Роберт Беллем
      Неподвижная луна
      Остросюжетная повесть Роберта Беллема "Неподвижная луна" рассказывает о нравах Голливуда сороковых годов и по праву считается одним из лучших детективных произведений.
      * * *
      Шины завывали на темных поворотах, и их жалобная песнь была увертюрой к убийству. Но тогда я этого, конечно, не знал. Я катил себе на машине по горным серпантинам и видел только дорогу, взбирающуюся вверх, да нависшие надо мной громадные скалы. Два ярких конуса от фар вспарывали кромешную тьму.
      Прохладный ночной воздух был напоен благоуханиями и зловонием аромат шафрана с трудом одолевал остаточные миазмы знойного летнего дня. В вышине, на ещё голубом велюре неба, подмигивали звезды. Начался длинный подъем, и я переключился на вторую передачу. Выхлопная труба стреляла искрами. Слабый ночной ветерок шелестел в карликовых виргинских дубах. Где-то в лесу койот искал себе пропитание. По его ликующему лаю я понял, что ужин у него сегодня будет. Наверное, поймал зайца.
      Койоты в тридцати милях к северу от Голливуда? Ну и что? Я устроился поудобнее и закурил сигарету. Вовсе не обязательно было отъезжать так далеко от киностудий: насильственных смертей хватает и там. А здешние жертвы - не всегда зайцы. Дорога, как раскручивающееся лассо, плавно вошла в долину. Это был единственный путь к озеру Шервин. Сначала вы едете на север, преодолеваете перевал и, спускаясь вниз, поворачиваете на юг.
      Робко нащупывая лучами дорогу и отбрасывая на скалы тени, слева от меня на востоке над горами выплыл краешек сияющей тыквы луны. Я усмехнулся. По мне лучше городская луна. Эта была, конечно же, роскошнее, но слишком уж пошлая. Дорога стала ровной, и я увидел сквозь правое окно моего двухместного автомобила блеск озера. Оно было небольшим - не больше трети мили в самом широком месте. На гладком блюдце воды, как на зеркале, лежала луна. Все было так замечательно, что и сам Сесил Б. де-Милл не смог бы улучшить эту картину даже с помощью "Текниколора".
      Я поднес руку с часами к светящемуся приборному щитку. С восьми тридцати, когда в моей берлоге раздался панический звонок Джоша Дельброка, прошло ровно... час десять минут. До места я добрался довольно быстро. Озеро Шервин было окружено высокими деревьями. К нему вел проселок. Недалеко от поворота через дорогу была протянута тяжелая цепь. Я вылез из машины.
      Сначала, правда, я крикнул:
      - Джош!
      Никто не ответил, и я занялся цепью. Посередине болтался увесистый замок. Совершенно бесполезный, потому что концы цепи были просто намотаны на толстые столбы. Сильный человек без особого труда мог выдернуть столб, опустить цепь и переехать через нее. Во мне было сто девяносто фунтов мускулов и шесть с лишним футов роста. Так что от этой работенки я даже не вспотел.
      Переехав через цепь, я снова поднял её. Тихий голос произнес:
      - Мистеру Дельброку это не понравится.
      - В самом деле? - равнодушно спросил я. И только после этого дернулся, как дервиш в своей неистовой пляске.
      - Кто здесь?
      - Это я, мистер, - ответил робкий голос, и из кустов вылез маленький человечек. Он напоминал одного из Диснеевских гномов - старый карлик с морщинистой, как черносливина, рожицей. Его глазки в лимонном свете поднимающейся луны сияли желтым светом. Он с виноватым видом улыбнулся беззубым ртом.
      - Я - Гарри.
      - Какой Гарри и что ты тут делаешь?
      - Просто Гарри. Я живу здесь, - ответил он. И вдруг доверительно понизил голос: - Я ставлю капканы.
      - Сделай одолжение, скройся, - попросил я.
      - Ты не хочешь со мной разговаривать?
      - Нет.
      - Никто никогда не хочет поболтать со мной, - он вздохнул. - Все считают меня сумасшедшим. И сумасшедшему здесь довольно одиноко, особенно с тех пор, как началась война. Этим летом на озеро приехало совсем немного народу - все из-за талонов на бензин. - Он несколько секунд обдумывал только что произнесенные слова, затем опять улыбнулся. - С капканами веселее.
