1

Это произошло в ту пору, когда ещё никто не слышал о евроремонте.

Москва. Середина лета. Жарко. Закончилась летняя сессия. Все разъехались кто куда — кто на юг, кто в деревню, кто в стройотряд. Лишь немногие остались в Москве.

Виделись часто, потому что компания была нужна, а выбирать было не из кого.

Петя вбежал по старой стоптанной лестнице на третий этаж и постучал в дверь квартиры своего друга Жени. Звонок не работал.

Прошло несколько минут. Петя постучал ещё раз. С той стороны заворочался ключ и дверь слегка приоткрылась.

— А, это ты Петька, — сказала женькина сумасшедшая бабка. — Я тебя не пущу — вы с Женькой баловаться будете и квартиру спалите.

Женькиной бабке казалось, что они все ещё десятилетние пацаны, какими Генриетта Оттовна их запомнила, перед тем, как свихнулась.

— Баба Гена, — Петя засунул ногу в щель, не давая старухе захлопнуть дверь. — вы нас задерживаете, нам с Женей в школу пора. — Это была обычная Петина хитрость, потому что баба Гена была хоть и сумасшедшая, но дисциплинированная старуха и когда слышала про школу, это действовало безотказно.

Бабка отошла в сторону, пропуская Петю внутрь.

— А где портфель? — спросила она подозрительно.

— У нас сегодня физкультура, — нашёлся Пётр.

Женя лежал в кровати и кусал шариковую ручку. Из-под одеяла торчала нога с длинными пальцами. На полу валялись несколько книг.

— Привет, Жендос, — Петя присел в кресло с ободранными деревянными подлокотниками и закинул ноги на письменный стол, рядом с тарелкой, на которой лежало зеленое яблоко.

— Привет, — Женька посмотрел в потолок. — Минуту…

Он записал что-то в тетради, посмотрел ещё раз в потолок и дописал.

— Пишу рассказ, — сказал Женька раздумчиво.

— Ну? — Петя ногой подвинул тарелку с яблоком, которая загораживала ему видимость.

— Да, — Женя посмотрел в тетрадь. — Му-му возвращается из ада.

— Чего-чего? — переспросил Петька.

— Название придумал «Му-му возвращается из ада». Представляешь, какая тема?!

Петя стукнул по тарелке пяткой, яблоко подлетело и упало к нему прямо в руку. Он впился в зеленую плоть крепкими зубами. По подбородку потёк сок.

— Никому это теперь не надо, — сказал он, вытирая подбородок рукавом. — Зомби — это вчерашний день. Сегодня нужно писать книжки про войну.

— Ты, Петька, хоть мне и друг, но ты тупой примитивный человек. Это раз! А во-вторых, я писатель, а не коньюнтурщик. Коньюнктура — это не для меня. Для меня важны традиции мировой литературы, типа Генри Миллера и Анны Ахматовой.

— Это что ли Мюллер из гестапо? — спросил Пётр.

— Ты что?! — Женька приподнял с подушки голову и посмотрел на друга. — Чтоб ты знал, идиот, — Генри Миллер умер! И будь я помоложе, я бы за такие слова дал тебе в морду! Но теперь я уже не такой наивный и знаю, что есть категории населения, которые вообще ничем не интересуются!

Пётр промолчал.

— А я вчера Светке вставил, — сказал он после паузы.

Жёнка плюнул и спустил ноги с кровати:

— Ты животное, — он подошёл к окну и почесал лоб. — Ну и как она?

— Восхитительная женщина!.. Пять раз, как в последний раз…

Женька посмотрел в окно. За окном пролетела ворона с носовым платком в клюве. Ворона села на дерево и стала мотать головой, как будто подавала платком какие-то знаки.

— Не думал я про Светку, что она тебе даст… Вроде, книги читает…

— Одно другому не помеха… Наоборот, даже, развивает у женщин воображение… Унесённые ветром… Действует на нижние чакры…

В комнату заглянула голова бабы Гены:

— В школу опоздаете, ребятки!

— Баба Гена, ты что? — сказал Петя. — Мы уже пришли давно.

— Да? — Баба Гена мотнула головой и скрылась.

Женька взял с кровати тетрадь: — Ну как, будешь слушать?

