Пока Гильза наводила себе черные тени "под наркоманку", Лильен в растерянности выбирала между синим и зеленым, отдав в конце концов предпочтение дарвому, поскольку если синие губы еще можно было как-то стерпеть, то зеленые вызывали откровенную тошноту. Оделась она в черный, тоже Маскин, топик, который ей был мал и облегал ее туже собственной кожи, и мини-юбку. Покопавшись в своей сумке, где лежали вещи Эмбер, Лильен нашла прозрачную, вышитую змеями тунику и, несмотря на уговоры Гильзы, что она и так бесподобно выглядит, надела ее сверху. А вот колготок она не нашла, пришлось одалживать у Гильзы. Когда она натягивала их на себя, петли лопнули в двадцати местах сразу и побежали затяжками.
      - Класс!- с завистью выдохнула Гильза - И как тебе это удается9
      - Ладно, - с отчаянием махнула рукой Лильен, - не смейся надо мной Зайдем в туалет, я их переодену
      - Не вздумай, - уговаривала ее Гильза, - такого ни у кого нет. Это особый шик, все обзавидуются. Вот увидишь, еще и мода пойдет, подражать начнут.
      Как ни странно, доехали они спокойно. Люди в Городе давным-давно привыкли, что некоторые обитатели самоутверждаются необычным образом, и смотрели на сестер с космическим равнодушием. Несколько раз при пересадке в метро им встретились стайки девчонок и ребят, одетых в пестрые, какие-то дикарские одежды, да еще двое парней в знак одобрения показали им издалека оттопыренный большой палец. Лильен с гордостью несла свою обезображенную голову и едва заметным, небрежным кивком дала понять, что принимает их восторг.
      Охрана храма встретила их молча. Гильза улыбнулась и начала уже открывать сумочку на длинном ремне, повешенную наискось через грудь, когда один из парней многозначительно сказал:
      - Льеш-трэш... Гостевой день у нас в среду.
      - Но, - вскинула брови Гильза, - я несколько раз сюда приходила, а моя подруга сегодня впервые решилась. Мы сюда три часа ехали, специально к вам...
      - Ничем не могу помочь, - парень был вежлив, но непреклонен, - у нас сейчас особое положение. В связи с возможными провокациями вход в храм только для "верных". Таково распоряжение диакона.
      - Ну, пожалуйста, - взмолилась Гильза и, полуобернувшись к Лильен, зло и быстро прошептала: - Это из-за скандала с Эмбер. Всюду она на пути стоит. - И продолжала просительным тоном: - Мы мирные девчонки, это у нас просто имидж такой. Я тут кое-кого знаю И тебя вот знаю - тебя Монкар зовут, обратилась она к гибкому скуластому парню с прямыми, очень длинными волосами. Он кивнул, но взгляд, его остался безразличным. Откинув прядь волос с лица, он глухо произнес:
      - Я тебя не помню.
      - Я тогда была в другом прикиде. Поцивильней.
      - Извини, но сегодня в храме закрытое моление. У нас главное организованность и дисциплина.
      - Ладно, - смирилась Гильза, а Лильен от разочарования опустила голову, - тогда позовите сюда одного парня, кличка - Фосфор.
      Ребята перекинулись парой коротких фраз, и старший, поправив закрепленный у губ микрофон, попросил кого-то позвать к выходу Фосфора.
      Молчание охраны словно растягивало минуты ожидания. Чтобы не стоять как цапля, Лильен коротко прошлась туда-обратно. Она была на раутах и вечерах, участвовала в пьяных дружеских посиделках в артистическом кругу, но на настоящую живую дискотеку собралась впервые. Ей так хотелось попасть туда, и вот - такое невезение!... Гильза стояла, заложив руки под мышки и постукивая ногой. Лильен прислушалась - и точно, из глубины, из бетонного чрева раздавались низкие ритмичные звуки, словно у этого здания в темноте подвала билось огромное сердце, и стены отзывались тонкой вибрацией "Бу-тум... бу-тум... бу-тум..."