      - Кончай, дед, - сказал я. - Ты хороший старик и, может быть, когда-нибудь мы поболтаем. Но сейчас я занят. Понимаешь?
      - Мистеру Дельброку это не понравится.
      - Что?
      - Ты что, не видел знак? - спросил человечек. Он сделал шаг назад и внезапно исчез. Ни шороха, ни малейшего движения - словно испарился. Его исчезновение смахивало на фокус, но я предпочел бы знать секрет - от такого фокуса ночью в лесу у меня по спине поползли мурашки.
      Теперь, когда он упомянул о знаке, я его увидел. На доске, прибитой гвоздями к дереву, было написано: "Частная собственность. Въезд запрещен! Джошуа Дельброк". Похоже, Джош искал уединения. Эта надпись, как и недавний звонок мне, были совсем не в ешо духе. Я знал Джоша как очень дружелюбного парня. Наверное, и его телефонный звонок был очередным шагом на пути к отшельничеству.
      Дорога вывела меня на берег озера, к деревянному причалу. Дельброка не было и здесь. Я заглущил мотор, погасил фары, подошел к воде и негромко позвал:
      - Эй, Джош!
      В ответ насмешливо ухнула сова. Ей едко ответила ночная жаба. Спокойная вода и влажная земля придавали ночи свежести, и мне внезапно захотелось обратно в Голливуд с его пивнушками. Я считаю, что не в меру свежий воздух вреден для здоровья. Где-то на соседних холмах торжествующе залаял койот, наверное, раздобыл себе вечернюю трапезу. Ему не было никакого дела до тяжелого положения в стране и карточек на продовольствие.
      Отличное место для убийства, раздраженно подумал я.
      Дойдя до конца причала, я с трудом разглядел в желтом свете слабый мерцающий огонек плавучего дома Джоша Дельброка. Уютный плот не имел наружных огней, и, кроме того, иллюминаторы были закрыты светомаскировочными шторами.
      - Джош! - крикнул я,
      Никто не ответил. Здорово, подумал я. Парень обещал встретить меня у шлагбаума или причала, отвезти в свой плавучий дом и рассказать, в чем дело. Интересно, может, он думает, что я пущусь вплавь? Ну нет. Я - частный сыщик, а не селедка.
      Внезапно внизу у воды что-то заскрежетало о доски причала. Я чуть не умер от страха. О мостки терлась утлая лодчонка. Скрип действовал на нервы. Как и открытое пространство. Я посмотрел на плоскодонку - в ней были весла, но не было Дельброка. Наверное, он оставил здесь лодку для меня. Может быть, хотел, чтобы я сам добирался до его плавучего вигвама. Ладно, он клиент, ему и заказывать музыку. За эту ездку на озеро Шервин он обещал мне две сотни долларов. Я погрузился в скорлупку, оттолкнулся от причала и погреб.
      Неожиданно сверху упала большая летучая мышь и прямо передо мной поймала какую-то мошку. Я навалился на весла, чувствуя, как на ладонях вспухают волдыри. Вскоре я причалил к плоту.
      Словно чья-то тяжелая рука, на меня давила тишина. Я громко закричал:
      - Если это шутка, она мне чертовски не нравится! Ты меня слышишь, Джош?
      Наверное, он не слышал. Может, его здесь просто не было. А, может, он был на плоту, но не мог слышать, как зайцы, которые достались на ужин койотам. От этой мысли по спине опять пробежал холодок.
      Я начал взбираться по лестнице наверх. Внезапно надо мной возникла тень, послышался свист рассекаемого воздуха. Все произошло так быстро, что я не успел уклониться от удара. Кто-то врезал мне по черепу бейсбольной битой. Луна начала мигать, а звезды - отплясывать джигу. Затем наступила темнота. Я даже не почувствовал падения на твердую палубу, потому что отключился раньше.
      2
      УТРО ПОСЛЕ УБИЙСТВА
      Когда я открыл глаза, луна пялилась мне прямо в физиономию. Она была почти в том же положении, слева за горами. Поэтому я понял, что провалялся без сознания недолго, минут пять, ну, самое большее, десять.
