Ясно, что та часть населения, у которой за пределами Молдавии имеются свои национальные государственные образования, крепкие родственные или серьезные профессиональные связи - неподходящий материал для проводимого эксперимента. От них надо избавляться.
Для этого нами применяется несколько методик.
Для запуска процесса была выбрана гуманная, на наш взгляд, модель вытеснения неприемлемых биообъектов по языковому признаку.
В общих чертах суть предлагаемой методики следующая.
Сначала в общественное сознание внедряется тезис об унижении молдавского языка, о его вытеснении на обочину жизни. Причиной всех бед объявляется русификация. Поскольку это достаточно легко опровергаемая ложь, поскольку налицо огромные тиражи книг на молдавском языке, изданных за послевоенный период, создана великолепная система образования всех ступеней, развит национальный театр, телевидение и т.д., нами был подброшен еще один важный тезис - о необходимости перевода молдавского языка на латинскую графику и, более того, объявления молдавского языка несуществующим. Подлинным языком народа объявится язык румынский.
Этот простой подлог позволит все достижения в области развития молдавской национальной культуры сделать попросту невидимыми: все, что написано не на латинице - не ваше. Это вредно и ложно.
Уверены, что эти идеи станут привлекательными для одной части населения и неприемлемой ложью для другой части. Для нас же они послужат, прежде всего, зондом-сепаратором. Нам важно лишь разделить общество на эти две группы. Кого будет больше - не имеет значения. Управлять численностью сгруппировавшихся особей мы умеем достаточно хорошо."
Андрей отложил чтение и стал вспоминать, что он, тогда еще ребенок, наблюдал описываемые здесь процессы в действии. Как по центральной улице города чуть ли не ежедневно маршировали толпы возбужденных людей и скандировали лозунг: "Лимба-алфабет! Лимба-алфабет!" Помнил он также разговоры старших о том, что всех заставят сдавать экзамены по румынскому языку, что русские школы закроют...
Живой отклик личных воспоминаний усилил интерес и Андрей продолжил чтение со все возрастающим интересом. Вдруг зазвонил телефон. Андрей не ждал звонков в такое позднее время.
-- Добрый вечер, - в трубке прозвучал женский голос.
-- Добрый вечер. Машенька, это Вы? - спросил Андрей.
-- Да, как вы меня узнали? - удивленно спросила Маша, - Извините за поздний звонок...
-- Ничего, ничего. Я еще не сплю, - Андрей уже был готов к игривому тону разговора.
-- Я хотела узнать, Дмитрий Васильевич вам не звонил? - спросила Маша.
-- Нет. Но мы и не договаривались, - ответил Андрей.
-- А мы, как раз, договорились, но он не позвонил, - в Машином голосе чувствовалась тревога, - Этого с ним не бывает. Он очень пунктуальный человек.
-- Я думаю, не стоит волноваться, - вальяжно-успокоительным тоном начал Андрей, - Мало ли что...
-- Нет, - Маша прервала его, - Дмитрий Васильевич никогда не опаздывает и никогда не забывает сделать то, что обещал.
-- Ну, если так, позвоните ему домой, - сказал Андрей.
-- Я уже звонила. И домой, и на дачу, и на мобильный. Елизавета Федоровна тоже очень волнуется. Мобильный включен, но никто не берет трубку, понимаете? С ним ничего такого никогда не было.
-- Ну, ведь может же быть, что он, скажем, где-то на переговорах, а мобильник оставил в машине и забыл выключить, - начал фантазировать Андрей, - Позвонить пока не может. Короче, я считаю, что волноваться еще рано.
-- Вы думаете? - спросила Маша.
-- Я уверен, - безапелляционно заявил Андрей.
-- Видите ли Андрей, - в голосе Маши появилось легкое раздражение. - Дмитрий Васильевич мне рассказал сегодня об этом деле. Это действительно очень страшно и очень опасно. Ведь он сегодня при вас говорил "мы, юристы, как саперы. Исчезнуть можем в любой день." Вы уже прочли материалы?