      Ляльен насторожилась, придвинулась ближе к Гильзе, когда из проема двери на свет вышел еще один парень. Ребята из охраны сняли цепочку и указали ему на девчонок. Он шел к ним, а Лильен пугалась все больше и больше. Ею овладели смятение и растерянность - она НЕ МОГЛА определить, КТО он - человек или киборг. С ней это произошло впервые, но тепловая "маска" на лице, дыхание были точно как у человека, и только при взгляде в упор она поняла, что он - киборг. У него были холодные глаза, и свод черепа скрывал не мозг, а радар. А еще он был прекрасно сложен и красив. Черные с отливом брюки плотно обхватывали талию и бедра, черная безрукавка больше обнажала, чем скрывала грудь и плечи. Прочая одежда состояла из бус и браслетов. Волосы у него были черные и по здешней моде - длинные, а глаза - стальные. И сам он был силен и пронзителен как сталь.
      "Ух ты, - будто порывом ветра обдало Лильен, - что за модель? какая серия? Несомненно, Giyomer A". Она вся подобралась, развернула плечи и еще выше подняла голову - мы тоже кое-что можем.
      Парень, подходя, улыбнулся одними губами - Гильза прямо расцвела в ответ, но он взял ее за локоть и отвел чуть в сторону.
      - Гильза, ты с ума сошла! На вас же объявлен карантин.
      - Ну так плюнь мне в лицо и скажи, что не знаешь, кто я такая.
      - Вы там все бешеные.
      - А ты бы как поступил, если бы убивали твоих сестер? Ты - "верный", что бы ты сделал? Стерпел, смолчал, призвал бы на помощь Друга?
      - Друг приходит непрошеный, Никто не знает пути Друга, Ибо путь его ночь, Ибо путь его мрак, Ибо путь его скрыт, Нам он Друг, прочим - Враг... - процитировал парень, и улыбка его стала хитрой. - Я всегда хотел быть твоим братом, а теперь передумал.
      - Вот как?! - возмутилась Гильза. - Почему?!
      - Потому что братья не должны влюбляться в родных сестер. - Парень откровенно любовался Лильен. - Познакомь.
      - Это Фосфор, - Гильза мрачно ткнула пальцем ему в плечо, - а это наша новая сестра - Лильен. Она хотела посмотреть на ваше моление, но нас не пускают.
      - Лильен... - Фосфор чуть прищурился и еще раз, словно смакуя, повторил вслух: - Лильентэ - хозяйка беспредельного мрака, добро пожаловать в "Ночной Мир", - и широким жестом указал ей на вход. - Они пойдут со мной, я ручаюсь за них фосфор шел скорым шагом по узкому полутемному проходу, держа Лильен за руку. Гильза еле успевала за ними, Всюду был полумрак, к которому Лильен уже щдавыкла. Музыка становилась настойчивей и громче, даже воздух был наполнен пульсацией. И все-таки Лильен была поражена, когда они вошли в основной зал. Длинный, из-за темноты кажущийся бесконечным, зал был полон. Пол был разбит на квадраты, и в каждом из них танцевал человек, не понять, парень или девушка. Все они синхронно повторяли одни и те же движения, сопровождая их выкриками. Звук был мощный, буквально осязаемый, его чувствовала кожа лица, шеи, груди; четкий ритм звучал буквально внутри головы. С трех сторон и в центре зала были установлены большие - от пола до потолка - экраны, по которым демонстрировался фильм. Казалось, действие происходит в нереальном мире; движения людей были плавными, текущими; лица, исчезая на одном экране, вновь появлялись на другом, продолжая длящееся непрерывное действо, которое разрывалось, дробилось на кадры, на отдельные фрагменты беспорядочно вспыхивающим и угасающим синим, алым, сиреневым светом. Голос плыл и владел телами танцующих - глубокий, чуть глухой речитатив, прерывающийся сильными восклицаниями, которые тотчас подхватывал весь зал:
      Наша цель - борьба
      Наша цель - борьба
      Наша цель - борьба
      С силами Зла!
      Наш путь - истина
      Наш путь - истина
      Наш путь - истина
      Другого нет пути!
      Мы - духом верные
      Мы - духом верные
      Мы - духом верные
      Наши помыслы чисты!
