Тогда после отбрасывания и исключения, сделанного должным образом (когда все легковесные мнения обратятся в дым), на втором месте (как бы на дне) останется положительная форма, твердая, истинная и хорошо определенная. Сказать это просто, но путь к этому извилист и труден. Мы же постараемся не оставить без внимания ничего, что способствует этому. XVII
      Приходится почти постоянно предостерегать и наставлять людей, чтобы они, видя, какое значение мы придаем формам, не переносили того, что мы говорим, на те формы, к которым до сих пор привыкло созерцание и размышление людей.
      Ибо, во-первых, мы сейчас не говорим о видовых формах, которые представляют собой (как мы сказали) сочетания простых природ, возникшие из общего хода вещей в мире, как, например, лев, орел, роза, золото и тому подобное. Ибо говорить о них будет время тогда, когда мы подойдем к скрытым процессам и скрытым схематизмам и к нахождению того, как они открываются в так называемых субстанциях, т. е. в конкретных природах.
      Опять-таки, пусть не отнесут наши слова (даже относительно простых природ) к абстрактным формам и идеям или вовсе не определенным в материи или плохо определенным[86]. Ибо когда мы говорим о формах, то мы понимаем под этим не что иное, как те законы и определения чистого действия, которые создают какую-либо простую природу, как, например, теплоту, свет, вес во всевозможных материях и воспринимающих их предметах. Итак, одно и то же есть форма тепла или форма света и закон тепла или закон света. Мы никогда не отвлекаемся и не отходим от самих вещей и от практики. Поэтому, когда мы говорим, например, при исследовании формы тепла: "Отбрось тонкость" или "Тонкость не относится к форме тепла", то это значит то же, как если бы мы сказали: "Человек может ввести тепло в плотное тело" или, наоборот, "Человек может удалить или отнять тепло из тонкого тела".
      Но если кому-нибудь и наши формы покажутся несколько абстрактными по той причине, что они смешивают и сочетают разнородные вещи (ведь кажутся весьма разнородными и тепло небесных тел и тепло огня, красный цвет в розе и тому подобном и красный цвет радуги или лучей опала или алмаза, смерть от утопления, смерть от огня, от удара мечом, от апоплексии, от атрофии; и все же они сходятся в природе теплоты, красноты, смерти), то пусть он знает, что разум пленен и опутан привычкой, кажущейся целостностью вещей и ходячими мнениями, Ибо совершенно очевидно, что хотя эти вещи разнородны и чужды одна другой, однако они сходятся в той форме или законе, которые управляют теплотой, или красным цветом, или смертью. Невозможно сделать независимым могущество человека, освободить его от общего хода природы, расширить его и возвысить до новых задач и способов действия, кроме как обнаружением и открытием форм этого рода. И все же после этого соединения природы, которое есть основное дело, в дальнейшем в свое время будет сказано о разделениях и ответвлениях природы как обычных, так и более глубоких и более истинных. XVIII
      Теперь пора предложить пример исключения или отбрасывания природ, которые обнаруживаются посредством таблиц представления как не принадлежащие к форме теплоты; при этом отметим, что для исключения какой-либо природы достаточно не только отдельных таблиц, но даже какого-либо из отдельных примеров, содержащихся в этих таблицах. Ведь из сказанного явствует, что каждый противоречивый пример разрушает предположение о форме. Тем не менее мы иногда удваиваем или повторяем исключения для большей наглядности и для того, чтобы яснее показать применимость таблиц. Пример исключения, или отбрасывания, природ от формы теплоты
      1. Посредством солнечных лучей: отбрось элементарную природу[87].
      2. Посредством обычного огня и особенно посредством подземных огней (которые чрезвычайно удалены и большей частью ограждены от небесных лучей): отбрось природу небесных тел.
      3. Посредством нагревания всякого рода тел (таких, как минералы, растительные тела, внешние части животных, вода, масло, воздух и остальные) одним лишь приближением к огню или к другому горячему телу: отбрось всякую особенность или тонкость строения тел.
