– Ещё как стоит, – заверил его Лин, опуская свои руки Пятому на спину. Одну – на уровень груди, другую – на поясницу. – Лежи тихо, не дёргайся…
      – Рыжий, не надо, – беспомощно попросил Пятый, но Лин его просто не слушал. Эту штуку – частичное обновление всех каналов, их чистку, они проводили крайне редко – энергии почти что не было, да и детекторы работали странновато, не так, как дома. Да и Дома они этой процедурой не злоупотребляли – там не было повода давать организму такую встряску, не было необходимости.
      Пятый слабо вскрикнул, напрягся, закусил губу. Да, временами это больно, и даже очень. Временами приятно, словно плаваешь в тёплой воде… Как-то, ещё дома, у Лина спросили – на что похожа чистка? И Лин, который проходил чистку не так давно (обстоятельства заставили), ответил – на секс. И не преминул добавить: довольны?
      Отчасти Лин был прав. Похоже… но не всегда. Далеко не…
      – Лин!… Хватит, – голос Пятого сорвался на свистящий шепот. – Не надо!…
      – Дыши ровно, думай о приятном, – посоветовал Лин. – И расслабься уже сегодня, ты мне надоел… тут осталась ерунда…
      – Хорошо… спасибо, рыжий, – Пятый дышал часто, неровно. – Уже проходит…
      – Ну и отлично. С тобой всё хорошо… Дыши ровно, я сказал!… Вот так…
      Уже отпускало. Пятый расслабился и глубоко и свободно вздохнул. Конечно, энергии не прибавилось – чистка есть чистка, но всё же… так гораздо легче. Как тут, кстати, принято говорить? Долг платежом?… Это мы сейчас.
      – Ложись, Лин, – приказал он, слезая с кровати. – Твоя очередь.
      Лин согласно кивнул. Они поменялись местами. Лин перенёс процедуру молча, его почему-то разморило, он засыпал. Потом они допили остатки чая, за три часа управились с большинством найдённых Лином книг. Немного поспали по очереди, снова уселись читать… Ночь пролетела незаметно, утром, часов в шесть, Пятый сказал:
      – Всё, рыжий, пошли отсюда. Программа у него есть, он, даже если его кто-то будет проверять, скажет, что выпустил нас в восемь. Под любым гипнозом. Поэтому мы с тобой пожалуй, отправимся сейчас.
      – Нет вопросов, – откликнулся Лин, – кроме одного – как нам отсюда выйти незамеченными?
      – По логике они ждут нас внизу. Так сказал этот… – Пятый махнул рукой в сторону комнаты. – Значит нужно пробовать верхом.
      – Это как? – поинтересовался Лин.
      – Посмотрим, – Пятый зевнул. – Выспаться бы… ты как к этому относишься?
      – Первым делом, – согласился Лин, – как только найдём подходящее место. Пошли?
      – Пошли, – согласился Пятый.
 

