Блок 10

Если БЭМ – первый друг космена, то ситуационная комиссия, СК – бич и карающий меч космонавтики, своего рода косменский трибунал. И что примечательно, высшие чины федерального транспортно-космического управления (как правило, потомственные бюрократы, чьи-нибудь сынки или зятья, видевшие Вселенную на экране круизного лайнера и нередко страдающие одновременно агора– и клаустрофобией) назначают в СК не бывалых капитанов и опытных штурманов, а начётчиков и буквоедов.

Живых людей, их бед, проблем и нужд советники из СК не видят в упор, зато рады-радёшеньки раздуть целую инквизицию из-за несоблюдения пары подпунктов какого-нибудь храного устава. За пренебрежение параграфом инструкции в СК морально четвертуют, за недостачу дефисов и запятых – вынимают душу. Начав службу в СК рядовым занудой, советник быстро осознаёт, какой молот власти обрёл, и перевоплощается в громовержца, а из пекла ему аплодируют все, кто умел лишь обвинять и штрафовать, исходя из мёртвой буквы закона.

Похвал ситуационные советники не расточают; это чуждо их прокурорской натуре. Но причудливый комиссар Сато хотел добиться невозможного – чтобы СК одобрила и похвалила его за усердие. Угробив молодость в главке федеральной безопаски, он вынес оттуда бесценный опыт, залог успеха в учрежденческой работе – «чтобы все бумаги были оформлены правильно». Остальное неважно. Простят даже внешность и неординарность.

Выслушав артона, осадив его и получив удовольствие, Сато немедленно вызвал к себе Диадумена. Тот немного задержался с приходом – осматривал трупохранилище и отчитывал санитаров: почему это, в нарушение правил, часть покойников лежит головой к дверям?

– Всем по выговору, – рапортовал Диадумен, пахнущий свежей дезинфекцией; второй помощник комиссара почти не красился, только оттенял веки и носил две серьги в ухе. – Обстановка катастрофы – не оправдание. Если потакать безобразиям, завтра и корабли начнут швартовать как попало, носом в станцию.

Сато согласно взмахнул бровью. Радостно слышать в донесениях свой голос, свои интонации. Перед сеансом связи с «Сервитером» он имел беседу с командиром медбригады, прибывшей на клипере, и намекнул под запись, что снижение числа смертей и улучшение здоровья заболевших в истекшие сутки – лично его, комиссара, заслуга. «Я принял особые меры профилактики. Итог: 10 января – триста шесть умерших, 11-го – только девяносто два, за 12-е – всего пятнадцать летальных исходов. Вот почасовые данные от старшего медика станции». – «Как вам это удалось?» – «Я отвечаю за безопасность, и вот результаты моих усилий. Подробнее я доложу в СК. Можете уверенно приступать к работе».

– По пути устроил выволочку технарям, – Диадумен выглядел счастливым. – Иду, а из вентсистемы дует не по нормативам. Велел произвести замеры и составить объяснительную.

– Надо было присутствовать при измерениях. Они, чтобы скрыть халатность, подправят цифры в свою пользу. В другой раз, милый, не бросай дела на самотёк.

Диадумен взглянул на шефа виновато и покаянно. Сато не мог не простить его, но прощение следовало заслужить.

– Надо проверить, правильно ли мы улучшили отчётность. Сейчас я выслушал доклад этого... протеза с мозгами.

– Выслушал? Стоило тратиться на on-line?

– По его настоянию. Запись наших переговоров тоже следует просмотреть и отредактировать.

Сато поднёс к лиловому рту стакан с тонизирующей смесью; еле слышно звякнули о стекло зубы.

– Ты обеспокоен, Сато. Что-то случилось?..

– Мне даже вспоминать об этом неприятно, Диа. И в то же время... я чувствую, что легче дышится. Чем дальше «Сервитер», тем мне просторнее и свободнее. Вовремя мы избавились от этого!.. А мне не верили! отвергали моё мнение!

– Сато, не переживай. Мы тебя всегда поддерживали. Это твой и только твой успех.

Диадумен умел говорить с шефом. Волнение Сато слабело; он допил стакан большим глотком.

– Успех, Диа, – не удача, не случайность. Успеха надо добиваться, а вы пока мало сделали. Ты понимаешь, что наша акция висит на волоске?

– Но ящик улетел и не вернётся. Мы это обеспечили, верно?

