входящих в Европейский Союз и было принято решение о прямом уничтожении доминант и поручили это Службе безопасности. У них поначалу тоже ничего не выходило, кого только они не привлекали для этого: маньяков-садистов, гомосексуалистов, женщин со специальной психологической подготовкой – все бестолку. Те либо отпускали доминанту, либо погибали сами, либо защищали доминанту, становясь на ее сторону.

– Минуточку, а что «голубые» меняли ориентацию? – спросил без всякой иронии Берк.

– Около тридцати процентов меняло, а вот остальные относились к ним как к очень близкому человеку, например любимой сестре, но сути это не меняло – выстрелить по ним они не могли. Что касается женщин-убииц, – предваряя вопрос Берка, ответил Макс, – то они воспринимали доминанту или как своего ребенка или как младшую сестру.

– Но мозги-то у них были на месте? – возмущенно спросил Берк.

– А у человека на месте мозги, если он безумно влюбляется? – вопросом на вопрос ответил Макс, – один садист-извращенец, до этого изнасиловавший и убивший пятерых девочек, и приговоренный к смерти, дарил доминанте мягкие игрушки и букетики цветов. И перестрелял половину группы захвата, когда те в конце концов накрыли эту парочку. Тоже касалось охранников в тюрьмах и врачей в психбольницах. Нет, некоторые не до конца поддавались их влиянию и не помогали, но и убивать не могли. А положение становилось все хуже и хуже. Количество доминант росло, их жертв соответственно тоже. Вот тогда и появились «невосприимчивые». Говорят если Господь дает людям болезнь, он дает и лекарство. А все началось с того, что в Лондоне одна тринадцатилетняя доминанта напала на своего ровесника с ножом, а у него оказался пистолет и он застрелил ее. Этим случаем заинтересовалась Служба безопасности и в результате выяснилось, что среди детей и подростков есть некоторые, которые не поддаются обаянию доминант, и запросто могущие убивать их. И знаешь, что самое интересное? По количеству их ровно одна десятая от количества самих доминант, статистика уже семь лет ведется. Вот тогда в странах Европейского Союза, Америки и Юго-Восточного Синдиката стали создаваться Отделы Охотников на доминант. Названия конечно у них разные, в Америке такой отдел вообще называется «Служба Х», но суть одна – отстрел доминант, – Макс передохнул.

– Я вот слышал о «добрых» доминантах, которые не убивают людей, но при этом имеют все свойства обычных доминант, – полувопросительно сказал Берк.

– Сказки это все. Не верь, это невозможно, даже теоретически, – покачал головой Макс.

– Часто случаются и невозможные вещи, – пожал плечами Берк, – а их не пытались изолировать как-нибудь?

– Еще как пытались, но что из этого получалось, я уже говорил,были попытки помещать их на необитаемый остров в Тихом океане и сбрасывать еду на парашютах, но там такой ад начался! Доминанты стали убивать друг друга, они же не могут не убивать, а последняя сошла с ума, носилась с криками по острову, а потом покончила с собой. В прессе и по телевидению поднялась шумиха. Вот и решили это дело прекратить, гуманнее сразу пулю в лоб, – энергично жестикулируя объяснил Макс, успокоившись, он добавил, – доминанты почему-то не могут жить без людей, с ума сходят.

– А мы? – коротко спросил Берк.

– Что мы? – не понял Макс.

– А мы не сходим? Почему мы «невосприимчивые»? – уточнил вопрос Берк.

– Генетических отклонений у нас нет, это я точно знаю, – серьезно заметил Макс, потирая переносицу, – а что касается невосприимчивости, то медики говорят, что это чисто психологическая особенность, своеобразная психологическая защита. Мы ведь не маньяки-убийцы. Мы просто делаем ту работу, которую другие не могут сделать. Кроме нас – больше некому. И спасаем между прочим, жизни других. Если у тебя с этим какие-то проблемы, обратись к нашему психологу, – стал раздражаться Макс.

– У меня с этим проблем нет, – твердо ответил Берк.