      В моем черепе, как в больном зубе, пульсировала боль. Ныла тыльная часть правой руки. Кислая струйка жидкого огня приятно обжигала глотку. Это был "бурбон". Моим любимым напитком было шотландское виски - "бурбон" я терпеть не мог.
      - Эй, какого черта? - воскликнул я и принял сидячее положение. Я был на левом краю плота. Меня поил прямо из бутылки гигант, в громадной волосатой лапе которого сосуд емкостью в кварту больше походил на пинтовую склянку. Он был огромен, как "летающая крепость", только без крыльев, и с лысым, как бильярдный шар, черепом. На лице читалась тревога, сменившаяся облегчением, когда он увидел, что я не отдал концы.
      - Слава богу! - пробормотал он. - Я уже было испугался, что отправил тебя на тот свет. Чтобы привести тебя в чувство, понадобилось целых пять минут. Черт...
      - Подожди, - проскрипел я и с трудом поднялся, держась за тушу по имени Джош Дельброк. - Ты хочешь сказать, что ты и есть та сволочь, которая чуть не грохнула меня?
      - Это была ошибка... случайность.
      Я сжал кулаки.
      - Послушай, - глухо начал я. - Может быть, ты и большой сценарист в "Параметро-пикс" и один из самых высокооплачиваемых бумагомарак во всем кинематографе, но это не дает тебе права украшать мой купол фонарями. Сейчас я тебе покажу.
      - Но, Дэн, послушай...
      - Не называй меня Дэном. Для тебя я - мистер Тернер. - Я сделал ложный замах левой и направил правый апперкот ему в физиономию. Джош отступил на шаг, я промахнулся и упал.
      Он подхватил меня.
      - У тебя кружится голова, Дэн. Дай-ка я затащу тебя в дом. Я сейчас все объясню. Должно быть, я тебя здорово треснул - ты что-то неважно выглядишь.
      Он мог бы мне этого и не говорить. Я чувствовал себя препаршиво. Он втащил меня в дом, закрыл дверь и зажег фонарик. Я был прав насчет светомаскировочных штор - все окна были закрыты ими. За исключением этого, гостиная плавучего дома выглядела так же, как летний коттедж богатого холостяка. Со вкусом подобранная мебель, дорогой ковер на полу - все говорило о хорошем вкусе хозяина.
      Я плюхнулся на диван.
      - Пока я окончательно не откинул копыта, дай мне "ВАТ-69".
      В его баре было полно разнообразных напитков, включая и мой любимый. Он налил мне изрядную порцию этой небесной росы, подождал, пока я опрокину содержимое стакана в глотку, и сказал:
      - Я хочу извиниться, Дэн.
      - С какой стати я должен тебя прощать?
      - Я ведь не знал, что это ты. Подумал, что это убийцы. Помнишь, я звонил тебе с час назад. Я не ожидал, что ты доберешься так быстро. Я хотел ещё немного подождать и встретить тебя на проселочной дороге. Ты примчался так рано, что я принял тебя за убийцу и...
      Я протянул ему пустой стакан, чтобы он его вновь наполнил.
      - Наверное, у меня что-то с ушами. Мне показалось, или ты действительно что-то сказал о парнях, которые собираются тебя убить?
      - Сказал, Дэн.
      - Это шутка? - фыркнул я. - Поделись со мной, чтобы я тоже мог повеселиться.
      Он совсем не весело ответил, что это не шутка, и добавил:
      - Пол Мандерхейм хочет меня убить.
      - Пол Мандерхейм? - Я отхлебнул виски. - Ты, похоже, совсем спятил.
      Этот парень был директором "Параметро", Великим Моголом студии, где работал Джош. Ну, если Мандерхейм - потенциальный убийца, то я африканский царек.
      - Он собирается тебя убить? - переспросил я. - Что за вздор!
      - Все верно, вздор, и в то же время чистая правда. Поэтому я и прячусь здесь.
      - Зачем ты звонил мне? - полюбопытствовал я.
      Он плеснул в стакан ещё виски и при этом чуть не уронил бутылку.
