Вот они садятся, незамеченные, рядом с загородным домом. Босые, раздетые, засыпающие, на морозе. Вот они бредут к дому, прячась - и видят, что дом под охраной, что везде - милиция. Сунуться? Их тут же схватят. Идти прочь - замерзнуть наверняка. В квартиру Касси соваться тоже нельзя, там наверняка ждут. Не говоря уже о городском доме Чудова, где держат Серафиму и ламу. Куда же деться? К знакомым в Песках? Да, в Песках у Касси было много знакомых, но все они принадлежали к местной элите, и идти к ним - безумие: те их тут же сдадут, а скорее всего, и вовсе не примут, прогонят прочь двух сумасшедших, грязных, обтрепанных нищих, и тут же заявят в милицию.
      Да что же это такое, неужели нет никакого выхода?… И как хочется спать! Жаль, нету грибов, обычно, если их покурить - сон прогоняют.
      Грибы?
      Постой-постой.
      Касси напряглась, силясь вспомнить что-то важное.
      Точно! Конечно!
      Баба Фана, знакомая Атиса, старушка, что живет в "частном секторе для престарелых"!
      Ее не знает никто из Ойлл-о. Там их никто не будет искать. Она, наверное, примет их без вопросов, можно будет выспаться, поесть, одеться и подумать, как вытащить Серафиму с ламой.
      - Атис, - позвала Касси. - Слышишь?
      - Что тебе? - откликнулся Атис.
      - Надо лететь к бабе Фане. Как думаешь, примет она нас?
      - Примет, наверное, если жива, - подумав, сказал Атис.
      - Больше не к кому. Я все обдумала. Видишь, пригодились твои грибы…
      Ее цветок, летевший рядом с Атисом, вдруг накренился, едва не опрокинувшись, и резко ухнул вниз. Атис успел заметить, что Касси, кажется, свалилась на бок. Наверное, все же не выдержала и отключилась.
      Он попробовал бросить свой цветок в пике, следом на ней, чтобы поймать, удержать, но тут руки его соскользнули, и он едва успел ухватиться за лепестки, чтобы не сорваться вниз.
      - Касси! - закричал он в отчаянии. - Касси, держись!
      Голос почему-то прозвучал слабо, ветер заглушал слова, уносил их прочь. Атис с трудом потянулся, влез на свой цветок, который тут же пошел вниз, набирая скорость - видимо, принял команду.
      Метель.
      Каша из снега и ветра.
      - Касси… - потерянно повторил Атис. Ответом ему была тишина, лишь снежинки шуршали, выписывая немыслимый свой танец по лепесткам.
      Внезапно сверху раздался какой-то звук, словно тысячи тысяч медных колокольчиков зазвонили в зимнем небе, и вдруг снег прекратил идти. Сверху на цветок Атиса опускалась тень, огромная, закрывающая половину небосклона.
      "Летающий монастырь" - вспомнил Атис.
      Он вскочил на ноги, рискуя снова сорваться с цветка, и закричал, изо всех сил размахивая руками, и чуть не подпрыгивая:
      - Эй! Эгей! Мы тут, тут! Помогите!
      Звон усилился, цветок потянула вдруг вверх какая-то непонятная сила, а ветер совершенно стих.
      Последнее, что увидел Атис перед тем, как рухнуть в забытье, были обитые медью ворота у себя над головой. Ворота, открывающиеся прямо в небо, ему навстречу.

