5 решил убедиться своими глазами. Опираясь на правую руку, он сел и начал раздеваться, с еще большим страхом убеждаясь, что левую руку невозможно ни вытянуть вперед, ни поднять вверх. Он не стал жалеть одежду все равно ее придется уничтожить - и то, что не мог снять, разрезал коротким виброножом. Взяв всю кучу, он, обнаженный по пояс, отнес тряпье в ванну, поставил, орудуя одной рукой, бак-утилизатор, затолкал в него Одежду, обсыпал гранулированным порошком; осталось задраить крышку и нажать "Пуск".
      Сэлджин молча следила за его манипуляциями, отпивая тоник, внимательно поводя большими глазами и пристраивая кукол поближе к себе. Она тоже волновалась.
      Там же, в ванной, F60.5 срезал прижимную сетку, обрызгал спекшуюся пену из спрея, встроенного в армейский комплект, и осторожно начал снимать пласт пены. То, что рука изменила цвет, потеряла подвижность, отекла и страшно болела, он уже отметил, но надо было еще осмотреть рану. Асептическая, не присыхающая к поврежденным тканям пена, пропитанная кровью и потому тяжелая, отходила легко. Наконец, и она был снята и тоже полетела в бак. Влажные отходы нежелательно сжигать... а, пусть! Утилизатор выдержит.
      Помогая себе правой рукой, F60.5 поднял плечо, развернулся перед зеркалом и, глубоко дыша сквозь оскаленные зубы, принялся рассматривать место повреждения, ощупывая здоровую кожу вокруг него. Утешительного ничего не было.
      Начинаясь с надплечья и вниз, захватывая наружную часть плеча, шла темно-коричневая корка ожога площадью в две ладони, кое-где прорезанная глубокими трещинами, из которых сочилась розовая сукровица; краями зона ожога глубоко врезалась в здоровую ткань - багрово-синюшную, вздувшуюся валиком. Отек - плотный, глянцевитый - продолжал распирать кожу, и конца этому не было видно; плечо и локоть уже заплыли, очередь была за шеей, где кожа тоже начала лосниться и надуваться. Это если не думать о сожженных и затромбированных сосудах где-то там, внутри...
      Страх вернулся панической волной; F60.5 видел, как внезапно побелело его лицо в зеркале; его затошнило, ладони намокли от пота. С ним это уже было, да, было... тогда... когда... Спокойнее, дыши глубже. На "раз" вдох, на "два-три" - продолжительный ровный выдох. Голову опустить пониже, чтобы не потерять сознание. Вдох-выдох, вдох-выдох... Ты справишься. Ты очень силен, у тебя огромные внутренние ресурсы. Ты киборг, F60.5, ты робот - у тебя нет ни сосудов, ни крови; ты не чувствуешь боли.
      Кольцо смыкается теснее. Сегодня ты побывал в плотном контакте - ты видел их. Кибер-демоны ужасны. У них нет ни жалости, ни законов. Они способны на все. Ты единственный, кто может им противостоять; ты выстоишь, ты сможешь.
      Некоторое время спустя, наложив себе новую повязку, F60.5 смотрел, не отрываясь, в глубокие глаза Сэлджин.
      - Девочка моя, сейчас ты возьмешь этот блок и выйдешь на улицу. Ты пройдешь три квартала налево и у магазина "Токко-Пон", на котором написано "Сдается в аренду", вставишь его в телефон-автомат.
      - Я не могу! - пискнула Сэлджин. - Я не могу выйти на улицу!
      - Ты сделаешь это, иначе я умру.
      - Да, - бесхитростно ответила Сэлджин, - я сделаю это, чтобы ты остался жив; но я никогда не была на улице! Я не знаю, что это и куда мне идти.
      - Я повторяю... - вновь начал F60.5. Разговор со всеми уточнениями продолжался час.
      Затем Сэлджин ушла. Она говорила правду - никогда она не выходила за дверь, никогда не была на улице и не знала, что такое Город. Восемь лет он спасал ее, а теперь она должна была спасти его. Он подложил подушку под больное плечо и ждал, ждал, ждал...
      Казалось, прошла вечность, когда зазвонил телефон и знакомый голос спросил:
      - Ты еще жив? А мне передавали, что у тебя неоперабельный рак крови.