      4. Посредством раскаленных железа и металлов, которые нагревают другие тела и все же нисколько не уменьшаются в весе или массе: отбрось соединение или смешивание вещества с веществом другого горячего тела.
      5. Посредством кипящей воды и воздуха, а также посредством металлов и других твердых тел, нагретых, но не до огненности или красного каления: отбрось свет и блеск.
      6. Посредством лучей Луны и других звезд (за исключением Солнца): также отбрось свет и блеск.
      7. Посредством сравнения раскаленного железа и пламени винного спирта (из которых раскаленное железо имеет больше тепла и меньше света, пламя же винного спирта -- больше света и меньше тепла): также отбрось свет и блеск.
      8. Посредством раскаленных золота и других металлов, которые наиболее плотны в целом: отбрось разреженность.
      9. Посредством воздуха, который чаще всего оказывается холодным и все же остается разреженным: также отбрось разреженность.
      10. Посредством раскаленного железа, которое не возрастает в объеме, а остается в том же видимом размере: отбрось пространственное движение или стремление к расширению в целом.
      11. Посредством расширения воздуха в измерительных стеклах и подобных приборах, где воздух явно движется, перемещаясь и расширяясь, но не приобретает, однако, заметного увеличения тепла: также отбрось перемещение и стремление к расширению в целом.
      12. Посредством легкого нагревания всех тел без какого-либо разрушения или заметного изменения: отбрось разрушительную природу или насильственное распространение какой-либо новой природы.
      13. Посредством согласия и единообразия действий, которые исходят от тепла и холода: отбрось как расширяющее, так и сжимающее движение в целом.
      14. Посредством возникновения тепла от трения тел: отбрось первоначальную природу. Первоначальной природой мы называем ту, которая положительно присутствует в данной природе и не вызывается предшествующей природой[88].
      Существуют и другие природы: ведь эти таблицы мы составляем не как совершенные, а только для примера. Все и каждая из упомянутых природ не принадлежат к форме теплоты. И человек освобождается от всех упомянутых природ при работе над теплотой. XIX
      В исключении заложены основы истинной индукции, которая, однако, не завершена до тех пор, пока не утверждается в положительном. Само же исключение никоим образом не совершенно и не может быть таким с самого начала. Ибо исключение (как это вполне явствует) есть отбрасывание простых природ. А если мы до сих пор не имеем хороших и истинных понятий о простых природах, то каким же образом могло быть правильным исключение? Некоторые же из упомянутых выше понятий (как понятие об элементарной. природе, о природе небесных тел, о разреженности) суть смутные и не вполне определенные понятия. Итак, зная и помня о том, к какой работе мы приступаем -- к приведению человеческого разума в соответствие вещам и природе, мы никоим образом не успокаиваемся на том, что разъяснили до сих пор; мы идем дальше, изобретая и оказывая разуму еще более сильную помощь тем, что мы сейчас добавим. Действительно, к истолкованию природы ум должен быть так подготовлен и образован, чтобы удерживаться в должных степенях уверенности и все же помнить (особенно вначале) о том, что настоящее во многом зависит от дальнейшего. XX
      Так как истина все же скорее возникает из заблуждения, чем из неясности, мы полагаем, что, после того как составлены и извещены три таблицы первого представления (как мы их предложили), будет полезно позволить разуму приготовиться и сделать попытку истолкования природы в положительном[89] -- как на основании примеров таблиц, так и на основании тех примеров, которые встретятся. Попытку этого рода мы называем льготой разуму, или началом истолкования, или первым сбором плодов. Первый сбор плодов для формы теплоты
      Должно заметить, что форма вещи (как это вполне ясно из уже сказанного) прнсуща всем и каждому из примеров, в которых находится сама вещь. Ведь иначе она не была бы формой. Следовательно, совершенно недопустим никакой противоречащий пример. И все же в одних примерах -- а именно в тех, где другие природы меньше мешают и препятствуют природе формы и подчиняют ее, -форма оказывается гораздо более заметной и ясной, чем в других. Примеры этого рода мы называем проблесками, или указующими примерами. Итак, должно перейти к первому сбору плодов для формы теплоты.