-- Еще не все, но то, что прочел - очень интересно, - максимально стаоаясь изобразить заинтересованность, ответил Андрей.
-- Очень интересно, - резко прервала его Маша, - когда это лично вас не касается. Когда касается, это становится очень опасно.
-- Почему же, - обиженно ответил Андрей, - Меня это касается лично. Я там жил и все это...
-- Я не это имею в виду, - голос Маши стал совсем суровым, - Вас - и меня - это по настоящему коснется, когда мы вступим с ними в схватку. В общем, еще раз извините меня за поздний звонок. Я просто надеялась, что он у вас. Спокойной ночи.
-- Спокойной ночи. Если я что-нибудь узнаю, я вам сразу же позвоню, - стараясь сгладить возникшее напряжение ответил Андрей.
-- Спасибо, до свидания, - сказала МАша.
-- До свидания, - ответил Андрей.
"Ну и дела... Это уж точно не служебные отношения... Во дают! - подумал Андрей и, посмотрев на часы, решил, что утро вечера мудренее. На ночь можно еще чайку попить, немного почитать и - баиньки.
А завтра - суббота!
" ... Фрагменты из доклада того же проджект-менеджера за 1993 год:
"Теперь о диктатуре языка, которую мы организовали ранее. Этот подход привел к замечательным результатам.
Малограмотная часть населения заглотила эту наживку и в дальнейшем так и оставалась на крючке рыбака. Что касается образованной части коренного населения, она не просто заглотила наживку. Ей было предписано осознать эту идею как свою собственную. Она должна была высвободить из глубин подсознания все комплексы неполноценности, все обиды и всю зависть.
Результаты превзошли наши ожидания. Ведомый нами и своей творческой интеллигенцией народ проявил завидный энтузиазм и выявил подлинное творчество масс в выталкивании "русскоязычного" населения изо всех сфер жизни, а также за пределы республики.
Биообъекты самостоятельно, например, сформулировали ставший популярным тезис "чемодан-вокзал-Россия" и т.п. Колоссальную эффективность приобрела борьба за символы государственности - флаг, герб, гимн и так далее. Мы же в своих планах, этому придавали меньшее, чем они сами, значение.
Сформированное нами правительство задыхалось в счастливом экстазе разрушения "проклятого коммунистического прошлого". Искреннее стремление угодить нам и активное стремление к предложенным нами целям, подтверждало наши теоретические предположения и вселяло уверенность, что результат будет достигнут.
Процесс, как тогда было модно говорить, пошел.
Однородность общества по параметру Пеккера-Теппера достигла уже 42%.
Хочется отметить, что осуществляемая нашим руководством координация действий с московским центром имела решающее значение все это время. Блестяще организованная на всех московских телевизионных каналах пропаганда образа России как предельно нестабильной, агрессивной, нищей страны, имела принципиально важное значение для формирования в психике населения нужного нам направления вектора благополучия. Для интересующей нас части населения Россия окончательно превратилась в нечто неприемлемое. Страны Запада постепенно становятся для них мифологизированным образом счастья.
Вторая по важности задача - ликвидация всей промышленности, которая нам не будет нужна в дальнейшем. При этом самое главное было - оторвать ее от единого экономического комплекса бывшего СССР. Соседние Украина и, в особенности, Россия должны были позабыть о молдавских предприятиях, что-либо поставлявших для них. Исключения были возможны только для винодельческих и некоторых пищевых производств.
К сожалению, в процессе реализации программы произошли серьезные сбои. События в Приднестровье затормозили наши планы. Мы недооценили способность населения левобережной части Молдавии к сопротивлению против экспансии румынского языка. Пришлось запастись терпением и продолжать подтачивать этот режим, пока он не рухнет. Здесь основную роль играли и продолжают играть Московский и Киевский центры".