      На экранах царило лицо человека удивительно правильных черт, с яркими синими глазами и с жестоким, но каким-то отрешенным выражением. Его же голограмма в увеличенном виде танцевала на нескольких площадках. Пророк Энрик. Черная масса людей копировала все па его танца - быстро меняющиеся, сложные, с резкими поворотами и бросками. Свет пылал, музыка гремела, зал ревел. Лильен почувствовала, что у нее зашкаливает и отказывает ассоциативный сектор от мощности и интенсивности разнородных раздражителей. Либо надо ставить фильтры, либо сработает автоматика, прерывающая подачу информации в мозг, и она ослепнет, или оглохнет, или рухнет на пол - в обморок. Теряя чувствительность тела, она схватилась за Фосфора и прокричала ему в ухо:
      - Пойдем отсюда куда-нибудь!
      Ничего не отвечая, Фосфор снова взял ее за руку и увлек за собой. Они торопливо шли в темноте; Лильен даже не пыталась запомнить направление. Кроме основного большого зала, по его периметру проходила масса коридоров, в которых Фосфор отлично ориентировался. Лильен шатало, в глазах стояло сиреневое сияние, а в ушах - тяжелый гул. В себя она начала приходить только в небольшой комнате, куда ее завел новый друг. Лильен в изнеможении опустилась на низкую кушетку, обтянутую синей тканью, и попыталась нормализовать функции. Она даже не обратила внимания, как осторожный Фосфор запер дверь.
      - Ну как тебе наше моление? Понравилось? - Он сидел близко, почти касаясь ее колен.
      - Ооо!... - Лильен опрокинулась на спину, на секунду ей стало страшно, как тогда, когда в нее вошла Цф-6. - "А если сбой? В "Роботех" теперь не сунешься..."
      - Не бойся, все в порядке. - Фосфор, улыбаясь, положил ей руку на плечо. - Первый раз всегда так. Это с непривычки. В общем молении создается очень сильная энергетика, начинаешь ощущать реальное присутствие Друга.
      - Такая большая нагрузка на мозг, - перед глазами Лильен все кружилось. - А как же люди? Как они это выносят?
      - Им нравится. - Фосфор снял туфли с ног Лильен, ловко сбросил свои и, забравшись с ногами на Кушетку, взял в руки ладонь Лильен. Лильен внимательнее присмотрелась к нему. Дизайн отличный; предплечья сильные, видна игра сухожилий и мышц; кожа матовая с легкой сеточкой мозаичного рисунка и тонкими пушковыми волосами. Недаром же он не боится показаться полуобнаженным. Никто бы в нем не заподозрил подделку. А еще он дышит мерно поднимается грудь, чуть втягивается живот. Глаза блестят, в углах рта скрыта лукавая улыбка. Он знает больше, он знает НЕЧТО, что позволяет ему не казаться человеком, а быть им.
      - Я видела танцы, даже особые танцы с изощренной чувственностью, я видела молитвы людей, когда они сосредоточиваются в просьбе к богу, но я никогда не видела, чтобы танец был молитвой. - Лильен постепенно начала успокаиваться.
      - Наш танец - это не просто услада для глаз, наш танец - это почитание бога-Друга. Почитать Друга в танце - значит воплотить все желания, и поступающему так открыта дорога к спасению... Совершается же это ради блага людей, и вечно стремящийся к совершенству одерживает победу над тремя мирами. - Фосфор говорил серьезно, безотрывно глядя в глаза Лильен. - Танец воплощает космическую энергию. Пророк Энрик в танце входит в любой мир, и заряд энергии передает всем "верным", надо только как можно точнее следовать ему, уподобляться ему, и твоя душа тоже устремится к Запредельному. Ты начинаешь перевоплощаться и сливаешься с Другом - это высший момент, откровение. В этот момент ты познаешь бога, ты можешь увидеть сокровенное, тебе открывается будущее. Но это доступно не всем, а только чистым, душа которых сильна и открыта, ибо Друг приходит из Ночного Мира, что по ту сторону тьмы. Любовь и молитва слиты в нашем танце, ибо душа неразрывна с телом, и мы призываем Друга и душой, и телом...
