–Толстый, ты что сегодня кефира перенюхал? На ногах не стоишь, – последовала издевательская реплика. Мальчик явно не собирался уходить, собираясь «помучить» Киру дальше.

–Да отстань от меня, я же тебе ничего не сделал! – в голосе Киры послышались отчаянные нотки. Глеб стоял уже около двери, но вдруг передумал выходить и чуть ли не подбежал к Кире и встал рядом. Раньше Глеб никогда никого не защищал и ни за кого не заступался. В его классе между ребятами сложились странные холодно-равнодушные отношения друг к другу. Если кто и приставал, то как-то без особой злости, просто так, от нечего делать. И уж тем более никто никого не защищал и не заступался. Но сейчас Глеб почувствовал, что должен вмещаться. Помочь Кире, несмотря ни на что. Парень, что стоял перед ним и ухмылялся был явно старше и сильнее Глеба. Но вот что удивительно – его Глеб не боялся. Наверно после всего что с ним произошло, получить несколько синяков, а может быть и перспектива более серьезного избиения, сейчас мало его волновала.

–Кира, сейчас драться будем, – спокойно сказал он, – готов?

Кира, у которого на глазах уже выступили слезы от обиды и бессилия что-либо изменить, удивленно посмотрел на Глеба.

–Дрон! Кеша! – позвал парень, обернувшись, – малышня совсем оборзела, надо поучить.

–Глеб, Кира, я с вами, – раздался сзади неуверенный голос Митьки, и он протиснулся между ними. Расстояние между кроватями было небольшим, его как раз хватило, чтобы они тесно, плечом к плечу встали в этом проеме «стенкой». В это время к ним неторопливо подошли два парня, по возрасту таких же как первый. Перевес сил стал не в пользу Глеба.

–Что давно не получали чтоли? – презрительно спросил один из них.

–Деремся изо всех сил, – тихо сказал Глеб и хотел уже скомандовать «начали», как вдруг неожиданно сбоку раздалось громкое «Вперед!», и Кащей, перепрыгнув через кровать заехал что есть силы кулаком в ухо тому из парней что стоял слева. Дальше говорить что-то стало бессмысленно. Глеб, Кира и Митька просто набросились на тех, кто стоял перед ними и ухмылялся. Первым же ударом Глеб попал по носу ухмыляющемуся мальчишке, тот сразу же завыл и схватился за лицо. Тут же сам Глеб получил сильный удар в живот, который заставил его согнуться от боли. Но все же он, подавшись вперед, свалил «ухмыляющегося», которому теперь стало совсем не весело, на пол. Кащей ловкой подножкой «опрокинул» второго. А Кира и Митькой общими усилиями, сами получив несколько сильных ударов, справились с третьим, тоже повалив его на линолеум. Кащей пару раз пнул ногой пытающихся встать. В палате наступила тишина. Глеб понял, что сейчас самое время закончить издевательства над Кирой раз и навсегда, и тяжело дыша сказал:

–Теперь если кто Киру решит обидеть, будет драться с нами!

Они отошли от противников, которые ругаясь и кидая на них злые взгляды поднимались и быстро выходили прочь из палаты. Остальные ребята, наблюдавшие эту драку тоже стали выходить на полдник, по пути эмоционально обсуждая увиденное. Такое в отделении случалось не часто. Оставшись в спальне одни, все четверо отошли к своим кроватям. Глеб с Кирой сели на глебину кровать, а Кащей с Митькой уселись напротив. Все ужасно устали, не столько физически, сколько перенервничали. У Киры немного дрожали руки и была рассечена губа, Глеб потирал все еще болевший живот, а у Митьки появилось покраснение вокруг глаза, обещая в будущем превратиться в роскошный фингал. Меньше всех пострадал Кащей, к тому же и выглядел он спокойней. Митька протянул Кире казенное «вафельное» полотенце, висевшее как у всех, на спинке кровати.

–У тебя кровь идет, вытри. А то сейчас на полдник надо идти, – сказал он.

