Прорыв на Харбин

      Советские войска на Ляодунском полуострове подчинялись командующему войсками Приморского военного округа. Прибыв в штаб округа, я представился маршалу К. А. Мерецкову, и после приветствия первыми же его словаке были:
      - Опять на Дальний Восток? В пятый раз?
      - В пятый, Кирилл Афанасьевич.
      Пошутили с ним по этому поводу, потом он рассказал о главных аспектах военно-политической обстановки в районах, близких или непосредственно граничащих с Ляодунским полуостровом. В Китае по-прежнему шла гражданская война между гоминьдановским режимом Чан Кайши и коммунистами, но теперь китайская Народно-освободительная армия уже прочно закрепила за собой Маньчжурию.
      Советские войска на Ляодунском полуострове имели в своем составе стрелковые, танковые, артиллерийские соединения и части. В оперативное подчинение командующего входили также все военно-морские н авиационные силы, базировавшиеся на полуострове.
      В общем, хозяйство было обширное, а что касается военно-морского флота мало мне знакомее. Но коллектив штаба и управления Сухопутных войск уже сработался со штабными коллективами моряков и авиаторов, товарищи помогли мне быстро войти в курс дела, и первые же совместные учения, которыми руководил наш штаб, прошли на хорошем уровне.
      Объезжая районы дислокации частей и соединений, я конечно же не преминул осмотреть исторические достопримечательности Порт-Артура и его окрестностей, места боевых действий времен русско-японской войны 1904--1905 годов. Моими проводниками были начальник штаба генерал Григорий Никифорович Перекрестов, который в Маньчжурской стратегической наступательной операции командовал 65-м стрелковым корпусом, и командующий артиллерией генерал Юрий Павлович Бажанов. Осмотр начали с узкого перешейка, отделявшего большую часть Ляодунского полуострова от его юго-западной оконечности - полуострова Квантун с городами Дальний и Порт-Артур.
      Здесь, на перешейке, весной 1904 года Восточно-Сибирские стрелковые полки огнем и контратаками встретили первый натиск 2-й японской армии и при соотношении сил один к десяти, сражаясь стойко и мужественно, медленно отходили через Дальний к Порт-Артуру. Зеленые Горы, Волчьи Горы и другие укрепленные позиция почти не сохранили следов былых ожесточенных боев. С ключевой, господствующей над окрестностями горы Высокая были видны как на ладони Порт-Артур и его гавань. А дальше на юг и запад простиралось Желтое море. Эти морские глубины, эта каменная безлесная земля хранили память о тысячах русских солдат и матросов, павших в неравном бою лицом к врагу, о генерале Кондратенко и адмирале Макарове, и самой смертью своей утвердивших честь и достоинство русского офицера. Но помнила эта земля и другое имя - имя Стесселя, никчемности в генеральском мундире, царского холуя и наушника, который вопреки воле большинства военного совета сдал Порт-Артур японцам.
      Когда закончилась наша поездка во Квантунскому полуострову, ко мне пришли член Военного совета генерал И. П. Коннов, начальник политотдела полковник Н. С. Демин и мой заместитель по гражданской администрации полковник В. А. Греков. И хотя еще в Москве меня предупредили, что придется много заниматься делами чисто хозяйственными, я только в ходе этого разговора понял, каким огромным будет объем работы. В Порт-Артуре и Дальнем находилось более 20 промышленных предприятий, в том числе такие крупные, как построенные японцами морские доки, паровозоремонтный и цементный заводы и ряд других. В соответствии с договоренностью между Советским Союзом а Китаем для управления этими предприятиями были созданы смешанные китайско-советские акционерные общества. Однако чан-кайшистские чиновники самоустранились и только вели бесконечную пустословную переписку с обещаниями, которые не выполнялись. А ведь все эти заводы, доки, фабрики, мастерские были на ходу, там трудились тысячи китайских рабочих. Нужно добывать сырье и прочие материалы, составлять перспективные планы, заниматься финансами и многими другими вещами, о которых я имел весьма общее представление.
      Короче говоря, чанкайшистские чиновники с традиционными вежливыми улыбками переложили на наши плечи все заботы не только о предприятиях, как таковых, но и о бытовых нуждах всего населения данного района. Разумеется, управление и штаб в обычном своем составе вряд ли удовлетворительно справились бы с этим делом, если бы не аппарат заместителя командующего по гражданской администрации. Его возглавляли опытные специалисты - сначала Владимир Александрович Греков, а затем сменивший его Иван Иванович Ловушкин, один из первых моих учителей и наставников на командирском поприще.
