Генерал походил на живой монумент всем победоносным военачальникам Федерации, а невысокий подвижный А'Райхал был образчиком породы мелких и проворных профессиональных бюрократов - тем не менее эти двое очень гармонировали друг с другом, когда встречались на раутах высшей администрации. Но сегодня им было не до любезностей.
      - Одиночка?! - сквозь зубы повторил Горт, щурясь на А'Райхала сверху вниз. - Уль, ты недооцениваешь возможности армейской разведки. В целях безопасности Айрэн-Фотрис все ваши каналы прослушивались нашими связистами. И нам известно очень многое - например, что этот еле живой террорист закупорился на Вышке, заварив себя СНАРУЖИ. И что его увезли в тюремный госпиталь на кислородной трубке и под капельницей, почти без сознания. Разумеется, он сам там окопался, в одиночку!...
      - Мой генерал! - Чак распахнул планшет. - Вот копия служебной записки, в которой я предупреждал мистера А'Райхала о возможном теракте против проекта "Антикибер". Эту записку штаб чрезвычайных ситуаций получил позавчера, в воскресенье!., вот резолюция шефа-консультанта... отметка времени отправки... вот входящий номер... у нас все зарегистрировано!
      - Аааа, вот оно как! - Генерал, не глядя, взял протянутый листок и потряс им. - И что было предпринято штабом?
      - Ничего! - радостно воскликнул Чак, кожей ощущая волны ненависти, исходящие от А'Райхала. - Нам было рекомендовано не впадать в истерику и ни на что не обращать внимания!
      - Лоу, я бы на твоем месте прочел этот документ, - невыносимо кислым голосом начал А'Райхал. - В нем твои подчиненные пытаются меня уверить, что против них умышляют КИБОРГИ. Да-да, киборги! Они составили эту бумагу на том основании, что какие-то дефектные куклы якобы объявили им войну...
      - ... а еще они якобы сняли со счета в City Bank двенадцать тысяч бассов, - охотно прибавил Чак. - Что, между прочим, доказано нами в ходе оперативно-следственных мероприятий. Кроме того, комиссар Дерек обвиняет Синклера Баума по кличке Боров в том, что он субсидировал Банш, которой мы непосредственно занимаемся.
      - Лоу, названные факты никак друг к другу не относятся! - кипятился А'Райхал, пока Лоуренс бегло знакомился с запиской. - Это случайное совпадение, не больше. А по поводу обвинений Дерека адвокаты Баума уже подали протест...
      - Уль, перестань корчить из себя невинность. - Генерал скатал бумагу в трубочку. - Деньги куклы сняли? сняли. База разбита? вдребезги. Ты принял меры, чтоб помочь моим ребятам? ты и ухом не повел. А ведь от тебя требовали всего чуть - продвинуть дельце с этим окаянным счетом.
      - Если бы нам тогда пошли навстречу, не было бы ни стычки на улице Энбэйк, ни потерь в группе усиления, - заметил Чак.
      - Вот! Ты слышал? И теперь ты собираешься продать телевидению и прессе версию о маньяке-одиночке, не так ли?... А если я сейчас передам эту копию До-рану и прикажу старшему лейтенанту осветить события с нашей точки зрения?... Скажи-ка, Чак, ты не смутился бы произнести во время интервью такое слово, как "некомпетентность"?
      - Никак нет, сэр! - бодро отозвался Чак, а Ультен вдруг понял, что чувствует йонгер, угодивший в крысоловку.
      - Отлично! А слова "преступная халатность"?
      - С удовольствием, сэр! Разумеется, в предположительной формулировке.
      - Само собой, сынок. Уль, так как же мы поступим? Доран ждет... он жаждет крови. Ему, поверь мне, все равно, кого топить в дерьме.
      Чак Гедеон и Тито Гердзи переглянулись понимающе и сладко, как сообщники по удачной афере; лишь разница в звании не позволила им подмигнуть друг другу. Да, генерал - тот еще гвоздь, иной раз он просто невыносим, но за своих стоит горой, и подыграть ему - долг подчиненного.