      Из всех примеров и из каждого из них видно, что природа, частным случаем (limitatio) которой является тепло, есть движение. Это более всего обнаруживается в пламени, которое всегда движется, и в кипящих жидкостях, которые также всегда движутся. Это также обнаруживается в возбуждении или возрастании тепла посредством движения, как в случае мехов для раздувания огня и ветра, -- об этом смотри пример 29 таблицы 3. Так же и в движениях другого рода -- об атом смотри примеры 28 и 31 таблицы 3. И снова это обнаруживается в затухании огня и тепла от всякого сильного давления, которое обуздывает и прекращает движение, -- об этом смотри примеры 30 и 32 таблицы 3. Это обнаруживается также и в том, что всякое тело разрушается или во всяком случае весьма заметно изменяется всяким огнем или сильным и бурным теплом. Отсюда явствует, что тепло производит смятение и замешательство и резкое движение во внутренних частях тела, которое постепенно склоняется к разложению.
      То, что мы сказали здесь о движении (а именно что оно является как бы родовым понятием для тепла), не надо понимать в том смысле, будто тепло рождает движение или движение рождает тепло (хотя и это в некоторых случаях истинно), но в том смысле, что само тепло или самое сущность тепла есть движение и ничто другое, ограниченное, однако, специфическими отличиями, которые мы скоро присоединим, предпослав некоторые предостережения, чтобы избегнуть двусмысленности.
      Тепло для ощущения есть относительная вещь и относится к человеку, а не ко Вселенной; и оно правильно считается воздействием теплоты только на животный дух. Более того, в самом себе тепло есть изменчивая вещь, если одно и то же тело (сообразно предрасположению чувства) дает восприятие как тепла, так и холода, как это явствует из примера 41 таблицы 3.
      Однако не нужно смешивать с формой тепла сообщение тепла, т. е. его свойство передаваться, вследствие которого тело нагревается при приближении к горячему телу. Ибо теплое -- это одно, а согревающее -- это другое. Ведь посредством движения, трения тепло придается без какого-либо предшествующего теплого тела, почему и исключается согревающее из формы тепла. Даже и там, где теплое получается вследствие приближения теплого, это происходит не от формы тепла, а всецело зависит от более высокой и более общей природы, а именно от природы уподобления или самовоспроизведения, о которой надо сделать особое исследование.
      Понятие же об огне вульгарно и ничего не стоит. Оно составлено из совмещения тепла и света в каком-либо теле, как, например, в обычном пламени и в телах, раскаленных до красного цвета.
      Итак, устранив всякую двусмысленность, можно наконец перейти к истинным отличиям, которые делают определенным движение и приводят его к форме тепла.
      Итак, первое отличие состоит в том, что тепло есть распространяющееся движение, при котором тело стремится к расширению и к получению большего объема или размера, чем тот, который оно имело ранее. Это отличие лучше всего демонстрирует пламя, когда дым или густое испарение явно распространяется и расширяется в пламени.
      Это также обнаруживается во всякой кипящей жидкости, которая явно раздувается, поднимается и испускает пузыри, продолжая распространяться до тех пор, пока она не обратится в гораздо более протяженное и расширенное тело, чем была сама жидкость, т. е. в пар, или в дым, или в воздух.
      Это также обнаруживается во всяком дереве и топливе, где иногда бывает выпот и всегда -- испарение.
      Это обнаруживается также в плавлении металлов, которые нелегко раздуваются и расширяются (будучи весьма плотного строения). Однако их дух, расширившись сам в себе и стремясь к еще большему расширению, просто толкает и принуждает более плотные части обратиться и жидкое состояние. А если жар будет еще усилен, то он разложит многие из этих частей и обратит их в летучее состояние.