* * *

      - Лама Рибху выполнил свое служение, - Атис сидел на полу рядом с ламой-наставником. - Хорошо, что у нас получилось сдержать обещание.
      - Хорошо, - согласился тот. - Значит, он свободен.
      Касси сидела рядом. Здесь, в монастыре, ей стало немного получше, сон слегка отступил - видимо, ламы умели каким-то образом, по-особому, восстанавливать силы, и не только свои.
      - Я хочу попросить вас об одном одолжении, - начала она. - Понимаете, семена летающих цветов… - она замялась. - Мало ли, что может с нами случиться. А вы бы их сохранили, у вас-то им точно ничего не грозит.
      - Они еще не созрели, - возразил лама. - И потом, сохранить семена велели вам, а не нам. Да и созревшие семена я бы не решился оставить, я не имею права подвергать монастырь такой опасности.
      За окном, маленьким, не застекленным, плыло облачное море. Монастырь, подобрав их, сразу же ушел вверх, и теперь медленно и величественно двигался на север. Пока что Летателям и монахам было по пути, но лама-наставник объяснил, что через пару часов монастырь снова изменит курс, и повернет к югу. Так что Летателям придется добираться до Песков самостоятельно.
      - Скажите, а как нам лучше поступить дальше? - спросил ламу Атис. - Ведь совсем скоро…
      - Ты это великолепно поймешь тоже совсем скоро, - улыбнулся лама. - Проблемы следует решать по мере их поступления.
      - А откуда вы узнали, что мы здесь? - спросила Касси. - Не случайно же вы нас нашли. Или все-таки случайно?
      - Это имеет какое-то значение? - спросил лама. - По-моему, нет. Вероятно, нам всем необходимо было совпасть в какой-то точке времени и пространства. Мы совпали.
      Из-под окна доносилось мелодичное пение - сотни голосов тянули одну и ту же мантру. Атис прислушался. Да, Ом-мани пел что-то очень похожее, возможно, что…
      - Ты совершенно прав, Летатель, - покивал лама. - Если они не будут петь, монастырь упадет на землю.
      Касси помолчала. Ей почему-то сделалось неловко.
      - Вы знаете, я… - она замялась. - Я хотела поблагодарить за помощь, и…
      Она замолчала. На самом деле она хотела сказать совсем другое. Может быть, у лам есть какие-нибудь средства, или снадобья, чтобы придать силы, или хотя бы попросить новую одежду, а то ведь холод возвращается, а они с Атисом совсем раздеты. Но, столкнувшись со спокойным взглядом ламы, Касси внезапно поняла, насколько все это неуместно.
      У лам действительно был свой собственный путь, а у них, Летателей - свой. И почему-то важно было пройти его до конца самим, без чужих подпорок. Победить своими силами, или проиграть - но тоже своими.
      Поэтому Касси сказала совсем не то, что собиралась.
      - …и, может быть, у вас найдется что-нибудь поесть? - проговорила она, и, внезапно смутившись неуместности фразы, отвела глаза.
      - Мы можем дать вам еду, но это плохо скажется на цветах, - ответил лама. - Сейчас для них каждый лишний грамм - непосильная нагрузка. Поэтому вам будет лучше долететь так, как есть.
      Атис кивнул. Ведь верно. Ни он, ни Касси про это не подумали.
      А есть, между прочим, хочется.
      - Ладно, - вздохнул он. - Мы всё поняли. Спать тоже не надо?
      - Почему же? - удивился лама. - У вас есть полтора часа. Мы разбудим вас, когда начнем разворот.
      - Тогда, извините, я…
      Сил у Касси хватило лишь на то, чтобы опуститься на пол и подложить руку под голову. Почти сразу же она провалилась в черный сон.

* * *

      Монастырь уходил, таял в небе. Только сейчас Атис и Касси сумели разглядеть его, а разглядев - изумились. Это был в самом деле огромный, не меньше двух километров в диаметре, летающий остров, сплошь заставленный строениями самых причудливых очертаний. Создавалось впечатление, что ламы создавали свой мини-город, ориентируясь только на сиюминутные желания, и не согласуясь ни с какими долгосрочными планами. Пестрое разноцветие медленно, плавно двигалось по небу, монотонное пение удалялось, таяло, и вскоре монастырь канул в простор, растворившись в нем, как сахар в чашке с чаем.
      - Вот это да, - зачарованно протянул Атис. - Его ж, по слухам, вообще никто вблизи не видел, а уж внутри побывать точно никому не доводилось.
      - Здорово, - согласилась Касси.
      Она душераздирающе зевнула. Выспаться и отдохнуть толком не удалось, но полтора часа отдыха лучше, чем ничего. Голова по-прежнему была тяжелой.
      - Знаешь, - попросила Касси, - давай не будем снижаться. Давай лететь над облаками, и повыше. Понимаешь, на землю мы еще насмотримся, а я… - произнести это вслух оказалось трудно, - я хочу попрощаться с небом. Запомнить. Горизонт, закат и рассвет.
      - Давай, - согласился Атис. - А то, чуем мое сердце, мы теперь очень долго этого не увидим.
      Заоблачный мир был многоцветным, и белым, и черным с золотым. Закат полыхал на полнеба. Внизу вставали расцвеченные им туманные башни, над головой, в недоступной высоте, мягко светились расслоенные пряди облаков. На западе небо было еще розовым, туда опускалась срезанная горбушка солнца, а на востоке землю скрывала ночная темнота. В небе загорались звезды.
      Как же огромен был купол неба!… Туда, на эти колкие звезды, ушли двое странных, необычных, говоривших без слов. Где-то наверху был могучий и чудовищный конклав, что сыграл с Землей злую шутку - и все-таки проиграл двоим Летателям, которые сейчас из последних сил тянули Цветы на север.
      И холодно. Какой же холод на самом деле царит в поднебесном мире!
      - На рассвете будем в Песках, - проговорила Касси.
      - Будем, - эхом повторил Атис. - Очень хочется в это верить.