      Как и в Харбине и других маньчжурских городах, санитарное состояние Порт-Артура, его Старого и Нового города, и особенно той части, которую заселяла китайская беднота, было очень плохое. Медицинское обслуживание здесь практически отсутствовало. Людей тысячами косили тяжелые заболевания, свирепствовал так называемый комариный энцефалит. Один укус переносчика этой болезни - комара, и человек умирал, а в лучшем случае оставался калекой. Наши медики во главе с полковником Петром Игнатьевичем Кактышем обнаружили, что комар гнездится и размножается в городских трущобах и заброшенных сырых подвалах, провели громадную работу по дезинфекции, и болезнь на глазах пошла на убыль. В городе и окрестностях были созданы медицинские пункты, где военные медики вели прием больных. Их было столько, что наши врачи и медицинские сестры трудились по 12-16 часов в день.
      Все попытки установить деловой контакт с чанкайшистскими властями не давали никаких результатов. Иван Прокофьевич Коннов и Никита Степанович Демин много раз встречались и с главой провинциального правительства, и с его помощниками, доказывали, что пассивность местных властей, их нежелание оказать нам помощь в тех же санитарно-медицинских мероприятиях пагубно сказывается в первую очередь на здоровье китайских подданных. Чанкайшисты обещали, назначали сроки, присылали в штаб письменные уведомления, где на шелковистой рисовой бумаге черной тушью иероглифов были начертаны тысячи извинений и пожеланий долгих лет, процветания и крепкого здоровья, а по делу - ничего. Приезжал к нам и личный представитель Чан Кай-ши - генерал, устраивал банкеты, но у нас создалось впечатление, что единственное, чего он всерьез добивается, это вынудить советских командиров произнести тост о доблести и добродетелях генералиссимуса Чан Кайши.
      Со второй половины 1948 года военно-политическая обстановка в окружавших нас районах Китая стала быстро и резко меняться. Народно-освободительная армия одерживала над чанкайшистами одну победу за другой и продвигалась на юг страны. Вскоре Чан Кайши с остатками своих войск бежал на остров Тайвань, под защиту американских авианосцев и линкоров, а 1 октября 1949 года была провозглашена Китайская Народная Республика. Несколько месяцев спустя к нам в Порт-Артур прибыла. большая делегация во главе с премьером Государственного административного совета КНР Чжоу -Эньлаем. После торжественного церемониала встречи на аэродроме, когда ехали в машине в город, он предложил:
      - Давайте устроим общее собрание советских и китайских солдат, командиров и политработников. Мне хотелось бы от имени китайского народа передать советским товарищам чувство братской благодарности, которую мы к вам испытываем.
      На собрании, где присутствовало более тысячи советских и китайских военнослужащих, Чжоу Эньлай выступил с большой речью. Он говорил, что китайский народ и его коммунистическая партия никогда не забудут подвиг Советской Армии, разгромившей японский империализм, освободившей Северо-Восточный Китай и подавшей руку братской помощи китайской Народно-освободительной армии. "Пример родины Ленина, родины Октябрьской революции всегда был для нас путеводной звездой, - заключил он. - Вы - наши старшие братья. Позвольте вручить вам от имени ваших младших братьев это знамя. На нем вышиты слова, которыми народ Китая благодарит советский народ и его армию за все, что вы для нас сделали".
      По программе пребывания Чжоу Эньлая в Порт-Артуре мы должны были показать ему новую технику и вооружение, но он сказал, что с нашими танками, артиллерией, самолетами хорошо знаком и хотел бы побывать только на подводных лодках, поговорить с китайскими моряками, которые у нас учились. Побывал он на подлодках, сказал мне, что китайские матросы чувствуют себя на наших кораблях как дома, как в своей боевой семье и с помощью советских моряков успешно овладевают сложной боевой техникой. Большую благодарность он просил передать в Москву и от гражданского китайского населения, проживавшего на Ляодунском полуострове.
      Однако вскоре, забыв о заверениях в дружбе, китайские лидеры встали на путь враждебности к СССР, к делу социализма.