— Если хочешь, немного могу послушать.

— Тогда устраивайся поудобнее, дружок.

Петька вытащил из кармана пачку сигарет, закурил и подвинул ногой тарелку, чтобы не стряхивать пепел на пол.

Женька сел на кровать:

— Как ты помнишь, рассказ Тургенева заканчивается на том, как Герасим топит по приказу барыни собаку и уходит в деревню, не в силах после этого оставаться в Москве…

— У меня в детстве, — перебил Петька, — два основных героя было — Маресьев и Му-му!

Женька покрутил головой:

— …Я начинаю читать…

Герасим шёл по дороге в Москву. Был он одет в серые холщевые штаны, рубаху навыпуск и войлочную шляпу. За спиной висела котомка с хлебом и луком.

Пшеницу уже скосили и острые соломинки торчали, как непричёсанные волосы, вверх.

Герасим сел на край дороги под одиноко стоявший дуб и вытащил припасы. Он отломил от каравая краюху и откусил.

С дуба слетела малиновка. Малиновка приземлилась недалеко от Герасима и стала на него смотреть.

Герасим отщипнул от краюхи и накрошил для малиновки. Птица благодарно защебетала и поскакала к крошкам.

— Чивик-чирик!

Но Герасим этого не услышал, потому что был глухонемой. Он только видел, как она скачет.

Поев немного, Герасим подложил котомку под голову и заснул.

Глухонемой спал крепко и не слышал, как с высокого неба слетел коршун и съел знакомую малиновку.

А когда проснулся и увидел на земле кровь и перья, все понял и нахмурился. Дурной знак.

Пришёл он в Москву затемно. Уже квакали из реки лягушки и в садах пели сверчки. Но Герасим этого не слышал. Он только видел светлячков на кустах, звезды в небе, быстрые тени летучих мышей и полную луну.

Чтобы не делать большой крюк, идти пришлось через кладбище.

Герасим перекрестился и перелез через забор. Он шёл мимо могил с покосившимися крестами, мимо страшных кустов и зловещих деревьев. Ему казалось, что деревья похожи на скелетов, а кусты на чертей. Ему казалось, что сейчас кто-то кинется на него сбоку или сзади, и специально не оглядывался.

И правильно делал, потому что за ним и вправду шёл жёлтый мертвец в белой рубахе и пугал Герасима жуткими криками.

Но Герасим и этого не слышал. Герасим не боялся звука. Герасим боялся вида. И если бы мертвец об этом знал, то зашёл бы спереди.

Герасим благополучно миновал крадбище и перелез через забор. Мертвец проводил его недобрым взглядом светящихся в темноте глаз.

Уже рядом с домом Герасим встретил разбойников. Он прошёл мимо двоих лиходеев, которые вышли из кустов и закричали ему в спину:

— Эй, дядя! Стой, чего спросим!

Но Герасим их не слышал и шёл дальше. Тогда один сказал, что его надо догнать и обобрать. А второй сказал, что его ещё надо зарезать за то, что он не остановился. И пока они разговаривали, Герасим дошёл до калитки и скрылся.

— Вот, блядь! — сказал один грабитель.

А второй сказал:

— Хуй с ним!..

Зазвонил телефон. Женька положил тетрадь и снял трубку.

— Але!.. Привет… У меня… Ну… Погоди, спрошу, — он отодвинул от уха трубку:

— Петька, Леха зовёт на ипподром… Пошли?

— Ну, пошли…

2

Петька и Женька вышли из дома. Было солнечно и тепло. Они прошли мимо автобусного круга, мимо кладбища и церкви, у которой, как всегда, сидело полно нищих-побирушек. Женька вытащил из кармана мелочь и кинул одной в коробку.

— Ты по какому принципу выбрал кому подать? — спросил Петька.

— У неё самая затёртая надпись, а это значит, что она не меняет своих убеждений. Я люблю людей, которые не меняют убеждений в зависимости от погоды.

Петька посмотрел вверх:

— Погода замечательная.

— Лето, — сказал Женька, — это праздник, которого не замечаешь, пока он не останется за спиной.

— Чего ты говоришь? Не понимаю.