* * *

      Рассвет они успели застать в небе. Но Цветы уже еле-еле держались в воздухе, они почти падали, шли с постоянным снижением.
      Решение Касси подняться повыше сейчас просто спасало, иначе они уже давно оказались бы на земле. Когда солнце окрасило небо на востоке в бледное золото, и вокруг стало светлеть - цветы были уже на уровне облаков, и, как ни старались Атис и Касси их удержать - те продолжали терять высоту.
      До Песков оставалось несколько километров.
      Цветы умирали.
      Полет их стал неровным, дерганным, словно цветам было больно от того, что с ними происходило, и Летатели уже ничего не могли с этим поделать. Они неудержимо опускались вниз, зарываясь в облака, как в рыхлую ледяную вату, Атис и Касси старались как-то удержать полет, замедлить падение - но тщетно.
      Под облачным полем, уже расцвеченным сверху восходом, царила холодная предрассветная мгла. Цветы шли всё ниже и ниже, земля тянула их к себе, и тут впервые за всё время и Касси, и Атис вдруг ощутили полной мерой такую усталость и такой холод, которые раньше и вообразить не могли. Семена под трясущимися ладонями Атиса чернели прямо на глазах, и он вдруг с ужасом понял, что не сумеет, наверное, даже сжать ладонь в кулак, чтобы…
      - Касси, - позвал он, - смотри!
      Коготь выпал из ладони, и его тут же унесло порывом ледяного ветра. Атис в страхе попытался схватиться обеими руками за лепестки, но правая рука нащупала лишь пустоту - воздушные хризантемы опадали, как самые обычные полевые ромашки. Холод сжимал так, что перехватывало дыхание. Касси колотило. Не долететь им ни к какой бабе Фане, теперь это уже было ясно. Земля надвигалась - белое бесконечное поле с черной длинной нитью дороги. Заслезились глаза, не давая толком разглядеть, что впереди, и слезинки примерзали к щекам. Касси казалось, что она летит в темно-белесом тоннеле, где нет ни верха, ни низа, лишь только мелькание снежных мух, и чернота подступающего мерзлого сна.
      Сумрак и внезапно ухудшившееся зрение едва не сыграли с ними плохую шутку - в самый последний момент Атис всё-таки сумел заметить летящую им навстречу землю, и неимоверным усилием справился с цветком. Касси, летящая следом, увидела его маневр и повторила его. Цветы, как большие усталые птицы, медленно опустились в снег рядом с дорогой.
      - Сели, - прошептал Атис. Его трясло от холода. - Не разбились. Не верю.
      Говорить получалось только скупыми, отрывистыми фразами.
      Цветок Атиса дернулся раз, другой, и затих. В предрассветном поле наступила тишина, давящая, пустая. Атис на подгибающихся ногах подошел к Касси, которая, плача, гладила свой цветок, тоже неподвижный, и вместе с ней принялся набирать в карманы семена, которые теперь отделялись от чашечки легко, словно никогда и не составляли с ней практически одно целое.
      Касси всё плакала и плакала, никак не могла остановиться. У Атиса внутри всё словно покрылось льдом, он не мог произнести ни слова от охватившего его отчаяния и горечи. Всё кончилось. Всё.
      Казалось, что кончилась и сама жизнь.
      В молчании они разложили семена по карманам.
      Последний раз, прощаясь, прикоснулись каждый к своему цветку.
      И, обнявшись, поддерживая друг друга, выбрались на дорогу, и пошли к городу, едва видному на горизонте, в предрассветной зимней мгле.

