Григорий Георгиевич Белых

Коржикина затея

Целый день ровно и неустанно идет дождь. Блестят отлакированные водой крыши, трубы, мостовая. Прохожие, уткнув носы в воротники, шлепают по воде прошлогодними калошами. Уныло тащатся пролетки, дребезжат, кряхтят как старухи.

У ворот дома стоит кучка ребят. Их пятеро. Гавчик, Коржик, Арбуз, Цапля и Паровозик — маленький карапуз, прозванный так за свою привычку вечно сопеть и пыхтеть.

Ребята с тоской смотрят на грязную, мокрую улицу, словно затянутую серой пеленой дождя. Скучно. Паровозик сопит, сосредоточенно копается в носу.

— Вот и осень уже, — ворчит Гавчик.

— И лета не видели, — добавляет Коржик.

— И почему это дождик? — безучастно спрашивает Паровозик, продолжая свои раскопки. Цапля широко и долго зевает, потягивается.

— Скучно… А я вчера в театре был… Вот весело… вдруг сообщает он, потом добавляет: А сегодня некуда идти.

Ребята молчат. Стоят хмурые и злые. Дождь льет, пузырятся лужи, хлюпает вода в дырявых калошах прохожих. И вдруг Коржик весело кричит:

— Нашел!

— Ур-р-а! — подхватывает Арбуз. Он, правда, ничего еще не знает, ему просто хочется покричать.

Ребята настораживаются, и даже Паровозик на время оставляет в покое нос и выжидательно смотрит на Коржика.

— Мы устроим театр, — говорит Коржик и видит, как ребята, разочарованные, отворачиваются.

— Дурак! — говорит Гавчик.

— Нет, не дурак. Давай спорить, устроим! Гавчик спорить боится, фыркает, недоверчиво спрашивает.

— Где же это устроить?

— В столовой бывшей, вот где, — говорит Коржик.

— Помещение-то пустует. Попросим управдома, он разрешит, наверно.

— Дурак, конечно, — говорит Арбуз. — Ведь там же нет ничего.

— А надо сцену?

— Сделаем.

— Из чего?

— Ага! А я знаю, из чего! — Коржик торжествующе улыбается. — Из кирпича сделаем, вот из чего. Кирпичей много в разломанном доме. Натаскаем и сложим.

Арбуз сдается, мечтательно закатывает глаза и говорит.

— А хорошо бы! Спектакль бы устроили! Ребята, каждый по-своему, обдумывают затею

Коржика и находят уже, что театр сделать не трудно.

— Только разрешит ли управдом? Тогда Паровозик важно говорит.

— А почему это не разрешит?

— Конечно, — поддерживает Коржик — айда к управдому!

Управдома нашли на лестнице. Он только что ругался с квартирной хозяйкой, выставившей ведро с мусором. Увидав ребят, управдом нахмурился. — Вы что тут?

Вперед выступил Коржик.

— Мы к вам, Семен Семеныч!

— Вижу… а дальше?

— Театр устроить хотим…

— Вы? Театр? — Управдом очень удивился.

Управдом протяжно свистнул, потом потрогал лоб Коржика и спросил.

— Ты здоров?

— Здоров, Семен Семеныч.

— И голова не болит?

— Нет.

— Ну и ну! Приходится верить. Где же театр будет, сцена, декорации, а?.. — спросил он, выказывая явное любопытство.

Тогда Коржик стал говорить о пустующем помещении, о ребятах, которые скучают. Когда же он сказал о сцене и кирпичах, управдом вдруг заинтересовался.

— Сцену из кирпичей будете делать? — спросил он. — Сами?

— Сами и сделаем.

— И кирпичи натаскаете?

— Натаскаем! — дружно ответили ребята. Семен Семеныч долго чесал затылок, так долго, что Паровозик не на шутку встревожился, приподнялся на цыпочки, чтобы посмотреть — нет ли чего на голове. Наконец управдом сказал.

— Так и быть! Валите, занимайте помещение, но чтоб обязательно кирпичная сцена была. Слышите?

Он даже погрозил пальцем.

— Кирпичная обязательно.

Кубарем покатился с лестницы Коржик, а за ним и все. На дворе долго совещались, потом разошлись по домам, чтобы с утра взяться за работу.

Когда-то на задворках стоял большой четырехэтажный дом. Потом он стал горбиться, дал трещину и тогда пришли рабочие. Дом свалили, чтобы он не обрушился и не придавил кого-нибудь. На месте, где стояло здание, остались груды кирпичей.

Но вот однажды утром к кирпичам подошла большая партия мальчишек. В руках у них были ведра, мешки, корзины. Некоторое время они стояли, словно примериваясь, откуда начать, потом вся ватага с жаром кинулась на кирпичи.

Загремели ведра, захрустели кирпичи, перелетая с места на место. Весь двор наполнился пылью.