– Вы не могли учесть всего, что может с ним произойти! – вспыхнул Сато мгновенным гневом. – А мне известно, что творится там, на лихтере! Хочешь знать?!

– Конечно; кто же мне расскажет, если не ты?

– На борту появились плазмоиды, – Сато говорил таким голосом, словно они появились у него в ванной, а он был гол и беззащитен. – А могли возникнуть здесь, на «Скайленде»! На станции семь основных реакторов, их мощности и батареи накопления... представь, какие огненные шарики выросли бы на них. Смещение полей и... нас разнесло бы вдребезги. А это уже не сотни жертв, а тысячи.

– Ты спас их.

– Да, – Сато почуял на груди медаль, а в руках грамоту за отличную службу. – Они на «Сервитере» в панике, запрашивают разрешение вернуться.

– Абсурд.

– Я так и сказал им. Пусть гонят, пока судно управляемо.

– Ведь им дали не самый плохой корабль, – поспешил Диадумен причаститься к триумфу шефа. – Я выбирал, какой покрепче.

– А они повели разговор так, что «Сервитер» не соответствует требованиям Ллойда.

– Ложь. Я лично корректировал судовой паспорт, там всё в порядке. Ллойдовский сюрвайер что-то бормотал, но я показал ему допуск, и дело уладилось. За Ллойдом тоже водятся грешки... не станут они поднимать шум. Сколько рухляди за взятки выпускали в рейс...

– Диа!.. Я говорю только о точных, достоверных документах, какими они должны быть на столе СК. И о разумных доводах, которые будут приняты во внимание комиссией.

– Недостаточная квалификация экипажа, – тут же стал называть доводы Диадумен, загибая пальцы. – Где они получили специальность? Я проверил пилотские права Ф. Кермака. Академия Бланда и Клаузенга, где он учился...

– Якобы учился, – подчеркнул Сато.

– ...да; половина их дипломов на руках – «чёрные».

– Хорошо... – Сато переходил от гнева к милости.

– Зук Эшархиль и так далее – выпуск аркадского филиала ИАК 6241 года, это же не диплом, а имитация. Оспорим по всем пунктам.

– Хорошо... – Сато, как истый сибарит, с комфортом размяк в кресле, слушая утешительные речи второго помощника.

– Ну и эта Атамерадон, дальше не выговоришь. Мирк – навигатор! в пяти метрах текст сотым кеглем не прочтёт.

– Здесь осторожней, – предостерегающе поднял перст Сато. – Мирки придерутся. Бортинженер, допустивший расцентровку плазменного двигателя, – вот на что упирай.

– И последовал взрыв плазмоида. Стечение роковых случайностей.

– Да, так. И всё же... ужас! стоит подумать, как они там умирают, мне страшно становится.

– Сато, не мучай себя, – Диадумен позволил себе пригладить белые локоны шефа, и Сато не воспротивился ласке. – Кто-то должен умереть, чтобы жили остальные. Это искупительная жертва.

– О, ты прав, Диа! не убирай руку, оставь... мне хорошо с тобой. Продолжай думать. Вслух, пожалуйста.

– Быстрая, безболезненная смерть.

– Я сам мечтаю о такой. Но боюсь, мне не суждено. Я им завидую...

– В экстремальной обстановке возникла неотложная необходимость удалить со станции опасный феномен... – Диадумен словно выступал перед СК, а углаженный Сато воплощал пятерых советников, дотошных и недоверчивых. – Инструкции владельца феномена были исчерпывающе ясны.

– Так-так... говори дальше.

– Исправный корабль. Экипаж из лиц со стажем...

– Изъять. Стаж и способности бортинженера – в обоснование аварии.

– Физически не было времени проверить квалификацию...

– Туда же, в хвост доклада. В начало – только наши достижения.

– Было предусмотрено всё для благополучного возвращения.

– Подробней, Диа, подробней. Наши расходы на полёт «Сервитера» – в виде отдельной сметы. Состояние корабля – наилучшее; припугни парня из Ллойда, составь с ним протокол осмотра задним числом.

– А если СК обратится к «Санрайз Интерфрахт»?

– Кто это?

– Прежние владельцы корабля.

– А, да... припоминаю. Ну так проведи с ними работу. Объясни, что если они рот криво откроют – пусть облетают «Скайленд-4» дальней дорогой. Арестую и разорю штрафами. На их судах клеймо «Негоден» негде ставить – одни дыры.

– Затем аварии.