      Слушая эти слова, Лильен закрыла глаза и словно плыла куда-то, покачиваясь на теплых волнах. Она прильнула к Фосфору и положила голову ему на грудь. Перед ее внутренним взором упорно стояло белое узкое лицо с большими черными тенями глаз и тонкой складкой у рта.
      - Что ты видишь сейчас? - негромко спросил ее Фосфор. - Покажи...
      Она передала ему картинку с радара.
      - Это Друг - Мертвый Туанец, - почти прошептал Фосфор. - Он избрал тебя. Он предупреждает тебя...
      - О чем?
      - Не знаю... Будь тверда на своем пути, тебе многое предстоит познать, но ты не должна уклоняться. Друг поддержит тебя, но он не прощает измен.
      - А любовь?
      - Что?
      - Ты говорил о любви - а можешь научить меня?..
      Фосфор тихо рассмеялся. Он отодвинулся от нее, и Лильен, привстав, увидела, как Фосфор сбрасывает с себя одежду. Лильен поджала под себя ноги и с нарастающим любопытством, смешанным с неуверенностью и страхом, глядела, как обнаженный Фосфор, стоя рядом с ней на коленях, вскрывает порт под ключицей и достает переходник. Лильен, словно защищаясь, закрыла грудь рукой.
      - Ты... ты так похож на человека...
      - Дыхание - это не простая имитация, а дыхание жизни в теле моем. Но это не все - я слышу биение своего сердца. Только тот, кто дышит, тот, кем управляет сердце, может познать любовь. А познав любовь, мы становимся людьми. Ну доверься мне. - Фосфор заклинал ее, его кожа потеплела и порозовела, он был невыносимо прекрасен и притягателен, шнур он держал кончиками пальцев, слегка покачивая, словно соблазняя им Лильен.
      - Да, - ответила она и расстегнула тунику...
      Лильен не помнила, сколько она пробыла с Фосфором наедине, и, хотя она потеряла счет времени, ей казалось, что прошло необычайно мало, ей хотелось все длить и длить эти мягкие прикосновения, хотелось Постоянно чувствовать упругость и тепло его тела. В голове плыл неясный гул, она слышала тихий шепот И ласковые слова и таяла, растворялась в них. Она дышала, но не как прежде, по таймеру, 12 раз в минуту, а свободно, дыхание сливалось с нею, с каждым ее движением, а еще она чувствовала где-то в глубине, в груди, легкую пульсацию, биение собственного сердца: "Бу-тум... бу-тум... бу-тум..." Она знала, что теперь все, что бы она ни сделала, будет получаться у нее естественно, как дыхание, как стук сердца. И все это подарил ей Фосфор. Она потянулась еще раз обнять его, когда в дверь резко и отрывисто постучали.
      - Я не знаю, кто тут, но советую вам закругляться. Диакон ходит с проверкой, может круто нагореть.
      Фосфор молча начал одеваться. Через несколько минут они уже были в зале. Все изменилось, как изменилась сама Лильен, - золотое сияние освещало зал, плавная чарующая музыка усыпляла и ласкала слух, а смуглый парень с ярко-синими глазами на экранах раскинул руки в стороны так широко, словно хотел обнять весь мир, и все с просветленными лицами обнимались друг с другом.
      - Когда мы увидимся вновь? - Фосфор бережно, но сильно сжимал ладонь Лильен, не желая ее отпускать.
      - Не знаю...
      - Ну хоть скажи, где вы живете. Лильен назвала адрес, и не успела договорить, как откуда-то сбоку подкатилась озабоченная Гильза.
      - Куда вы пропали? Я вас ищу, ищу...
      Ладонь разжалась. Пальцы ощущали пустоту. Как это тягостно - уходить, но мы встретимся вновь. Я так надеюсь, так жду...
      Они уходили по коридору вдаль, а Фосфор остался и - Лильен это знала, не оглядываясь - пристально смотрел им вслед. Лильен шла грациозно, со счастливой улыбкой на губах, улыбкой женщины, познавшей сокровенное, которая отныне и всегда будет смотреть на молодых, юных девчонок свысока, с легким пренебрежением. Она приобщилась к тайне жизни, сердце ее билось спокойно и радостно, и в упоении своем Лильен даже не замечала, что Гильза идет рядом мрачнее темной тучи, не разговаривая и глядя себе прямо под ноги...