      Доран - сам! Это никому нельзя доверить! - наблюдал эту сцену через телеобъектив с крыши своего флаера (после прилета тучи машин специального назначения всем прочим было велено приземлиться или убираться прочь) и с раздражением ругался вполголоса: и так плохо видно за высоким корпусом "эрлорда", так еще Горт своим торсом заслонил А'Райхала! И вместо звука немая "завеса"!... Он пытался психо-лингвистически угадать смысл разговора по позам и телодвижениям. Волк Негели держал его за лямки сбруи, чтоб он не разбился вместе с ценным объективом.
      - Секретничать вздумали, сволочи... Ага, кажется, Горт на него давит... Сай, что это за смуглик в чине лейтенанта? - Он дал избражение на одноглазую видеомаску менеджера.
      - А, этот... - Сайлас сдернул мембрану с баночки йогурта. - Чарлз Гедеон, старший оперативник "Антикибера". Тот, кого ты куда-то послал в субботу, когда он попытался разузнать о Маске.
      - Я? Послал? Этого не было. Я не грублю официильным лицам. А впрочем так ему и надо. Ладно, надоела мне эта немая сцена! Дик! Где он?! Дик, я надиктую вопросы, а ты их задашь генералу. И сразу летим в театр! Надо брать артистов тепленькими!
      - Лоу, - заскрипел А'Райхал, стараясь не терять лицо, - что ты из-под меня хочешь?
      - Так, пустяки. Допустить моего безопасника к следствию - ко всем материалам, без исключений. Скажи "да" - и ты можешь врать про одиночку, пока версия сама не развалится. Это не все - в связи с напряженной обстановкой ты должен оказывать содействие моим ребятам на любой их запрос. И чтобы у них не было причин на тебя жаловаться. Согласен?
      - Да.
      - Договорились. - Горт повернулся к Чаку и Гердзи. - Никаких комментариев для СМИ. Чак, передай это Анталю Дарвашу. Все наши заявления по теракту я буду визировать ЛИЧНО; Тито, позаботься об этом.
      Возвращаясь к флаеру, генерал едва повел глазами в сторону киборгов. Этикет проводил его взглядом, подумав - "Благодарность и откровенность не входят в функции людей". Он решил не мешать репортерам, что кинулись наперерез Горту с криками и нацеленными микрофонами, - пусть Гердзи и охранник отрабатывают свои деньги.
      * * *
      - А куда ты уезжаешь? - спрашивал Винт Гребешка, когда они совместно пыхтели, разбирая и перенося шкаф-купе и прочие вещи. Часть мебели и обстановки родители продали, чтобы не тащить на новое место, а часть забрали с собой. Ну и, конечно, комп, телевизоры и прочие дорогостоящие вещички.
      Кое-что из стульев, тостеров, свитеров и ботинок мать сдала в second-hand, не забыв отметить их стоимость для налоговой декларации. Вместо грузчиков за полцены и подрядились Гребешок с Винтом, чтобы последние часы побыть вместе.
      - Не знаю, - промычал Гребешок, - мне адреса не сказали. Я тут на узлах на полу ночевал; куда фургон поедет - без понятия. Как все вынесем, сяду в кабину - и прощай. Доктор, зараза, посоветовал - начать жизнь с начала и с нуля, в другом районе, чтобы не тащить за собой старые знакомства и комплексы, чтоб разом отрубить все концы и все забыть. Забудешь тут, как же, - он понизил голос, - ко мне уже из кибер-полиции являлись и "политична" наведывалась. Такие приятели вдруг завелись, что я прям теряюсь...
      Винт горестно и протяжно присвистнул.
      - М-дааа... вот оно как... Сочувствую.
      - Ты хоть с Котлетой помирился?
      - Не до котлет мне, становлюсь вегетарианцем. Переводные экзамены на носу и финальный чемпионат Solar Eye по играм "Kosher Trip". Победитель получает пятикратный ускоритель к компу и бесплатное место в колледже фирмы. Кровь из носа - надо выиграть; всех девок гоню прочь - расслабляют.
      - Сбежит твоя Котлета, пообещал Гребешок.
      - Значит, - подытожил Винт, - туда ей и дорога.
      Квартира была пуста; эхо гулко отдавалось от стен, звуки изменяли тональность и раздавались громко и отрывисто.