      В 1950 году меня вызвали в Москву. Александр Михайлович Василевский сказал, что после отпуска я получу назначение в один из южных военных округов. Однако отпуск пришлось прервать. Меня срочно вызвали в Генеральный штаб, сообщили, что в Корее началась война, и двадцать семь часов спустя, пересаживаясь с самолета на самолет, я прибыл в Порт-Артур. Обстановка была достаточно напряженной. На 38-й параллели, на границе, отделявшей Корейскую Народно-Демократическую Республику от Южной Кореи, которой правил проамериканский диктаторский режим Ли Сын Мана, шли ожесточенные бон. Сначала корейские народные войска, разгромив противника в приграничном сражения, стали быстро продвигаться на юг, к Пусану, но вскоре здесь, а затем и в Чемульпо высадились американские дивизии, и под их натиском корейская Народная армия была вынуждена отой-ти на север, в горы, к границе с Китайской Народной Республикой.
      По просьбе правительства Корейской Народно-Демократической Республики отряды китайских добровольцев вступили на территорию Северной Кореи и вместе с корейской Народной армией остановили продвижение американцев, а затем и отбросили их к 38-й параллели.
      После окончания войны в Корее Порт-Артур посетил Пан Дэхуай. Имя этого старого китайского коммуниста было мне известно с молодых лет, с конца 20-х начала 30-х годов, когда китайская Красная армия только еще формировалась из партизанских отрядов и Пэн Дэхуай стал командиром одного из первых ее корпусов. О длительной и тяжелой борьбе, которую вел этот корпус с чанкайшистскими генералами под городом Чанша, писалось в нашей прессе.
      Пэн Дэхуай произвел на меня очень хорошее впечатление. Пожилой уравновешенный человек, он в разговоре был прям и откровенен, избегал парадных слов и многословия вообще, чем грешили некоторые другие китайские партийные и военные руководители. Пэн Дэхуай командовал войсками китайских добровольцев в Корее, и, естественно, беседа наша началась с этой только что закончившейся войны. Он рассказал, как его добровольцы воевали с американцами в горах Северной Кореи.
      - Понимаете, - говорил он, - у американцев сильная техника, танки и авиация. Они хорошо владеют этой техникой. Днем на горных дорогах они были господами положения. Днем мы отходили в горы, где нас не могли достать ни танки, ни бомбардировщики. Мы рассеивались.
      - А куда же вы девали свои тылы? Обозы? Госпитали?
      - У нас нет тылов, - ответил он. - Вплоть до полка.
      - А сколько в полку человек?
      - До трех тысяч.
      - Как же вы их обеспечиваете всем необходимым?
      - Китайскому солдату мало нужно, - объяснял он.- Рис и патроны - на себе у каждого. Для остальных припасов и для эвакуации раненых у нас имеются специальные команды носильщиков. Артиллерия и минометы у нас только легкие.
      - Но вы же получили солидное техническое оснащение. Японское и советское. Танки, тяжелую артиллерию.
      - Получили, - согласился он. - Но научиться водить танки и стрелять из тяжелых орудий - это еще не вся военная наука. Так ведь? Мы за тридцать лет привыкли к партизанской войне, к партизанской тактике. Пробовали перестроиться - не очень-то получилось. Пришлось и с американцами воевать старым способом. Днем отсидимся в горах, ночью выходим в долины. Нава-лимся на них сразу бегут, бросают технику. Бегать, они тоже умеют, и очень быстро, - засмеялся он.
      Зашла, конечно, речь и о Великой Отечественной войне. Мой собеседник оказался осведомленным о многих операциях советских войск, в том числе о Витебской и Кенигсбергской.
      - Разведку боем вы проводите малыми силами? - спросил он.
      - В принципе - да.
      - Ну, например, в Витебской операции?
      - В Витебской? Семь стрелковых рот. А ночью ввели в бой несколько штурмовых батальонов.
      - И прорвали немецкую оборону?
      - Да, прорвали.
      - А потери?
      - Около двухсот человек.
      - А мы в Корее, - сказал он, - когда начали общее наступление, бросили в разведку боем несколько десятков тысяч человек.
      - Сколько? - переспросил я переводчика.
      - Десятки тысяч пехотинцев, - подтвердил Пэн Дэхуай и продолжал: Чувствуете разницу?
      - Чувствую! - сказал я. - О потерях не спрашиваю. Его лицо стало сумрачным.
      - Потери были велики, - сказал он.
      Когда мы прощались, он крепко пожал мне руку.
      - Вернетесь в Москву, - сказал он, - поклонитесь от всех нас, китайских коммунистов, Мавзолею, где покоится Владимир Ильич Ленин.