      Это обнаруживается также в железе или в камнях, которые, хотя и не становятся жидкими и текучими, однако размягчаются. То же самое происходит с деревянными палками, которые, слегка нагревшись в горячей золе, становятся гибкими.
      Но лучше всего это движение обнаруживается в воздухе, который явно и непрерывно расширяется от небольшого количества тепла, согласно примеру 38 таблицы 3.
      Обнаруживается это также и в противоположной природе холода. Действительно, холод стягивает тело и заставляет его сужаться, так что во время сильных холодов гвозди выпадают из стен, бронза трескается; также трескается и ломается нагретое и внезапно выставленное на холод стекло. Точно так же и воздух сжимается от легкого охлаждения, как это явствует из примера 38 таблицы 3. Но об этом будет сказано подробнее в исследовании о холоде.
      Не удивительно, что от теплоты и холода исходит много общих действий (о чем смотри пример 32 таблицы 2), если два из следующих отличий (о них сейчас скажем) оказываются общими той и другой природе, хотя в этом отличии (о котором, мы теперь говорим) действия диаметрально противоположны одно другому. Ибо тепло дает распространяющее и расширяющее движение, а холод -сжимающее и собирательное движение.
      Второе отличие есть видоизменение предыдущего. Оно заключается в том, что хотя тепло и есть движение расширения или движение в стороны, но при этом такое, что тело одновременно стремится вверх. Ибо нет сомнения в том, что существует много смешанных движений. Например, стрела или дротик, двигаясь вперед, вращаются и, вращаясь, одновременно двигаются вперед. Подобным же образом и движение тепла есть одновременно и расширение, и стремление вверх.
      Это отличие обнаруживается, если вставить в огонь клещи или железную палку. Если их держать перпендикулярно за верхушку, то рука скоро обожжется, если же держать со стороны или снизу, то рука обожжется гораздо позднее.
      Это также заметно при перегонках посредством опускания жидкости вниз. Этим пользуются для нежных цветов, ароматы которых легко исчезают. Ибо практика показала, что огонь надо располагать не снизу, а сверху, чтобы он менее сжигал. И не только одно пламя устремляется вверх, но также всякое нагретое вещество,
      Надо также распространить этот опыт на противоположную природу холода, а именно: не сокращает ли холод тело, спускаясь книзу, подобно тому как тепло расширяет тело, поднимаясь кверху. Для этого надо взять две одинаковые железные палки или стеклянные трубки и, немного нагрев их, приложить губку с холодной водой или снегом к одной снизу, а к другой сверху. Мы полагаем, что более быстро охладится до конца та палка, где снег положен сверху, чем та, где снег положен снизу, -- обратно тому, что происходит при тепле.
      Третье отличие состоит в том, что тепло не есть движение равномерного расширения всей массы, но расширения в малейших частицах тела и одновременно затрудненное, сдерживаемое и отражаемое, так что тело принимает переменное движение, постоянно порывистое, пытающееся, устремляющееся и возбужденное отталкиванием. Отсюда и возникает неистовство огня и тепла.
      Это отличие более всего обнаруживается в пламени и в кипящих жидкостях, которые постоянно дрожат и поднимаются маленькими частями и снова опускаются.
      Это обнаруживается также и в тех телах, которые обладают столь твердым сцеплением, что не разбухают и не увеличиваются в объеме, будучи нагретыми или раскаленными, как, например, раскаленное железо, у которого самый резкий жар.
      Этот факт обнаруживается также и в том, что в самую холодную погоду очаг горит наиболее жарко.
      Обнаруживается это также и в том, что, когда воздух расширяется в измерительном стекле без какой-либо помехи или отталкивания, т. е. равномерно и однообразно, тепло не воспринимается. Также и при заграждении ветров значительное тепло не воспринимается, хотя они и вырываются с величайшей силой; это происходит потому, что движение совершалось всей массой без переменного движения в частицах.