Кирпичи складывали в ведра и корзины и уносили. Некоторые таскали прямо на руках туда, где должен был быть театр. Одна партия отбирала цельные кирпичи, другая их носила, а третья, под руководством Коржика, складывала в помещении сцену.

Однако поработать пришлось больше, чем предполагалось. Три дня пыль металась по двору, три дня горланили обеспокоенные во дворе петухи и только на четвертый день удалось закончить сцену.

В большом пустом зале возвышалась массивная кирпичная эстрада. Ребята, довольные результатом работ, стояли и любовались — сценой. Пришел и управдом поглядеть. Долго улыбался, потом сказал.

— Молодцы парни! Даже удивительно, как много кирпича натаскали.

Этим же вечером был устроен совет. Обсуждался вопрос о том, что ставить. Когда Коржик как председатель предложил желающим высказаться, вокруг заголосили. Первым выступил сын торговца папиросами — по прозвищу Моссельпром — и заявил, что надо поставить революционную драму, как в клубе. Его перебил Арбуз:

— Не надо! Поставим Конька Горбунка!

— Евгений Онегин!

— Тарас Бульба! — кричали ребята наперебой. Спор был долгий и жаркий. Все уже охрипли, но ничего не добились. Как вдруг все время молчавший Паровозик мечтательно сказал:

— «Богиню Джунглей».

— Правильно, — подхватил Арбуз и другие.

— Поставим Богиню Джунгилев.

«Богиня Джунглей», большая приключенческая картина, совсем недавно шла в соседнем кино. Потрясающие сцены с тиграми и злодеями не испарились из памяти ребят. Когда выяснилось, что за «Богиню Джунглей» большинство, перешли к обсуждению постановки. Оказалось, что поставить ее очень легко.

Коржик взялся составить план, Моссельпром сделать афишу об открытии театра.

Маленькая заминка произошла при распределении ролей с ролью самой богини. Девчонок не было, а роль самая женская. Кто-то предложил поручить эту роль жене управдома — толстой Лукерье Мартыновне, но это предложение отклонили и решили, что сыграет Арбуз в юбке.

На другой день с утра у ворот дома уже висел плакат, ярко размалеванный Моссельпромом.

Вся ватага собралась у плаката, любуясь работой Моссельпрома. В этот момент с заднего двора показался Арбуз. Он был бледен. Подбежав к ребятам, он крикнул:

— Ребята! Скорее в столовку!

Почуяв недоброе, бросились к театру. Толпой ввалились в зал и замерли, потрясенные жутким зрелищем.

Четыре печника, весело посвистывая, складывали две печки и перегородку. Они брали кирпичи из сцены и работали, по-видимому, уже давно, так как от красивой четырехугольной кирпичной эстрады осталось одно воспоминание. Тут же был и управдом. Ребята с отчаянием глядели, как расправлялись печники со сценой. Управдом же будто не замечал мальчишек.

— Семен Семеныч, — крикнул Коржик. — Они ломают сцену!

Тогда управдом обернулся.

— Они не ломают, а делают, а делают они печи.

— А театр? Театр наш! Теперь управдом рассердился.

— Какой театр?! — крикнул он. — Видите, что помещение ремонтируют. Марш вон!

Шел дождь. Улица нахохлилась, сырая и холодная. Мрачно хрюкали рожки автомобилей, звякали трамваи. Извозчики, обдавая прохожих грязью, взмахивая кнутами, озлобленно кричали:

— Эгей, поберегись!

А у ворот дома стояла группа ребятишек. Были они печальны, как улица под дождем.

— Управдом — жулик! — вздыхал кто-нибудь изредка и снова все молчали.

— Жулик и есть. На наших спинах печки строит!

Вдруг у ворот появился высокий мужчина в бобровом пальто. В нем ребята узнали председателя правления дома, товарища Жучкова.

Жучков, по-видимому, был в хорошем настроении и что-то весело посвистывал под нос. Постоял, огляделся, потом посмотрел на ребят и спросил:

— Вы что это скисли, а?

— Скиснешь, — буркнул Арбуз. — Скиснешь, если управдом — жулик.

— Жулик? — спросил Жучков удивленно, — и что он вам сделал?

— Кирпичи отнял и театр, — просопел Паровозик.

Ребята вдруг разом заговорили, ругая на все корки хитрого управдома. А Жучков улыбался, и, когда ребята кончили, засмеялся громко.

— Ох, бедняги-ребятки, — сказал он, потрепав Арбуза по плечу. Простите, что обидели! А ведь это мы виноваты. Постановили мы отремонтировать бывшую столовую и устроить там красный уголок. Так что уж простите нас, да и потом я думаю, что мы лучше это сделаем, а вам останется только спектакль ставить.

— Правильно! Хорошо! — закричали ребята.

— А сцену сделаете?

— Обязательно! И занавес купим!

— То-то, — серьезно сказал Арбуз. Занавес не забудьте, а о пьесе уж мы позаботимся.