* * *

      Патруль милиции, совершавший объезд, едва не пропустил две едва держащиеся на ногах, шатающиеся фигуры. Начиналась метель, рассветало поздно. Но заметил, машину остановили, и с удивлением опознали в женщине, которую едва не тащил на руках мужчина, пропавшую не так давно дочь регионального директора, Кассандру Чудову. Вторым оказался тот самый легендарный поджигатель, Атис Сигна, бывший в розыске уже несколько месяцев.
      Ни один, ни другая говорить не могли, и на вопросы патруля отвечать оказались не в состоянии. Поэтому обоих погрузили в машину, и на всех парах помчались в отделение, по дороге радируя о том, что случилось ЧП.

* * *

      Что происходит, Касси понимала с трудом. Отчаяние, пустота, больно режет грудь и горло. Чьи-то голоса вокруг. Ее куда-то тащат, она вяло отбивается, пытается сказать, чтобы ее оставили в покое, ушли… язык не слушается, получается слабое бормотание. Но Атис где-то рядом. Это главное.
      Снова голоса.
      Что-то гремит, а, кажется, это закрывается дверь… как громко…
      Чужие руки отпускают, и Касси валится на пол.
      Тишина.
      Касси протянула руку, нащупала запястье Атиса. Она сжала его, мертво - не отцепить, - и провалилась в ватную глубину сна.

* * *

      - И что сейчас делают… моя… гм, дочь, и этот? - Чудов сидел на стуле, в кабинете начальника отделения, и поигрывал стеком - весь директорат носил такие. Стек, из черного дерева с серебряными накладками, жил в его руках словно бы самостоятельной, независимой от хозяина, жизнью.
      - Спят, в камере. Как привезли, так и спят, - генерала начальник явно побаивался. - И не говорили ничего.
      - Значит, с длинными волосами, - задумчиво проговорил Чудов. - И на ладонях… как вы сказали, это называется?
      - Очень похоже на стигматы. Знаете, бывает у людей, помешанных на религии. Отверстия, словно от гвоздей, ну, вы понимаете… ересь, конечно, но народ…
      - Прекрати, - поморщился Чудов. - У этой, - он сделал ударение на "этой", - такого быть не может. Если она на чем и помешана, то точно - не на религии.
      - И на ногах, - все-таки добавил начальник. - У обоих. Мы их обыскали, они не сопротивлялись. При себе у них было… вот, - он показал на пакет с семенами, черными, похожими на семена подсолнечника, только гораздо крупнее. - У них все карманы были этим набиты. Кроме того, были браслеты одинаковые, медные, какое-то старье. Мы решили не снимать, сидят туго.
      - Понятно, - протянул Чудов. - Так. Этих двоих - в камеру для допросов. Живо!
      - Так спят же…
      - А ты разбуди, тебя чего, учить надо? - стек взвился в воздух. - Сейчас помогу вспомнить, как выполнять приказы.
      Начальник отделения нервно сглотнул и распахнул дверь в коридор, чуть не зашибив караулившего под дверью сержанта.
      - Тех двоих разбудить и в камеру для допросов, немедленно, - приказал он. Повернулся к Чудову:
      - Сейчас их доставят. Идемте?
      Чудов не удостоил его ответом.