      - Родрик, - позвала мать, появляясь в дверях, - выносите последние вещи, я запираю квартиру.
      Рядом с ней стоял портье, готовый принять ключи и опечатать дверь. Вот и все. Один период в жизни завершен, и где-то позади остаются лица, люди, переживания, родные стены и знакомые до последнего бордюра улицы. Что-то будет там, впереди?... Люди исчезают в Городе, как в океане; переехал человек - и нет его. Можешь прожить всю жизнь и никогда больше не встретиться.
      - Я найду тебя, - шепнул на прощание Винт, - по Сети. В каникулы. Ты жди.
      Гребешок кивнул, захлопывая дверцу грузового фургона. Он верил, что отъезд - не конец дружбы, и если Винт - правильный парень, то они обязательно найдут друг друга, даже если окажутся на разных планетах.
      * * *
      Театрик, управляемый киборгом, - это нонсенс, вопиющее и непристойное недоразумение. Как это можно - чтобы кибер по-хозяйски помыкал людьми ТА, Платил им жалованье?! Всякий, кто работал под началом кибера, - объект идиотских расспросов, насмешек и смутного недоверия, вынужденный односложно отнекиваться и отводить глаза. За минувшие дни, поняв, что Фанк Амара попал в переделку, чреватую разорением, кое-кто поспешил покинуть зачумленный балаган, чтоб побыстрей пройти мучительный этап отречения от нелепо-смешного прошлого и устроиться в нормальном человеческом театре, где директор - злобный хам и скаред, озабоченный только доходами, но никогда тем, кому из лицедеев нездоровится. Вдобавок Фанка на посту сменил другой нелюдь, что тоже не всем было по вкусу. Например, Франческа, покидая Фанк Амара с баулом собственного реквизита, громко обещала всем, что "под этим ихэном вы все тут загнетесь". Хац не присутствовал при ее страстном монологе (он как раз вызванивал на подмогу "аварийного бухгалтера" из эстрадного профсоюза) и не видел, как Киута, Кайгусь и Мика при поддержке Наито, Коэрана и Бениты дружно лаялись с ней, отстаивая свой театр и честь вице-директора. Без трех землячок и межвидового трио жонглера, акробата и танцовщицы Хац бы вовсе заскучал и завял, но когда тебе улыбаются, периодически трясут тебя за плечо, подбадривают ("Хац, все уйдут, а мы останемся!"), называют отличным парнем - поневоле сам будешь держаться на уровне, чтоб не разочаровать друзей. Да и общий любимец малыш Донти, вившийся под ногами и то и дело забиравшийся на шею, не позволял расслабиться и бросить все к чертям.
      Пришлось разбить череду постоянных представлений часовыми перерывами некем было все время сменять устающих на сцене. Хац сросся с телефоном, отыскивая по записной книжке и через третьих лиц тех, кто хоть когда-то выступал у Фанка, просил, заманивал, умолял; оставшиеся в распоряжении театра оборотные средства таяли и усыхали - пришлось пойти на снижение гонораров, и Хац с тревогой думал, что недалеко то время, когда всем придется выступать за полставки. А профсоюзные взносы? А непременный в Сэнтрал-Сити рэкет, на время притихший из-за появления в театре полицейских? А текущие расходы?...