– Ну и хорошо, – снова принял официальный тон Макс, – поехали дальше. Невосприимчивость сохраняется только до 15-16 лет, потом человек снова становиться обыкновенным.

– А когда она появляется? – безразлично спросил Берк.

– Как и у доминант с 11-12 лет, – так же ответил Макс.

– Все-таки, их не пытались как-нибудь по-другому нейтрализовать? Например заморозить, пока для них не изобретут лекарство, или накачать снотворным, – Берк неопределенно махнул рукой.

– Заморозить их конечно можно, – скептически улыбнулся Макс, – только вот оживить после замораживания вряд ли удастся. Совсем недавно ученые доказали, что к человеку анабиоз неприменим, погибает мозг, так что это как было научной фантастикой, так и осталось. Ты вроде это должен знать, если «Горячие новости» по Интернету смотришь.

– Ну я не каждый же день их смотрю, – пожал плечами Берк.

– А снотворным их и сейчас в специальных клиниках-тюрьмах кормят. Это если доминанту арестовали до того, как она кого-то убила, и не оказала сопротивления при аресте. Однако это хуже смерти. Ты побывай там. На такой «диете» доминанты живут лет пять-шесть, потом организм не выдерживает, – впервые за весь разговор грустно сказал Макс, – но и не кормить их этими психотропными средствами нельзя – тогда будут погибать люди. Так что куда ни кинь – везде клин. Мы стараемся не арестовывать их, пойми это правильно.

– И что нет никакого лекарства? Ученые что его не ищут? – спросил Берк, Макс впервые уловил дрожание в его голосе.

– Ищут, еще как ищут, со времени появления первой доминанты. И средства на это тратятся колоссальные. Одних фондов по Европейскому союзу более сотни. Но пока единственным лекарством является вот это, – Макс вытащил из ящика стола «Беретту» и показал ее Берку.

– Понятно, – без всяких эмоций сказал тот.

– Тогда слушай дальше, – энергично продолжил Макс, – по закону Европейского союза Охотники на доминант вне зависимости от возраста обладают всеми правами сотрудника Службы безопасности: носить и применять оружие, арестовывать людей и так далее. Посмотришь потом в Уставе. Плюс дополнительно ты можешь по своей карточке-удостоверению, получить бесплатно любой алкогольный напиток в любом магазине или барена территории Европейского союза. Но не советую этим увлекаться. Халява она вроде и есть халява, но данные с карточки поступают куратору и начальнику отдела, то есть мне. Так что я буду знать, если ты начнешь пить. А вот насчет курения у нас, как и во всем Евросоюзе можно только с 14 лет. И то не приветствуется. Начнешь раньше – будешь выбирать или курево или работа в Отделе.

– А что это у вас так с курением строго? Пить значит можно, а вот курить – ни-ни? – с издевкой спросил Берк.

– У нас так просто ничего не запрещается. Курение снижает невосприимчивость, ненамного, но снижает, а вот алкоголь иногда помогает пережить стресс. Поэтому и придуманы эти правила. А как, кстати, у тебя с наркотиками, не балуешься? – резко спросил Макс.

– Нет. Наркотики созданы для дураков, – презрительно ответил Берк.

– Хорошо, с этим у нас строго. Вышибаем из отдела за двукратный прием легких, типа анаши, и за однократный – сильных. Что касается денег, то получишь стандартную ставку оперативного работника Службы, деньги будут начисляться на именнойсчет в московском отделении Евробанка. Ну вроде в основном все. У тебя вопросы есть? – перейдя на дружелюбный тон, спросил Макс.

– А как вы моих родителей уговаривать будете? Или вы им ничего не скажете? – с улыбкой спросил Берк.

– А мы их и не будем уговаривать, – Макс выпрямился в кресле и подался вперед, – по закону, нам требуется только твое согласие, а родителей Охотника мы обязаны лишь поставить в известность. Мне кажется, с этим лучше всего справишься ты сам.

– Ты прав, я справлюсь, – уже серьезно ответил Берк, – а со школой как быть, ведь рано или поздно узнают?