* * *

      В полуподвале, куда они пришли, было холодно, впрочем, для Чудова это значения не имело - его куртка, выглядящая как обычная форменная, изнутри была подбита норкой, поэтому холода он, конечно, не ощущал. А начальнику отделения было не до холода - от волнения он взмок, и теперь мучался одним единственным вопросом: не пахнет ли от него потом?
      Чудов уселся в кресло, которое только что притащили сверху, огляделся вокруг с брезгливостью, и осведомился:
      - И где они? Почему копаетесь? Долго я должен ждать?
      - Сейчас, сейчас, - заторопился начальник отделения. - Уже!
      Атис держался на ногах с трудом, но всё же шел сам. Касси так и не выпустила его руки, когда их ввели… да какое там ввели, втолкнули в камеру. Но проснулась она, кажется, только когда увидела своего отца, восседающего в кресле.
      - Даааа… - произнес Чудов, обозревая ее разодранную блузку, которая ничего не прикрывала, грязные донельзя штаны, всклокоченные волосы, покрасневшее лицо в потеках слез. - Ты превзошла самое себя.
      Касси несколько секунд смотрела на него, и вдруг улыбнулась во весь рот жутковатой улыбкой, как будто осклабилась.
      - Папочка, - произнесла она с непередаваемой интонацией. - А я придумала новую песню, папочка.
      Голос у Касси был хриплый, но Атису почудилось, что кто-то невидимый вторит Касси, словно она поет не одна, а, как минимум, со своей группой.
 
Твои пальцы танцуют по струнам
Танец великой любви.
Ты надоел даже врагам,
Перессорил со всеми всех.
Твои пальцы танцуют по струнам
Танец великой любви.
Ты надоел даже друзьям,
И они ушли насовсем…
Но.
Мусоровозом, ритуальным автобусом,
Пароходом колесным, самолетом, машиной
Домой!
Это было непросто, но…
Мы нашли этот остров.
По воде, как по суше,
Нам будет нестрашно с тобой вдвоем.
 
 
Ты решил, что фигуры на доску
Расставил ты сам,
Что враги и друзья
Это ферзи и пешки.
Ты решил, что фигуры на доску
Расставил ты сам,
Но смотреть на тебя без усмешки
Могу лишь я…
 