      - Какой смысл рассказывать? - угрюмо пробурчал он. - Ты все равно не веришь.
      - Хоть послушаю. - Я опять пригубил виски. - Только рассказывай покороче...
      Где-то в темноте залаял койот.
      - Ладно, - вздохнув, молвил Джош. - Конечно, я не утверждаю, что Мандерхейм| убьет меня сам - он слишком важная шишка, чтобы рисковать... или, по крайней мере, считает себя важной шишкой.
      - Вот именно. И, кроме того, в нем всего пять футов роста, и ты сможешь сделать из него отбивную одной левой, - рассудил я.
      - Не в этом суть, Тернер. - Он подлил мне виски и добавил чуть-чуть содовой. - Пол Мандерхейм - карлик, я - исполин, но для него это ничего не значит.
      - Почему?
      Дельброк покраснел до корней своих несуществующих волос.
      - Он знает, что я трус. Я не выношу физического насилия. Он не побоялся бы в любую минуту отправиться ко мне с голыми руками.
      Мне стало жалко эту громадную размазню. Ему, наверное, было нелегко сделать такое признание.
      - Не бойся, что я узнаю подробности твоей личной жизни, - сказал я. Выкладывай факты.
      - Я это и пытаюсь сделать. Говорю тебе, Мандерхейм - слишком большая шишка, чтобы самому убивать меня. Но он легко может нанять для этого дела какого-нибудь головореза.
      Я подумал, что не прочь выпить еще. Глядя на вновь наполненный стакан, я спросил:
      - Почему?
      - Что почему? - жалобно переспросил он. - Ты пьян. Твой вопрос не имеет смысла.
      - Я не пьян, - Мой голос звучал словно издалека и совсем глухо. - Я стекл, как трезвышкко. Тьфу, я имею в виду: я трезв, как стеклышко. Если я говорю забавно, то лишь потому, что ты здорово треснул меля этой битой.
      Я закрыл глаза и попытался собрать иссякающие силы. У меня было странное ощущение - нас качает, будто мы попали в шторм в открытом мере. Когда я опять открыл глаза, то понял, что это раскачиваюсь я сам. Плавучий вигвам Дельброка был устойчив, как Боулдерская плотина.
      - Это все ром, - заметил я.
      - Не ром, а шотландское виски, причем чертовски хорошее, - обиделся он. - Виски делают в Шотландии, а ром - на Кубе.
      - И оно ударяет в голову, - пробормотал я.
      - Только не в мою, в твою, - он прикрыл пальцами правый глаз и начал разглядывать меня левым. - Помнишь, ты задал вопрос?
      - Нет, - я с трудом покачал головой. Все было, как в кошмарном сне.
      - Ты спросил: "почему", а я Спросил: "что почему"? - Он выпил виски.
      - Да, почему Мандерхейм будет нанимать людей, чтобы убрать тебя?
      - Мы поссорились из-за женщины. - Дельброк опять начал наполнять бокалы.
      - Из-за них это всегда и бывает.
      Он недоуменно заморгал.
      - Что из-за кого всегда бывает?
      - Из-за женщин всегда бывают неприятности.
      Он призадумался, а затем с отсутствующим видом пробормотал:
      - Особенно у такого невинного человека, как я. Давай спать.
      Он поудобнее устроил свою громадную тушу на палубе и тотчас захрапел.
      Я продолжал смотреть на него затуманенными глазами.. Может, через пять минут, а может, через час, я сказал:
      - Какие у невинного человека с ними дела?
      - Гм... У какого невинного человека?
      - У тебя.
      Он потянулся к бутылке.
      - Я не знал.
      - Чего ты не знал?
      - Что это девчонка Мандерхейма.
      Он сделал большой глоток прямо из горлышка и протянул бутылку мне. Я тоже глотнул. Пока я пил, Дельброк опять захрапел.
      Я долго смотрел на него мутным взглядом. Он напоминал громадного ребенка, которому приснился кошмар.
      - Кто? - пробормотал я.
      - Что - кто? - Он почесал лысину.
      - Кто была девчонка Мандерхейма?
      - Ну, та девчонка, - ответил Джош.
      - Какая девчонка?