ЧАСТЬ IV
Субботнее утро, заполненное чтением, прервал телефонный звонок. Звонила мама.
-- Андрюша? - раздался в трубке родной голос.
-- Да, мам. Как вы там?- "детским" голосом ответил Андрей.
-- Мы нормально, а ты? - спросила мама.
-- И я нормально.
-- Ты, наверное, голодный? - задала стандартный вопрос мама.
-- Ну, что ты: Луккул обедает у Луккула! - с пафосом ответил Андрей.
-- Нет, серьезно, - озабоченно сказала мама, - может мне прийти и тебе что-нибудь приготовить.
-- Спасибо, мам. Я сам.
-- Да что ты там сам приготовишь, - продолжала мама.
-- Ну уж что приготовлю, то и съем, - ответил Андрей.
-- Может ты к нам сегодня зайдешь? - продолжила она.
-- Постараюсь, - ответил Андрей, - Ну, скажем, во второй половине дня, хорошо? У меня сейчас есть кое-какая работа.
-- Выходные даны, чтоб отдыхать, - веско сказала мама, - Ты давно внученьку не видел? Я так по ней соскучилась? Может, придете вместе?
-- Это вряд ли, - неуверенно ответил Андрей.
-- Ладно, я сама им позвоню, - со вздохом ответила мама.
-- Позвони, мам. И скажи что у меня все в порядке, но я пока занят по работе. Хорошо?
-- Хорошо, сынок.
-- Как там старый конь?- спросил Андрей.
-- Нормально. Привет тебе шлет.
-- И ему привет, - сказал он.
-- Ну, ладно, ждем тебя, - сказала мама, - только обязательно приходи, - Хорошо?
-- Хорошо, - ответил Андрей, - Пока, целую.
-- Приходи обязательно, - еще раз сказала мама, - мы будем ждать, пока.
Андрей повесил трубку, но телефон тут же зазвонил вновь. Видимо, кто-то держал линию на автодозвоне.
-- Андрей?- это была Маша.
-- Да, Маша, - ответил Андрей.
-- Он к вам так и не приходил?- спросила она.
-- Нет.
-- И не звонил? - с надеждой уточнила Маша.
-- Нет.
-- Дело в том, - в голосе Маши была уже не озабоченность, а тревога, - что он не пришел домой ночевать и никому не звонил. Мобильный уже отключен. Елизавета Федоровна просто с ума сходит. Я тоже. Что делать?
-- Может, в милицию...
-- Для этого пока нет юридических оснований - это я вам как юрист говорю, - перебила его Маша, - Там скажут - ну, не пришел мужик домой ночевать - большое дело... Андрей. Давайте встретимся, и чем быстрее, тем лучше.
-- Хорошо,- неуверенно ответил Андрей, - давайте...
-- Вы сможете через час быть на Чистых прудах у Грибоедова?
-- Думаю, смогу, - мысленно оценивая расстояние, ответил Андрей.
-- Все. Тогда до встречи, - сказала Маша и повесила трубку.
-- До встречи, - ответил Андрей, но в трубке уже были гудки.
"Господи! Ну просто черт знает что!"
* * *
Через час он стоял у Грибоедова и пожирал самое вкусное в мире мороженое - "Лакомка". Маша пришла почти без опозданий. Он увидел ее сразу. Как только она вышла из дверей метро. Она шла быстро, ни на кого не глядя, обходя торговцев цветами и газетами.
"Она действительно хороша собой, черт побери, - подумал Андрей, - молодец, Димон. А, впрочем, кто его знает..."
-- Маша, привет.
-- Здравствуйте, Андрей. Ну что, новостей не было?
-- Пока нет.
-- Я не стала говорить вам по телефону, но у Дмитрия Васильевича было предчувствие опасности. Именно поэтому он и вовлек вас, как запасной вариант.
-- То есть?