– Стоп, стоп. Тут надо начать с ихэнки. Ненормативная эксплуатация движка № 3, ты не забыл? Отсюда и плазмоиды, и всё дальнейшее. Помехи со связью.

– Кто обеспечивал on-line?

– Эта бабёнка... Гердип Сингх. Поговори с ней. Под допуск изыми запись и укрась её помехами, где надо. Мой голос допишем – «Я вас не слышу», «Я вас не вижу» и прочее. Ты же умеешь, Диа, да? Это следует изящно смонтировать, мой милый.

– Я сделаю, – Диадумен смотрел на комиссара с любовью. – Всё, что ты скажешь, Сато. И даже то, что ты подумаешь. Ты простил меня?

– За что? разве ты провинился?

– Насчёт вентсистемы...

– Пустяк. Позабудь. Технарей мы ещё взгреем. Важно спеть без фальши перед СК.

– Мы их сотрём, – заверил его Диадумен, и Сато понимал, о ком он говорит. – Вот так, – он потёр кафтан на плече комиссара и сделал вид, что сдувает пыль с ладони. – Они не люди.

– «Побелки много», – капризно оттопырил губки Сато. – Это артон обо мне сказал, понимаешь?..

– Он просто набивное чучело с электроприводом. Чучелом больше, чучелом меньше...

– Да, и вот ещё деталька, – промурлыкал Сато, нежась в кресле. – Все, участвовавшие в снаряжении корабля и челнока, – ты меня слушаешь? все! – должны пройти собеседование по благонадёжности. Это будет очень серьёзное собеседование об административной и уголовной ответственности, о служебном соответствии занимаемой должности, с привлечением личных дел и медицинских карт. Стоит одобрять подробные рассказы о других. Под запись, незаметно. Истории с наркотиками, с алкоголем, любые упущения в работе – все до мелочей. Также поднять вопросы о выслуге лет и о пенсии. Кто не отвечает нашим требованиям – может переходить в «Санрайз Интерфрахт» и наниматься к иномирянам. Перед беседой, без предупреждения – сдать пробы крови и мочи на всё, что запрещено. Я не буду возмущаться, если кому-то по ошибке скажут, что у него нашли... Да что я объясняю, ты же умный, Диа! И намекни всем нашим.

– Мы – одна команда. Ты – наш комиссар. Не сомневайся в нас.

– Немного жаль, что эпидемия кончается, – Сато переплёл свои пальцы с пальцами Диадумена. – Я знаю ещё с десяток человечков, которым пошло бы на пользу охлаждение в темноте. Болтуны и половые шовинисты.

Это была шутка. Комиссар и второй помощник, понимавшие друг друга с полуслова, тихо рассмеялись, но миг полной взаимности был краток, и Сато, взметнув в порыве белые волосы, вскинулся из кресла, чтобы вернуться к делам.

Бумаги! ах, эти бумаги! Скольких терзаний стоит их оформление! Отрада составителю бумаг одна – всё известное нам прошлое, до самой глубины изначальных времён, есть не что иное, как сумма достоверных и подлинных документов, оформленных древними комиссарами служб безопасности, искренними летописцами на ставке у монархов и честными журналистами. Лет через тысячу предвыборная листовка, восхваляющая человека с улыбкой и глазами профессионального растлителя, станет правдивым свидетельством нашей эпохи наравне с папирусами фараонов и медными свитками первых Евангелий.

Блок 11

– Спокойно! – первым нарушил молчание Форт. – Мы в безопасности.

Долг капитана – ободрить экипаж, хоть бы всё трещало и ломалось. Давно известно, что приподнятое настроение заменяет два спасательных катера – правда, ненадолго.

– Система жизнеобеспечения, – стараясь говорить как можно ровнее, напомнил он Эш. Надо вывести Ящерку из ступора; занявшись чем-нибудь, она отвлечётся от судорожных мыслей в духе «Похороны обязательно».

Что имел в виду безумец, говоря эти слова? Непременно хочет быть зарытым в грунт, а не лететь мёрзлой мумией на остывшем корабле? «Не трогайте меня», «Не приближайтесь», «Быть недоступен поиску» – может, его завалило сместившимся грузом?..

Будильник. Звонок. Грохот. Будильник дал Сато, он в нём возился. Когда на борту объявляется странная для косменского обихода вещь, а вслед за этим что-нибудь случается – закономерно возникает недоверие и к веши, и к тому, кто её подсунул. Но радиосигнала от будильника не исходило! Звон как звуковая команда на взрыв? Странный способ. Профи, знающий толк в гремучих сюрпризах, поступил бы иначе.