      Он поднял руку жестом средневекового рыцаря и икнул.
      - Как не стыдно, Шерлок. Когда пахнет скандалом, нельзя называть имя женщины.
      С этими словами Дельброк опять захрапел. Время ползло, как черепаха. Я выпил тоника.
      - Был скандал?
      - Нет.
      - Тогда в чем дело?
      Он встряхнул бутылку.
      - Пустая. У тебя, наверное, зуб с дыркой. - Он добрался на четвереньках до бара, достал бутылку джина и припал к горлышку.
      - Какое дрянное ячменное виски. Запах, как у джина.
      - Это он и есть.
      - Что?
      - Джин, - я тоже отхлебнул из бутылки. - Так, говоришь, не было скандала?
      - Конечно, нет. Я написал для неё пьесу. Я ей нравился.
      Я наклонился и похлопал его по плечу.
      - Ты прекрасный парень. Все тебя любят.
      - Кроме Пола Мандерхейма.
      - Да плюнь ты на него! - посоветовал я. - Ты ведь его в бараний рог согнешь.
      Дельброк смежил веки и опять захрапел. Я окончательно утратил чувство времени. Через несколько минут, а может быть, часов, он проснулся и возобновил прерванную беседу.
      - Я не знал, что она была его личной собственностью.
      - А когда узнал?
      - На прошлой неделе. Эй, да ты совсем не слушаешь. Я ему душу изливаю, а он что делает - спит с открытыми глазами.
      - Если хочешь, я их закрою. Теперь я окончательно проснулся... И что ты сделал, когда узнал, что это девчонка Мандерхейма?
      - Что сделает в таком случае любой уважающий себя американец, в жилах которого течет кровь, а не вода? - негодующе вопросил он.
      Время ползло, как улитка. Я отпил из бутылки.
      - Так нечестно, - обиделся я. - Я первый спросил.
      В ответ раздался храп. Я ждал. Проснувшись, Джош скорчил ужасную гримасу.
      - Я её бросил, конечно.
      - Вышвырнул?
      - Да.
      - Может быть, поэтому он и злится? - пробормотал я и, сделав ещё глоток, вернул бутылку Джошу.
      - Кто злится?
      - Мандерхейм.
      - У этого "бурбона" запах джина. Почему?
      - Потому что это джин, - терпеливо объяснил я.
      - Нет, нет. Я имею в виду, почему Мандерхейм злится?
      - Потому что ты бросил его девчонку, - подсказал я.
      Какое-то время Джошуа Дельброк обдумывал эти слова. На его широкой физиономии появилась обиженная мина.
      - Это вздор.
      - Что вздор?
      - Что Мандерхейм злится на меня, потому что я вернул ему его девчонку. Где же людская благодарность?
      - Я слышу птиц, - сказал я. - У владельцев киностудий этого не имеется.
      - Не имеется птиц?
      - Не имеется чувства благодарности.
      Он с сомнением посмотрел на меня.
      - Ты слышишь птиц?
      - Да, - я сделал маленький глоток.
      - В голове? Может быть, у тебя сотрясение мозга? Я довольно крепко тебе врезал.
      Я постучал себя по черепку.
      - Цел. Частному сыщику очень важно иметь крепкий котелок. Так что брось говорить глупости.
      - Но ты же слышишь птиц. Это плохо.
      - Снаружи. Это ночные птицы.
      Он с трудом дополз до двери и открыл её.
      - Уже светает, - удивился Джош Дельброк. Он ухмыльнулся. - Ну, ты и орнитолог.
      - Что, уже светло?
      - Не очень. Солнце ещё не взошло. Посмотри сам.
      Я вгляделся в окутывавшую палубу грязно-серую мглу..
      - Ну и ночка!
      - Ужасная, - сонно согласился Джош. - Проговорили всю ночь.
      - Мы её пропьянствовали. Я чувствую себя ужасно.
      - Я тоже. Похмелье. Давай вздремнем. - Он улегся на палубу и захрапел.
      Справа начало светлеть. Я опять устроился на диване и заснул.
      Меня разбудил золотой солнечный свет, льющийся в комнату через левое окно. Часы показывали восемь утра.