      Утренние новости "NOW", где Доран показал захват Фанка, добавили всем гирь на душу; щемящую тоску немного разогнал уличный певец, пришедший наниматься из чувства актерской солидарности. Это был какой-то безалаберный и светлый человек - другой бы сюда не явился. А может, он учуял тонким нюхом запах нуккихи, которую Кайгусь грела для Хаца. Умяв пару тарелок, певец в благодарность стал горланить свои политические куплеты, смело рифмуя "президент" и "импотент", а Хац машинально придумывал к ним пантомиму, поражаясь тому, какие пошлости могут приходить на ум в отсутствие Фанка. Затем явился почтальон ("Заказное письмо звездной почтой для мистера Хаца; распишитесь"); далее Хац полчаса изображал с иконками на сцене кошмарный сон, полный монстров; потом Дина из кордебалета растянула связки; вместе с медиком ("Услуга за счет профсоюза; вы, как наниматель, должны расписаться в квитанции") пришел аварийный бухгалтер и разложил на столе свой проект спасения театра от финансового краха, а Донти доверчиво влез Хацу на спину и осторожно, но неумолимо тянулся за ломтиками эрзац-ветчины, которые Хац вытягивал из упаковки, стараясь одним глазом заглянуть и в письмо с родины, усеянное штемпелями "ГУМАНИТАРНАЯ МИССИЯ ОБ-ЩЕНИЕДЛЯ ДРУЖБЫ ", "ПРОСМОТРЕНО ЦЕНЗУРОЙ ОБЪЕДИНЕННОЙ ВОЕННО-ПОЛИЦЕЙСКОЙ КОМЕНДАТУРЫ", "РАЗРЕШЕНО К ПЕРЕСЫЛКЕ", "НЕ СОДЕРЖИТ НЕДОЗВОЛЕННЫХ ВЛОЖЕНИЙ", "ДЕЗИНФИЦИРОВАНО СОГЛАСНО ПР.9521 МППУ 14" и им подобным. Писал друг детства Шагдах, после вторжения сил правопорядка на Аркадию устроившийся по протекции в новую администрацию; поскольку Хац уже в международном интернате обретался по липовым документам, выглядело это как искусственно стерилизованная переписка двух придурков, озабоченных только культурными достижениями цивилизации ихэнов, в то время как один жестоко мается с театром, а другой живет на планете, погрязшей в войне наркомафии с пришельцами.
      - У нас хорошо, - писал Шагдах, - и как бы не стало еще лучше.
      "На Аркадии дело дрянь, - переводил про себя Хац, - и чем дальше, тем дрянное".
      - Относительно лепной керамики в стиле северной династии Ир-Шэк я думаю, что ты не вполне прав, полагая, будто мастера времен Ир-Шэк поддались влиянию юго-восточной школы и даже посылали молодых на ученичество в Томахин. Они почти безвыездно жили в столичном Кобхаре, совершенствуя свое искусство в изоляции от мастеров юга...
      "Северные партизаны на переговоры не пойдут, и не надейся, - страдая, понимал Хац. - Они там плотно окопались, и на своих базах натаскивают молодняк ставить мины и устраивать засады".
      - ... а купечество обеспечивало обмен предметами культуры между зеленокожими и серовато-желтыми, что способствовало взаимному обогащению школ мастеров, но не их слиянию...
      "Торговля "жгучей пудрой" и "веселой жижей" процветает, причем посредничают офицеры экспедиционного корпуса; навар такой, что всем хватает, но миром и не пахнет..." - сквозил подтекст.
      Войска, превратившие счастливую Аркадию в горячую точку, Хац видел только в новостях по телевизору. Он не встретил вторжение вместе со своим народом - корабль, на котором (впервые в жизни, кстати) летел Хац, был арестован Галактической Полицией перед тем, как миротворцы высадились на планету, и первое, чему он научился под арестом - молча молиться, чтоб чужие не разнюхали подробно, кто есть кто, а то выяснится, что юнга Хац совсем не юнга Хац и не сирота, а сын управляющего плантацией, где выращивают то, что нельзя выращивать. Слава гадьим богам, архивы экспортной компании пришельцам не достались, и его признали жертвой незаконного найма со всеми вытекающими льготами. О судьбе родных он узнавал в интернате урывками, по "черной почте" и за деньги. Возможно, что батюшка с матушкой там, в топких джунглях, радовались, что их сын выучился на менеджера. О своей эстрадной карьере Хац домой не сообщал - это пристало среднеполым "шита", коими, собственно, и являлись Кайгусь, Мика и Киута - эти вырвались с Аркадии по репатриации, но им (орбитальный пилот, химик-технолог и инженер-энергетик) не польстило стать на прародине младшими медичками, высиживать яйца или улыбаться за прилавком, и они расплевались с отчизной, что-то крупно наврав в федеральном консульстве. Они, середняги, и Хаца сманили из офиса в театр - что, мол, зря дискриминацию вкушать, танцами больше заработаешь.
      Пряча письмо, Хац внутренне вздохнул о жарком солнце и густом горячем воздухе Аркадии, о квашеном мясе, которого здесь не поешь в охотку - сразу носом засопят, наморщатся...