Эш, усилием воли преодолевая цепенящий страх, кивнула с запозданием, взлетела к своему пульту и вывела сведения о СЖО.

– Давление стабильное во всех отсеках для людей.

– Грузовые? Ствол? Корма? – понукал её Форт, чтобы не отрывалась от работы и взглядом не искала в нём спасения. Далан влезла в своё сломанное кресло и без напоминаний приступила к проверке курса. Может, оно и лишнее – неуправляемый сход с вектора скачка уже дал бы о себе знать – точнее говоря, фрагменты «Сервитера» порознь вылетали бы из гиперпространства с субсветовой скоростью в нескольких точках, разделённых миллиардами километров, генерируя колоссальные вспышки плазменных выбросов. Но Форта порадовала готовность штурмана уверенно действовать, несмотря ни на что.

Он быстро проверял систему пилотирования, а его мысли обгоняли пальцы.

«Скафандра нет», – скафандр пробит? Мало же бедолаге жить осталось... Но багаж? пострадавший о нём знает – или в бреду говорит о другом, например, о своём личном багаже. Или он был свидетелем того, как люди Сато устанавливали мину под видом ящика Мерфанда? но дроблёные камни в нём – не взрывчатка... Круг загадок и сумасшествия.

– Колебания температуры в стволе, размах до пятнадцати градусов. Не пожар.

– Плазма гуляет.

– Охлаждение стержней в норме.

– Держим курс, – сообщила Далан. – Скорость не изменилась.

«Он образовался» – кто? Новый глюк в голове умирающего от шока? Звонок. Сотрясение. Гром на корабле.

– Давление в отсеке 14...

– Что там?

– Не пойму. Возможно, вышел из строя барометрический датчик. Размахи до сорока... пятидесяти миллиметров.

Сато. Взрыв. Срочная отправка корабля с никчёмным грузом к Нортии. Прямо-таки впопыхах. Ллойд поручился, что корабль годен. Почему тогда не демонтаж? док «Скайленда» позволят разобрать «Сервитер». Потребовалось в спешке – и не полностью – загрузить судно и побыстрее отослать... с глаз долой? По каютам, превращенным в госпиталь, блуждали слухи о бригаде, которая вот-вот прибудет; «Сервитер» ушёл раньше её прилёта.

Человек в грузовом отсеке...

На ум Форту пришла мысль, сколь шальная, столь же и здравая. Сокрытие чего-то, что не должно стать известно вновь прибывшим. Эпидемия и последующее её расследование могли выявить нечто очень неприятное для администрации «Скайленда». Не контрабанду – незаконный груз приносит прибыль, хоронить его без возврата никто не станет. Значит, жертвы. Жертвы, которые нельзя показывать. А Нортия – надёжная могила.

Станция огромна, на ней живёт тысячи три-четыре персонала, да проезжих тысяч двадцать. Кто помешает властям отдалённого объекта сделать бизнес на транзите нелегальной рабочей силы, кто заметит? никто. Миграция манхла по космосу – доходное занятие. Иные миры прямо-таки выпихивают своих незадачливых подданных на поиск работы за облаками. Яунге с приступами экономических кризисов, Ньяго с перенаселёнными подземными мегаполисами и выжженной поверхностью, переполненная ЛаБинда... и мы, чей бурный рынок то вскачь, то хоть плачь, а наших планет – десятки! И все они – существа, уязвимые для фэл.

Механизм работорговли эры хай-тэка Форт в общих чертах представлял. Подставная фирмочка даёт кредит на переезд туда, где денег куры не клюют. Тебя везут, везут с пересадками, пока ты не запутываешься в маршрутах. Потом тебя высаживают где-то там, откуда поезда не ходят, и дают лопату (перфоратор, промывочный лоток): «Отрабатывай кредит». Рудник опутан проволокой с шипами, обставлен сканерами слежения и охраняется неразговорчивыми мордоворотами. А минералы, которые надо добывать, частенько так опасны для здоровья, что выплатить долг жизни не хватает.

И вот очередная партия оказывается на «Скайленде», где вспыхивает фэл. Лечить их? лучше запереть, пока не прекратят стучаться в дверь. Не с ними ли угодил вирус на станцию?..