      Откуда-то с озера послышался плеск и добродушный, как раскаты грома, голос Дельброка.
      - Эй, Шерлок Холмс, давай сюда! Вода - высший класс! Заново на свет родишься.
      Я вышел на палубу. Джош плавал вокруг плота, как большой неуклюжий белый кит.
      - Привет, Моби Дик. - Я разделся и нырнул в воду.
      Вода в озере была такой холодной, что я мигом протрезвел. Внезапно я почувствовал себя замечательно. Почему я не знал этих прелестей раньше? Когда светит солнце, я уже не испытываю страха перед открытыми пространствами. Летучие мыши разлетаются по своим насестам, а койоты перестают ловить зайцев. Воздух и вода словно искрились. Единственное, чего мне недоставало - это яичницы с беконом, кофе и сигарет.
      Чуть позже моя мечта осуществилась. Мы завтракали на камбузе, когда мой хозяин спросил:
      - Ну, что насчет моих неурядиц?
      Я ответил, что все очень просто.
      - Мы вместе поедем в Голливуд к Полу Мандерхейму. Я ему расскажу, как ты бросил его девчонку, хотя это разбило твое сердце. Ты бросил её из-за него. Ты думаешь о нем больше, чем о самой главной любви своей жизни, и, если он не отзовет своих головорезов, я его задушу на месте.
      - Ты действительно сделаешь это для меня, Дэн? - со страхом спросил этот огромный недотепа.
      - Нет, не для тебя. Я вступаю в игру за те две сотни. Пошли.
      Мы сели в лодку и отправились к берегу. Пока Дельброк выводил из стоящего рядом с причалом низенького сарая свою машину, я сел в свою, тронул с места и остановился перед натянутой цепью. Снимая её, я заметил в кустах что-то большое, присыпанное листвой. Я внимательно осмотрел груду листьев и вернулся на дорогу, где остановился автомобиль Дельброка.
      - Что-нибудь случилось? - спросил Джош.
      - Случилось. И кое-что серьезное, - хмуро ответил я. - Помнишь коротышку Гарри, который жил здесь? Он ещё добывал себе на пропитание ловом дичи.
      - Конечно, тихий сумасшедший.
      - Мертвый сумасшедший, - мрачно уточнил я. - Его труп в кустах. Какой-то гад всадил пулю ему в голову...
      Я снова сошел с дороги и стал разглядывать Гарри. Даже после смерти он продолжал ухмыляться, будто нашкодивший гномик. Я прикрыл его листвой и пожалел, что вчера ночью был с ним так груб. Теперь мы уже никогда не поболтаем, как я ему обещал. А впрочем, ерунда. Я и не собирался выполнять обещание,
      3
      НЕУЖЕЛИ ДЕЛЬБРОК?
      На широкой физиономии Джоша Дельброка отразился панический страх.
      - Это сделали люди Мандерхейма! - застонал он. - Он послал их сюда ко мне, а бедный старый Гарри, наверное, остановил их у шлагбаума, и они застрелили его!
      Его страх передался и мне, тем более, что объяснение звучало чертовски правдоподобно. Не ахти как приятно наткнуться на труп там, где никак не ожидаешь его увидеть. Еще менее приятно, когда при этом рядом с вами трясется от страха верзила. Но самое неприятное заключалось в том, что убийцы могли прятаться где-то поблизости.
      Ночью я не слышал никакой стрельбы, значит, у них должны быть пушки с глушителями. А с парнями, которые пользуются глушителями, лучше не шутить. Вновь обретенная любовь к широким просторам тотчас испарилась. Ведь человека, стоящего на открытом месте, легко подстрелить из засады. Мне снова захотелось в город, на запруженные машинами улицы.
      Но я не стал делиться своими опасениями с Дельброком. У него и без того было достаточно оснований для тревоги. Я воскликнул с показной бравадой:
      - Мандерхейм? Ну что ж, поехали разоблачать его.
      - А ч-что делать с т-трупом?
      - Труп не убежит, - ответил я и вытащил сигарету. - Им займутся местные лягавые. Мы сразу поедем в центральное управление. А между делом заедем к Полу Мандерхейму и на месте обработаем его, если ты, конечно, не вешаешь мне лапшу на уши.