* * *

      Чердак они вычислили легко, вышли тоже. Проведённая в тепле ночь повлияла на них прямо-таки сказочно, откуда только взялись силы и решимость. С крыши дома они спустились по пожарной лестнице, расположенной с торца дома, их никто не увидел – было ещё совсем темно.
      – Лин, что у нас на первом месте? – спросил Пятый, когда они шли по улице.
      – Одежда, – ответил Лин. – Денег нам на несколько дней хватит.
      – Ты понял, где её берут?
      – Обычно – в магазине, – Лин произнёс незнакомое слово медленно, словно пробуя его на вкус. – Магазин… но мы это пока не сможем…
      – И где? – Пятый, приподняв брови, выжидающе посмотрел на Лина.
      – Боюсь, что… придётся искать ту, что выкинули.
      – Ты слово забыл, – подсказал Пятый. – А я запомнил. И хорошо.
      – Какое слово?
      – Простое – помойка. Это у них вместо блоков очистки. Так что смотри по сторонам, рыжий, и ищи что-то, что похоже…
      – На твою комнату, если в ней никто давно не был…
      – Это мы оставим, Лин, – твёрдо сказал Пятый.
      – Да как скажешь, – легко согласился тот. – Хорошо. Как тебе угодно…
      Пятый промолчал. Про Дом ему вспоминать не хотелось. Сейчас это было не только напрочь лишено смысла, но и вредно. Нужно сосредоточится на конкретном деле, а не придаваться ненужным воспоминаниям. Они шли не торопясь, внимательно глядя по сторонам.
      – Слушай, – оживился Лин, – по-моему, это то, что нам нужно. Вон там…
      Пятый посмотрел в том направлении, куда указывал Лин. И вправду, это могло пригодится. Какие-то люди выносили к мусорным контейнерам старые вещи. Хлам… но этот хлам показался им сокровищем.
      – Подождём, – тихо сказал Пятый, останавливаясь, – они сейчас уйдут…
      – Хорошо, – согласился Лин, – как скажешь.
      Они остановились, не подходя к вожделенным контейнерам, выжидая. Вскоре люди ушли, Лин обрадовано ткнул Пятого кулаком в бок – пошли, мол.
      – Подожди минуту, – попросил Пятый. – Не спеши.
      – Почему? – не понял Лин.
      – Вдруг вернутся?
      – Идём, чего ждать?…
      – Ладно, – сдался Пятый. – Пошли.
      Возле контейнеров неопрятной кучей были свалены старые, рваные, дурно пахнувшие вещи вперемешку с кусками обоев, каким-то строительным мусором, объедками…
      – Мерзость какая, – брезгливо сказал Лин.
      – М-да, – Пятый ковырнул кучу мусора ногой. – Может, пойдём отсюда?
      – Раз уж пришли, – протянул Лин, – то придётся…
      – Хотя не хочется. Начнём, – Пятый присел на корточки и потянул на себя ближайшую тряпку. – Что это такое, как ты думаешь?
      – Что-то женское, – Лин прищурился, всматриваясь. – Тебе не пойдёт, это только для тех, у кого хорошая фигура…
      – Не продолжай, – попросил Пятый, который понял, что Лин потихонечку входит в раж, – не стоит.
      – А на это погляди! – Лин уже веселился вовсю. – Какой весёленький рисуночек… ты не находишь?
      – Не нахожу, – Пятый посмотрел через плечо. – Лин поторопись, на нас и так уже смотрят.
      – Подумаешь, – отмахнулся Лин. – Пятый, как ты относишься к…
      – Помолчи, Лин…
      К ним подошла старуха и бесцеремонно, осуждающе уставилась на них. Они поднялись на ноги, тоже глядя на неё. Лин держал в руках, какую-то неопределённого цвета и размера, тёмно синюю шмотку, Пятый – с пустыми руками, отобранную вещь он положил обратно.
      – Совсем стыд потеряли, – проговорила старуха. – Скоты какие…
      – А что такого?… – спросил Лин. – Мы подумали, что это всё выкинули…
      – А то бы не выкинули, после покойника, – бабка торопливо перекрестилась, – Егор-то… царствие ему небесное… только его… так тут сразу, как вороны…
      Пятый с удивлением вдруг понял, что старуха плачет.
      – Простите, – проговорил он, – мы не знали, что нельзя… мы подумали, что если это никому не нужно, то…
      – Вот!… – старуха промокнула глаза уголком платочка. – Вот то-то и оно!… Никому не нужно… ничего… и никто не нужен…
      – Извините, – Лин положил с таким трудом найденную тряпку обратно. – Я… то есть мы… это вещи вашего родственника?
      Старуха отрицательно покачала головой.
      – Всю жизнь в одном цеху, – сказала она тихо. – Всю жизнь… и дружили… семьями, когда ещё были… те семьи-то… что теперь?… Вон какие детки-то Егорушке достались… как помер – так всё на свалку снесли… недели не прошло… Да мои что ли лучше?…
      – Мы тогда пойдём, – сказал Пятый, – извините нас ещё раз, мы просто не знаем, как тут у вас принято… мы просто замёрзли, увидели, что… ну, и…
      – А чего ж вы без польт-то ходите? – старуха посмотрела на Пятого, словно толком только что заметила его. – Почти ноябрь же…
      – Так получилось, – примирительно улыбнулся Лин. – Мы не нарочно… идём, Пятый, пора погреться. Не знаю, как ты, но я…
      – Я тоже замёрз, – сказал Пятый тихо. – Сейчас, Лин, погреемся где-нибудь.
      – А ты это… курточку-то возьми, – совершенно неожиданно сказала старуха, – мне ж не жалко… Ребята вы вежливые, обходительные… Егор в обиде не будет, что я вам позволила… А ты вон ту бери, коричневую, – посоветовала она Пятому. – Давай, не стой…
      – Хорошо… спасибо.
 