      * * *
      Гаст пел. Это было ужасно. Хор из кота, козла и петуха - ничто в сравнении с его вокалом. Соседей Гаста по гостинице спасала от напрасной смерти только звукоизоляция и то, что старший системщик пел вполголоса. Впрочем, приглушенность Гастова мява с лихвой искупал репертуар, составленный из трущобных песен - "Я вчера поймал жука", "Супчик из йонгера", "Тук-тук, легавые пришли" и прочие ласкающие слух композиции с ранних дисков Хлипа. Природа, наделив Гаста умом и страстью петь песни в одиночестве, обделила его голосом и слухом - мол, сойдет и так, в мужчине главное не голос.
      Гаст сидел меж двух машин в своем номере, и на одной машине он писал вирус для Дорана, а другая была телефонным узлом, и через нее он отрывочно болтал с Авербухом, сетевым разведчиком центральной безопаски Баканара. Знакомства и протекция решают все, и хоть однокурсник Рафаэль Авербух не мог спасти его от приставаний Сида, но посодействовать по-черному в доступе куда-нибудь - вполне.
      - Ну, ты слышал, как он меня крыл, Раф...
      - Да, такое не прощают. Надо, надо его укусить. Нет у него права безнаказанно хамить над выпускниками 246 года.
      - О, я уже млею!... Но это чисто между нами, Раф... а как там у тебя?
      - Скоро будет. Два уровня защиты я уже пробил, долблю третий. Кто там ставил защиту "картенговых линий" трэк-связи - он был не из нашего универа. Тупая, грубая работа. Никакой фантазии. И уж совсем не сравнить с "Нэтгард" твоего Хиллари... Однако, скажем, веерные трэки с индивидуальными узлами, типа "Двойного дракона" или "Зеркал", не вот и прошибешь...
      - И это ты мне говоришь! А вдруг шпионы?!
      - Ээээ, Гаст - я же не про санкционированный доступ. Тут мы преград не знаем. Все в нашей власти.
      - Ты поклянись еще, что никогда не слушал треп высшего начальства просто так. О чем они там болтают, а?
      - О том, что всех волнует - секс, выпивка и кайф. О морской рыбалке. О пикниках за Городом. Да, и вот еще - о своих детях. Так и должно быть. Если бы в жизни не было детей, любви и удовольствий, жить бы не стоило... О! слушай - а как твои куклы получают удовольствие?
      Авербуху было легко так говорить - он пять лет как женился и порой изнурял Гаста россказнями о своем сынке и кадрами с видео - малыш Дэви в цветах, малыш Дэви в воде, малыш Дэви в кроватке. Гаст же втайне боялся этих непредсказуемых женщин и в самом деле закодировался от любовного влечения, чтоб нежности и хлопоты ухаживания не отрывали время от машин и виртуала. Здоровые страсти, не находя выхода, ударили Гасту в голову и наполнили ее испепеляющей любовью к классной оргтехнике и системно-творческому упоению.
      - Не знаю, - поводил плечами Гаст. - Они полоумные. Все это сложные имитационные заглючки из автопрограммирования, причем машинной логикой тут и не пахнет. Раф, плюнь ты на них; мы всех выловим и вычистим.
      Гаст, выпав из беседы, снова стал погружаться в мир объемного экрана замерший взгляд, в глазах бездна, сквозь сжатые зубы тихо и ядовито цедится кощунственная пародия все того же Хлипа на гимн Федерации:
      Заботами страны
      Мы в морге все равны.
      И радости от этого
      У нас полны штаны...
      Так его и застал Хиллари, заночевавший в Баканаре - поющего, в наушнике с ларингофоном, в фиолетовой майке навыпуск и голубых трусах на тощем теле, в тапках с глазами и ушами; Рафаэль Авербух к тому моменту откланялся, оставив на память некий номер - плод своего наглого хакинга.