— И не поймёшь никогда! Ты оперируешь другими цветами жизни.

— Оперируют хирурги. Они отрезают руки-ноги и вспарывают животы. У меня дядя нейрохирург. Некоторым мудакам он отрезал по полмозга и это совсем на них не отразилось. Совершенно не было заметно, что у них не хватает.

— Это доказывает, что ресурсы человеческого мозга задействованы только на десять-пятнадцать процентов.

— Точно, — Петя посмотрел вперёд. — Я предлагал дяде пересадить для смеха кому-нибудь мозги от барана. Не у всех бы это было заметно.

Друзья вышли к площади перед станцией метро «Сокол» и встали у остановки двадцать третьего трамвая.

— Эти рельсы приведут нас в неизвестное, — сказал Женька отвлечённо.

— Чего там неизвестного? Все известно — остановка «Площадь Марины Расковой», потом «Аптека», потом «Академия», потом «Аэропорт» потом «ЦСКА», потом «Аэровокзал» и так далее до «Ипподрома».

Женька посмотрел на друга свысока, хотя был ниже.

— Некоторые идут трамвайными путями, а другие выбирают свободу и волю.

Подошёл трамвай. Двери раскрылись, из вагона посыпались люди.

— Посмотри на них! — не унимался Женька, отойдя в сторону, чтобы его не сшибли. — Стадо баранов спускается на землю!

— Ага. Я ж говорил! — Петька помог старушке вытащить сумку на колёсах и поставил её на асфальт. — Кирпичи перевозим, бабуля?

Бабушка заулыбалась двузубым ртом.

— Кирпячи, а чаво ж ишо перевозить-то? Оградку строить на могилке.

— Себе что ли? — пошутил Петька.

Бабушка отмахнулась:

— Тьфу на тебя, фулиган!

Женька и Петька зашли в заднюю дверь. Петька кинул в кассу две копейки и оторвал два билета.

— Нехорошо, молодые люди, — сказал сидевший напротив кассы пожилой дядя в вышедшем из моды сером пиджаке и парусиновой шляпе. — Не за тем я на фронте очко рвал, чтоб вы, подлецы, по две копейки швыряли! Две копейки на два билета — это по копейке билет получается![1]

За такую цену только чебурашки кататься могут! Копейка! Копейка — без сиропа! Три копейки — с сиропом![2] Что ж вы, суки, считать не научились?!

— Отъебись, — Петька отвернулся от пенсионера.

Дальше друзья прослушали за спиной выступление о том, что раньше было не так и таких как они вешали.

3

Петька и Женька слезли на остановке и направились к ипподрому.

У служебного входа уже стоял Лешка и оживлённо беседовал с тремя девицами.

Девиц звали — Лариса, Лена и Рита.

— Сегодня скачки отменили, — сообщил Лешка, — ипподром в полном нашем распоряжении.

Лешка уже давно работал здесь на конюшне.

Они миновали служебный вход, и через конюшни попали в небольшую полутёмную комнату.

В комнате стояло два обшарпанных дивана, стол с металлическими ножками (как в столовых). На столе — несколько бутылок портвейна и две бутылки венгерского литрового вермута (для дам). В углу стоял ободранный холодильник «Саратов», на нем — телевизор «Шилялис» со сломанной комнатной антенной.

Стены комнаты украшали плакаты артистов — Аллы Пугачёвой из кинофильма «Женщина, которая поёт», рок-группы «Машина времени» с Софией Ротару из кинофильма «Душа», Вахтанга Кикабидзе в белом костюме и прошлогодний календарь с полуголой японкой. Рядом висела фанерная гитара с немецкими наклейками и седло.

— Милости прошу к столу! — Лешка сделал приглашающий жест.

— А где у тебя зеркало? — спросила Рита.

— В углу за холодильником.

В углу за холодильником висело старое мутное зеркало, поцарапанное изнутри.

Рита вытащила из холщевой сумки косметичку и стала красить губы.

Лена и Лариса встали в очередь.

— Зачем губы-то красить?! — заволновался Лешка. — Сейчас же пить будем

— вся помада на стаканах останется! Как её потом холодной водой отмывать?!

— Красота требует жертв, — сказала перед зеркалом Лариса с поджатыми губами.