-- То есть, в случае его гибели или исчезновения, вы поможете мне довести это дело до конца. Информация не должна вновь исчезнуть. Вы понимаете? - Маша легко взяла Андрея за локоть и они медленно пошли по бульвару.
-- Ну да...
-- Боюсь, что не вполне, - сказала Маша, - Я попросила вас о встрече, потому. Что мне нужна ваша помощь.
-- Я готов.
-- Мало кто, кроме меня знал, - продолжила Маша, - но у Дмитрия Васильевича была еще одна маленькая дача по Егорьевскому шоссе. То есть, это не его собственная, а знакомых его жены. Они надолго уехали за границу, и попросили присмотреть. Вот он ей и пользуется. Иногда. Я думаю, что он мог туда поехать. Телефонов там нет. Я боюсь туда ехать одна и прошу вас сопровождать меня. Вы согласны?
-- Нет вопросов! Хоть прямо сейчас. Это далеко?
-- Да нет. За час-полтора доберемся. Поехали? - спросила Маша и остановилась.
-- Поехали, - ответил Дима, и они пошли обратно к станции метро.
Через пятнадцать минут они стояли на перроне Казанского вокзала в ожидании ближайшей электрички.
* * *
Они вышли на станции 87-й километр. Дождались, когда электричка отошла, перешли на противоположную сторону и пошли по неширокой дороге, мимо автозаправки в сторону стоящих невдалеке дачных домиков и новых коттеджей.
-- Его дом там, у кромки леса, - сказала Маша
-- Давно он тут обосновался?
-- В прошлом году. Это его сфера уединения.
-- Что? - переспросил Андрей.
-- Сфера уединения. Это он так называет. Здесь он любит бывать один. Никого сюда не пускает. Почти никого.
-- Понятно...
Когда минут через пятнадцать они приблизились к дому Дмитрия Маша воскликнула:
-- Слава богу. Вон его машина. Он здесь.
-- Ну вот. Я говорил, что не стоит волноваться, - вновь обретя уверенность сказал Андрей, - Но я теперь думаю о другом.
-- О чем же? - спросила Маша.
-- Да, как бы это поделикатнее... Ведь он нас сюда не звал. Мало ли с кем он там. Тем более, вы говорите - сфера уединения...
-- Предоставьте это мне Андрей, хорошо? - спокойно и уверенно сказала Маша.
-- Как вам будет угодно. Но хотя бы от калитки его окликнуть, я думаю, следует.
-- Кличте. Или кликайте - не знаю как там правильно.
-- Всяко будет хорошо, ежели окликну, - сказал Андрей и громко позвал, - Дима! Дмитрий Васильевич! Шалом! Прости, друг любезный, что мы не соблюдаем субботу и вваливаемся в твой дивный Эрмитаж...
Но на призывы никто не отвечал. Андрей с Машей подошли к дому. Маша поднялась на крыльцо. Дверь была открыта. Она осторожно заглянула вовнутрь. Андрей шел следом. Войдя в прихожую, он громко спросил:
-- Эй, есть кто-нибудь? Хозяева, принимайте гостей.
В доме стояла тишина. Маша прошла дальше и, войдя в комнату, вскрикнула. Андрей бросился к ней.
В углу комнаты стояла тахта. На ней в расстегнутой рубашке и брюках, неуклюже свесив вниз руку, прислонясь спиной к стене, полусидел-полулежал Дмитрий Васильевич Волков.
Маша первой подошла к нему, приложила пальцы к сонной артерии, приподняла веки и сказала:
-- Андрей, ничего не трогайте. Он мертв.
Маша наклонилась, и кончиками пальцев дотронулась до Диминого лица.
-- Уже несколько часов. Он окоченел. Видите?
-- Да. Я вижу.
-- Господи... - Маша поднялась, отошла к окну и зарыдала.
-- Маша..., - попытался ее успокоить Андрей.