–Не надо – запачкается. Я лучше слюной – так и заживет быстрее, – отказался Кира и облизал пораненную губу. Через некоторое время кровь действительно почти перестала идти.

–Как думаете, больше они не полезут? – первым нарушил молчание Глеб, его голос звучал озабоченно. Драться второй раз он не боялся, но не хотелось, чтобы его за это наказали, ведь неизвестно как тут могут наказать за драку.

–Вряд ли, – ответил Кащей, – они хоть и наглые, но трусливые. К тому же не такие уж сильные.

–А почему ты драться полез? – спросил Кащея Митька, – раньше же никогда не встревал.

–Потому что раньше бесполезно было, – резко ответил Кащей, – ты, кстати тоже не вмешивался.

–Ладно, хватит, пошли на полдник, – прервал их спор Глеб, вставая и поправляя постель. Все последовали его примеру.

–Эй, ребят, – вдруг сказал Кира, когда они уже все вместе направились к выходу, – спасибо вам.

–Не за что, – не оборачиваясь за всех ответил Кащей.

–Ерунда, – добавил Митька, но всем стало как-то теплее на душе. Они не сговариваясь сели в столовой за один столик, он как раз был рассчитан на четверых человек. Полдник в больнице состоял в основном из гостинцев родителей, а также каждому полагалось пару вафель и стакан компота. Кира очистил апельсин, разломил его пополам и начал было есть, но тут же пожалел об этом. От кислого сока, рана на губе напомнила о себе резкой неприятной болью. Кира сморщился, потом предложил:

–Кто-нибудь хочет апельсин, а то у меня губа болит.

–А ты дольки сразу заглатывай, – посоветовал Митька.

–А что? Идея, – обрадовался Кира, тут же разделив апельсин на дольки и запихивая их в рот.

–Ну вот опять, – недовольно проворчал Кащей, поднимая над столом пучок петрушки, – мои с этими витаминами совсем сбрендили! Им сюда вместо меня пора! Каждый раз покупают на рынке эту зелень. А я ее уже терпеть не могу.

–Зря ты так, она сейчас дорогая. Они за тебя волнуются, вот и заботятся как могут, – заметил Глеб, а Кащей уже жевал петрушку, запивая ее компотом. На замечание Глеба они лишь невнятно кивнул.

–Слушай, ты говоришь, что сейчас мы в класс пойдем, делать уроки. А откуда здесь уроки, это же больница? – спросил Глеб.

–Так тут недалеко школа есть, – объяснил Кащей, – но из нашего отделения в нее мало кто ходит. Она для тех кто в более легких отделениях лежит. А в классе у нас воспитатель есть, он учебники раздает и задания. В принципе можешь и не делать, но если долго лежишь то отстаешь сильно. В школе все равно потребуют выучить.

–А еще в отпуск можешь пойти, – вмешался в разговор Кира, доевший-таки апельсин.

–Как это в отпуск? – не понял Глеб, – отпуск только у взрослых бывает. Может ты имеешь в виду каникулы?

–Нет, – отрицательно замотал головой Кира, – именно отпуском это называется. Если лежишь больше трех недель, у тебя все более-менее в порядке с головой и ведешь себя нормально, то на субботу-воскресенье домой отпускают.

–Это только тех кто в Москве живет, – недовольно проворчал Кащей, – или если родственники здесь есть. Я вот два месяца лежу, а меня никуда не пускают.

–Не надо было с площадки сбегать, – вмешался Митька, – тебя тогда по всей больнице искали.

–Так я ненадолго, за мороженым и все. Палатка напротив входа в больницу стоит, – невольно начал оправдываться Кащей.

–С какой площадки? – опять спросил Глеб, он пока слишком мало успел узнать о жизни ребят в этом отделении.

–Тех кто хорошо себя чувствуют гулять водят, – пояснил Митька, – когда хорошая погода естественно. Ты выгляни из палаты – сразу увидишь огороженную площадку. Но туда обычно малышня ходит. Скучно там.

–Слушай, а ты в каком классе учишься? – спросил Митьку Глеб.