Скачок до Нортии длится немногим дольше федеральных суток. Малочисленному экипажу, по уши занятому входом-выходом, некогда осматривать грузовые отсеки. Далее – похороны, похожие на сброс в мусоропровод. И всё! никаких следов.

Других объяснений не напрашивалось.

А этот, пока ещё живой? он-то как уцелел?..

Он мог пробраться отдельно – беглец-одиночка.

– Неужели системы в порядке? – спросил Форт как-то риторически, вовсе не рассчитывая на дружное «Да!» в ответ.

– Не совсем. Многие датчики в средней части барахлят, – призналась Эш.

– И только-то? Нет последствий удара?

– Я исключила возможные причины, – Эш, похоже, черпала силы в знакомых переливах цифр и схем на экране. – Удар отмечен; он соответствует столкновению с попутной массой от трёх до семидесяти килограммов.

– Далан, у нас было сближение с чем-нибудь?

– Быть не могло. В скачке мы минуем насквозь массы, идущие медленнее света. Только объект сравнимой скорости. Этого не было. Все двигатели, дающие силу над светом, весят больше. То есть мы не сталкивались с кораблём по пути.

– Да, встречный поступил бы с нами иначе. Эш, взгляни наружным визором – нам корму не снесло?

«Работай, пища ржавления», – мысленно приказала механизму Эш, включая обзор, и броня над передними коробами грузовых отсеков приоткрылась, выпуская гранёный глаз. За уходящими вдаль прямоугольными полями высился блок машинного отделения – без пробоин, без разрушений. Она вывела нижний обозреватель – и тут всё упорядочено, цело, гладко.

– Если мы сохранились, я предлагаю мне идти на поиск, – напомнила Далан о своём плане. – До выхода из скачка у нас семь ваших часов и минуты. Я прихвачу носимый сканер. У меня двадцать восемь дверей. Буду укладываться в два часа. Остаётся трубка газа у четвёртого движка.

– Ты сумеешь с ней справиться? – забеспокоилась Эш.

– Видео. Я буду видеть, ты смотреть и говорить. Мелкая починка мне нравится.

– Три часа, – расширил Форт рамки операции, – с учётом задержек и с запасом. Эш, даю тебе четверть часа – найти и надеть фартанговый скаф. Подключишь себе связь и подстрахуешь нас с Далан.

– В грузовых камерах газ безжизненный. Раскрыв все их двери, я могу кричать только внутри замкнутого шлема.

– Сперва оглядимся, есть ли на кого орать. Эш, будь готова отсечь ствол...

– Капитан, в защите я приду к вам и...

– ...или продуть, если понадобится. Без команды в ствол не лезь! Повтори приказ. Так, хорошо. Голос должен быть звонче.

Привычка к опасности, родственная способности фронтовиков укрываться до крика «Воздух!», против желания Эш уживалась в её душе со страхом и настороженностью. Нет надобности прятать голову и кричать, бесполезно – зато нелишне побыстрее двигаться и проворнее выполнять приказы, заодно примечая, что сделать самой, не дожидаясь окрика. Этот навык – жить в танце риска – даром не проходит, но сказывается он поздней, когда угрозы отступят и настанет тишь; тело начнёт трясти мелкой дрожью, ноги подогнутся, и навалится сон-обморок. Но сейчас Эш казалось, что она сможет суетиться суток двое – так её завело.

– Я не могу одеться немедленно, – с вызывающим упрямством отозвалась она. – Пока не проверю внутреннюю связь... Хотелось бы точно знать, что она надёжна. Длительный перебой равносилен потере вас обоих.

– Стук, – подсказала Далан. – Мы постучим знаковой азбукой – тук-тук! Знаешь азбуку?

– У меня не такой слух, как у тебя.

– Следи через детектор колебаний.

Эш нервно, но задорно хохотнула – это шоколад! В глаз визор, в ухо сейсмограф, пульт в челюсти, и щекочи клавиатуру языком через ноздрю; второй глаз в экран, третий... да, третий глаз и ещё пара рук не помешали бы.

– Я не зря про связь толкую. Линии вдоль ствола периодически сбоят, по пять-семь секунд. Имейте это в виду!

– Пойдём наряжаться, – позвал Далан Форт. – Эш, чтобы к открытию щитов была в скафандре! Не заставляй нас без толку топтаться у дверей.

– Слушаюсь, капитан.