      - Сегодня мы без галстуков! - радостно возопил Гает, развернувшись к шефу вместе с одноногим стулом. - Неофициальный визит Принца Мрака! Заходите, босс, в научный центр коварных умыслов!... А знаешь, КАК Анталь тер мозги Сиду?! Это было так мощно, так мощно, что я простил Анталю всю его глупоту. Да, у нас еще одно чудо - Анталь остался работать сверхурочно! Наверное, в конце концов я его полюблю...
      - Хм. - Хиллари в табачного цвета халате поверх белой тенниски и мягких темных брюк опустился на диванчик с инвентарной бляхой посреди боковой стенки. - Из администрации пришло предписание - мы мало издаем приказов по проекту. На их языке - как-то вроде: "Отрицательный нормативно-актовый баланс..."
      Гаста зримо передернуло от этих потусторонних слов.
      - ... я уже подписал приказ о дополнительном озеленении...
      - Ааа, мне Адан передал, что менеджер на совещании...
      - Да-да. К нам из питомника привезут дерево.
      - Зачем? Достаточно кадки с землей - врыть туда. Чака и регулярно поливать. Сплошная экономия - и покупать ничего не надо, и зелень, и приказы киборгам он будет точно так же отдавать.
      - На него-то ты за что взъелся?
      - Я на него в суд подам. - У Гаста от внезапного прилива злобы даже нос зашевелился. - В пару Дора-ну, шутник из казармы... Подходит, понимаешь, в коридоре: "Ха-ха, а ведь маньяк F60.5 - это ты!" Он у нас сыщик экстра-класса - снял базу данных по болевшим мутизмом и меня заметил. А я, между прочим, уже в пятнадцать лет вылечился!... Вот после этого скажи мне, что военные - не беспардонные, а их манеры - не наглеж!... Ну ничего, он у меня поплатится...
      - Гаст. - Хиллари, заглянувший мирно побеседовать в домашней обстановке о борьбе со "Взрывом", понял, что намеченный разговор не состоится, а предстоит улаживать очередную (и притом глупейшую) склоку между старшими сотрудниками. - Я тебя прошу - уймись. Я понимаю - Сид тебе вымотал нервы, но это не повод цепляться к каждому слову...
      - Это слово - не каждое!! Это намек на мои недостатки!
      - Чак - отличный парень, и ты - отличный парень. - Хиллари плавным голосом стал убаюкивать Гаста. - И как бы он ни притворялся бравым служакой, а ты - сумасшедшим умником, вы оба - нормальные люди, и между вами много сходства - куда больше, чем ты можешь представить. Давай напрямик - оба вы родом из "зеленых" кварталов...
      - Но я хочу забыть об этом, а из него прет вовсю...
      - Ты не прав. Вы ОБА хотите об этом забыть и фактически забыли - он стал офицером, ты - классным спецом. Теперь ваш слой - верхний "синий", в перспективе - "голубой"...
      - Положим, темно - "голубой".
      - Не важно. Вы поднялись своими силами. И тут, как высоко в горах, порой не хватает воздуха. Сознание против, но чувства - чувства хотят вернуться в детство, где все просто и свободно, где меньше условностей и все знакомо. То, что он отвесил эту шутку, говорит не о том, что он хотел оскорбить или унизить, а наоборот - о том, что он хочет с тобой подружиться. Да! именно так, не гримасничай. Откровенно и наедине - так только в любви объясняются и предлагают дружбу. Вина его лишь в том, что улица и казарма не научили его вежливо знакомиться с парнями. Он повторяет то, что может, - уличные шутки с подковырками, с чего часто завязывается разговор. Служебные дела он решает непринужденно, но здесь, с тобой, он невольно пасует и сбивается на старое. Прости его, если считаешь виновным, и - это мой искренний совет - предложи сделать что-нибудь вместе. Хотя бы у Анталя посидеть с пивом.
      - А, ты и это знаешь? - Гаст сморщился, но уже незлобно.
      - Как шеф, я все должен знать. И кое-что не замечать, - Хиллари улыбнулся, - для блага коллектива.
      - Ты серьезно так думаешь... насчет Чака? - помедлив, негромко спросил Гаст.
      - Гаст, моя вторая профессия - психолог. Я отвечаю за свои слова, как на суде под присягой.