      Донти украдкой потянулся за новым кусочком съестного. Хац проследил за его четырехпалой лапкой - стало легче. Две расы, у которых по восемь пальцев на все руки - как-то сродни, будто двоюродные братья, хоть одни ящеры, а другие - ночные лемуры. Он уже ловил Донти на попытках сложить кисть по-ихэнски; нет, братишка, не выйдет, эти клешни от рождения даются такими, что все пальцы большие и противопоставлены парами. Донти в этом ужасно завидовал Хацу.
      И еще почему Хац любил ньягончика - тот был по-детски теплый, греющий. И вы бы его полюбили, имея температуру тела + 4 Г по Цельсию и хронически озябнув за зиму. Каково оно было в зиму - два нагревателя парят, комнатка закрыта наглухо, партнерши прижмутся с боков поплотней (и объясняйся, не срываясь - "Нет, это не мои жены и вообще не женщины, а средние. У них нет пола, понимаете?"), а в туалет идти - как из дома в промозглую ночь нагишом.
      Хац слушал аварийного бухгалтера, понимал и кивал. Да, положение аховое.
      Аварийный говорил, говорил и наконец намекнул:
      - Вы, может, велите ребенку уйти? Разговор не для детских ушей.
      - Он не расскажет никому. Правда, кой Донти?
      - Чтоб я умер от веревки, - чирикнул лупоглазый кроха.
      - И все же...
      - Ему велел взрослый, он будет молчать. Если он виснет на мне - это не значит, что он не понимает слова "нельзя".
      Хац знал больше, чем сказал, - отец Донти, Наито, да и все его родственники во многих поколениях были членами "нао" - чего-то среднего между дворянской фамилией, племени с общим тотемом и мафиозным кланом. Без жесткого порядка и нерушимых традиций в нао вряд ли удалось бы столетиями соблюдать порядок в подземных мегаполисах мира Ньяго, выжженного глобальной войной.
      - Ну так вот - чтобы поддержать театр, нам придется пойти на непопулярные меры...
      И тут ворвалась Бенита - горящая, художественно встрепанная, в черном пленчатом трико.
      - Хац, ты слышал?!!
      - Нет, - сознался Хац, - но я сейчас услышу от тебя. Только быстрее у нас разговор...
      - Труха ваш разговор! О деньгах, да? Хац, деньги у тебя в шкафу!
      - Неправда.
      - Правда! Наш Фанк - киборг Хлипа!!
      Следующие пятнадцать минут бухгалтер с Бенитой наперебой объясняли Хацу, кто такой Хлип и что он значит для централов. Донти тщательно слушал и понял по-своему - мотаси Фанк знал драгоценный секрет, и за это ему распилят голову, а все кассеты, где записан мотаси Фанк, стоят много-много.
      - Фанк не является юридическим лицом, - напирал бухгалтер, - он даже сам себе не принадлежит. Поэтому записи с его участием - собственность театра. Поймите, Хац, - с тех пор как суд и профсоюз временно утвердили вас внешним управляющим Фанк Амара, вы вполне можете распоряжаться этими записями в пользу предприятия.
      - Сандра Вестом, сестра Хлипа, - чтоб ей Туан-ский Гость приснился! уже заявила через адвоката, что Фанк принадлежит ей как наследнице, и подает в суд на Хармона. Мало ей, коряге, миллионов брата! Вот же тварь ненасытная! - кипятилась Бенита, перебирая кассеты. - Хац, сколько их у нас осталось после шмона?
      - Не считал. Штук пятнадцать, наверно. Плюс фотографии Фанка.
      - Хац, все в сейф! Я буду не я, если через час тут не окажется толпа хлиперов. Они же пол выломают, по которому ходил их Файри!...
      - Лучше в банковскую ячейку. - Бухгалтер знал, как хранить ценности. И я бы посоветовал усилить охрану здания.
      - Спасибо, я вас выслушал. - Хац сгреб внезапно обретенное богатство. - Я сделаю как лучше, только сам. Донти, коно, ты будешь ездить на мне целый день?...