Её голос настиг их, когда они подбирали в инвентарной все, что необходимо для ремонта газопровода:

– Я осмотрела ствол. Цепь контроля светится, но я не вижу её целиком. То ли обрыв, то ли...

– Говори точно, что видишь.

– Плазменных завитушек мало. Разряды редкие. Высвечивается какое-то препятствие...

– Дым?

– Нет. Изображение нечёткое. Возможно, упала плита потолочного перекрытия... или несколько, они и заслонили ламповую цепь.

Форт взвесил в уме новую поломку. Плиты прочны, но легки. Убрать их с пути нетрудно. Но падение плит не могло дать удар, так встряхнувший корабль.

– Справимся. Держи контроль и будь внимательна.

– Это замедлит нас, – буркнула Далан, поворотом фиксаторов сжимая уплотнители воротниковых колец. – Час, полтора.

– Не смертельно. Главное – не останавливаться.

«И чтобы Эш была здорова головой», – подумала Далан, не желая обижать бортинженера вслух.

Все уложились в срок. К моменту, когда капитан и штурман подошли к щитам, Эш забралась в массивный неуклюжий скаф и расположилась в рубке.

– У меня возникли кое-какие подозрения, – молвил Форт, открывая коробку ручного управления щитами. – Но поводу груза. Мы его не видели.

– Он описан в документах.

– Бывает, бумаги говорят не то, что есть на самом деле. Ошибки, путаница... в спешке такое случается. Я не медик, всех правил охраны здоровья не знаю, – оговорился он специально для самописца, – и не стану утверждать, но не исключаю, что в грузовых отсеках лежат мёртвые.

– Один есть. Хозяин будильника.

– Больше, чем один. Десятки или сотни. Их могли отправить со станции на захоронение. Говорю же – правила на случай эпидемии мне неизвестны. Фэл чрезвычайно опасен, вирус стойкий.

– Дешевле сжечь, – Далан, пожившая в мире рыночных отношений, привыкла, что здесь всё измеряют в деньгах, а не в общественной пользе, как на Бохроке.

– Подвернулась оказия – корабль, назначенный на ликвидацию, – Форт говорил и сам себе не верил. Далан была спокойней – она-то не вдавалась в сомнительные детали отлёта «Сервитера».

– Тогда должна быть запись, – твердила она, любившая точность и определённость. Но Форт уже активировал щиты.

– Эш, готова? При малейшем ухудшении – сигналь!

– Есть, капитан!

– Что за чертовщина... – услышала Эш негромкий и недоумённый голос капитана. Следом прозвучала Далан:

– Нечто живое?

– Что у вас? – Эш заволновалась. – Дайте картинку!

– Бери.

На экране появился ствол; в трубу уходили пронзительные струи сияния нашлемных фар – и упирались в нечто шевелящееся, чёрное, с беспорядочно бегущими, то возникающими, то гаснущими огнистыми прожилками. Это выглядело как клубок огромных змей или червей, переплетающихся в цилиндрическом сосуде.

– На плиты не похоже, – голос Форта стал твёрже. – Я видел такое в отсеке 14, но там оно было меньше.

– Попробуйте выстрелить, – предложила Далан.

– Пробовал. Если эта штука родом из яйца, то лайтинг не поможет.

Сканер. Поправка на шлем. Нелепое и зловещее зрелище оказалось почти фантомным – массометрия, хоть и с огрехами, показала, что плотность змеящегося облака варьирует от 105 до 112 сотых плотности воздуха. Зато насыщенность энергией почти эйнштейновская, mc2. Кто научится освобождать эту силищу, станет императором Вселенной – или подорвёт весь мир на фиг.

Средняя дистанция – сто пятьдесят три метра. Облако продвигалось – и вновь отступало, беззвучно скаля сотни огненных ртов; молнии и смерчи голубого света словно отгоняли его назад, к корме.

– Эш, как самочувствие?

– Обычное. Без перемен.

Но можно ли оставаться спокойной, когда посередине ствола пучится и колышется такое чудище?!..

– Код три-семь-ноль-один-один-четыре-два. Внутренняя связь, – чётко проговорил Форт, чтобы система поняла и среагировала без ошибок. Он мог войти и радаром, но не разоблачать же себя перед всеми. – Вход БЭМа. Почтовый вход. Декодер «звуки-знаки». Написать письмо. Далан, подключи и ты на себя.

[Подтвердите получение письма]

[Да]

[Повторяю запрос – где вы находитесь на корабле?] – надежды очень мало, но стоит попытаться.