-- Да-да. Я сейчас. Все в порядке, - почти спокойно, стоя к нему спиной, ответила Маша, - Я ведь криминалист, Андрей. Я всякое видела. Теперь пошли осмотрим все. И главное...
Маша замолчала на полуслове. Они осмотрели весь небольшой рубленый одноэтажный дом, больше похожий на крестьянскую избу, нежели на дачный домик. В прихожей, служившей одновременно кухней, Маша открыла крышку в полу и , включив на стене возле люка выключатель, стала спускаться вниз.
-- Андрей. Идите сюда.
-- Спускаюсь.
В погребе было прохладно. Стены из красного кирпича. Вдоль стен были сделаны стеллажи. На них стояло несколько ящиков с картошкой. Один ящик валялся на полу. Картофель рассыпался. Часть стены за одним стеллажом оказалась дверцей, снаружи выглядящей, как кирпичная стена. Она была открыта. Внутри было пустое пространство - сейф.
-- Все. Это они, - сказала Маша.
-- Кто?
-- Дмитрий Васильевич хранил здесь те самые документы. О которых он вам говорил. Так что, это могли сделать только они. Эти самые люди из той самой организации. Ну вы же читали...
-- Ну да, конечно, - сказал Андрей, - но ведь Дима говорил, что он все вам передал.
-- Об этом поговорим потом, - сказала Маша.
Последнюю фразу она произнесла тихим шепотом прямо в ухо. А вслух она сказала:
-- Да нет, он же все забрал обратно.
Вот тут у Андрея, что называется, пробежал холодок. И не только по спине - по всему телу. Он понял, что убийцы могут быть еще где-то здесь. Стало по настоящему страшно. Он с трудом взглянул вверх, боясь увидеть сверху кого-то с пистолетом в руке.
-- Ну, пойдем, Маша.
Маша оказалась куда мужественнее. Она смело поднялась по лестнице, Андрей за ней. Андрей поспешил во двор. Они подошли к машине. Машина не была заперта. Мобильный телефон Димы лежал на сиденье и был выключен.
-- Андрей, ничего не трогайте, пожалуйста. Я сейчас позвоню нашим в контору.
-- Да, конечно.
Маша достала из сумочки свой мобильный телефон и стала набирать номер.
-- Андрей, посидите, пожалуйста, пока вон на той скамейке. Ладно? Приходите в себя.
-- Да я в норме.
-- Не надо. Я все вижу. На вас лица нет. Посидите. Вам еще понадобится много мужества.
Андрей послушался, и сел на скамейку, прислонясь спиной к стене дома.
Он посмотрел на синее подмосковное небо, на кромку леса и внезапно услышал пение птиц. Шум листвы. Откуда-то из соседних домов доносилась музыка. Слышны были голоса детей...
Жизнь продолжалась.
Маша говорила с кем-то по телефону, но Андрей не прислушивался к ее разговору. Ему было очень плохо и очень страшно.
* * *
Довольно скоро приехали милиционеры. С ними разговаривала, в основном, Маша. Потом приехали три юриста из адвокатского бюро, в котором работали Дима и Маша.
Уже стемнело, когда на машине одного из коллег Дмирия Машу и Андрея отвезли в Москву. Маша попросила высадить их где-нибудь в центре. Олег - так звали их коллегу - притормозил на Пушкинской площади, и они вышли прямо к памятнику поэту.
На площади было шумно и весело.
Вокруг памятника, как всегда, было много народу, назначавшего здесь свидания. На ступеньках киноконцертного зала "Пушкинский" колыхалась толпа - видимо, скоро должен был начаться сеанс какого-то популярного фильма. По бульвару и по Тверской, сверкая огнями, медленно протискивались потоки автомобилей.
Маша и Андрей побрели в сторону кинотеатра.
-- Андрей, теперь вы понимаете, как серьезно все, о чем говорил Дмитрий Васильевич?
-- Да уж ...