— Ты и станешь первой…

Лешка вытащил из холодильника магазинный холодец, банку килек в томате, банку болгарских маринованных огурчиков, икру минтая, докторскую колбасу и помидоры.

— Лешка, ты — лапа! — захлопала в ладоши Лариса.

— Шикарно подготовился к встрече! — сказала Лена.

А Рита запустила пальчики в банку с огурчиками и вытащила самый маленький.

— А-ба-жа-ю болгарские огурчики!

Расселись по диванам.

Лешка откупорил бутылки, разлил вино по стаканам и сказал:

— Ну, как говорится, чтобы встреча прошла на высшем уровне и увенчалась разрядкой напряжённости.

Девушки захихикали и порозовели.

А парни хмыкнули и посмотрели на девушек.

Со звоном стукнулись друг о друга стаканы.

Петька положил на хлеб кружок докторской, сверху маринованный огурчик и закусил. Лешка закусил холодцом. А Женька съел ложку икры и кильку.

— Вкусно, — Рита поставила на стол стакан. — Кишкимет[3] прекрасный напиток, который нужно пить маленькими глотками с лимончиком. Я хожу в коктейль-бар и там его наливают в длинные стаканы со льдом и соломинкой, а на край стакана вешают дольку засахаренного лимона.

— С лимоном втыкает хуже, — сказал Петька. — Лучше бы колбасу вешали.

— Фу! — сказала Лариса.

Лешка заржал.

— Девушки, — сказал Женька, косясь на Петьку, — у него плебейские вкусы, не обращайте внимания.

Выпили ещё.

Лешка снял гитару и спел песню про коней собственного сочинения:

Припев:

Припев:

Песня на девушек произвела благоприятное впечатление.

— Неужели, ты сам написал? — спросила Лена.

Лешка скромно кивнул и заулыбался.

— Как Макаревич, — выдохнула Лариса.

— Не Макаревич, а Кутиков, — поправил Женька. — Мне всегда во все года с ко-нем ве-е-зло… Макаревич — фигня. Вот Кутиков — это да! Кутиков в тысячу раз талантливее!

— А кто это Кутиков? — спросила Рита.

Женька присвистнул.

— Вы что, Кутикова не знаете?!.. Ну такой с усами, бас-гитара.

— А, знаем тогда! — обрадовалась Лариса и затянула. — Бе-е-лый аист ле-е-тит…

Женька махнул рукой и налил себе стакан портвейна.

— Давайте выпьем!

Выпили.

— Вон он Кутиков! — закричал вдруг Женька, ткнув пальцем в плакат. — Белый аист!

Девушкам захотелось танцевать. Лешка вытащил из шкафа магнитофон «Электроника 302». Врубили Бони М.

Стриженная брюнетка Рита танцевала, откидывая голову назад и виляя в такт крутыми бёдрами.

Женька снял пиджак и выплясывал перед Ритой, как лезгин.

— Сани ай лаф ю-ю-ю!.. — подпевала Рита.

Лариса и Лена танцевали медленный танец с Петькой и Лешкой.

Лариса положила голову Петьке на плечо и жарко дышала ему в ухо.

— Пётр, — спросила она, — вам какие артисты больше нравятся — наши или зарубежные?

— Зарубежные, — сразу ответил Петька, потому что почувствовал по вопросу, какие артисты больше нравятся Ларисе. — Зарубежные артисты все накаченные. На них приятно смотреть.

— И мне тоже, — вздохнула Лариса. — Особенно Челентано и Бельмондо.

— Ага… Пошли в коридор покурим.

— Пошли.

— Куда вы? — спросила Лена из-за Лешкиного плеча.

— Покурить.

— И я с вами.

— Давайте по очереди, — предложил Петька. — А то там конюшни… Коням вредно дымом дышать…

Петька вышел с Ларисой в коридор. Они закурили «Ту-134» и Петька полез целоваться. Лариса не сопротивлялась. Тогда он полез к ней под юбку. Но Лариса сказала на это: «Не в конюшне же!». Договорились, что Петя придёт к ней в гости.

Когда они вернулись в комнату, Лешка с Леной целовались на диване, а Рита и Женька продолжали танцевать под Бони М. Женька поднимал руку, а Рита, воткнув палец снизу в его кулак, поворачивалась на триста шестьдесят градусов.