      Чудов отвернулся.
      - Ну что вы ждете? - кинул он в сторону начальника. - Работайте. Или мне и тут придется трудиться самому?
      Атиса споро оторвали от Касси, и расчалили за руки - на стене имелось два кольца с продетыми в них веревками. Он не сопротивлялся, для этого просто не осталось сил, и конвоиры это, видать, заметили - привязали абы как, лишь бы поскорее.
      - А она пусть пока постоит, - кивнул Чудов. - Посмотрит. Ну что, поджигатель. Мы ждем твоего рассказа. Подробного. Можешь для начала рассказать, что за шабаш вы устроили в моем доме.
      Атис задумчиво посмотрел на Чудова, потом вперился взглядом в потолок. Снова посмотрел на Чудова. Снова вверх.
      - Это не мы, - ответил он.
      - А кто? - спросил Чудов.
      Атис ничего не ответил. Он отвел взгляд, и вдруг подмигнул Касси.
      Она только вздохнула.
      - Ну хорошо, пусть так, - неожиданно согласился Чудов. - Некую Люсию Ахтынову вы тоже не знаете?
      - Кого? - удивленно спросил Атис. - Нет, не знаю.
      - Великолепно! - Чудов положил стек поперек колен и демонстративно похлопал в ладони. - Ну что ж. Ты не при чем. Моя, гм… дочь, вероятно, тоже чиста, как январский снег. Итак, что же остается? Некая группа злоумышленников проникла в мой загородный пустующий дом и воспользовалась им, чтобы вырастить в моей оранжерее… скажем так, инструменты исполнения своих преступных замыслов. Впоследствии с помощью этих инструментов был совершен ряд особо тяжких преступлений. Поддержку этой группе оказывали Серафима Солод и лама Ом-мани, сейчас находящиеся под домашним арестом. Сам понимаешь, Атис Сигна, преступления громкие, в том числе - похищение дочери министра, замять их мне не удастся, а раскрыть нужно до наступления Нового Года. Поскольку остальные злоумышленники не найдены… что ж! Наказание придется сполна понести тем, кто попал в руки правосудия. Ом-мани и Серафиме. Ты слышал? - обратился он к начальнику отделения. - Посылай своих ребят, пусть переведут этих в стационарное заключение. На доследование хватит недели, после их повесят.
      Атис, до этого момента едва ли не висевший на веревках, вдруг выпрямился, подался вперед. Шутки кончились, понял он. Похоже, Касси не без оснований говорила, что ее отец способен на многое.
      - Уверен? - спросил Атис. - Кого повесят?
      - Я выразился ясно, - сухо ответил Чудов. - У нас достаточно доказательств причастности Серафимы Солод и ламы Ом-мани к преступной группировке. Вы утверждаете, что вы ни при чем. Прекрасно. Значит, в ближайший показательный сезон повешены будут они.
      - Да ничего я не утверждаю, - поморщился Атис. - Вообще, какая теперь-то разница?
      - Это не они, - вдруг проговорила Касси и дернулась, так, что охранник отпустил ее руки. - Они-то здесь причем?! Ты же знаешь про Цветы, зачем спрашиваешь… Мы все делали, они не причем, я сама им все приказывала, и Серафиме платила, чтобы она нам травы дала… для силы…
      - Уже лучше, - похвалил Чудов и перевел взгляд на начальника отделения, который зажался в углу. - Мне интересно, кстати, расследование веду я или все-таки ты? Может, мне освободить тебя от занимаемой должности?
      - Эээээ… - тот явно не знал, что сказать. - Ну, в общем… ну, это… Простите, я же не того… ну, в смысле…
      - Болван, - разочарованно произнес Чудов. - Кассандра хоть и шлюха, а все-таки благоразумнее тебя. Воспитание сказывается. Так что давай, продолжай, поджигатель. Откуда эти ваши Цветы появились, кто вас надоумил их растить, что они из себя представляют. И не делай вид, что язык проглотил. Положение у тебя, Атис Сигна, незавидное.
      Чудов поднялся и оглянулся на начальника.
      - Кстати, - добавил он, - зафиксируйте-ка его понадежнее.
      - А не пошел бы ты… - Атис, которому в этот момент притягивали руки "понадежнее", лишь усмехнулся. - Я - свободный Летатель. А ты - тварь, Чудов. Понял?
      Чудов не отреагировал, только повернулся к начальнику отделения.
      - Здесь есть задержанные уголовники? - спросил он.
      - Есть, конечно, - залебезил начальник отделения. - Прикажете привести?
      - Двоих, - кивнул Чудов. - Действуй.
      Он перевел взгляд на Атиса и ласково ему улыбнулся.
      - Сейчас поглядим, так ли неуязвимы пресловутые Летатели, - сообщил он доверительно. - Думаю, синяки у тебя на роже останутся. И немало.
      Атис плюнул ему под ноги.
      - Синяки, говоришь? - прищурился он. - А чего. Веди. Синяки-то у меня потом пройдут, а вот ты как был тварью, так ею и останешься.
      Чудов присвистнул.
      - Тварью? - переспросил он. - Это ты тварь, Атис Сигна. Опасная подлая тварь, которая хочет разрушить существующий порядок. А я, в отличие от тебя, человек, который этот порядок поддерживает.
      - Да нет, - возразил ему Атис. - Мы-то как раз люди. Твоя дочь и я - люди, а ты…