      - Я не верю в компетентность своего домашнего врача, - быстро набирал F60.5 на клавиатуре, а телефон повторял написанное голосом автоответчика: Я ищу нового. У тебя нет никого на примете?
      - Есть. Координаты при встрече. Назначай удобный тебе пункт, я подошлю своего племянника с запиской. Знаешь, доктор платит мне пять процентов комиссионных с каждого завербованного клиента.
      - Понимаю, - улыбнулся F60.5 шутке Темного. Старые друзья не подводят.
      А еще через полчаса - никакая сила не заставила бы F60.5 сойти с места, пока он не дождался бы - явилась Сэлджин. Она шла, шатаясь, глядя прямо перед собой остекленевшим взглядом - волосы мокрые и слипшиеся от плевков, лицо разрисовано губной помадой, а одежда заляпана кетчупом.
      Они уважают законы! мерзавцы, ничтожества... портить имущество они не станут, но поиздеваться, надругаться над одинокой встречной куклой удовольствие для них. Проклятые киборгофобы!...
      Она протянула руки к F60.5 и с выражением невыносимой муки сказала:
      - Никогда больше я не выйду на улицу!
      Сэлджин, Сэлджин.
      Маленькая храбрая Кибер-Принцесса. Сегодня ты спасла последнего воина-Освободителя.
      F60.5 не издал ни звука и только тихо улыбался, когда много позже врач обкалывал набухшие ткани лекарствами.
      * * *
      Путешествие закончилось; виртуально пятясь, бригада мозгового штурма вышла из Маски - беспомощно распятой, безжизненно покорной и доступной до глубин души. Восторг работы отступил от Хиллари, на его место встали унылые, тяжелые заботы дня, который с самого утра был проклят и отмечен роковым клеймом глупых удач, что достаются слишком дорого.
      База разбита, Фараон потерян; проект "Реклама для киборгов" прямиком уходит в лапы BIC и "Роботеха", потому что сейчас на это отвлекаться некогда, а завтра будет поздно.
      - Селена, сдай находки Адану, - тускло сказал Хиллари.
      - Уже сделано, босс.
      - Хорошо. Гаст...
      - А Фанка мы сейчас вскрывать будем? - с надеждой спросил Гаст. Хиллари воззрился на него в недоумении: - Что?...
      - Ты мало работал?
      - Я готов сверхурочно и даже всю ночь - ты меня знаешь! - горячо заговорил Гаст. - Снимем со стенда эту буйную хулиганку - и...
      - Нет.
      - Он же все постирает! - воскликнул Гаст почти с отчаянием.
      - Не думаю. Фанк слишком умен и слишком долго жил сам по себе, чтоб от всего и сразу отказаться.
      Гаст хотел сказать, что Фанк - машина, и по человеческим понятиям о нем судить нельзя, но Хиллари глядел так хмуро и зловеще, что Гаст опять впал в детство и заныл:
      - Ну, а когда мы его вскроем?
      - Не знаю, отстань.
      - Может, завтра? С утра и начнем...
      - Гаст!!
      - Молчу, молчу... Значит, в четверг, послезавтра? Только скажи "да", и я отстану.
      Хиллари понял, что надо бежать. И что убежать не удастся. Завтра вновь Гаст будет канючить и таскаться по пятам, чтобы добить, домучить босса, вынудить из него приказ "Фанка - на стенд!".
      - Мы поговорим об этом позже. Туссен, опломбируй ей радар. И натяни покрытие на голову, пускай срастается. А то глядеть противно...
      - В холодильник ее?
      - Лучше в камеру. Пускай подвижется; это полезно после стенда.
      Гаст увязался в подземный этаж за Туссеном, впереди которого шагал дистант с обмякшей Маской в лапах. Это был удобный повод отлучиться ненадолго и проникнуть в изолятор для трофеев "Антикибера", чтоб поглазеть на Файри. Тюрьму сторожил автомат - оцепенелый, вросший в пол, словно макет в музее роботехники; по экстерьеру - близкая родня дистанту, он превосходил телеуправляемого братца тем, что сам мог выполнять несложные задачи. Скажем, сличать входящих-выходящих с картотекой персонала.