У Лены на диване задралась юбка и были видны её трусики-неделька.

Петька подошёл к столу и сказал:

— Кончай бардак! Давайте выпьем!

Все сели обратно за стол и выпили.

Потом опять танцевали. Потом Лене стало нехорошо и Лариса повела её в коридор освежиться.

В коридоре её замутило, тогда подружки добежали до конюшни и Лену стошнило на сено перед конём. Конь фыркнул.

— Ну как? — спросила Лариса.

— Нормально… Можно продолжать дальше.

Конь заржал.

— Ого, — сказала Лариса, — какой у него отросток!.. Тебе бы, Ленка, такой! Хи-хи!

— Хи-хи! А тебе, что не надо?! Хи-хи!

— Мне-то?.. Что я не человек?

Девушки вернулись в комнату.

Лешка сидел за столом и ел холодец с горчицей.

Женька и Рита беседовали на подоконнике.

— Ты читала «Мёртвую зону» в «Иностранке»? — спрашивал Женька.

— Хотела, но не могла нигде достать…

— Нет проблем. Пошли ко мне, у меня есть.

— Я подумаю…

Петьки в комнате не было.

— А где Пётр? — спросила Лариса.

Оказалось, что никто не знает. Петька куда-то делся.

— Давайте нальём, — предложил Лешка, — и он сам придёт. Это верный способ приманивать людей.

Налили. Выпили. Петька не вернулся.

Налили ещё. Выпили.

Из шкафа вывалился Петька и сделал кувырок через голову.

Девушки завизжали.

— Я ж говорил, — сказал Лешка, — сам придёт.

— Ты где был? — спросил Женька. — Мы тебя обыались.

Петька посмотрел вокруг виновато.

— Извините, ребята, я хотел фокус показать, как Игорь Кио и случайно того… в шкафу сблевал, — он сел на пол и развёл руками.

Все засмеялись, а Лешка нахмурился. Он вспомнил, что в шкафу лежала фирменная джинсовая жилетка «Wrangler», которую он нашёл на трибунах после скачек. Как он теперь носить-то её будет?

— Ты свинья!

— Я нечаянно…

Лешка махнул рукой. Все-таки друзья.

Рита подошла к Лёше и спросила на ушко:

— Алексей, у тебя бумаги нет случайно?

— Не-а, — Лешка отрицательно помотал головой. — У Женьки спроси. Он — писатель, у него должна быть.

Рита подошла к Женьке и прошептала ему на ухо.

Женька вытащил из кармана тетрадь, пролистал её, вырвал несколько чистых листов и протянул девушке:

— Прошу покорно.

Рита покраснела.

— Хам! — она выхватила бумагу и ударила ею Женьку несколько раз по носу.

— Мадам, вы забываетесь! — сказал Женька. — Мой нос не для того, чтобы по нему стучать, а для того, чтобы наслаждаться ароматами…

— И сморкаться! — крикнул Петька.

— Молчать, поручик! — Женька топнул ногой. — Здесь дамы!

— Кому дам, а кому не дам, — сказала с дивана полусонная Лена.

Рита к этому моменту забыла, куда собиралась и села на диван, придавив Лене ногу.

Женька, как Пушкин, сел на подоконник и сказал:

— Мы собрались здесь, чтобы культурно отдохнуть… А вместо этого, нажрались и блюём!.. Именно блюём!.. Это неправильно!.. Чтобы не превратиться в скотов окончательно, нужно украсить нашу культурную программу!.. — Он стукнул кулаком по подоконнику. — Я буду читать!

Женька раскрыл тетрадь…

Он прочитал все, что прочитал утром Петьке и стал читать дальше…

В следующее полнолуние Герасим сидел у себя в каморке и ел колбасу.

Он думал о том, что сегодня скорее всего должно как-то все закончиться. Для него или для Му-му.

Му-му… Он так и не мог смириться с тем, что из-за него она превратилась в исчадие ада. Му-му стала монстром. Герасим страдал.

Но коль уж так получилось, что она теперь чудовище, он должен этому положить конец. Он думал проткнуть её осиновым колом или застрелить серебрянной пулей.