-- Вы ознакомились с документами?
-- Еще не со всеми. Я пока читаю доклад, который Дима готовил, а сами документы я пока не смотрел. Честно говоря, мне все это казалось чем-то вроде ...
Андрей задумался, подбирая слова, но Маша не стала дожидаться.
-- Я понимаю. Это слишком необычно, чтобы в это поверить.
-- Да, - сказал Андрей, - На меня это производило впечатление публицистики, что ли. Понимаете, Маша, всю мировую историю постфактум можно легко загнать в рамки теории заговора. Причем для одних и тех же событий можно придумать несколько идеологических обоснований и сконструировать несколько теорий заговора.
-- Но его убили, понимаете? Это не теория!
-- Маша, а вы уверены, что его убили? А если да, то в связи именно с этим расследованием? Подумайте, ведь ваша контора ведет немало других дел. Мало ли может быть других мотивов?
-- Да нет, Андрей. Я уверена. Конечно, вскрытие установит причину смерти. Приэтом они могут ввести такие препараты, что будет полная картина, скажем, инфаркта. Но я уверена... И наши ребята проведут специальную проверку. Мы тоже с понятием. А что касается других дел, то, во-первых, я знаю все дела, которые мы вели. Мотивов там нет. Поверьте нашему опыту. Убивают далеко не по любому поводу. Но, главное не в этом. Вы просто пока еще не знаете, до чего он докопался. Все дело в этом. Он не просто нашел материалы, свидетельствующие о, скажем мягко, вмешательстве во внутренние дела суверенного государства. Он узнал не только об уже совершенных конкретных преступлениях - убийствах, например, но и о планах по совершению в ближайшее время чудовищной акции массового уничтожения неугодной им части населения. Дмитрий Васильевич располагал документальным подтверждением этого и готов был сорвать эти планы. Вот в чем дело, Андрей.
-- Ах вот как... Значит именно ради этих документов его и убили?
-- Да. Именно из-за них.
-- То есть, теперь уже ничего нельзя доказать? - спросил Андрей.
Маша не ответила. Они приблизились к кинотеатру настолько, что толпа их разъединила. Маша молча махнула рукой, показывая Андрею направление движения.. Они обошли кинотеатр справа и перешли в скверик, разделявший Страстной бульвар на два потока.
-- Итак, Андрей, - продолжила Маша, - Раз Дмитрий Васильевич вам доверил всю эту информацию, слушайте. И не удивляйтесь что я буду опять говорить прямо вам в ухо.
Они остановились. Маша, касаясь уха губами, зашептала: "В тайнике были качественные копии. Дмитрий Васильевич допускал именно такое развитие событий. Правда, он не думал, что все произойдет так быстро. Все подлинники, а также много важной информации на дискетах, хранится у меня."
- Вы меня слушаете? - обиженно сказала она, когда Андрей слегка повернул голову.
-- Да, конечно. просто мой отец был знаком с Высоцким, вот я и отвлекся, глядя на этот памятник.
-- Ужасный памятник, но я говорю вам о более важных вещах.
-- Извините, Маша, но я все слушаю, анализирую и запоминаю, поверьте. Вы сказали, что все хранится у вас. Из этого следует, что вы тоже подвергаетесь опасности - верно?
-- Верно, но совершенно не это важно. Опасности подвергаетесь и вы тоже. Если они так быстро установили сам факт утечки информации, и тут же вычислили Волкова, значит они знают и обо мне, и о вас. Меня беспокоит не сама опасность - нам надо спасти документы и довести начатое дело до конца. Вы готовы? - снова переходя на шепот, сказала она.
-- Да, но что надо делать, я пока не очень хорошо представляю, - ответил Андрей и, тоже переходя на шепот, продолжил, -. Видимо, надо кому-то эти документы передать, и все. Одновременно журналистам, спецслужбам, за границу, кому-нибудь.