      Изолятор был изготовлен и установлен в здании фирмой "Дарваш Инк" по заказу Айрэн-Фотрис. Иными словами, Горт лоббировал этот заказ для своего приятеля - точно так же как устроил его слабоумному сыну должность в "Антикибере". Коридор-тупик украшали с каждой стороны девять дверей; бледный изжелта-серый окрас стен, потолка и пола вкупе с рассеянным светом ламп создавали атмосферу мертвенного сна с застывшим сновидением без звуков, где душа сохнет, а сердце останавливается от безысходности. Никаких рукояток, ничего нарушающего ровную гладь плит - только в нише у каждой двери экран и пульт.
      - А где... где сидит Файри? - спросил Гаст, чувствуя себя в камере, как в том сне, откуда хочется удрать, - так здесь все не по-людски пусто, чисто и стерильно. Туссен руками дистанта тщательно и неторопливо склеивал разрезы на голове Маски.
      - А рядом где-то, поищи. Куда-то его сунули... Фанк отыскался в камере 11 по нечетной левой стороне. Он сидел на полу, прислонившись к стене, голова опущена, руки обвисли, ноги вытянуты. Выдохшийся, всеми позабытый и ненужный клоун... Гаст потянулся к сенсору звуковой связи, но не коснулся его что можно сейчас сказать Фанку? Приказать "Встань!"? Он встанет. Велеть "Танцуй!"? Он спляшет... может быть. Но сделает это механически, убого, в сто раз хуже, чем андроид на параде мод. "Команду "Стань, Файри!" он не выполнит", - вдруг понял Гаст, и от этой мысли ему сжало челюсти, как от оскомины. Здесь нет Файри.
      Здесь и не может быть Файри!! Файри - на сцене, в свете рампы, в фейерверке лазерных лучей, а тут - серийный киборг, брошенный в коробку изолятора.
      Гаст огляделся, чувствуя, как ниоткуда подступает страх. Лишь пустой проем на месте двери камеры 4 и неживое шуршание дистанта в ней напоминали о том, что время все же движется. А когда все двери - включая входную закрыты, изолятор превращается в безмолвный ад вне времени. Тишина. Пепельный свет, бледные тени - эти стены, казалось, поглощают и тени, и свет. Да, если где-то есть ад, то он именно такой - одиночная герметичная камера, в которую ты навеки заточен наедине со своими памятью и мыслями. Безумие покажется подарком, смерть и небытие - великой милостью, но никто не одарит тебя сумасшествием, не прекратит муки вечной бессонницы, пытку воспоминаниями и тщетные поиски выхода. Стражи ада - четверорукие дистанты Принца Мрака с птичьими ногами...
      - Туссен! - крикнул Гаст, ужасаясь тому, как глухо и сдавленно звучит голос в этих стенах.
      - Да? Что? - Отклик разогнал нахлынувшую жуть: Гаст словно вынырнул из трясины.
      - Я нашел его.
      - Ну и как он там?
      - Сидит.
      - Доплясался, паяц. - Туссен вышел в коридор, искоса поглядывая в камеру и перебирая руками в перчатках, будто играя на невидимом пианино. Во второй справа от входа могиле что-то рвалось с треском, потом щелкнуло - и дистант вышел с Маскиной одеждой в лапе. - Ты остаешься?
      - Нет, я ухожу. - Торопясь к выходу, Гаст бросил взгляд направо; дверь уже закрывалась, и он успел заметить лежащее лицом вниз тонкое тело с руками, скованными за спиной. Тело слабо пошевелилось...
      * * *
      Старший безопасник Сид вернулся в Баканар под вечер и сразу же пошел с докладом к Хиллари. Шеф все еще был в рабочей зоне, казалось, и не помышлял об отдыхе; его лицо покрылось матовым прозрачным лаком целеустремленности и ожесточения - мимика замерла, глаза стали острее, губы - тоньше.
      Начало доклада Хиллари слушал, как шум дождя за окнами спросонок что-то новое, незнакомое в окружающих звуках, беспокойное, но не опасное. Горт позаботился о персонале Бэкъярда - под временную базу выделена часть помещений дивизиона воздушной полиции на юге Басстауна, близ границы с Белым Городом. А'Райхал, наконец-таки поняв, что "Антики-бер" стал чьей-то мишенью, развил кипучую деятельность - включил "семью" Чары в розыск первой категории, послал своего офицера допросить Борова и начал теребить все силовые службы - у кого и где какая боевая техника без присмотра валяется?