      - Я вешаю тебе лапшу на уши?
      - Что он хочет избавиться от тебя.
      - Дельброк вытер свою сверкающую лысину,
      - Это правда, Дэн, клянусь.
      - Тогда поехали, - сказал я. - Первая остановка у берлоги Мандерхейма. Пока я буду с ним разбираться, ты можешь подождать на улице.
      Поездка в город не была приятной. Вернулось похмелье, и каждый раз, когда я делал крутой поворот, у меня начиналось головокружение. Я катил на север, к перевалу, затем повернул на юг и доехал до бульвара Вентура. Наконец, по новому скоростному шоссе мы въехали в Голливуд. Я проехал по Сансет к Тауэр-Пэлэс, небоскребу, в котором вольготно обретался Мандерхейм, ежемесячно платя за квартиру сумму, равную военному бюджету небольшого государства. Ему не были нужны асиенды в Беверли-Хиллз, он предпочитал небоскреб, с крыши которого мог плевать на город, который принес ему успех и деньги.
      Я оставил машину почти в квартале от здания, так как все тротуары рядом с домом Мандерхейма были заняты машинами с карточками "Пресса" и полицейскими автомобилями. Судя по всему, в небоскребе, где жил Мандерхейм, что-то произошло, но я ничего не сказал Дельброку о своих опасениях. Когда он остановился рядом с моей развалюхой, я жестом велел ему подождать, а сам отправился в Тауэр-Пэлэс.
      - Десятый этаж, - сказал я лифтеру.
      - Этаж мистера Мандерхейма?
      - Он самый.
      - Извините, сэр, - произнес он, - но мне сказали...
      Я быстро показал ему значок частного сыщика.
      - Этого достаточно, парень?
      - А, ещё один лягавый. Извините, сэр.
      Он нажал кнопку, и кабина устремилась вверх. По реплике лифтера я понял, что у Мандерхейма что-то стряслось. Меня опять начали одолевать неприятные мысли. Что, черт побери, могло случиться, если понаехало столько лягавых?
      Лифт остановился, и пневматические створки плавно раскрылись. Выйдя, я заметил двух здоровенных полицейских в полной сбруе, которые вели к лестнице изящную брюнетку. У нее, кажется, была истерика. Ее ротик кривился, черные глаза округлились и обильно выделяли влагу. За исключением этих временных недостатков, она была лакомым кусочком, и на неё любо-дорого было смотреть. Оно и неудивительно. Ведь это была Сандра Шэйн, одна из суперзвезд параметровского курятника.
      Но что она делала между двумя лягавыми? Судя по их повадке, Сандра не была арестована. Наоборот, у меня сложилось впечатление, что они о ней очень заботятся. Полицейские помогли ей спуститься по лестнице. Может быть, их нежность пробудил халатик Сандры? Кто-то говорил мне, что лягавые - тоже люди.
      Я переступил порог квартиры Мандерхейма. Передо мной была просторная гостиная, отделанная хромом и красным деревом. Ноги погружались в ковер кремового цвета, как в суфле. В квартире было полно полицейских в форме и штатском, фотографов, специалистов по отпечаткам пальцев. Затем я увидел их начальника. Это был мой знакомый, Дональдсон из отдела по расследованию убийств.
      Он тоже заметил меня. Его брови сдвинулись, как грозовые тучи, и я стал ждать удара грома, а потом - и ливня проклятий. Выпятив квадратный подбородок, он направился ко мне.
      - Вон, - приказал Дональдсон.
      - Это ты мне?
      - Тебе, - твердо ответил лягавый и показал на дверь. - Той же дорогой, какой пришел.
      - Но почему? - возмутился я.
      - Чтобы не воняло.
      - У меня тут дело, - заспорил я.
      - Нет у тебя здесь никакого дела, Пинкертон. Лучше не суй нос в это убийство. Мы приехали сюда первыми.
      - Ты сказал - убийство? - у меня в горле застрял комок.
      Дональдсон ответил с довольным видом:
      - Обычно ты первым как бы случайно оказываешься на месте преступления и сообщаешь нам, когда в Голливуде кого-нибудь грохают. Сейчас роли поменялись. Прощай.