-- Вы мыслите в правильном направлении, но очень наивно, - сказала Маша, - Итак, задача номер один - обеспечить сохранность подлинников при любых обстоятельствах. Вскоре они обнаружат, что в руках у них подделка и начнут искать подлинники. Они быстро вычислят меня, а потом, быть может, и вас и тогда начнется преследование в духе кошмарных американских боевиков, только прозаичнее и гораздо страшнее. Теперь слушайте внимательно. Документы разложены в трех тайниках. Причем в двух из них тоже копии. Вы должны будете их изъять и перепрятать максимально надежно.
-- Я могу их спрятать у родителей, - с готовностью сказал Андрей.
-- Во-первых, не годится, - уверенно сказала Маша, - во-вторых, я не должна знать где они будут находиться. Вы ведь, надеюсь, поняли, что они его пытали. Могут пытать и меня. Современные химические средства развязывают язык любому. Помните об этом и не надейтесь ни на меня, ни на себя. В качестве тайника не выбирайте родственников, близких друзей, дачу, гараж и так далее. Постарайтесь придумать что-нибудь нестандартное, вы же умный. Обязательно скопируйте все. Пусть имеются электронные копии. Подумайте об их кодировке и пересылке электронной почтой кому-нибудь из надежных людей. И - это очень важно - найдите себе дублера.
-- В смысле? - спросил Андрей.
-- В том же самом смысле, в каком Волков нашел вас. Вы были очень удачной кандидатурой. Во-первых, он вам доверял, знал ваши нравственные критерии и все такое, во-вторых, вы давно не общались. Вас не сразу стали бы вычислять. Но Дмитрий Васильевич ошибся в оценке скорости их реакции. Так что, я не только не исключаю, а даже и не сомневаюсь, что мы уже под их колпаком. Вот это вы, пожалуйста, учитывайте. Делайте все так, как будто за вами следят непрерывно.
-- Ну, если будут следить действительно непрерывно, то сопротивляться бессмысленно - все равно найдут, - с неотразимой логикой математика заметил Андрей.
-- Я не сказала, что им удастся следить непрерывно и круглосуточно. Я сказала, чтоб вы вели себя так, как будто за вами следят. А при этом все время думайте о том, как им создать трудности в слежке. Ведь вы же умный! Они же не могут никогда не ошибаться. Они просто люди, а не мистические существа. Делайте так, чтоб им легко было ошибиться, понятно?
-- Понятно.
-- И времени у нас нет совсем. Понятно?
-- Понятно. Так где же ...
-- А вот эту информацию я вам, на всякий случай, скажу на ушко.
Маша снова притянула Андрея к себе и прошептала прямо в ухо: "Верхняя Первомайская, 73, корпус 3, квартира 12. Только по вторникам и пятницам, с трех до пяти туда приезжает поливать цветы Афанасий Сергеич. Он пенсионер. После недавней смерти жены живет у детей. Вы придете без звонка - да там и нет телефона-то - и скажете, что Марина Станиславовна - это я - для вас оставляла кейс. В нем документы. Легенда - вы юрист из Ярославля и вам со Щелковского автовокзала сюда ближе, вот и все".
-- Только не тяните, - продолжила Маша, - Сегодня суббота. А теперь, идите и работайте. Мы еще созвонимся. Ведь теперь будут похороны.
-- Наверное, в понедельник...
-- Скорей всего. Созвонимся. До завтра, Андрей. А после вторника поговорим о двух оставшихся делах ...
-- Понял. До свидания, Маша.
ЧАСТЬ V.
Расставшись, Андрей не пошел к себе домой. Сначала, он делал все, что делают киношные шпионы, чтобы оторваться от слежки. Например, он спустился в метро и поехал от "Тверской" в сторону "Маяковки". Специально сел в первый вагон. Когда двери на "Маяковке" уже стали закрываться, он выскочил. Одним взглядом он охватил весь состав. За ним не выскочил никто. Он еще несколько раз проделал это упражнение, потом вышел на Белорусской, купил цветы и бутылку вина, и дворами пошел к родителям на Большой Тишинский.