      - Ему много чего предстоит выяснить, - цедил Сид с усмешкой профессионала. - Например, кто и на чьи деньги заправил "харикэн". И кто были сообщники у Рыбака; я видел его - даже думать смешно, что он в одиночку раскрутил такую акцию. Представляешь - давали по двадцать минут на допрос, а потом выгоняли на час из палаты...
      - Что вы узнали? - Хиллари все же втянулся в ритм доклада.
      - Ничего. Все его знакомства и контакты выясняются людьми А'Райхала по регистрационным данным - адрес, место учебы, обращения к врачам... И сталкеров трясут.
      - Он намеренно выбрал нашу базу?
      - Говорит, что случайно. Как бы там ни было - похоже, он знал этот объект, даже если выбирал из нескольких. В последние дни базу активно освещали по TV...
      - Но странно, Сид, - выбрать не полицейских, не сэйсидов, на кого обычно озлоблены маргиналы, а нас - проект, никак не касающийся людей.
      - Мне это тоже очень странно. Но пока нет поводов связать акцию Рыбака с "войной киборгов", а парни А'Райхала с порога отрицают эту версию. Рыбак не идет на сотрудничество, разговорить его сейчас - проблема...
      Хиллари вызвал осиротевший базовый отряд и велел соединить себя с Этикетом. Если Домкрат смог дать верный совет по своей специальности, то Этикет - бывший сэйсид; наверняка он сталкивался с чем-нибудь похожим, в отличие от Сида, занятого сидячей контрразведкой и надзором за информацией.
      - Ты ДОЛЖЕН для меня решить одну задачу.
      - Если она входит в мою компетенцию - я это сделаю.
      - Человек в тяжелом состоянии, в реанимации, но он в сознании. Как, не нарушая медицинского режима, провести с ним достоверное опознавание подозреваемых?
      - С помощью "короны сэйсидов". Конкретно так - предъявляется большой ряд изображений лиц, куда случайным способом включают тех, кого надо опознать. Человек может молчать, но на знакомые лица зрительный анализатор мозга даст эмоциональный всплеск, заметный для аппаратуры.
      Разговор шел и через внешний динамик; Сид внимательно все выслушал и откомментировал так:
      - Что ж, это можно. Но опытного оператора с "короной" нам придется взять на стороне; то есть раньше, чем завтра, процедура не состоится. Я займусь этим, Хиллари.
      - И как можно скорей. В набор фото поставишь Чару с ее куклами и ту, что выкрадена у Эмбер.
      - Есть одна просьба, - Сид не отводил глаз. - Ты мог бы выспаться сегодня, а с утра пойти к Нанджу?
      - Зачем? - ощутив неприятный подтекст, Хиллари ответил почти резко.
      - Хил, на прошлой неделе у тебя от переработки были нелады со здоровьем. А я по должности обязан беспокоиться о том, чтобы руководящий состав был в гарантированно работоспособном состоянии. Ты опять идешь на срыв - и я этого не допущу. Тем более в такой момент. Давай решим этот вопрос между собой, чтобы мне не пришлось писать рапорт...
      Хоть безопасники всегда особняком от тех, кого они курируют, как психиатры, отделенные от больных навыком невозмутимого спокойствия и знанием, - Сид не изображал из себя суперагента и общался с людьми в "Антикибере" запросто, скромно и мирно. Казалось, что он от звонка до звонка занят только пауками на экране - а потом оказывалось, что он знает все и обо всех. Сид пережил несколько кадровых перестановок и остался со всеми в наилучших отношениях; ту же политику он продвигал и при Хиллари.
      - Я обещаю, - Хиллари приложил ладонь к сердцу. - Я клянусь, что дам Нанджу себя осмотреть. Завтра утром.