[Не знаю]

[Ближе к носу или к корме?]

[Между]

Что ж, хоть какие-то координаты! Должен же человек помнить, куда влез. Но «между» – значит, за чёрной тучей, перегородившей ствол.

[Держитесь, мы движемся к вам]

[Нет. Вы его не обойти. Лететь дальше]

[Кого – «его»? Уточните!]

[Его. Он виден. Большой]

[О чём вы говорили – «Он образовался»?]

[Он. Имя нет. Внешность видима. Слабость нет середины сердцевины где средоточие основа. Ядро нет. Ест у вас]

У Форта начало складываться некое понятие, как будто...

...сложенное из кубиков.

Он не смог уловить, откуда пришёл образ – выскочил из памяти без запроса и возник перед глазами. Что-то давнее, детское, почти напрочь забытое. Рыжий палас с пятнами пролитого сока – нет денег отдать его в чистку. Верещит, царапается в клетке ручной йонгер. На кухне мелодично звякнула микроволновая печка, мать достаёт дымящееся блюдо.

«Ал, иди кушать!»

«Сейчас, ма!» – он упорно ворочает кубики, добиваясь появления цельной картины. Принц и принцесса, дракон припал брюхом к земле. Не до обеда, не до матери – надо...

СОБРАТЬ КУБИКИ ПРАВИЛЬНО

Груда деталей. Он – его ещё зовут Албан Хассе, до смерти шесть лет, смерть далеко впереди – перебирает разрозненные платы, костяшки запоминающих блоков, а хозяин игорного салона спрашивает:

«Сможете собрать? Сделаете – сорок бассов ваши».

«Это не по закону. Игральный автомат без регистрации... вас оштрафуют, а меня лишат лицензии».

«А кто узнает? – улыбается хозяин. – Вы и я, нас двое. Сорок пять – по рукам? Все в городе делают так. Акцизное клеймо я сам организую, пусть это вас не волнует».

СОГЛАСИСЬ. НИКТО НЕ УЗНАЕТ

Лицо хозяина, похожее на кусок сала, подёргивается огненными трещинами; рука поднимает пистолет ко лбу молодого наладчика. Но... этого не было! мы расплевались, и я ушёл, хлопнув дверью!

«Соглашайся, парень. Ты что, самый честный выискался?.. Ну?! Иначе пулю в голову. Сейчас. А вторую в сердце. Хочешь? ХОЧЕШЬ?»

Их было двое. Они достали из-под плащей автоматы. Кто-то закричал: «Нет! Не делайте этого!» «Салон закрыт навсегда», – весело сказал киллер постарше. Албана отбросило очередью на экран, где крутились виртуальные колёса счастья – лимоны, джокеры, вишенки, яблочки. «Не довезём, – пророкотало в глохнущих ушах. – В клинику Гийома, живо». «Хассе, Албан, 27 лет, ИНН 840-238-505-412-57. Есть завещание на безвозмездное изъятие роговиц, почек, сердца... » «Кому-то повезло. Кроме сердца – дырявое... ».

– Треугольники, – он возвратился в реальность на голос Далан.

– О чём ты?

– Это игра-мозаика. Я вспоминаю. Собирают всякие узоры.

[Берегитесь] – напечаталось в визоре, ставшем окном майлера.

ЗАЩИТА ОТ ПРОГРАММНОЙ ИНВАЗИИ! – приказал Форт мозгу. Почти ощутимо сработала блокировка, закрывая все до того незащищённые доступы.

– Ты не сходишь с ума? – строго спросил он штурмана.

– Немножко, – фыркнула она. – Мне померещилось.

– Что?

– Что я личинка. Для роста ума играла в треугольники.

[«Берегитесь» – чего? кто вы???]

[Кэн Мерфанд] – майлер передал сообщение, как нечто само собой разумеющееся.

[Вы мёртвый?] – ничего умнее Форт спросить не смог.

[Да]

[Ну и как там?] – игра в письма уводила далеко, туда, откуда выводят под руки мускулистые санитары.

[Кто этот «он»???]

[Он. Внешность оболочка. Ядро нет. Ядро разделение. Соединять нет нет нет нет. Нельзя]

– Сейчас я поверю в то, чего не бывает, – предупредил Форт штурмана, словно этот момент был особенно опасным. – У нас на борту говорящий мертвец и облако, которое взламывает память.