      Надо также сделать опыт, чтобы установить, не жжет ли пламя сильнее по сторонам, чем в середине.
      Указанный факт обнаруживается также и в том, что всякое горение совершается через малые поры горящего тела. Так что горение испещряет, пронизывает, разрывает, прокалывает тело, как если бы действовали бесчисленные игольные острия. От этого получается, что все кислоты (если они сообразны тому телу, на которое воздействуют) имеют действие огня, в силу их природы -- разъедающей и пронизывающей.
      Это отличие (о котором мы теперь говорим) обще с природой холода, в котором сжимающему движению препятствует стремление к распространению, подобно тому как в тепле распространяющему движению препятствует стремление к сжатию.
      Итак, сходятся ли части тела вовнутрь или расходятся вовне, сущность этого одинакова, хотя и совершенно неодинакова сила, ибо у нас нет на поверхности земли ничего такого, что было бы чрезвычайно холодным. Смотри пример 27 таблицы 9.
      Четвертое отличие есть разновидность предыдущего, заключающаяся в том, что движение прокалывания и проникновения должно быть довольно быстрым, а отнюдь не медленным. И хотя оно совершается посредством частиц очень малых, однако не до крайней тонкости, а несколько более крупных.
      Это отличие обнаруживается в сравнении тех действий, которые исходят от огня, с теми, которые исходят от времени или возраста. Ибо возраст или время сушит, истребляет и испепеляет не менее, чем огонь, или, лучше сказать, гораздо более тонко. Но так как движение этого рода весьма медленно и совершается посредством очень незначительных частиц, то тепло не воспринимается.
      Это также обнаруживается в сравнении растворения железа и золота. Ибо золото растворяется без возбуждения тепла; железо же растворяется с бурным возбуждением тепла, хотя и почти в такой же промежуток времени, как золото. Это значит: внедрение кислоты в золото совершается легко и тонко и части золота уступают легко. В железе же внедрение совершается грубо и в столкновении, и у частей железа большее упорство.
      Это также обнаруживается до известной степени в некоторых гангренах и омертвлениях, которые вследствие тонкости гниения не вызывают большого тепла или боли.
      Итак, пусть это будет первым сбором плодов, или началом истолкования, для формы тепла, совершенным посредством льготы разуму.
      На основании этого первого сбора плодов форма, или истинное определение тепла (того, которое относится ко Вселенной, а не только к чувству), состоит в следующем, если изложить это в немногих словах: тепло есть движение распространения, затрудненное и происходящее в малых частях. Но это распространение особого вида: распространяясь вокруг себя, оно, однако, отклоняется несколько вверх. Деятельность частей также особого вида: она не медленная, а возбужденная и обладает некоторой стремительностью. То же самое и в отношении к действию. Здесь определение таково: если ты сможешь вызвать в каком-либо природном теле движение распространения или расширения, обуздать это движение и направить его в себя само таким образом, чтобы расширение не происходило равномерно, но поочередно, то допускаясь, то подавляясь, то ты, без сомнения, произведешь тепло. При этом нет различия, элементарное ли это (как говорят) тело[90] или испытавшее влияние небесных тел; светоносное или темное; тонкое или плотное; расширяется ли оно свободно в пространстве или ограничено проделами своего первоначального размера; склоняется ли к растворению или пребывает в своем состоянии; животное ли это тело или растительное или минеральное; вода, или масло, или воздух, или какое-нибудь другое вещество, способное воспринять указанное выше движение. В отношении же к чувству тепло есть то же самое, но рассматриваемое по аналогии, которая соответствует чувству. А теперь должно перейти к дальнейшим вспомогательным средствам. XXI
      Дав таблицу первого представления, пример отбрасывания или исключения и первый сбор плодов при их посредстве, следует перейти к остальным вспоможениям разуму для истолкования природы и истинной и совершенной индукции. Предлагая это, мы будем прибегать к холоду и теплу там, где будет необходимость в таблицах. Там же, где будет необходимо лишь немного примеров, мы будем прибегать ко всему другому, чтобы не было неясности в исследовании и все учение протекало в менее узких пределах.