      - Мы договорились, - поднялся со стула Сид. - Хиллари, пойми, ты всем нужен полным сил - даже техника требует профилактики, не говоря уже о людях. Нас ждут напряженные дни; могу только добавить, что из безопаски Айрэн-Фотрис поступил анализ настроений в Городе на 17.30. Индекс агрессивности за восемь часов возрос с 8 до 13, это много... если за сутки-двое индекс не пойдет на спад, будет сигнал "Штормовое предупреждение".
      Сид нечасто делился новостями своей сферы, к нему стоило прислушаться; Хиллари спросил:
      - А какой сигнал следующий по шкале?
      - "Буря", - кратко ответил Сид. - Последний раз "Буря" была в "черный вторник".
      - Не понимаю. Что такого случилось? - пожал плечами Хиллари. - Теракт коснулся только нас...
      - Хил, ты пропустил всю красоту, пока сидел за стендом. "Харикэн" всполошил миллионы централов. Его показывали все каналы новостей. Это был самый зрелищный теракт за минувшие три года; многим он просто вывихнул мозги. Ждут выступлений манхла, сэйсидских патрулей, облав и оцеплений. И что-то происходит с молодежью. В документе мало сказано; аналитики, конечно, знают больше, но пока помалкивают, чтоб не дезориентировать силовиков. И вот еще знамение совсем некстати - в сети пошли слухи о приезде Пророка варлокеров, Энрика. Только его нам недоставало!
      Хиллари даже вникать не стал в смысл последнего сообщения, так ему был безразличен и Энрик, и все варлокеры.
      - Это все?
      - Да, - Сид стоял у стола, проверяя его полировку, - не считая текущих оперативных дел. Скажем, того, что полиция требует от нас верифицированную запись утренней акции на Энбэйк для трассологичес-кой и других экспертиз...
      - Да ради бога, - Хиллари прикрыл глаза. - Ветерана и прочих, кто там был - на стенд. Они привычны к этому; изъятие информации можно доверить даже Селене.
      - Я бы не стал так спешить...
      - Почему же?
      - Я провел небольшое личное служебное дознание. Дело в том, что стрелял в маньяка не Фленаган, а кто-то из киборгов. Боевые машины с суженным Первым Законом защищены от сбоев при виде смерти и ранений и, спасая человека - Фленагана в данном случае, - сами могут наносить противнику неопасные, легкие раны. Но в Городе нарастает киборгофобия, неуправляемая истерия. Последствия обнародования такого факта могут быть самыми неадекватными. Может быть поставлено под вопрос само существование групп усиления...
      Хиллари обхватил руками плечи и замер.
      Глава 10
      "Среда, 30 апреля, 02.14", - записала Чара в дневнике и прислушалась. Тихо. Пока тихо. В это время суток поезда ходят реже.
      "Сквот, куда Фосфор привел нас, - продолжила она, - находится в самом бедном районе Синего Города, называемом Поганище. Наверно, в Сэнтрал-Сити есть и более дрянные места, но я там не бывала. Здесь нет ни электричества, ни водоснабжения. Люди на Поганище добывают воду со дна заброшенных технических колодцев или ждут приезда цистерны. Фосфор говорит, что по сравнению с Пепелищем здесь вполне сносно. Как же тогда живут на Пепелище?... Средний подъезд в сквоте разобран, и вместо него сквозь дом проложен рельсовый путь на высоких опорах; сквот трясется, и все дребезжит, когда проходит поезд. Звон еле заснул с помощью лекарства. Эту дорогу прокладывали в расчете на то, что дом нежилой. Фосфор утверждает, что трасса построена с нарушением норм безопасности. Два месяца назад поблизости отсюда поезд на скорости сорвался с эстакады и протаранил такой же сквот.
      В крайние, удаленные от железной дороги подъезды нас не пустили - там обитают сквоттеры-старожи-лы; пришлось обосноваться там, где другие жить не могут - почти вплотную к рельсам.