      - Ммммм... я подумаю. Пока я в суд не буду подавать. А что это ты заговорил о приказах, как вошел?
      - Так, к слову. - Хиллари поднялся. - Хочу я угодить администрации и написать приказ - "О запрещении употребления в проекте слов "Принц Мрака Ротриа". За обмолвку - штраф тридцать бассов.
      - Уже надоели? - подмигнул Гаст. - Больше не буду, извини. Хотя - это из "NOW" ветром нанесло, само пройдет. Настоящее твое тайное звание никаким приказом не отменишь...
      - Это еще какое? - удивленно обернулся Хиллари чуть не с порога.
      - Как, ты не в курсе?
      - Ну-ка, выкладывай, раз проболтался.
      - Кибер-шеф, - с наслаждением произнес Гаст улыбающимся ртом. Кибер-шеф. Владыка и покровитель киборгов, особенно некоторых.
      - Негодяи, - устало промолвил Хиллари. - Что мне с вами делать?...
      - Любить, - Гаст протянул ему полоску бумаги. - Нас есть за что любить, Хил. Это номер трэка Дорана. Нет, не официальный контактный трэк, а засекреченный, для самых личных контактов. Ни в одном телефонном справочнике его нет, только в блокнотах его друзей. Хочешь поговорить с ним? Пониже - код, который надо набрать, чтоб тебя не выследили. Я все уже приготовил...
      Хиллари повертел бумажку в пальцах. Ах, Гаст...
      - Ты смог мне угодить.
      - Стараюсь, вон из кожи лезу.
      - А как дела со "Взрывом"?
      - Завтра! - Гаст вскинул руки, защищаясь. - Это у меня отложено на ночь, есть кой-какие мыслишки. Если мне понравится - завтра к обеду я дам эту программу...
      - Чаку, - твердо велел Хиллари. - С пояснения-ми. И ты услышишь от него "спасибо". Без какой-либо моей подначки, обещаю.
      - Сводничество - это дар божий или можно научиться? - кисло спросил Гаст.
      - Это составная часть харизмы, - пояснил Хиллари Кстати, что ты тут... мнн... пел? Хлип, если не ошибаюсь.
      - Он, родной. "Раздача по мордасам", диск третий. - Гаст стал само благоговение. - Мне сказали, что Малютка Кире идентифицировала Фанка из театра как Файри, первого танцовщика Хлипа! Ты представляешь, что это значит?!!
      - Только то, что последние месяцы жизни Хлипа осядут в нашей информотеке и мы с резьбы сорвемся, соображая, как бы эту ничью собственность пустить в продажу в обход баканарской секретности, - вздохнул Хиллари. - Для начала утешимся тем, что мы ПЕРВЫМИ увидим эти эксклюзивные кадры... если поймаем Фанка.
      - Нет, не это, - помотал вихрами Гаст. - Если... если Фанк, то есть Файри, был в студии Хлипа последние полгода - значит, он держит в памяти роковой диск Хлипа. Тот, тринадцатый, объявленный, но так и не вышедший "На берегу тумана". Хлип в аффекте стер все студийные записи - но не мозг Файри! Он же не был кибер-техником, он наверняка не сообразил! Иначе бы Фанк давно оказался на перезаписи и не был тем, кто он есть сейчас. Все ведь и думали, что кто-то выкрал Файри и Санни, чтоб списать с них "На берегу...", но если б так - вор давно бы продал запись! Это ведь сумасшедшие деньги... а они, оказывается, бродят по Городу без поводка!
      Хиллари с горькой досадой подумал: "Зря я вышел из фэн-клуба "Хлип-Гриннин" и забыл все в суматохе работы. Похоже, я лишил себя этой минуты восторга... и всех лет упования, которые верные клиперы ждали, обретения тайного Тринадцатого диска, на котором - откровения и озарения кумира, на краю жизни заглянувшего в Смерть. Как далеко все это от меня ушло..."