– Для тебя это проблема? – задал Макс встречный вопрос, но не стал ждать ответа Берка, – если будут проблемы – перейдешь в другую, только и всего. У тебя девчонка есть?

– А как ты думаешь?

– Думаю, что нет. Вообще это хорошо, потому что Охотник иногда думает, что было бы, если бы его девочка оказалась доминантой, – пояснил Макс, – да чуть не забыл, ты должен пройти Подготовку Охотника, только надо ли тебе это?

Макс открыл папку, которая лежала на столе, и посмотрел в нее.

– Из винтовки ты стреляешь хорошо, в этом я уже убедился, – при этих словах он едва заметно улыбнулся одними уголками губ, – а из пистолета как?

– Нормально, поверишь на слово или хочешь убедиться?

– Я все проверяю и никому не верю, – серьезно ответил Макс, – пойдешь в тир и покажешь на что способен. А где ты учился стрелять из пистолета?

– Я иногда в платный тир хожу.

– Так там «только для совершеннолетних», – делая вид, что ничего не понимает, возразил Макс.

– Я же говорю, что иногда хожу, когда денег накоплю. А сейчас за деньги все можно купить, мы в России в конце концов живем. Дорого только берут сволочи, 50 процентов сверх обычной цены, – возмущенно ответил Берк.

– Не дешевле пушку купить? На Митино вроде выкладываешь двести рублей и «Беретта» или модифицированный ТТ с двумя обоймами твой, – снова откинулся на спинку кресла Макс.

– Двести пятьдесят, – поправил его Берк, – дороговато для меня, и потом куда стрелять ездить? В лес за 100 километров? Нет в тире и дешевле и спокойней.

– Верно, – согласился Макс, снова уставившись в папку, – автомобиль водить ты умеешь, тут все в порядке. Из автомата стрелять научишься, тут большого ума не надо. Тогда у тебя остается только реактивный гранатомет и ручная ракетная установка.

– А ракетная установка зачем? – непритворно удивился Берк.

– А затем, что если доминанта будет удирать от тебя на легком самолете, ты бы смог этот самолет сбить, понятно? – медленно пояснил Макс, – прецеденты уже были, имей в виду.

– Ясно, – ответил Берк, он уже понял, что здесь действительно ничего просто так не делается.

– Тогда вроде все, держи инструкцию, куда идти и что делать там написано. Как закончишь обучение, обычно оно занимает неделю, но тебе, думаю, понадобится не больше двух дней, приходи сюда, но только в два часа. Это у нас начало рабочего дня. Я познакомлю тебя с ребятами. Ну иди, пока, – сказал Макс и потянул Берку два соединенных скрепкой листа. Берк взял их, поднялся и казалось собрался уходить, но вдруг остановился и спросил:

– А что со мной будет потом, когда я перестану быть невосприимчивым?

– Знаешь, если бы ты не задал этот вопрос, я бы посчитал что ошибся в тебе, – задумчиво проговорил Макс, – отвечу правду: потом у каждого свой путь. После потери невосприимчивости Служба берет на себя оплату обучения в любом учебном заведении мира. Но каждый выбирает сам. В Арсенале работает Володя, ты его обязательно встретишь, он выдает оружие. Этот Володя года три назад был Охотником. Он был согласен на любую должность, только бы быть поближе к отделу. Я, скорее всего, перейду в Отдел информации и поступлю учиться в какой-нибудь университет. А слышал о Алексее Фарецком?

– А как же, самый молодой миллионер в России и третий в Евросоюзе, каждый второй продаваемый аудиоплеер – его, – воскликнул Берк.

– Он был одним из первых Охотников, а потом пошел учиться в Оксфорд, дальше начинается его официальная биография, – пояснил Макс. Берк ничего не ответил, молча повернулся и пошел к выходу. «Ну вот и разобрались с „вольным художником“, теперь будет полегче», – подумал Макс. Вольный художник действительно исчез, вместо него по коридорам Службы безопасности шел Берк – Охотник на доминант.