      Сама не знаю, зачем я все это описываю. Наверное, я не хочу и не могу писать о том, что случилось вчера... Наша война началась всерьез, и в первый же день потребовала плату за успех. Я не суеверна, но порой мне кажется, что кто-то следит за тем, чтобы удачи уравновешивались потерями, а радость - горем. За двух киборгов Хиллари Хармона судьба взяла двух моих дочек, и если мера будет соблюдаться дальше, скоро мы погибнем все до одной. И горечь утрат - ничто в сравнении со страшным ощущением того, что никто нам не поможет, что мы стали втрое, впятеро более одиноки, чем до начала войны. То, что, казалось бы, должно объединить и сплотить баншеров, сказалось для них пугалом ужаснее проекта "Антикибер". Что-то неправильное, скверное заложено в структуре Банш, если угроза, исходящая от Хармона, стала привычной, чем-то вроде комфорта и даже гордости - как же! нас преследуют, мы что-то значим! - а попытка изменить сложившееся положение вызывает шок и делает нас изгоями среди своих. Значит, пусть все останется по-старому? Ну что ж, живите дальше как умеете! я не стану просить о помощи. Те, кто действительно стали людьми и достойны звать себя "Двенадцатая Раса", сами придут к нам, как пришел Фосфор. Нас будет мало, но мы будем лучшими. И что бы потом ни говорили о нас, каких бы кличек ни навешивали, как бы нас ни оболгали, я даже мертвая буду твердо знать - мы были правы, вступив в борьбу".
      - Я теперь не могу называться Косичкой, - бубнила Коса, с отвращением проводя ладонью по коротким вихрам цвета искрящегося снега. - Скажи честно, Лил, ты мне за стрижку отомстила?
      - А, значит, ты знала, что постригла меня плохо? - проронила Лильен, заглянув в очередную комнату, такую же пустую и похожую на декорации "После ракетного обстрела".
      - Я не нарочно. Ведь по гриве тебя мигом опознали бы!
      - А тебя по косе. Хоть ты и укладывала ее в тюрбан - она заметна. Ты успокойся - я тебе прическу сделала по лучшим образцам. Я за волосами Эмбер ухаживала, а на ней каждая волосинка сто бассов стоит.
      - Да-а, сто бассов, - стонала Коса, - а я знаешь, сколько лет волосы отращивала?!
      - Так велела мама, - отрубила Лильен, - и хватит об этом. Хочешь, хорошую новость скажу?
      - Давай. - По вздоху Косички чувствовалось, что ее ничто не утешит. Успех с базой "Бэкъярд" на время насытил семью, но - Маска... мир Города, и без того жестокий, стал еще пустынней, и мысль о том, что больше не услышишь криков взбалмошной сестрицы, колола в сотни раз острей, чем обиды на любые ее выходки.
      - У меня есть адрес Хиллари Хармона.
      - Уа! - Коса встрепенулась. - Где взяла?!
      - Угадай, - прищурилась Лильен с улыбкой.
      - Фосфор дал, да?
      - А хоть бы и Фосфор. - Лильен приняла вид знаменитой куртизанки, сбившейся со счета щедрых поклонников. - Он для меня что хочешь сделает.
      - И где этот ползучий гад живет? - интерес Косы стал хищным.
      - На юге, в Синем Городе, невдалеке от Белого. Может быть, сходим в гости?
      - Да, надо навестить! Но только маме - ни гугу. Мы сами справимся. А как проникнем в дом? Ведь там наверняка охрана...
      - А я вот что придумала... - Сестренки зашептались, временами тихо вскрикивая от восхищения собой.
      - У меня полсотни и немножко мелочи, - подытожила Коса чуть громче, на прикид у нас хватит. А вообще мы здорово потратились на "харикэн"; у мамы осталось меньше тысячи.
      - Мы и мамочке подкинем, чтобы не ворчала, - заверила Лильен. - Я захватила от Эмбер кое-какие побрякушки, и если их продать... Но продавать я не умею и не знаю - где.
      - Продать! Цацки Эмбер уже в розыске, как пить дать; в первом же ломбарде нас и схватят, плюс у нас нет удостоверений личности, - рассудила Коса. - Знаешь, попроси ты Фосфора; если он тебя любит - сбагрит вещички черным скупщикам.
      - Фосфор? А он с ними знаком? - Лильен засомневалась.
      - Ха! Это ты еще мало о нем разузнала! - Коса расцвела, гордая своей осведомленностью. - У него же не семья, а чисто банда!... Он там один хороший - в Друга верит, в храм ходит, а остальные - уголовники! Рэкетом и контрабандой промышляют, весь квартал их боится.
      - Не может быть, - Лильен опешила. - Рэкет... они людям угрожают?!