      - Моя дочь? - со странным выражением переспросил Чудов. - Она не моя дочь. Моя жена не может иметь детей, к сожалению, но очень любила их… раньше. И я купил для нее девочку, живую игрушку. Знал бы, никогда бы не пошел на поводу у бабы, потому что даже самые умные из них - слюнявые дуры. "Ах, киска, ах, ангелочек!" И что я имею в результате? Мало того, что выросла шлюха, позор на все Пески, так она, оказывается, еще и Летатель. Кассандра Чудова! - Чудов брезгливо поморщился. - Кстати, Атис, твои будущие синяки не успеют зажить. Завтра и ты, и эта моя рабыня отправитесь на тот свет. Тебя, Атис, давно вообще не существует, а моя… дочь, - он кашлянул, - пожалуй, разобьется на машине вместе со своим верным ламой.
      Касси засмеялась, и тут же зашлась в кашле; но все-таки не смогла прекратить смех. Все, включая Чудова, смотрели на нее с недоумением.
      - Ах ты ублюдок, - проговорила она и снова закашлялась. - Кто бы говорил о рабах! Да ты сам раб Ойлл-о, послушная скотина, так же, как и весь ваш поганый директорат. А вся ваша Корпорация - рабы конклава. Пыжитесь, из кожи вон лезете, раздуваетесь от спеси, как клопы, а на вас смотрят сверху вниз и смеются. Продали по дешевке весь мир, ублюдки, продались и сами, как дикари за связку бус. Расскажи про рабов кому-нибудь другому, а не мне. Уж я-то знаю, что ты из себя представляешь. Только и способен, что гадить и пачкать, паршивый вонючий педераст. Серафиму он повесит! Кто твой геморрой будет лечить, ублюдок? Директор! Снять с тебя твои шмотки - что останется? Поросячьи ляжки, брюхо, обвислая задница!
      Чудов медленно поднялся и подошел к Касси. На пару секунд замер перед ней, смерил ее взглядом с головы до ног. А потом врезал стеком по лицу, наотмашь, так, что брызнула кровь. Раз. И другой.
      - Молчи, шлюха, - процедил он. - Я не разрешал тебе разговаривать.
      - А что будет, если снять очки? - спросил Атис.
      - Косые глаза, - с трудом выговорила Касси.
      - Класс! - восхитился Атис. - Да, Касси, не повезло тебе с папашей.
      Дверь распахнулась, и в комнату ввели двоих людей. Атис невольно подался вперед. Такого он не ожидал.
      Авдей и Леонид были на себя не похожи - оба исхудали, заматерели, а уж воняло от них так, что даже начальник отделения поморщился.
      - Что ж ты, гадюка, сделал, а? - Авдей недобро прищурился. - Всегда был чокнутый! Нам-то за что это всё?!
      При виде вошедших Касси невольно отпрянула, и теперь переводила взгляд с них на Атиса.
      - Это что… ты их знаешь? Кто это?
      - Мы работали вместе, - тихо ответил Атис. - На одном складе.
      - Это мы работали, тварюга поганая, - Леонид подошел к Атису и ударил его по лицу. - А ты всем жизнь сломал, сволочь, всем! Полетал, да? Из-за тебя, гадина, Жанету повесили! Пока ты там лётал, подонок…
      Касси тихо ахнула и подалась вперед. Кто такая Жанета, она, конечно, не знала, но эти слова ее поразили.
      - Кто это - Жанета? За что?! Когда?! Чудов! Ты что же творишь, сволочь?! Да ты же просто убийца! Они-то тут причем?!
      Чудов ласково улыбнулся.
      - Это только начало, девочка, - сказал он. - О том, что произошло, не должен знать никто. И я положу людей столько, сколько будет нужно, чтобы информация не прошла дальше. И всех, кто при вас был, тоже…
      В это время Леонид и Авдей методично лупцевали Атиса, впрочем, тому, судя по всему, стало уже всё равно.
      - Да стойте же! - закричала Касси, вырываясь из рук держащего ее охранника. - Вы двое, перестаньте! Чудов, я все расскажу, не было никого с нами, мы одни были, пойми! Я все расскажу, только пообещай, что никого не тронешь!
      - Касси, не верь ему! - крикнул вдруг Атис. - И ничего не рассказывай!
      - Прекратить, - распорядился Чудов, махнув стеком в сторону Атиса. - Я слушаю.
      - Это… - Касси вдруг заплакала снова, и Атис понял, что ее прорвало - не может она остановиться, и захочет, а не получится. - У нас были кулоны, патроны… ты видел. А потом они соединились, и получилась пирамидка… и в ней были семена. И написано, что мы должны лететь и выполнить задания, что это очень важно. Мы долетели до Юга… там были вертолеты… И двое людей в пещере. Они сказали, что наш мир - это ошибка, что у него должна быть другая судьба, что мы выполнили задание, и теперь все изменится…
      Чудов засмеялся.
      - Какая чушь, - сказал он с отвращением. - Стыдно слушать. Ты не могла придумать ничего умнее?
      - Касси! Да замолчи же ты, - Атис в отчаянии топнул ногой. - Заткнись, дура!
      Чудов хохотал, как ненормальный. Он снял очки, и принялся вытирать слезящиеся от смеха глаза.
      - Уж не знаю, правда это, или нет, но вы меня развеселили. Ладно, хватит с него пока… И вот что. Сейчас этих двоих - в камеру. Завтра утром отправить их в центр, там проведут дознание уже серьезно, и тогда не советую, Касси, не советую повторять эти бредовые выдумки. Все. Увести их!