      Донти неохотно слез с удобной живой вешалки; цапнув еще ветчины, он сел на край стола, перевил длинные ноги и, закрыв глаза, заявил:
      - Через восемь секунд сюда войдут Доран и человек-великан с волосами в крапинку.
      - Это у него номер такой, - пояснила Бенита ошарашенному бухгалтеру, а наученный горьким опытом Хац тотчас же пошвырял кассеты в стол и запер ящик.
      - ... Шесть. Семь. Восемь.
      На счет "восемь" дверь открылась - и все онемели.
      - Нет-нет, камера не включена! - предупредил Доран; полуседой (масти "перец с солью") верзила Негели держал наплечную камеру объективом в потолок и тихо гонял жвачку за щекой, наблюдая за ситуацией - он умел угадывать желания босса по еле уловимым жестам.
      - Как я рад снова вас видеть, Хац!!
      - Правда? - Хац вытянул шею в знак приветствия. Да, охрану надо усилить!
      - Без записи, - сказал Доран, присаживаясь. - Сугубо по-деловому. Сначала обговорим, потом съемка. В двух словах ваши проблемы таковы...
      - Про Фанка, - кивнул Хац, - мы уже слышали - Хлип и все такое прочее.
      - Тем лучше! Но вы не знаете, какие люди присоединились к моему протесту...
      - Вы о Сандре? - спросила Бенита. Доран мимолетной гримасой дал понять, что не имел в виду эту вульгарную выскочку, благодаря наследству превратившуюся из трущобной крысы в великосветское чучело.
      - Канк Йонгер, Рамакришна Пандхари, Гельвеция Грисволд, Эмбер - и это только те, кто вышел на мой трэк, пока я летел к вам. К вечеру вас возьмут в кольцо хлиперы, и вам будет не до интервью, поэтому надо решать сию минуту - готовы ли вы стать объектом большого шоу...
      - Это наша профессия. - Хац облизнулся с самым серьезным видом.
      - ... и использовать поддержку канала V, - изящно закончил Доран почти без паузы. - Эксклюзивные интервью, показ через канал всяких рабочих записей с фанком... не станете же вы уверять меня, что не записывали репетиций! все артисты это делают - значит, и у вас...
      - Мы, - бухгалтер посмотрел на Хаца, тот кивнул, - как раз уточняем рыночную стоимость этих материалов.
      - Я дам по тысяче за полную кассету.
      - Во, жмот! - вырвалось у Бениты.
      - Тысячу двести.
      - Просите больше, он даст, - внезапно подал голос стихший Донти; до этого он исподлобья всматривался в Дорана.
      - Да, малыш? - Бенита примостилась рядом с ним. - А почему?
      - Легко торгуется. - Донти забрался на стол с ногами и обнял танцовщицу за шею. - Набавляет очень легко.
      - Это ваш эксперт по маркетингу? - Доран с удивлением и слабой неприязнью обратил внимание на остроухого мальца.
      - Вы ему назовите цену страшную и потом сбавляйте понемножку, щекотно зашептал Донти на ухо Бените, - а я скажу, где он пугаться перестанет.
      "Считывает с лица, - догадался бухгалтер, удивляясь все больше. - Он видит иначе, чем мы... что-то в глазах, в голосе, в мимике... Надо иметь в виду - с ньягонцами быть осторожней".
      - Поиграем? - Хац с удовольствием почувствовал, как Доран колеблется, глядя на Донти - что это, блеф? Или какая-то инопланетная штучка, с которой он пока что не встречался?... - Вы очень правильно предположили, что сегодня это ходкий товар...
      - Я намерен поддержать ваш театр ради того, чтобы поднять интерес к Фанку, - попробовал Доран намекнуть на свой исключительный альтруизм; Донти на вопросительный взгляд Бениты помотал головой: "Врет".
      - Или вы примете наши условия? - Хац начал нажимать; без полицейского киборга за спиной он ощущал себя куда смелее и решительнее, и сейчас вполне обозначилось, что школу менеджеров он кончал не зря.
      - У вас большие трудности, - Доран противно улыбнулся. - На вашем месте я бы взял наличные, чем...
      - Донти, проводи мистера Дорана к выходу. Так, - повернулся Хац к бухгалтеру, - мы собирались позвонить на канал III?