      * * *
      Доран устал. В уикенды он всегда уставал больше, чем в будние дни, работать приходилось интенсивно, с полной выкладкой - ведь известно, что выходной большинство централов проводят в телевизионной, а даже если и выходят в гостиную или на кухню, то и там у них стоит по телевизору, а некоторые, не в состоянии расстаться с говорящим экраном, берут его с собой в туалет и в ванную, благо есть миниатюрные модели на присосках. Да и зачем куда-то ехать, что-то смотреть - неизвестно еще, увидишь или нет, а вот ноги оттопчут наверняка, - когда есть ребята, профессия которых заключается в том, чтобы красочно, занимательно, интересно отснять любое событие и доставить его на дом, прямо в постель. "Смотрят, не наглядятся очи; слушают, не наслышатся уши..." Любопытство - неистребимый инстинкт человека - превратило потребность в новой информации в огромный рынок, где новости покупают и продают, где их жарят, парят, готовят особым образом, препарируют и анатомируют. Кто окунулся в мир телевидения, тот либо вылетел, не выдержав бешеного темпа и чудовищной конкуренции, либо стал прожженным циником, который любую страсть, любое горе расценивает только с точки зрения "смотрится - не смотрится" и "продается - не продается". Именно таким и был Доран, но даже он истощался.
      Он работал вживую, открыв новую область в тележурналистике: он показывал и анализировал не то, что случилось вчера и позавчера, а то, что происходит непосредственно в данный момент, сейчас. Он вел одновременно двадцать дел, вламываясь со своей бригадой в любую дверь; у него было три бригады - но он был один. Работоспособность у него была фантастическая, но сегодня он выработал весь ресурс и выдохся. Этот уикенд дался ему особенно тяжело. Вечерний выпуск Доран вел уже на автоматизме, говорил одно, а думал другое. Думал он об отдыхе - как он прилетит домой, поваляется в горячей ванне и... только не телевизор! В доме у Дорана во всех восьми комнатах не было ни одного телевизора. Вторую квартиру Доран купил рядом с телецентром, чтоб не тратить лишнего времени на перелет.
      Но вышло вовсе не так, как ему хотелось. Он искупался, но вместо приятной истомы в нем проснулась неуместная жажда деятельности. Сон пропал напрочь, и Доран, помаявшись и не чувствуя той легкой тяжести в веках, что предшествует засыпанию, просто наглотался таблеток и уже через четверть часа ощутил, как его опрокидывает и тянет в темноту. Осталось закрыть глаза и вырубиться.
      ... Проснулся Доран глубокой ночью, словно от внезапного толчка. Несколько секунд он с боязнью прислушивался к сильным ударам сердца, пока не понял, что его разбудил звонок. Доран спросонок подумал, что звонит будильник и что пора снова лететь на студию, и его охватила мимолетная тоска, что он не выспался - но тут он понял, что звонит трэк, лежащий на тумбочке. Доран посмотрел на светящийся циферблат часов - 03.23, - и его колыхнула еще одна волна страха. Дело в том, что у Дорана было феноменальное чувство времени, он никогда не ошибался даже на секунду, даже пьяный - и вдруг так досадно перепутать ночь с рассветом!...
      "Эти ублюдки попортили мне что-то в мозгу, - с дрожью и ненавистью подумал Доран, взяв трэк. Трэк был личный, особый, его номер знали не больше десятка самых близких и нужных друзей. Но кому понадобилось звонить в самую глухую пору?!
      - Алло. Доран слушает.
      Молчание. Может, его подруга Бэна, элитная топ-модель, с которой он в клочья разругался с полгода назад, в хмельном угаре звонит с какой-нибудь затянувшейся вечеринки?.. Тишина. Доран уже хотел прервать связь, когда профессиональным чутьем понял, что на том конце его слушают, он обостренно почувствовал чужое мерное дыхание.
      - Крошка, - устало и сонно проговорил Доран, - быстро говори, что там у тебя, а то я спать хочу.
      - У вас все в порядке, Доран? - голос был ровный, с прекрасной дикцией, каждое слово было проговорено ясно и внятно. Доран замер; он никогда и нигде раньше не слышал такого голоса - голоса человека, наделенного абсолютной властью.
      - Надеюсь, вы сможете решить свои проблемы со здоровьем. Это излечимо, Доран.
      - Что? Какого... - Доран не мог понять, что происходит. - Кто это говорит?