* * *

      В камере было очень холодно, на стенах намерзла белесая изморозь. Никакого отопления, конечно, здесь не было и в помине. Голая, маленькая бетонная коробка, грязная лампочка под потолком, нет даже скамьи. Утром, когда их приволокли сюда впервые, Касси практически ничего не ощущала; а сейчас, с наступлением ночи, от холода просто зуб на зуб не попадал. Касси лежала, прижавшись к Атису спиной, как могла, осторожно, потому что тот весь был избит; Атис обнимал ее… и сейчас, по его дыханию, она чувствовала, что он все-таки, кажется, заснул.
      А ей заснуть все никак не удавалось. Стоило подумать, что будет через пару дней - и слезы снова лились из глаз. Касси старалась сдерживаться, чтобы не размазывать их по лицу, ведь вытереть-то нечем - но не получалось, и тогда она только беспомощно всхлипывала, стараясь не разбудить Атиса. Болела ссадина на скуле. Господи, как же это обидно! Вот так, наверное, и кончаются все сказки. Они даже не успеют узнать, правду ли им сказали те двое. Верно она думала с самого начала. Виселица - вот все, чем кончается небо. Им возвратили жизнь, чтобы они сделали нужное дело, а теперь пора снова вернуться обратно… Достойная плата за месяц свободы.
      Грохот раздался внезапно. Мощный, сотрясший все здание, он раздался откуда-то сверху, и потолок тут же просел. Вниз посыпалась то ли известка, то ли побелка, то ли какая-то бетонная пыль. Атис мигом проснулся, они с Касси вскочили, заслоняя глаза, ничего не понимая.
      - Что за… - начал он.
      Его голос утонул в повторившемся грохоте. По стенам зазмеились трещины, одна из бетонных плит потолка рухнула, чуть не придавив еле успевшего отскочить Атиса; он схватил Касси за плечи и с ужасом посмотрел вверх, где на сломе бетона моталась туда-сюда погасшая лампочка. В камеру хлынул ледяной ночной воздух. А затем сверху с ужасающим скрежетом опустилось что-то огромное, железное, матово отсвечивающее в лучах уличного фонаря, и в этом железном монстре Касси с изумлением узнала навесной скребок для уборки снега - такой, которые обычно прикреплялись к тракторам.
      - Атис, хозяйка! - позвал голос сверху. - Вы там? Быстрее же, быстрее!!!
      - Ом-мани! - едва не взвизгнула Касси. Она вмиг сообразила, что делать, и в следующую секунду прыгнула внутрь железного ковша. - Атис, скорее сюда! Ом-мани, давай! Гони!!
      Монстр наверху зашевелился. Вниз посыпалось бетонное крошево, отлетела, едва не зашибив Атиса, какая-то балка. В коридоре уже кто-то кричал, распахнулась дверь камеры - как вдруг и бетонный пол, и разбитый потолок, и само здание отделения милиции резко провалились вниз, и перед Касси и Атисом распахнулось ледяное темное небо.

* * *

      Огни разбуженного участка с его переполохом, пальбой и сиренами остались далеко внизу. Трактор, закутанный в пелену метели, быстро летел на высоте нескольких десятков метров над землей. Вокруг была ледяная темнота, бьющие в лицо снежные иглы и завывания ветра.
      Касси изо всех сил цеплялась в металл ковша застывшими пальцами, и чувствовала, что еще немного - и она просто умрет от холода, замерзнет всерьез и навсегда. Рядом стучал зубами Атис. И ведь всего минута прошла, не больше! Но это совсем невыносимо! В кабине трактора темно, совсем не видно, кто там внутри, но кажется, там и Серафима тоже, слава Богу. Почему они не включат свет? Ах, ну да, это же специально, чтобы не разглядели.