* * *

      Они уходил прочь, а перед их глазами стояла одна и та же картина – осенний двор, палые листья в лужах, тёмное низкое небо, омытая дождём улица и старая женщина, которая смотрела им вслед…
      – Не оборачивайся, Лин, – попросил Пятый. – Не надо.
      Лин кивнул. Они ещё некоторое время шли молча, потом, не сговариваясь, остановились, осматриваясь. Пока всё было спокойно – об их побеге никто не знал, в запасе у них был ещё час, даже при самом плохом раскладе. При хорошем – как минимум четыре.
      – Уйдём подальше, а потом спрячемся до вечера, – предложил Пятый. – Я хорошо понял, как это можно сделать.
      – И как? – спросил Лин.
      – Чердак или подвал, – напомнил Пятый Лину слова Лукича, – мне почему-то по душе второй вариант, первый как-то холодно звучит.
      – Да, это верно. Я тут прочитал, что все коммуникации обычно… – Лин замялся, подыскивая слова. – Словом, всё, что связанно с обеспечением домов горячей водой, газом и прочей дрянью, находится в подвалах.
      – А зачем? – спросил Пятый немного невпопад – задумался о чём-то другом.
      – Как – “зачем”? – удивился Лин. – У них тут все трубы, по которым идёт вода, проложены под землёй. Поэтому подвал и получается… как-то ближе…
      – Под землёй? – машинально переспросил Пятый. – Глупо. Трубы, небось, из металла?
      – Ну.
      – Вдвойне глупо, – заключил Пятый. – Ладно, нам-то что… Пересидеть, отдохнуть… а потом обратно.
      – Ты и впрямь хочешь?… – жалобно спросил Лин. – Может, не стоит?…
      – Лин, – Пятый посмотрел на друга, и тому стало не по себе от этого тяжёлого взгляда, – подумай сам, пожалуйста. С чего ты решил, что нас оставят в покое? Нам даже сбежать не дали, это просто чудо, что сейчас удалось уйти…
      – Не чудо, а кое чьё упрямство, – поморщился Лин.
      – Не важно. Я предлагаю переждать несколько дней, отдохнуть, а потом… – Пятый вздохнул и тяжко махнул рукой. – Лучше вернуться самим, не заставлять искать себя. Я и так даже думать боюсь о том, что с нами будет после этого всего… можешь себе представить…
      – Ещё как могу, – ответил Лин мрачно.
      Они шли по улице, народу всё прибавлялось, поэтому Лин предложил свернуть во дворы, что они и сделали. Примерно через полчаса Пятый остановился, наморщил лоб и принялся осматриваться.
      – Ты чего? – спросил Лин, останавливаясь рядом.
      – Дом смотрю… по-моему, вон там как раз то, что нам надо.
      Лин посмотрел туда, куда показывал Пятый. И впрямь, неплохо. Вход в подвал находился под совершенно глухой, без окон, стеной. Кроме того, вдоль этой стены рос густой, выше их роста, кустарник, правда уже облетевший, но всё же… не так на виду, как в других подобных местах. Дверь была закрыта на тяжёлый навесной замок. Двор, в котором стоял облюбованный Пятый дом, был безлюден и тих. Где-то далеко слышались шумы проходящих машин, людские голоса, а здесь царил покой.
      – Пойдёт, – оценив ситуацию согласился Лин. – Похоже, неплохо.
      – Идём… нет, ты лучше постой, а я открою. Ты посмотри, чтобы никто не шёл…
      – Это тут называется – “стоять на шухере”, – авторитетно заявил Лин.
      – А ты откуда знаешь? – у Пятого уже не было сил чему бы то ни было удивляться, он приготовился просто послушать.
      – Во время совершения правонарушения, – авторитетно заявил Лин, – необходим специальный человек, который предупреждает группу преступников об опасности. Это и называется…
      – А мы просто просили кого-нибудь посторожить, – вздохнул Пятый. – Сколько условностей…
      – По-моему, их и Доме не меньше, – заметил Лин. – Иди, открывай, потом поговорим.
      С замком Пятый справился минуты за три – понадобился тонкий прутик, кусочек проволоки и пара рук. “Как тут всё просто, – думал Пятый, – и как сложно одновременно… А сколько всякой бессмысленной, иррациональной ерунды мы увидели за эти дни!… Всего и не вспомнишь… Разве можно так жить – в таком количестве людей, в таком шуме, в такой грязи?… Нет, мне это недоступно… или я просто устал… может, я высплюсь – и всё встанет на свои места?… Впрочем, посмотрим”.
      – Лин, идём, – позвал он тихо, – всё в порядке…
 