      Несколько недель спустя, сдав дела, я выехал в Советский Союз. Из Порт-Артура наш поезд, миновав Цзиньчжоуский перешеек, вышел на Южно-Маньчжурскую железную дорогу и двинулся на север, к Харбину. Отсюда начались знакомые места. Проплывали за окном леса, поля, горы, глинобитные деревушки, кумирни на перекрестках больших дорог. Проехали Хайлар, Цаган, Чжалайнор. Поезд пересек границу, и все далее и далее, теряясь в вечерней мгле, уходили маньчжурские сопки.
      Шесть лет пробыл я в Порт-Артуре. Общался со многими китайскими коммунистами - и руководителями, и рядовыми работниками - и вот какое впечатление вынес тогда из бесед с ними: китайский народ хорошо помнит бескорыстную помощь, которую в тяжелые для него времена оказали ему советские люди и в боях против японских оккупантов, и в борьбе с чанкайшистами, и в первые годы после окончания гражданской войны, когда в Китайской Народной Республике начался бурный рост экономики вообще и тяжелой промышленности в частности.
      Мао Цзэдун и его последователи и приспешники, поменяв марксизм-ленинизм на шовинистические мелкобуржуазные идеи "великого кормчего", уничтожив десятки тысяч старых китайских коммунистов, таких, как Пэн Дэхуай, Гао Ган, подчинив всю свою деятельность политике антисоветизма, хотели бы предать забвению, вытравить из сердца китайского народа эту память. Но мне, свидетелю и участнику бурных событий, которые пережил Китай в 1945-1953 годах, трудно поверить, что это им удастся. Друг познается в беде, говорит пословица. А самым верным другом китайского народа в его бедах всегда была Страна Советов. И память об этом не вытравят никакие пропагандистские измышления современных маоистов.
      * * *
      Более тридцати лет минуло с той поры, когда победная Маньчжурская стратегическая наступательная операция советских войск заставила быстро капитулировать последнего агрессора второй мировой войны - империалистическую Японию. Срок порядочный, а время, как известно, помогает нам иногда по-новому взглянуть на прошлое и переосмыслить его. Если прежде, вспоминая Маньчжурскую операцию, мы, ветераны-дальневосточники, говорили в основном о боевых ее эпизодах, то нынче на первый план выступили вопросы, которые объемно видишь лишь издали, и чем далее, тем лучше.
      Это, во-первых, разносторонняя, всеобъемлющая деятельность нашего Верховного Главнокомандования и Генерального штаба, блестяще спланировавших и обеспечивших операцию. Этот вопрос достаточно полно освещен в мемуарах Маршала Советского Союза А. М. Василевского, в других мемуарах и военно-исторических трудах. Поэтому я его касался лишь постольку, поскольку было необходимо для показа действий 1-й Краснознаменной армии.
      Второй вопрос я постарался раскрыть как можно подробнее. Речь идет опять-таки об огромной предварительной, так называемой черновой, работе всех звеньев командного и партийно-политического аппарата этой армии, начиная со взвода - роты и кончая армейским штабом и управлением. Участвовать в этой работе, которая, собственно, и обеспечивает боеспособность войск, мне довелось лишь несколько недель - с конца июня до начала августа сорок пятого года. Поэтому пользуюсь возможностью еще раз подчеркнуть: когда меня назначили командующим 1-й Краснознаменной, то первые же впечатления убедительно свидетельствовали, что армия находится в oтличном состоянии, что задача и моя и моих товарищей, прибывших с Европейского театра военных действий, состоит не в том, чтобы что-то переделывать, а в том, чтобы эффективно использовать высокую боеспособность и боевую готовность дальневосточных дивизий и бригад. И здесь хочу еще раз добрым словом помянуть бойцов, командиров и политработников 1-й Краснознаменной, которые в течение четырех лет Великой Отечественной войны в необычайно тяжелых условиях сумели достойно поддержать славные традиции нашей армии и своей неутомимой будничной работой создали к началу боевых действий все необходимые предпосылки для достижения быстрого и решительного успеха. С чувством глубокой благодарности я всегда вспоминаю вас, мои боевые соратники по Дальнему Востоку. Лет пять-шесть назад, когда один американский журналист расспрашивал меня о Маньчжурской наступательной операции, о причинах ее успеха и молниеносного разгрома Квантунской армии, в числе главных причин я назвал боевой и трудовой героизм нашего солдата-труженика. Именно его боевое мастерство и сноровка, его солдатские мозоли и труд до седьмого пота позволили, например, нашей армии прорваться сквозь огонь и горную тайгу в глубину вражеской обороны.