–В шестом, – ответил Митька поняв что тот имел в виду, – просто я ростом маленький. Мать говорит, что надо больше творога есть.

Они уже доели полдник и просто сидели, разговаривая. Но пришедшая нянечка помещала дальнейшей беседе и выпроводила их из столовой.

Класс в глебином отделении был похож на обычный школьный класс: такие же столы, исцарапанные и исписанные учениками и такие же жесткие стулья. Разве что сидел тут Глеб не в школьной синей форме, а в байковой пижаме. Глеб сел рядом с Кирой за второй стол в среднем ряду. Всего в классе стояло три ряда столов. Ребята непринужденно разговаривали, пока в класс не вошел воспитатель – невысокий подвижный человек с проседью в волосах, одетый как и врачи в белый больничный халат. Он подошел к столу, который обычно занимала учительница и поздоровался, несколько растягивая звуки:

–Здравствуйте!

Ему никто не ответил, но разговоры мигом стихли. Он мельком оглядел класс и заметив Глеба, долго оценивающе смотрел на него.

–Так, у нас я смотрю новые лица появились, – медленно проговорил он, чуть улыбаясь, – чтож давай знакомиться.

Глеб, вставая из-за стола по школьной привычке, успел подумать, что незачем называть его в множественном числе, и он стопроцентно был уверен, что этот воспитатель прекрасно знает и его имя и почему он попал сюда.

–Глеб Брусникин, – равнодушно сказал он, глядя на доску перед собой. По классу сразу пошел шепот, как будто зашелестели листья от несильного порыва ветра.

–Олег Владимирович, – представился воспитатель, и обратился к классу, – так потише пожалуйста. Сейчас я раздам учебники и тетради.

Он подошел к большому шкафу, вытащил из кармана ключ и открыв дверцу, достал большую стопку учебников вперемежку с тонкими тетрадками. На первый взгляд они лежали в беспорядке, но Олег Владимирович быстро раздал ее первому ряду, ни разу ничего не перепутав и не возвращаясь к шкафу. В его хозяйстве царил идеальный порядок, и он всегда точно знал где что лежит. Через пять минут перед каждым учеником, кроме Глеба, лежали требующиеся сегодня учебник и тетрадка. Кира раскрыл свою и огорченно констатировал:

–Опять тройка.

–Какая разница? – удивился Глеб, – пусть хоть кол ставят. Все равно это же не школа. И дневников нет.

–Они отсюда выписку дают, правда по твоей просьбе, – объяснил Кира, – чтобы в школе тебя по второму разу не заставляли предметы проходить. Туда пишут оценки. А иначе как мне последнюю четверть закончить? Неохота летом над учебниками сидеть. Дневников здесь действительно нету. Но у меня все равно родители когда приходят – оценки смотрят. За тройки – ругают, говорят, что я могу лучше учиться.

Их разговор прервал подошедший Олег Владимирович. Он уже всем сказал какие упражнения и задачи выполнять, и вернулся к началу ряда.

–А для тебя у меня несколько другое задание, – обратился он к Глебу, – напиши сочинение на тему «Я вчера, сегодня, завтра», – он положил перед ним несколько чистых листов в линейку и ручку.

–Это как? – не понял Глеб, – о чем мне писать?

–Очень просто, – доброжелательно ответил Олег Владимирович, – опиши каким ты был… Ну скажем полгода назад. Как ты чувствуешь себя сейчас, и каким ты хочешь стать в будущем.

–До будущего еще дожить надо, – последовала реплика Кащея, сидящего через парту позади Глеба, – у нас один тоже написал что трактористом хочет стать, а его через неделю на куски миной разорвало, когда за грибами пошел.

–Не надо быть таким суеверным Кащеев, – наставительно произнес Олег Владимирович, и немного раздраженно добавил, – любишь ты людей пугать.

–Я все-таки не знаю, что писать, – робко сказал Глеб, – трудная тема.

–А ты попробуй, – настойчиво посоветовал Олег Владимирович.