Герасим выдвинул ящик стола и вытащил пистолет 1812 года. Он переломил дуло и посмотрел через дырку сзади. Взял ёршик и добросовестно прочистил ствол внутри. Потом насыпал в дуло пороху, вставил серебрянную пулю, забил пыжом и убрал пистолет в карман.

Потом взял стоявший в углу осиновый кол и принялся топором обстругивать острие.

Никто в доме не спал. Все знали, что сегодня что-то будет. Сегодня снова придёт зловещая собака и встретится с Герасимом.

Барыня, на всякий случай, уехала на время к родственникам.

Ровно в полночь заскрипели ворота и во двор проникла зловещая собака с того света Му-му. Собака-ужас завыла и все обитатели дома задрожали смертельной дрожью.

— Ге-ра-сим-сим-сим! Э-это я — Мууу-мууу! Я пришла за тобой, Гера-сим-сим!

У всех от этого голоса перехватило дыхание.

Один Герасим его не слышал, потому что был глухонемой. Он сидел в кустах и смотрел в другую сторону. Он считал, что Му-му появится со стороны реки. Он не ожидал, что она как человек войдёт через ворота. И пока Герасим сидел в кустах и ждал, у него прихватило живот. Колбаса, которую он перед этим ел, оказалась порченная.

Обладая феноменальным нюхом, Герасим сразу почувствовал, что колбаса порченная, но был так задумчив, что съел её машинально.

Герасим посмотрел по сторонам, приспустил штаны и навалил негодное.

Ему стало получше.

Он оторвал себе лопух.

В это время Му-му вышла на середину двора и повела носом, унюхав бывшего хозяина, который её предал. Она вскинула передние лапы, выпустила когти, зарычала и двинулась к кустам.

Тут Герасима опять схватило и он едва успел спустить штаны.

Му-му уже почти прошла мимо беседки, когда из неё вывалился пьяный Зверюгин и наступил Му-му на хвост.

Му-му взвизгнула, вывернулась и вцепилась Зверюгину зубами в горло. В следующее мгновение она уже перемахнула с инвалидом через забор и полетела по воздуху к реке.

Упала в воду гармошка.

Но Герасим так ничего и не заметил и не услышал. Это произошло так быстро, что он даже не успел сорвать себе лопух…

— Просрал призрака! — сказал вдруг в полной тишине Петька.

Все облегчённо засмеялись. А Рита поглядела на бумагу и побежала в коридор.

Женька предложил выпить, пока Риты нет.

Все выпили, кроме Лены, которая недавно заснула.

— Тихо, — сказал Леха, — не будите её, пусть выспится.

За окном уже стемнело и сквозь запылённое стекло стало видно полную луну.

— Как раз полнолуние, — Петька показал на окно.

— Я боюсь, — Лариса поёжилась.

— Пока я с тобой, тебе ничего не грозит, — Петька обнял Ларису за плечо. — Полнолуние это суеверие.

— Может и суеверие, — сказал Лешка задумчиво крутя стакан. — А только я сам видел привидение лично.

Все посмотрели на Лешку с удивлением.

Лешка налил себе портвейна, опрокинул стакан и продолжил:

— Да… Видел тут на ипподроме! Рассказывают, что один жокей здесь работал и была у него лошадь необыкновенная. Он на ней всегда вперёд всех прискакивал. Все на него ставили. А однажды, один оферист предложил ему огромные деньги, чтобы он проиграл. Он деньги взял и пообещал проиграть. Но лошадь его не послушалась и пришла все равно первой. Жокей слез с неё, понял, сколько он теперь должен и застрелил лошадь от злости. И с тех пор многие видят на ипподроме ночью призрак его лошади. И сам я его видел.

— Врёшь! — выдавил Женька.

Вдруг из коридора послышалось лошадиное ржание.

Все замерли. А Лариса уткнулась лицом Петьке в живот и затряслась. Петька погладил её по голове.

— Из конюшни ржут, — улыбнулся он.

— Не верите? — спросил Лешка. — А я вам фотографии покажу!

Он снял с гардероба альбом и открыл на середине.