      Кстати сказать, упомянутый журналист более всего интересовался не самой войной, а подготовкой к ней, различными организационными мероприятиями советского командования, и особенно тем, как удалось ему в кратчайший срок сосредоточить на Дальнем Востоке мощную ударную группировку. Ведь для этого требовалось перевезти по железной дороге на расстояние 9-11 тысяч километров несколько армий, в том числе танковую. Мои ответы американец встречал эмоциональными восклицаниями. Его поражали масштабы дальности и скорости передислокации этой массы людей и техники с Европейского театра на Дальневосточный.
      Советское командование за три месяца смогло сосредоточить ударные группировки с их тысячами танков и орудий в местностях, где иногда на десятки километров не было населенных пунктов - лишь тайга, горы да болота или безводные каменистые пустыни и полупустыни, где приходилось прокладывать дороги заново и строить все - от землянок и конюшен до складов и полигонов. Но вопреки всем трудностям мы начали боевые действия, как обещали союзникам, день в день через три месяца после капитуляции фашистской Германии. А спустя еще десять дней победным финалом Маньчжурской стратегической наступательной операции положили конец второй мировой войне.
      И наконец, последнее, что хотел бы сказать, завершая книгу. Вспоминая Великую Отечественную войну, боевых товарищей, их подвиги в различных боях и сражениях, проблемы, которые приходилось решать и в бою и вне боя командирам и политработникам, я стремился передавать наш коллективный опыт не тоном нравоучений. Поэтому да простит меня читатель, если в конце книги я отступлю от этого принципа. Мне скоро восемьдесят лет, за плечами большой жизненный опыт. Полагаю, возраст и опыт позволяют мне сказать несколько напутственных слов молодому военному читателю.
      Ты, мой юный друг и соратник, встал под знамена, славнее которых нет. Будь же достоин звания защитника Социалистической Родины, учись военному делу каждый день и каждый час. Пределов для совершенствования знаний и навыков нет, но идти всегда вверх, углублять командирские знания, вырабатывать командирский характер способен тот, кто умеет заставить себя постоянно учиться. И прежде всего советую тебе научиться думать. Именно так! Ибо уметь думать вообще и уметь думать в бою - это не одно и то же. Учись думать быстро и правильно, так как боевая обстановка редко когда отпускает нам время и возможности для скрупулезной и длительной ее оценки. А принять правильное решение при жесточайшем лимите времени, при недостатке данных о противнике ты тем не менее всегда сможешь, если будешь досконально знать свое дело, своих людей, свое оружие; если приучишь себя к тому, что перспективное решение в бою - это чаще всего дерзкое решение, а дерзость, в свою очередь, влечет за собой определенный риск; если научишься не только принимать правильное решение, но и доказывать старшему начальнику его целесообразность; если, наконец, проводя собственное решение в жизнь, будешь тверд и последователен, но творчески станешь действовать при появлении каких-то новых и непредвиденных обстоятельств, используешь их для выполнения принятого решения не по букве его, но по духу.
      Все это очень и очень непросто, к этому надо себя готовить тщательно и постоянно, и если мои воспоминания помогут тебе в овладении трудной нашей военной профессией, буду считать свою задачу выполненной.
       
      Примечания
      {1}Краснознаменный Дальневосточный. История Краснознаменного Дальневосточного военного округа. М., 1971, с. 72-100.
      {2}Созвездие полководцев. Благовещенск, 1972, с. 79-80.
      {3}Краснознаменный Дальневосточный: История Краснознаменного Дальневосточного военного округа, с. 120.
      {4}Цит. по: Рагинский М., Розенблит С. Международный процесс главных японских военных преступников. М.-Л., 1950, с. 244-245.
      {5}Финал: Историко-мемуарный очерк о разгроме империалистической Японии в 1945 году. М., 1969, с. 51-58.
      {6}Василевский А. Дело всей жизни. М., 1978, с. 507.
      {7}Внотченко Л. Победа на Дальнем Востоке: Военно-исторический очерк о боевых действиях советских войск в августе- сентябре 1945 г. М., 1971, с. 15.
      {8}5 августе 1945 г. Ставка ВГК переименовала Приморскую группу войск в 1-й Дальневосточный фронт.
      {9}Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 50, с. 351.
      {10}ЦАМО СССР, ф. 294, oп, 6961. д. 87, л. 5-68.
      {11}ЦАМО СССР, ф. 294, oп. 6961, д. 87, л. 150-157.
      {12}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 81, л, 165-468.
      {13}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 44-47, л. 40.
      {14}Краснознаменный Дальневосточный, с. 149
      {15}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 49, л. 3-13.