Старики были очень рады и ничего не заметили. О гибели Димы и обо всем этом деле он не говорил. Решил, что так будет пока лучше.
Дома его окружали многие вещи из детства. Даже игрушки, и те хранились в целости и сохранности. После ужина, он прилег на диван, посмотреть телевизор, да и заснул. Потом он только, по настоянию матери, встал, разделся - и снова лег, на свежие простыни, чтоб проспать до утра.
Организм лучше всех знал, как бороться со стрессами - глубоким сном.
* * *
Утром он проснулся от запахов. Запах кофе и свежей выпечки! О-о-о, это только мама может такое. Жен таких не бывает, только матери бывают такими, да и то очень редко. С другой стороны, мама ведь жена папы, значит, бывают и жены такие.
С такими мыслями он просыпался, но не вставал - хотелось понежиться, побыть юным, окруженным родительской любовью и заботой.
Андрей дотянулся до пульта и включил телевизор. Там, как всегда по воскресеньям, очень глупый, но красивый, тележурналист рассказывал об очередном заграничном путешествии. Эти программы были довольно популярными, как и любые передачи такого рода. Но этот парень очень раздражал постоянным самоуничежинием, постоянными и неуклюжими плевками в адрес своей страны, причем безо всякого повода. Если бы он этого не делал, это никак не отразилось бы на содержательной стороне передачи, ведь она не была политической программой, в которой надо было бы что-то сравнивать. Но этот дурак был искренним, это был настоящий Смердяков, пронесший свои комплексы вот уже через полтора столетия и утверждающий их теперь уже посредством телевидения.
Ну, да и бог с ним. Пусть тешится, дурачок...
В комнату вошла мама.
-- Ты уже проснулся? С добрым утром.
-- С добрым утром, мама! Какие запахи! Как тебе это удается?
-- Ну, раз тебе это нравится, вставай, умывайся и иди завтракать.
-- Есть вставать и завтракать круасанами с кофе!
Андрей встал, вышел на балкон, потянулся, посмотрел по сторонам и тут же вспомнил о том, что за ним могут следить, как говорила Маша. От этой мысли возникли неприятные ощущения в области солнечного сплетения. "Все, таки, она преувеличивает. Димон, наверное, умер от инфаркта, или еще чего-то такого. Случайно отравился, например. Она, я думаю, сильно все преувеличивает. Если она его любила - а, похоже, дело обстоит именно так, - то она будет все преувеличивать, драматизировать и героизировать образ любимого человека. Вот и все. Дождемся экспертизы. А с этими документами... Надо как-то, наверное, отказаться. Пусть они сами этим всем занимаются".
Андрей довольный, что мучающие его проблемы, кажется, могут быть разрешены, пошел в ванную. Принимать душ. Потом он завтракал, тепло и нежно общаясь с родителями. Даже болезненная тема - его собственная семья - не смогла вывести из равновесия.
Впереди был выходной день. Стояло лето, светило солнце, а вокруг была Москва - самый лучший город во всем мире. Что бы этот закомплексованный в телевизоре ни бухтел.
* * *
Обедать сели в большой комнате за овальным "праздничным" столом. Отец предложил выпить по бокалу вина. Андрей с удовольствием согласился. Вино - это было именно то, что ему сейчас нужно. Тем более, что у отца - семидесятидвухлетнего хирурга, проработавшего в Молдавии тридцать лет, дома всегда имелось превосходное, коллекционное вино из подвалов знаменитого "Криково". Отец уже "не резал", как он выражался, только иногда консультировал во время операций и преподавал в своем родном первом медицинском, который он окончил почти пятьдесят лет тому назад и откуда был напрален по распределению в Кишинев. Он был рад видеть сына и благодушно шутил за столом.