* * *

      Откуда?… Странно, откуда здесь это?… Пятый проснулся несколько минут назад, и теперь просто лежал, не имея желания вставать. А Лин… Лин стоял неподалёку, вытянувшись в струнку, высоко подняв голову, и слушал. На лице его блуждала слабая улыбка… и выражение крайней заинтересованности.
      – Рыжий, ты чего? – спросил Пятый.
      – Тихо, – раздражённо сказал Лин. – Ты только послушай!…
      И тут Пятый услышал. Музыка, негромкая, приглушенная расстоянием и бетонными стенами. Незнакомая, но приятная мелодия. Довольно замысловатая, между прочим… песня, точно песня. Какой язык?… Пятый на секунду задумался. Английский. Точно.
 
      Bat the fool on the hill sees the sun going down
      and the eyes in his head see the world spinning round…
 
      Красиво. Слова смешные… добрые смешные слова… про дурака на холме. “Как в тему! – подумал Пятый. – Прямиком в яблочко… случайностей не бывает”.
      – Жалко, – с чувством сказал Лин, когда музыка смолкла. – Я бы ещё послушал.
      – И не говори, – согласился Пятый. – Хорошо… может, нам именно этого и не хватало…
      – Понятия не имею, чего хватало, а чего не хватало, – задумчиво ответил Лин. – Я скучал… сам того не сознавая, скучал. Когда отнимают главное, перестаёшь думать обо всём остальном. Так всегда бывает.
      – Только мы про это раньше не знали, – заметил Пятый. Он встал, потянулся. Лин сел на корточки возле труб и запустил руку в тёмное тесное пространство между ними. Пятый подошёл к нему и, повинуясь внезапному наитию, взъерошил Лину волосы. Тот отмахнулся и спросил:
      – Кто пойдёт за хлебом на этот раз?
      – Давай я, – пожал плечами Пятый. – Это тебя, если память мне не изменяет, смущали взгляды и прочая дребедень. Мне как-то всё равно.
      – Вот ещё! Ты скажешь тоже – “смущали”… Просто временами не по себе… – замялся Лин.
      – Давай я – за хлебом, – решил Пятый, – а ты… просто сходи, прогуляйся. Только ненадолго и недалеко. Пойдёт?
      – Можно, – с сомнением в голосе ответил Лин. – Кстати, денег у нас осталось – всего ничего, дня на три…
      – Сколько?
      – Шестьдесят этих… как их… копеек, вот. На три батона, – Лин рассматривал монетки, что лежали у него на ладони. – Вот уж не думал никогда, что я буду держать в руках деньги…
      – Непривычно, – согласился Пятый. – Но поправимо. Давай-ка ты их сюда. Я пошёл.
      – Я куда идти гулять-то? – жалобно спросил Лин. – Ты у нас тут за умного, кажется… подсказал бы, что ли…
      – Сходи… – Пятый задумался, потом продолжил. – Сходи за ту дорогу, помнишь? Большая такая, много машин… ну, та, что по правую руку, если выйти из-под арки. Понял?
      – Примерно, – Лин поднялся на ноги, сунул Пятому в руку монетки и покорно пошёл к выходу. – Ты сразу вернёшься? Ладно?
      – Хорошо.
 

* * *

      Когда Пятый вернулся из булочной, Лина на месте не оказалось. Пятый пожал плечами, открыл подвал, вошёл внутрь. Есть хотелось, но он всё же решил дождаться Лина. “И где этот паразит шатается столько времени? – раздражённо подумал он спустя полчаса. – Сколько можно?…”
      Словно в ответ на его мысли на улице, у двери, раздались торопливые шаги. Несколько секунд спустя в подвал буквально влетел запыхавшийся и (это надо же!) чем-то обрадованный Лин.
      – Пошли! – выпалил он прямо с порога.
      – Ты хоть согрейся, – посоветовал Пятый. – И поешь…
      – А, ладно, – Лин махнул рукой. – Пошли, пока не стемнело… хлеб с собой возьми, по дороге съедим.
      – Лин, куда? – спросил Пятый, но тем не менее вышел вслед за Лином из теплого подвала на промозглую осеннюю улицу.
      – Я там такое нашёл! – с восторгом сказал Лин, быстрым шагом идя вперёди Пятого, едва поспевающего за ним. – Идём быстрее, пока не стемнело совсем…
      – Что нашел? – не понял Пятый.
      – Это так здорово, – вещал Лин, пока они стояли на перекрёстке, ожидая, когда пешеходам загорится зелёный. – Ты представить себе не можешь… как же хорошо, что ты выгнал меня погулять!… Как хорошо!… Там такое – закачаешься!… Там – настоящий лес, представляешь?
      – Спасибо, – с сарказмом ответил Пятый. – Я уже в том лесу намёрзся, благодарю покорно…
      – Да я не про то… Там так красиво, ты не представляешь! Идём скорее… пока не стемнело…
 