      {16}ЦАМО СССР, ф. 294, т. 6961, д. 66, л. 15-16; д. 44-47, л. 4.
      {17}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 66, л. 2.
      {18}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, Д. 15-18, л. 111, оп. 6984, д. 29,
      л. 25, 142, 198-202.
      {19}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 15-18, л. 1-29.
      {20}Практически этот промежуток был еще уже (около 30 км), так как японский опорный пункт Сяо-тян-тай (Волынский узел сопротивления Пограничненского УРа) располагался поблизости от сопки Тигровой.
      {21}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6962, д. 15-18, л. 3.
      {22}Разница в боевом составе укрепленных районов (УР) и полевых укрепленных районов (ПУР) определялась их предназначением - обороной долговременных сооружений со стационарной артиллерией или полевых, созданных уже в ходе боевых действий. Поэтому батальоны ПУРов имели больше артиллерии и назывались артиллерийско-пулеметными.
      {23}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 15-18, л. 10-17.
      {24}Международные отношения на Дальнем Востоке (1840- 1949). М., 1956, с. 539.
      {25}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 66, л. 2-9.
      {26}Эту дорогу, сыгравшую большую роль в начале операции, в дальнейшем буду называть чангулиньской - как называли ее и тогда.
      {27}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 7164, д. 1, л. 184-185
      {28}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 59, л. 38.
      {29}Восемь батальонов 12-й и 27-й инженерно-саперных бригад, шесть батальонов стрелковых дивизий, два батальона стрелковых корпусов.
      {30}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 7164, д. 1, л. 91-93.
      {31}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 87, л. 203-204, 231-233.
      {32}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6861, д. 80, л. 176.
      {33}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 80, л. 44; д. 44-47, л. 23;
      оп. 6980, д. 79, л. 181.
      {34}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 44-47, л. 10-11,
      {35}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 88, л. 43.
      {36}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 7164, д. 1, л. 180.
      {37}Виотченко Л. Победа на Дальнем Востоке, с. 182-185. 117
      {38}ЦАМО СССР, ф. 206, он. 294, д. 1, л. 200.
      {39}Линькоучжань - железнодорожная Станция близ города Линькоу.
      {40}ЦАМО, ф. 294, оп. 6981, д. 15-18, л. 59.
      {41}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 7164, д. 1, л. 224 (135-я пехотная дивизия, пока не был точно установлен ее номер, именовалась в наших oперативных документах пиняньчженьской - по месту прежней дислокации. - Прим. авт.}.
      {42}В городском музее Владивостока экспонируется картина, где изображен подвиг Николая Ивановича Цыганкова. Среди экспонатов и его боевое оружие.
      {43}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6980, д. 79, л. 104.
      {44}Часть этих сил оборонялась против нашего левого соседа - 65-го корпуса армии генерала Н. И. Крылова.
      {45}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 7164, д. 1, л. 154.
      {46}Правда, 1945, 22 авг.
      {47}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 59, л. 80.
      {48}В состав 1-го (Восточно-Маньчжурского) фронта входили 3-я и 5-я японские армии.
      {49}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 15-18, л. 67.
      {50}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 59, л. 83-85; д. 44-47. л. 14-16.
      {51}Правда, 1945, 17 авг.
      {52}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 88, л. 11, 12.
      {53}Там же, л. 13.
      {54}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 48, л. 20.
      {55}ЦАМО СССР. ф. 294, оп, 6861, д. 15-18, д. 71,
      {56}ЦАМО СССР, ф. 294, оп, 7164, д. 1, л. 154-157.
      {57}Генерал Смоликов прочитал первое, короткое донесение. Несколько дней спустя политотдел 365-й дивизии прислал результаты расследования этого злодеяния, совершенного 12-13 августа 1945 г. (ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6980, д. 59, я. 26-27).
      {58}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 7164, д. 1, л. 158-162.
      {59}ЦАМО СССР, ф. 294, он. 6961, д. 88, л. 9-10.
      {60}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 15-18, л. 100-102.
      {61}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 15-18, л. 76-96,
      {62}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 59, л. 89-91.
      {63}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6961, д. 88, л. 6.
      {64}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 7164, д. 1, л. 248; оп. 6980, д. 79, л. 230.
      {65}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6980, д. 59, л. 171-175.
      {66}ЦАМО СССР, ф. 294, оп. 6980, д. 59, л. 171-175.
      {67}Цит. по: История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945. М., 1963, т. 5, с. 596.