Глеб послушно взял ручку и пододвинул поближе лист бумаги. Но в голову ничего путного не приходило. О чем писать в этом сочинении? О том что он испытывает странное чувство к Нелевой, одновременно он обижен и злиться на нее, и одновременно ему хочется с ней увидеться, поговорить, понимая, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет? Нет, это не их дело. О ракете? Это неприятно вспоминать, потому что опять возвращаешься к Ленке. О том как он чуть не сошел с ума и не начал ядерную войну? Но это значит опять рассказывать о Нелевой. «Ладно, о прошлом не получилось, что у меня есть в настоящем? – мысленно спросил сам себя Глеб и тут же ответил, – пижама, тапочки и психушка в которой я лежу. И об этом писать? Нет, неинтересно. Хотя вроде вот с ребятами познакомился. И даже успел подраться. Нет это тоже нельзя. Если узнают, всем влетит по первое число. Так, осталось будущее. Тут вообще ничего не ясно – сплошной туман. Неизвестно когда меня выпишут и неизвестно что я буду делать когда выйду отсюда. И если выйду, как меня встретят в школе? Буду школьной знаменитостью, вроде как самый отпетый хулиган, только хуже? Ну нет уж, такой славы мне не надо! И в другую школу не переведешься! Вот что плохо. „Пионерку“ же все читают. Вот только писать об этих моих соображениях не стоит, иначе вообще могут из этой больницы не выпустить».

Глеб тяжело вздохнул и позвал Олега Владимировича.

–У меня ничего не получается, – стараясь чтобы голос звучал грустно сказал он, – дайте мне лучше упражнение по алгебре или задачу по физике.

–Ладно, как хочешь. Но может все-таки сможешь хоть что-то написать, своими словами? – сделал последнюю попытку воспитатель.

–Нет, – покачал головой Глеб, – ничего в голову не приходит.

–Хорошо, вот возьми учебник по алгебре, – с этими словами он быстро подошел к шкафу, взял оттуда учебник и отдал его Глебу, – последнюю тему, которую в школе проходил, помнишь? Вот с нее и начинай, решай первые четыре примера.

С алгеброй у Глеба всегда было все в порядке. Поэтому он быстро решил заданные упражнения. Олег Владимирович внимательно следил за классом, пресекая разговоры и давая новые задания тем, кто справился с предыдущими и хотел продолжать заниматься. Так как Глеб не отказывался от занятий, он задал ему решить еще два примера. Остальные делали кто что хотел: рисовали в тетрадках или играли с соседом по парте в «точки». Запрещалось лишь разговаривать. Двое ребят играли в шашки. Еще двое – в домино. А кому не досталось и этих игр довольствовались миниатюрными шахматами. Кто-то просто сидел и читал интересную книжку.

–Так, заканчиваем задания, – объявил Олег Владимирович, – кто не успел – продолжите завтра. Сейчас свободное время.

Это означало, что можно громко разговаривать и ходить по классу. Учебники и тетрадки были мгновенно положены на учительский стол, и ребята разбившись на небольшие группки принялись обсуждать книжки, фильмы и разные интересные случаи. За стол к Глебу и Кире сразу подсели Митька и Кащей. Подходили еще другие ребята и расспрашивали Глеба о ракете и взрыве над центром города, но он отвечал односложно и скучно, стараясь побыстрее отделаться от любопытных, и вскоре от него отстали.

Глеб и его новые друзья стали делиться планами на каникулы. Конечно никто не мог сказать даже примерно когда их выпишут отсюда, но каждый надеялся что это случиться скоро. На ужин они пошли тоже вместе, так теперь и ходили – вчетвером. Разговоров о том что они теперь друзья не было, но Глеб однажды поймал себя на странном чувстве, что этим троим ребятам можно сказать все, доверить самое тайное. Так же как они часто доверяли ему свои секреты, не опасаясь насмешек или предательства. Глеб теперь понял, что прошлые его «друзья» на самом деле были всего лишь хорошими знакомыми. Из них никто ни разу не пытался найти Глеба, узнать что с ним случилось, в конце концов, куда он пропал после запуска.