      - Угрожать - не спусковой крючок нажать. Подпалить, погром устроить можно и без жертв. Они там магазинчики и лавки данью обложили, кто не заплатит - пожалеет. И нелегальные товары возят - сопровождают грузы из Ровертауна.
      - А как же Новый Мир? - недоумевала Лильен. - А наши принципы? А их отец - он разрешает?...
      - Да им плевать на Новый Мир и всякие там принципы! Они бутки рубят, пожала плечом Коса. - Звездочет, их отец, у них на содержании; они им крутят как хотят, а он и слова поперек сказать не смеет. Имя своей шайке придумали, как у громил принято - Дети Сумерек. Никого, даже нас, за людей не считают. Мы с Маской - упокой бог ее душу! - раз зашли к ним поболтать, и что было!... Слышала, поди, эти истории - отправились девки на сейшн к друзьям, только их и видели. Маска была сделана как женщина, по-настоящему, и кто-то это узнал - может, Чехарда сдуру сболтнула - и вот Кристалл, главный Сумрак, взял ее за руку: "У нас останешься работать; мы тебя будем в аренду сдавать, как подружку - уйму денег огребем!" А Маска про свою конструкцию и слышать не могла, так ей это противно было; вот и начала орать: "По морде огребешь ты, зелень поквартальная! Пошел ты мимо!" Конечно, я ввязалась, а Кристалл и говорит: "Братва, рви носатую на запчасти, в розницу продадим!" И разорвали бы! Я одна, их семеро, а Маска хороша только на крик. Цинк и Купорос ее схватили, а Анилин с Керамиком и Охра на меня накинулись, но тут за нас вступился Фосфор: "Суки вы, а не баншеры! Отпустите девчонок, а то всем головы сверну!"
      - Ну и?... - Лильен замерла.
      - И свернул бы! С ним не очень подерешься - он бодигард на базе Robocop'a, ручищи как клещи и реакция как молния. Стали с ним лаяться, нас отпустили... Так что с дружком ты не ошиблась, - подмигнула ей Косичка. - В обиду не даст.
      Лильен счастливо и смущенно улыбнулась.
      - Вот какие семьи есть в Банш - хищники и душегубы, - назидательно заметила Коса. - И наоборот бывало, например - община Мастерицы; ты ее не знала, их Хармон поймал. Одни имена чего стоили - Херувим! Цветок! Эльф и Фея!... Мангры хором пели, фенечки плели и сувениры вырезали; что ни разговор - все про любовь неземную и дружбу. Так и ходишь, ищешь, с кем водиться; с одними скучно, с другими - страшно...
      - Фосфор нам поможет, - убежденно сказала Лильен. - Я его попрошу как следует... Ты вовремя мне рассказала обо всем!
      - Я тебя тоже люблю, - улыбнулась Коса, обнимая Лильен, - и не меньше, чем он, поняла? Не забудь - это я научила тебя целоваться...
      Что они говорили потом - заглушил грохот поезда, и никто из усталых, влюбленных и пьяных ночных пассажиров не увидел в пульсирующем свете проносящихся вагонов, как слились две фигуры в темной нише стены опасно близкого к дороге дома.
      Фосфор, тоже обшаривавшие нежилую часть скво-та, был нежно удивлен, когда Лильен нашла его и положила руки ему на плечи.
      - У меня колготки в дырах, и вообще я как манхло одета, - запела Лильен, ластясь к Фосфору. - Ты можешь кое-что продать, чтоб я оделась по-людски?... А что останется, я отдам маме на войну.
      Да, он готов. Ради ее прекрасных глаз. Ему известны люди, которые не спрашивают, где ты взял товар. И Чаре знать о том, куда он отправляется, не обязательно. Чара сама потом одобрит их затею, когда они принесут деньги. Сейчас надо только назвать ей предлог, чтобы покинуть сквот.