      - Нет, сначала в "AudioStar", - подлыгнул бухгалтер; как это упоительно - поиграть на нервах у ведущего TV, который деньги ест, пьет, курит и спит на матрасе, набитом деньгами.
      - Ваши условия? - без колебаний и какого-либо перехода спросил Доран.
      - Мы дадим вам одну кассету. И кое-какие фотографии. А вы даете в "NOW" рекламу театра - скажем, пять раз по десять секунд в течение суток, из них три раза в прайм-тайм...
      - Да вы знаете, сколько стоит секунда рекламного времени?!
      - Нет, откуда мне знать, какие у вас цены?
      - То, что вы назвали, обойдется тысяч в двадцать. Кассета не стоит таких денег!
      Все невольно взглянули на Донти; ребенок смутился и спрятал лицо в кудрях Бениты; уловив его жаркий шепот, Бенита незаметно подмигнула Хацу "Жми, напирай! Доран и не столько отдаст, лишь бы первым показать Фанка в работе!..."
      - Я оговорился - четыре раза в прайм-тайм и два - в иное время, поправился Хац. - Мы... мы организуем показ записей Фанка через проектор, в зале. И восстановим на сцене поставленные им программы. Съемка в зале будет запрещена для всех... Кроме, быть может, канала V.
      - Исключительное право освещать происходящее в театре, две кассеты, предложил Доран, - и я вас рекламирую три дня.
      - Мы вам не дадим использовать кассеты целиком.
      - О кей; но я сделаю ролик для TV на пять минут, дайджест на четверть часа для фанатов и - по моему выбору - часовую некоммерческую нарезку для акций "Союза защиты наследия".
      - Зовите адвоката, - Хац наклонил свою гибкую шею, - надо это оформить сейчас же.
      "Фанк, - подумал он, оглядываясь на фото экс-директора в гриме, извини, если я думал о тебе гадко. Ты опять спасаешь нас, а мы..."
      О том, как он сам подставил Фанка и навел на него серых, Хац думал с омерзением, как о каком-то постыдном поступке, совершенном в крайнем опьянении или в помрачении ума..., - Надеюсь, нет проблем включиться в ваш Союз?
      - И мне! - тонко крикнул Донти. - Мне можно?
      - Хоть всем театром! - Доран распахнул объятия. - Но я должен это заснять, вы понимаете. Хац, какой у вас необычный детеныш!
      - Это не мой, - скромно отрекся Хац, - я не женат.
      - Этот мальчик - артист, - подчеркнула Бенита.
      - Ах, это мальчик... Да, заметные артистические данные...
      - Вы не поняли - у него сольный номер.
      - И какой же?
      - "Младенец-телепат", угадывание намерений и тайных помыслов с завязанными глазами.
      Дорана слегка покоробило. Напустили в мир всяких пришельцев!... Но любопытство было сильней секундной неприязни, а трогательный вид Донти умилял - и Доран со своей знаменитой победной улыбкой протянул ньягончику руку:
      - Твоя взяла, чудесное дитя. Давай договоримся - ты здесь больше не будешь читать вслух мои мысли, а я куплю тебе пирожное...
      - Три, - уточнил Донти, - шоколадных, с ягодками.
      - Кой Донти, как же мы без твоей помощи?! - простонала Бенита, готовая расхохотаться; нечаянный успех бодрил и подстрекал к веселью.
      - У меня теперь контракт с мотаси Дораном, - важно ответил мальчуган.
      Общий смех грянул, сметая остатки сомнений, недоверия и настороженности.
      - А скажи - что я сейчас думаю? один раз можно, разрешаю.
      - Что дело провернуто очень удачно, - пригляделся Донти. - Что... что меня надо взять к себе домой. А вот этот мужчина, - показал он двумя пальцами на Волка Негели, - думает, что надо взять домой мотагэ Бениту, потому что она смачная.
      Все снова засмеялись, а особенно - Бенита; она и впрямь смотрелась лучше некуда в одной лишь черной пленке на ладной литой фигуре.
      - Малыш не промах, проникает как сквозняк, - признал его догадку Негели, а Доран заметил про себя - "Ньягонцев надо брать на интервью в прямом эфире, чтобы ловили за язык моих подопытных".