Однажды Глеб с друзьями сидели на скамейке в тени большого куста сирени. Солнце припекало довольно сильно и они неспешно болтали о разных пустяках, с удовольствием вдыхая тяжеловатый, но приятный запах только что распустившихся цветов.

–Кащей, а ты что первым делом сделаешь, когда домой вернешься? – спросил Глеб, не поворачивая головы и глядя на чистое небо.

–То же что и всегда, – неопределенно ответил Кащей, но после паузы уточнил, – поем наверно, а потом еще музыку буду слушать. Мне батя обещал магнитофон купить. Как видишь у каждой медали есть положительная сторона, а не только отрицательная. Так бы фиг он мне на маг расщедрился. А еще оружие продолжу копать, как обычно.

–Ты что идиот? Ты же чуть не погиб! – возмутился Кира.

–А снаряд два раза в одну воронку не падает, – ухмыльнулся Кащей.

–Мить, а ты? – опять спросил Глеб, – твои родители вроде теперь нормально относятся к тому что твоя комната от них заперта будет?

–Теперь да, – ответил Митька, – но мне кажется – они делают вид что мне доверяют, а на самом деле по прежнему постараются за мной следить. Хорошо, что замки разрешили поставить там где я хочу. И на этом спасибо.

–Что касается меня – после каникул снова в школу пойду! Ничего другого не остается, – не дожидаясь вопроса сказал Кира, – судя по разговорам врачей как раз к сентябрю выпишут.

–А вот я не знаю, – тихо проговорил Глеб, – уж очень мне не хочется встречаться с Нелевой. И в класс я боюсь возвращаться.

–За что ты ее так ненавидишь? – спросил Кира, – подумаешь – обзывалась. Меня в школе сколько девчонок обзывают – не сосчитать, а мне наплевать. Привык уже.

–И меня коротышкой и гномом все время дразнят, – подхватил Митька. Они хотели успокоить и подбодрить друга.

–Ты не понял, дело не в том что она ко мне все время цеплялась, я ее вроде и не ненавижу… сам толком не могу понять, вроде и обида есть и одновременно мне ее жалко, – невнятно пытался объяснить Глеб, – если бы не она, я не повернул бы ключ и на нажал кнопку пуска. Я может и сумасшедший, но база и ракета, они были как игрушки, только серьезные игрушки. Кащей, ты наверно знаешь это ощущение, когда с настоящим оружием играешь. Вроде здорово, но если увлечешься, то можно и выстрелить.

–Знаю, – кивнул Кащей, – и это действительно опасно. Сам так играл, но не в твоих конечно масштабах.

–Так вот, Ленка, она вроде как стала частью этой игры. А для меня потом все это стало не игрой, а как бы по настоящему, серьезно, я поверил, что начинается ядерная война, что стартуют ракеты противника и надо защищаться, и еще я боялся за Нелеву, сам не знаю почему, – Глеб волнуясь сорвал лист и начал нервно теребить его в руках, – может я действительно просто псих?

–А может ты просто влюбился? – равнодушно предположил Кащей, без всякой тени ехидства.

–Не-е-ет, – протянул Глеб, усиленно вспоминая и анализируя, – тогда бы все просто – записки бы писал, в кино приглашал и так далее. Я ведь не рассказывал как с ней в вышибалы играл на «ключ от войны»? – и он рассказал о той игре на уроке физкультуры.

–А может ты ее этим обидел? – спросил Митька, – бывает так, вроде ерунда, а человек обижается. Видимо она проигрывать не любила.

–Но я честно тогда выиграл! И это было всего один раз! К тому же ключа я ей не давал, сама взяла. Я в памяти все перерыл – всегда она первая начинала, – возмутился Глеб.

–Белые начинают и проигрывают…, – задумчиво сказал Кащей.

–Что? – не понял Глеб.

–А это так…, – махнул рукой Кащей, – заговариваюсь я иногда. Фразы получаются глупые, но интересные.

–У меня тоже такое бывает, – Глеб невольно обрадовался возможности отвлечься от темы Нелевой, – помнишь меня Дон Кихотом обозвали? Я вот подумал «Дон Кихот с ядерным чемоданчиком». Слышал о таком?