— Это я в школе… Это я в армии… Это дядя Володя, известный жокей… Спился… Это опять я… А вот призрак! Это я ночью снял Зенитом со вспышкой!

На тёмной фотокарточке угадывались очертания белой прозрачной лошади.

— Фотомонтаж, — сказал Петька. — Это я знаю как делается. Негатив на негатив накладывается и все! Монтажники-высотники…

— Сам ты монтаж неудачный! — обиделся Лешка. — Я целую неделю за ней охотился! Ночью не спал!

— Я все равно не верю, — покачал головой Петька. — Призраков не бывает. Это наукой доказано.

— Это оптическое явление, — подтвердил Женька. — Типа миража. Где-нибудь, за тысячу километров отсюда лошадь бегает, а мы её здесь видим благодаря преломлению лучей.

— Какие, на фиг, лучи ночью!

— Так это здесь ночь, а там где она бегает — день. Разница часов.

— Вы просто не видил и не понимаете самого главного! Знаете, чем призрак отличается от оптического явления?!

— Ну чем?

— Когда явление видишь — тебе интересно, а когда призрака — жуть берет!

— Фигня все это! Сказки Пушкина!

— А раз так, пошли на ипподром! Может мы её сегодня и увидим!

— Пошли, — сказал Петька и взял с собой бутылку.

Все, кроме Лены, вышли в коридор и замерли. В конце коридора в самом тёмном углу стояло что-то белое.

Все насторожились.

— Что это?! — прошептала Лариса.

— Не знаю… — прошептал Лешка. — Там ничего не должно стоять… Но раньше, призрак лошади никогда внутрь не заходил.

— Я бутылку кину, — предложил Петька.

Белое всхрапнуло.

Все вздрогнули.

— Не кидай, — призрака бутылкой не напугаешь, — Лешка потянулся к выключателю и включил в коридоре свет.

В углу, уткнувшись в стену лбом, спала стоя Рита.

Они подёргали Риту за плечо, но ничего не добились. Тогда ребята перенесли её в комнату и положили на диван к Лене.

Как-то дружно все передумали идти смотреть призрака лошади и решили выпить за присутствующих здесь дам.

Эти полстакана оказались для Ларисы на сегодня роковыми. Она опустила голову на стол и уснула. Её перенесли на диван к подругам и вернулись к столу.

— Говорил я, что не надо столько вермута брать, — сказал шёпотом Петька. — Бабы с него засыпают. Теперь их возбудить — дохлый номер… Все ты, Леха, со своим вонючим призраком!

— Это не я, а Женька! Нашёл время читать литературу! Кто ж тут не уснёт!

— Пошли вы! — сказал Женька. — Я их сейчас разбужу.

Женька схватил Ларису за нос и подёргал из стороны в сторону.

— Ты Риту свою дёргай! — буркнул Петька. — Понял?

Женька подёргал и Риту и Лену, но они тоже не проснулись.

— Можно их водой облить, — предложил он.

— Только давайте сначала выпьем, а то чего оставлять?

Друзья выпили и разговорились о чем-то мужском, забыв про девушек. Постепенно языки заплетались и ребята в конце концов тоже уснули кто где.

Ночью в окно заглянула морда призрака лошади. Морда пошевелила ушами и раздула прозрачные ноздри. Потом лошадь мотнула головой и коротко заржала. Но никто этого не услышал. Все крепко спали и видели сны.

Лешке снилось, что он участвует в скачках и прискакал первый, а его мама, которая на него поставила, получила десять тысяч рублей.

Лене снилось, что она королева красоты.

Петьке снилась армия, как он стоит в карауле у знамени, а мимо идёт генеральный секретать Брежнев.

Ларисе снилось, что она ест бананы сколько хочет.

Женьке снилось, что он Андрей Рублёв.

А Рите снились ужасы, потому что у неё болел живот и давил на диафрагму. Под утро она проснулась, вырвала из Женькиной тетради листок и побежала за дверь.

4

Утром все проснулись и сделали вместе с девушками то, что собирались сделать вечером.

Потом Женька обнаружил, что пропала последняя глава его рассказа. Женька у всех спрашивал, но никто ничего ему конкретно не сказал.

Впрочем, все чувствовали себя неважно и им теперь было не до литературы.