      * * *
      Табельный наркотик действовал ровно два часа, затем он как по сигналу выключился, и боль в руке подступила сначала как бы исподволь, онемением и тяжестью, а затем, проявляясь все больше и больше чувством жара, распирания и жжения, как обычно болит ожог. Стоило пошевелить рукой - и из глубины всплывала новая порция тяжелой, разламывающей бо-дй, еще громче требующей: "Не двигайся!" Рука медленно опухала, увеличиваясь в объеме, отекая и затрудняя движения в суставах пальцев и кисти; боль запрещала руке двигаться и в локте, и в плече; кожа приобретала нездоровый багровый цвет с фиолетовым оттенком, вены вздувались темными жгутами. Отек усиливался. Но это F60.5 смог увидеть только дома.
      Выйдя из подземных ходов невдалеке от Энбэйк, 217, F60.5 оказался у станции метро. По расчетам опытных террористов, от столкновения с полицией - если ты скрылся с места стычки - до начала правильно организованной охоты на тебя проходит четверть часа. У него оставалось в запасе восемь минут, пока "го портрет (правда, очень смутный) не передали на поисковые видеоголовки, стоявшие в людных местах и на улицах. Светофоры, вестибюли станций, банкометы, магазины, космопорт - все через восемь минут станет опасным. Без уточнения скриннинг-контроль Малорезультативен, но F60.5 понимал, что ответить на Вопрос любого человека в форме: "Будьте так любезны, "Покажите свое левое плечо" - будет ох как непросто. Поэтому F60.5, не опускаясь, с наземной платформы сел на круговой экспресс-поезд и за шесть минут оказался километрах в пятидесяти от злополучного магазина, чуть не ставшего для него смертельной западней. "Вот к чему приводит тщеславие, - горько подумал он. Еще две минуты он потратил, чтобы спокойно уйти из зоны контроля, а затем - пару часов, чтоб добраться домой, избегая трасс, где велся автоматический мониторинг.
      По пути он позвонил директору школы в Тьянга-тауне:
      - Я очень сожалею, но не смогу вести занятия в ближайшие две-три недели. Я получил травму, повредил ногу. Не знаю, может быть, обойдется без операции... Я искренне надеюсь, что мне не понадобится денежная помощь, но очень благодарен за столь любезное предложение.
      Приятно, что тебя считают настолько своим, что готовы объявить для тебя сбор средств по школе - у тьянг принята подобная взаимопомощь, но сейчас придется выкручиваться самому. Его волновало только одно - сможет ли эта рана зажить самостоятельно. Он ехал строго по правилам - чтоб у следящих систем не было повода записать его машину в память, - чувствуя, как тяжелеет и отказывает левая рука.
      Дома он в изнеможении лег на диван. Он не мог разговаривать даже с Сэлджин. Она не обиделась; как всегда кроткая и нежная, она пошла на кухню, сварила для него чашечку синтет-кофе и принесла ее на подносе вместе с крекерами, аккуратно разложенными на блюдце. Немощная и инфантильная, она больше ни на что не была способна. F60.5 чуть не разрыдался, глотая горячий напиток. Он был один, и помочь ему было некому. Приходилось рассчитывать только на себя, на свои силы.
      Подкрепившись, F60.5 сосредоточился: "Только не паниковать. Я спокоен, со мной ничего не случилось. Смог же я доехать до дома. Кровь не течет... У них остались пятна крови... Я спокоен. Брать кровь на генную экспертизу у всех без исключения централов они не могут. Значит, надо кое-что исключить из списка разрешенных объектов и действий - в частности, добровольное обследование крови на генотип. Мотивировка - я сектант, мне это запрещено верой. Вариант - экстренное вмешательство врачей в случаях, угрожающих жизни: внутреннее кровотечение, ранение в катастрофе. Это от меня не зависит, во время исследования я буду в бессознательном состоянии. Резюме забыть. Я спокоен, я полностью контролирую свои мысли. Наметить первоочередную задачу. Задача поставлена: раздеться и оценить состояние раны, сделать вывод - возможно ли заживление без медицинского вмешательства".
      Страх, толчками пробивавшийся из подсознания, ответил: "Невозможно", но F60.