–А как же, – ответил Кира вместо Кащея, – я образец даже видел. Ну макет, понимаешь?

–Где? – не сговариваясь хором спросили Митька и Глеб, им было очень интересно.

–У меня дядя есть…, – тут Кира запнулся, – то есть был. Он умер недавно. А работал он на секретном заводе. Там они с друзьями этот чемоданчик собирали. То есть конструировали, вроде так это называется. Короче они все от начала до конца делали.

–И какой он? – спросил на этот раз Кащей, опередив Глеба с Митькой.

–Обыкновенный кейс, – пожал плечами Кира, – а что внутри я не знаю, дядя не говорил. Кстати, Глеб, ты как то упоминал, что в компьютерах разбираешься?

–Этого я не говорил, – ответил Глеб, – так, немного программировать умею.

–А починить компьютер сможешь? – опять настойчиво спросил Кира, и в его глазах появился озорной блеск.

–Нет, – Глеб не знал как объяснить Кире устройство компьютера, – их не чинят как холодильник. Если электронная плата выходит из строя, меняют всю плату. А потом уже ищут в ней неисправность. Если можно перепаять – перепаивают. Но если нет нужной микросхемы легче выбросить, чем пытаться ее еще чем-то заменить.

–Понятно, – сказал Кира, хотя ничего толком не понял. Он отвернулся в сторону, чтобы ребята не заметили улыбки, появившийся у него на губах. У него появилась одна идея, о которой он пока не хотел говорить друзьям.

Они еще немного поболтали, пока их не позвали на обед. Этот разговор состоялся в пятницу, а в субботу Кира отпросился в отпуск, хотя раньше предпочитал оставаться на выходные с друзьями. Митька от отпуска отказался. Глеба еще не пускали домой, как и Кащея, но по другой причине. Его часто таскали на различные беседы с врачами и профессорами. Глеб уже устал от этих дотошных расспросов. Они все допытывались какие ощущения он испытывал до того как запустил ракету, во время запуска и после. Глеб выработал тактику общения с медиками. Она заключалась в том, что он говорил правду и не лгал, понимая что легко может запутаться. Но говорил не всю правду. Когда он не хотел отвечать на вопрос, то просто ссылался на то что не помнит этого. Как ни странно, но эта тактика оправдала себя. Врачи ему верили, и верили в то что лечение продвигается успешно. Он «вспомнил» что Нелева действительно находилась в бункере в момент старта, но Глеб сказал это небрежно, специально не придавая этому факту значения. Еще ему дали несколько простых тестов на сообразительность. Тут он приятно всех удивил, показав высокие результаты. Его, как только разрешил лечащий врач, стали навещать родители. Глеб немного побаивался, что они будут его ругать, но отец и мать наоборот, жалели его, хотя причину их жалости он не понимал. Ну и что с того что он в сумасшедшем доме? Выпишется и снова в школу пойдет. Сам Глеб за эти недели тоже изменился. Но не благодаря врачам, а потому что нашел в больнице друзей. Континентальный Союз, баллистические ракеты и ядерная война осталась в прошлом. Призрачный, выдуманный мир растворился, как тает туман под лучами солнца. Глеб был почти счастлив, если бы не одно – Нелева. Она как будто заноза вонзилась в него и не давала забыть о себе. Глебу было обидно и горько от того, что она оказалась такой плохой. Но он испытывал не только злость и обиду к Нелевой, примешивалось еще чувство странной тоски и печали, как будто его предал лучший друг. Но ведь Нелева не была его другом. Почему же тогда Глебу хотелось рассказать ей о своих друзьях, ракетах, больнице или просто погулять по нагретому солнцем асфальту разговаривая, и не боясь быть непонятым или осмеянным. Как он например понимал Кащея, Митьку, Киру и доверял им. А те понимали и доверяли ему. Кащей рассказал, что ему снятся странные сны, иногда кошмары, когда он – немецкий солдат или офицер. Он даже врачам об этих снах не говорил.