* * *

      Они перешли дорогу и словно бы сразу попали в какой-то совершенно другой мирю город кончился, словно отрезанный. По одну сторону дороги стояли дома, хмурые, серые, скучные… а по другую – находился лес, всё ещё не расставшийся с прекрасным осенним нарядом. Великолепие! Даже этим дождливым и холодным вечером оно осталось собой. Буйство красок осени – золото, охра, багрянец… Тихие аллеи, крохотные осколки неба в лужах, спокойствие… нет, это был не совсем лес, а что-то другое… И тут Пятый вспомнил.
      – Парк, – сказал он. – Я же читал про это… что-то типа окультуренного леса.
      – Это-то я помню. Я про другое, – они подходили к разветвлению аллей, Лин остановился и, показав куда-то направо, сказал: – Вот!
      И тут Пятый увидел. Да, пожалуй, ради этого стоило прогуляться и помёрзнуть. Озеро. Чёрная вода и не успевшие лечь на дно золотые листья, гонимые слабым ветром по призрачной глади… Пятый вдруг понял, что же в этом месте столь сильно поразило Лина. Гармония, удивительная гармония темной осенней воды, молчаливых высоких деревьев и темнеющего сумрачного неба. Он стоял неподвижно и смотрел. Это стоило того…
      – Всё только начинается, – вдруг сказал он. Лин согласно кивнул. – Я понял… Рыжий, ты просто гений.
      – Я знаю, – довольно сказал Лин, словно озеро было его личной заслугой. – Только не во мне дело. И не в тебе. А в том, что мы с тобою, два хилых дурака, почему-то решили, что в этом мире возможны только плохие события. Так вот что я тебе скажу – радости я тут тоже вижу предостаточно. Погляди, вон мать с ребёнком уток кормят…
      – Хорошая мысль, Лин. Хлеб я взял. Будешь?… – Пятый спрашивал просто по инерции, сам же он продолжал смотреть, запоминая и привыкая…
      – Спросил! Доставай. Только сядем…
      – Хорошо, пойдём. Великолепно, Лин. Я даже немного счастлив…
      – Я так соскучился по всему, – печально сказал Лин. – Небо, музыка, люди… так всего этого не хватает, что хоть плач. А временами… когда вообще ни про что не помнишь… когда там… когда совсем плохо… становится страшно, что никогда больше не получится ни поскучать, ни потосковать…
      – Да, рыжий, ты прав. Это – самое худшее и есть. Что говорить… я, к примеру, почти совсем разучился это делать.
      – Я заметил, – кивнул Лин, – и испугался. Тебе совсем плохо стало тогда?
      – Да, рыжий. Отчаяние… или нет… – Пятый передёрнул плечами. – Безучастность. И отрешённость. А тут… Жизнь. Какая никакая, а всё же жизнь. Мне почти хорошо, Лин.
      – А почему почти? – Лин отломил от батона горбушку.
      – Смерть, Лин. И не важно, когда она была рядом с тобой – давно или недавно. Она была, ты про это знаешь – и всё. Этого довольно, чтобы никогда не быть счастливым. Никогда. Страшно… Она же всё равно есть, подлая. Что ей стоит…
      – Прекрати, – попросил Лин. – Слушать тошно. Ешь, давай, пока я один весь батон не сожрал…
      Некоторое время они молчали, каждый думал о своём. Потом Лин робко спросил:
      – А когда мы с тобой двинемся назад? Или ты решил не…
      – Давай через неделю, – предложил Пятый. – А пока… раз можно отдыхать – надо этим пользоваться. Так?
      – Так. вот хорошо-то!… Живём, Пятый. Ешь, сказал!
 

* * *

      Хорошо уметь помнить не только про боль. Можно теперь помнить про озеро в осени. Через неделю они вернулись назад, на третье. Встреча, конечно, была выше всякой критики, но… тех фатальных последствий, которых ждал Пятый, не наступило. Да, побили. И что с того?… Ведь к этому тоже можно привыкнуть. Это – еще не самое страшное… Ведь можно помнить, что где-то осталось озеро…

Игорь