      * * *
      Карл Машталер, профессор и лауреат, снял очки и большим и указательным пальцами начал массировать набрякшие веки. Пиджак он снял еще раньше. Всю ночь объединенный совет генеральных директоров консорциума GR-Family-BIC бился над проблемой - в Городе, как в океане, произошло землетрясение, резко сменилось настроение, и эмоциональное цунами шло на GR-Family-BIC, угрожая накрыть его и уничтожить волной киборгофобии. Перепуганные владельцы кукол начали массово сдавать их в "Робо-тех" на тестирование, появились зловещие очереди. Персонал не справлялся; владельцы не хотели держать кукол дома; все пустующие помещения были приспособлены под склады; те, что уже оплатили покупки, выдумывали любые предлоги, лишь бы отказаться от товара и вернуть деньги назад. Требовалось протестировать куклу, чтобы убедиться, что она нормальная; куклы накапливались валом, а отказы шли лавиной. Сократился индекс продаж за неделю - на складах стала понемногу громоздиться невостребованная продукция. Гигантский консорциум, словно корабль, наскочил на потребительский риф. Разрозненные клиенты объединились в едином порыве стадного чувства и упорно не желали расставаться со своими кровными деньгами. Консорциум проигрывал великую битву, которую он вел ежедневно - битву за кошельки покупателей, ибо в конечном счете любой бизнес сводится к тому, чтобы вынудить граждан вывернуть карманы и отдать свои денежки чужому дяде, а честным бизнесменом считается тот, кто дает что-то взамен.
      Вы когда-нибудь задумывались над тем, что, взяв в руки какую-нибудь дрянь - жвачку, зубную пасту, средство для чистки унитазов, - вы держите не просто цветную баночку или коробочку, а науку, культуру, историю и всю мощь цивилизации? Чтобы сделать упаковку, трудится бумажный комбинат; раскрашена она флюоресцентными красками, состав которых совершенствуется со времен алхимиков - и где-то существует целая химическая отрасль по производству красящих веществ; художники (их еще надо специально выучить!) разрабатывали дизайн и подбирали шрифты на компьютере (программы к шрифту тоже кто-то создавал!); целый институт косметологии решал задачу - как смешать воду с глицерином, чтобы выдать смесь за натуральный жир древесных жаб; через уникальную просветленную оптику (достижение физики света) на сверхчувствительную пленку (опять химия) записывалась психозомбирующая реклама (культура + психиатрия), и все это передавалось по телевидению (вновь физика - электричество и поля), чтобы вы купили эту жвачку, заплатив ну сущие гроши. А ведь в этой пачке овеществлен совокупный труд тысяч, если не миллионов людей, труд их рук и интеллекта. И надо еще оплатить рекламу, генеральных директоров, и дать такую прибыль владельцу, чтобы он смог жить по крайней мере в двухэтажном особняке, покупать бриллианты жене и отдыхать в Ангуде на Яунге. Это - если не считать, что потребитель товара сейчас должен авансировать новое поколение, чтобы оно смогло вырасти, выучиться и начать делать новые товары на радость новым потребителям. Если поделить цену на всех, то получится величина, стремящаяся к нулю. Значит, чтобы хватило всем, надо продать миллиарды пачек этой жвачки, мегатонны крема и шампуня. Значит, конвейер должен идти без остановки, день и ночь, до Судного Дня.
      И вдруг ход конвейера замедлился. А киборги - не жвачка, на них завязаны десятки высочайших технологий, и стоят они не в пример дороже. Совет генеральных директоров всю ночь разрабатывал план - как с наименьшими потерями вывести бизнес из-под удара, сгруппировать силы и затем начать новое наступление на рынок. К 08.00 на столы главных менеджеров уже должна лечь концепция работы всех подразделений в изменившихся условиях, чтобы они передали ее менеджерам среднего звена, а те - младшим менеджерам, и так далее, чтобы вся громада производственного комплекса сделала поворот "все вдруг". А концепция еще не была готова...
      Вот почему Карл Машталер тер ладонями виски, пытаясь хоть как-то взбодриться. Без очков контуры сидящих расплылись; он видел лишь неясные очертания фигур, белые пятна рубашек, а над ними такие же белые пятна лиц без глаз и ртов, словно белесые шары. На темном столе светлели прямоугольники бумаг. Все было выпито и съедено, стаканы пусты. В зале витал терпкий запах мэйджа, даже кондиционеры не помогали. Все давно уже освободились от лишней одежды и растеклись, обмякли в креслах; кое-кто спал, неудобно запрокинувшись.