–Я стою в поле, а вокруг немцы, что-то тараторят по своему, – пересказывал он свой сон друзьям, – а я не немец, на мне лишь форма фашисткая и оружие. Страшно очень, ведь я немецкого не знаю. Хочу бежать – ноги не слушаются. Или другой сон, там я в бою участвовал, опять на стороне немцев. Лежу в окопе, вокруг пули свистят. Вот думаю сейчас меня наши возьмут и расстреляют за предательство, хочу повернуться и назад в немцев начать стрелять, и опять не могу.

Глебу снились сны с Нелевой, и не сказать что очень приятные. После одного из них Глеб даже проснулся в холодном поту. В этом сне они шли по зеленому травяному полю. Которое простиралось до горизонта и соединялось там с небом. На нем опять была надета его военная рубашка с эмблемами и офицерский галстук, он чувствовал непонятную неловкость от того что на нем эта форма. Глеб что-то говорил Ленке, рассказывал что ему надо скорее вернуться в больницу, иначе его будут искать. Но она лишь молча загадочно улыбалась ему. А потом она взяла его за руку. Он хотел спросить зачем, она это сделала. Но не успел. Свободной рукой Нелева показала куда-то вперед. Глеб проследил взглядом за ее рукой и в тот же миг его ослепила вспышка. Он инстинктивно прикрыл ладонью глаза, но вспышка уже прошла. Теперь перед ними возвышался огромный черно-красно-белый атомный «гриб». А они стояли, держась за руки и смотрели на него, как на фантастическое чудовище. Глеб еще успел удивиться, почему их не смело ударной волной и не сожгло вспышкой. А Нелева повернулась к нему и сказала: «А вот так Глебочка, термоядерные войны заканчиваются». Тут Глеб проснулся. Потом он еще долго вспоминал этот сон.

А в понедельник вернулся из отпуска Кира и первым делом отозвал в сторону Глеба, когда тот после завтрака направлялся в класс.

–Глеб, у меня тут для тебя подарок есть, – шепотом сказал он, – ты его сейчас спрячь в тумбочку, чтобы никто не увидел, а в классе скажи, что чувствуешь себя плохо и иди в палату. Я тоже туда подойду, объясню что к чему. Или нет, сначала спрячь и сразу в класс иди, а я тебе потом скажу что делать.

С этими словами он протянул Глебу черный кожаный дипломат. Приняв этот необычный подарок у Киры, Глеб чуть не выронил его из рук, тот весил килограмм пять, не меньше.

–Ты туда кирпичей чтоли напихал?! – вырвалось у Глеба.

–Тс-с, – зашипел Кира и с заговорщицким видом прижал палец к губам. Глеб только хмыкнул в отвел, и пробурчал:

–То же мне секреты.

Как и у всех ребят в отделении у него имелась своя «отмычка» от больничных замков, которую он всегда носил с собой в кармане пижамы. Родители давно уже привезли ему нормальные рубашку, тренерки и брюки для улицы, но он надевал их лишь на прогулку, предпочитая в отделении ходить в больничной одежде, свободной и удобной. Глеб оглянулся по сторонам, и не заметив медсестер или воспитателей, быстро подошел к двери палаты, открыл ее и войдя сразу же захлопнул. Затем пробежал, лавируя между кроватей к своей тумбочке и попытался убрать туда дипломат Киры. Ничего не получилось. Кейс не умещался ни боком, ни стоя, слишком велик он был для тумбочки. Глеб выругался и стал смотреть по сторонам, размышляя куда бы спрятать кейс. Он конечно мог бы отнести его в класс и положить в шкаф, где ребята хранили сумки с вещами, которые не помещались в тумбочки или санитарки запрещали их там держать. Но это означало подвести Киру, не выполнив его просьбу. Глеб подумал и решил временно запрятать кейс под матрац. Все равно пол будут мыть только через два дня, поэтому никто ничего не заметит, а за это время он что-нибудь придумает или просто положит этот подарок-чемодан в шкаф. Глеб быстро поднял край матраца и положив дипломат на железные пружины кровати, накрыл его. Получилось скверно. Даже беглого взгляда было достаточно чтобы понять что под матрацем что-то лежит. «Ладно, потом перепрячу, сейчас все равно никто не увидит», – подумал Глеб и быстро пошел прочь из палаты, чтобы его ненароком не хватились в классе. Ему повезло, в коридоре опять никого не было и он, пройдя к классу, вошел в открытую дверь. Воспитатель, Ольга Николаевна сменявшая через день Олега Владимировича, как раз села на свое место и посмотрев на Глеба сказал:

–Ну что все на месте? Брусникин, закрой дверь.