      - Не надо так, - сказал я ему, - а то подумают, что ты невоспитан. Мне нужно поговорить с Полом Мандерхеймом.
      Дональдсон вскинул брови.
      - Какая жалость. Ты опоздал.
      - Он вышел?
      - Да, в плетеной корзине.
      По спине у меня забегали мурашки.
      - Ты хочешь сказать, что Мандерхейм сыграл в ящик?
      - Вот именно.
      - Но как?! - завопил я.
      - Пуля тридцать восьмого калибра в голову. А теперь убирайся, я занят!
      Я растерялся. Убийство Мандерхейма сбило меня с толку. Оно разрушало версию об убийстве бедняги Гарри на озере Шервин. Я хотел обвинить в этом грязном деле Мандерхейма, но теперь не мог этого сделать, потому что подозреваемый и сам был мертв.
      Я попытался придумать что-нибудь новое. Допустим, Мандерхейм послал своего головореза на озеро Шервин убрать Джоша Дельброка. Предположим, этот головорез пристрелил безумного Гарри, когда тот попытался вмешаться. Совершив это не предусмотренное планом убийство, бандит, может быть, струхнул и вернулся в Голливуд доложить о неудаче Мандерхейму. Что могло случиться дальше, спрашивал я себя.
      Зная характер Пола Мандерхейма, можно было без труда восстановить происшедшее. Как Великий Могол "Параметро-пикс", он был одним из крупнейших городских наполеончиков, этаким гением с диктаторскими замашками. Может, он пришел в ярость, узнав, что его наемник убил невинного старика, а бандиту это не понравилось, и он угостил Мандерхейма пулей тридцать восьмого калибра? Эта версия убедительно объясняла насильственную смерть директора киностудии.
      Итак, если я был прав, дело сводилось к поискам человека, совершившего два убийства.
      Я сказал Дональдсону:
      - Кажется, я сумею помочь тебе разобраться в этом.
      - Очень мило с твоей стороны, - он одарил меня убийственной улыбкой. - Напомни, когда у меня выдастся свободная минута, послать тебе открытку с благодарностью. А сейчас я занят. Сделай одолжение, скройся.
      - Ты не нуждаешься в моей помощи?
      - Все и так ясно.
      - Черта с два.
      Он едва сдержался. Я читал его, как открытую книгу, видел, какие мысли кружились в той части его тела, которую он считал головой. Дональдсон разрывался между необходимостью вернуться к работе и желанием поиздеваться надо мной. Последнее победило.
      - Хорошо, я выдам тебе факты, - с покровительственным видом согласился он.
      - 0тлично. Выкладывай.
      - Судя по всему, слуги Мандерхейма ночевали в своих квартирах на нижних, более дешевых этажах. Платил за их жилье, конечно же, Мандерхейм. Вчера вечером они, как всегда, ушли к себе, а утром около восьми вернулись. Как ты думаешь, что они тут нашли?
      - Сколько у меня попыток?
      - Сколько угодно, умник, все равно не угадаешь. Они нашли труп Мандерхейма.
      - Кто-нибудь знает, кто его грохнул?
      - Дойдем и до этого, - ответил Дэйв. - Слуги, конечно, сразу позвонили в полицию. Мы немедленно приехали, и врач установил, что смерть наступила между двенадцатью и часом.
      - Неужели никто не слышал выстрела?
      - Кое-кто слышал. Этажом ниже находится другая огромная квартира, в которой проживает...
      - Сандра Шэйн, суперзвезда из "Параметро", - наугад сказал я.
      Дэйв подозрительно уставился на меня.
      - Откуда ты это знаешь?
      - Я только что видел, как её провожала вниз пара дюжих стражей закона. Я догадался, что она здесь давала показания, потому что ребята вели себя с ней очень нежно. Было ясно, что они сопровождают девушку в её гнездышко, чтобы она смогла вволю наплакаться и отдохнуть.
      - А, - успокоился он. - Ты угадал. Мы здесь её допрашивали. Она сказала, что вчера ночью, около половины первого, слышала выстрел или что-то очень похожее на выстрел. Звук донесся с верхнего этажа и был приглушен.