Глеб выполнил ее просьбу и после того как раздался щелчок автоматического замка, как ни в чем не бывало, сел за стол вместе с Кирой. Начались каникулы, и обязанность делать уроки отпала, поэтому все с тоской посматривали на летнюю улицу, с нетерпением ожидая прогулки. В оставшееся до нее время ребята как всегда играли в настольные игры или просто непринужденно болтали.

–Что в этом дипломате? – шепотом спросил Глеб Киру, его начало разбирать любопытство, – тяжелый как чугунная гиря.

–Потом, – отмахнулся Кира, – но он теперь твой.

–Так нафига он мне? Что в нем? Оружие? – начал допытываться Глеб.

–Не совсем оружие, – замялся Кира, – точнее что-то типа…, но оно не работает. Ты сейчас отпросись в палату, а я через минут десять подойду. Надо еще Кащея и Митьку предупредить. А то если все вчетвером запросимся в спальню, то могут не пустить, или заглядывать начнут через каждые пять минут – проверять что мы там затеваем.

–Понял, – кивнул Глеб и спорить больше не стал. Он подошел к Ольге Николаевне и напустив на себя больной и усталый вид, жалобно произнес:

–Ольга Николаевна, я себя плохо чувствую, можно я пойду в палату, полежу?

Воспитательница, полная женщина средних лет, посмотрела на него из-под массивных очков и одобрительно кивнула.

–Пойдем Глеб, я тебе открою, – но потом спохватилась, – у тебя не температура? Голова не болит?

–Нет, Ольга Николаевна, я просто ночью плохо выспался. Вот сейчас меня в сон и клонит, – стараясь чтобы его голос звучал устало ответил Глеб, – и гулять совсем не хочется.

–Ладно, пойдем, но если почувствуешь, что в горле першит или голова начнет болеть, обязательно скажи мне или медсестре, – поднимаясь и одновременно доставая из кармана «отмычку», сказала она, а повернувшись к ребятам строгим тоном предупредила, – тихо тут! Не шумите без меня. Кто будет бегать по классу – на прогулку не пойдет.

–Хорошо… понятно…, – раздался в ответ нестройный хор мальчишеских голосов, впрочем особо никто к угрозе воспитателя не прислушался. Ольга Николаевна проводила Глеба до палаты, открыла пропустила его и сразу заперла дверь, направившись обратно в класс. Глеб не торопясь подошел к своей кровати, откинул в сторону матрац и достал чемоданчик. Сев на кровать и положив его себе на колени он стал тщательно его осматривать. На первый взгляд это был обычный дипломат, похожие Глеб часто видел у старшеклассников в школе. У них модно было ходить на уроки с черным или коричневым кейсом. Сам он, как и большинство его одноклассников, предпочитал обычную сумку с ремнем через плечо. Но этот кейс не только весил необычно много, Глебу также бросилось в глаза, что сделан он очень аккуратно и основательно. Черные застежки из «вороненого» металла почти сливались с боковой поверхностью, а щель между половинками тонким волоском обходила чемоданчик по периметру. Еще внимание Глеба привлек цифровой замок.

Он видел такие на других кейсах, но везде насколько он помнил имелось всего три колесика с цифрами, а на этом их поднималось, тускло поблескивая ребристой поверхностью, целых восемь. Глеб попытался покрутить их. Они поддались на удивление легко, задерживаясь с легким щелчком лишь на цифрах.

–Хм, как в сейфе, – пробормотал Глеб, – хрен откроешь.