      Итак, прежде всего мы будем говорить о преимущественных примерах; во-вторых, о помощи индукции; в-третьих, об исправлении индукции; в-четвертых, о видоизменениях исследования сообразно с природой предмета; в-пятых, о преимуществах природ в отношении к исследованию, т. е. о том, что следует исследовать ранее и что позднее; в-шестых, о пределах исследования или обозрения всех природ Вселенной; в-седьмых, о дедукции к практике или о том, что относится к человеку; в-восьмых, о приготовлении к исследованию и, наконец, о восходящей и нисходящей лестнице аксиом. XXII
      Среди преимущественных примеров мы прежде всего укажем обособленные примеры. Обособленные примеры -- это те, что обнаруживают исследуемую природу в таких предметах, которые не имеют с другими предметами ничего общего, кроме этой самой природы, или, наоборот, обнаруживают отсутствие исследуемой природы в таких предметах, которые подобны другим предметам во всем, кроме этой самой природы[91]. Ибо очевидно, что такого рода примеры устраняют извилины пути и ускоряют и подкрепляют исключение, так что немногие из них заменяют многие.
      Например, если исследуется природа цвета, то обособленные примеры суть призмы, кристаллические камни, которые дают цвета не только в себе, но и вне себя -- на стенах; также роса и т. д. Действительно, они не имеют ничего общего с постоянными цветами в цветках растений, цветных камнях, металлах, древесине и т. д., за исключением самого цвета. Отсюда легко заключить, что цвет есть не что иное, как видоизменение изображения посланного и воспринятого света[92]: в первом случае вследствие различных углов падения, а во втором -- вследствие различия тканей и строения тела. И эти примеры обособлены в отношении сходства.
      В этом же исследовании обособленными примерами служат разноцветные жилы в мраморе -- белые и черные, пестрота окрасок в цветах одного и того же вида. Ибо белые и черные части мрамора и белые и красные пятна в цветах гвоздики сходятся почти во всем, за исключением цвета. Отсюда легко заключить, что у цвета мало общего с внутренней природой тела, но что он заключается только в более грубом и как бы механическом распределении частей. Эти примеры обособленны в отношении различия. И тот и другой род мы называем обособленными примерами, или Ferinus, заимствуя это слово у астрономов[93]. XXIII
      На второе место среди преимущественных примеров мы ставим переходящие примеры. Это те примеры, в которых исследуемая природа переходит к зарождению, если ее ранее не было, или, наоборот, переходит к разрушению, если она ранее была.
      Итак, в том и другом переходе эти примеры всегда двойственны; или, лучше сказать, это один пример в движении или в переходе, проведенный до противоположного состояния. Но примеры этого рода не только ускоряют и подкрепляют исключение, но также вводят в тесные пределы положительное суждение или самое форму[94]. Ибо необходимо, чтобы форма явления была чем-либо таким, что придается в подобном переходе этого рода или, наоборот, что разрушается или устраняется таковым переходом этого рода. И хотя каждое исключение продвигает положительное суждение, однако на одном и том же предмете это происходит более прямым путем, чем на различных. Форма же (как это явствует из всего, что сказано), выступающая в чем-либо одном, ведет ко всему. Чем проще был переход, тем более ценным становится пример. Помимо того, переходящие примеры очень полезны для практики, ибо, представляя форму в сочетании с производящим или устраняющим ее началом, они в некоторых случаях ясно указывают на практику, а отсюда легким становится также переход к ближайшему. Однако в этом имеется некоторая опасность, которая требует предосторожности: эти примеры могут слишком близко привлечь форму к производящему началу и заполнить или по крайней мере опутать разум ложным мнением о форме, полученным из рассмотрения производящего начала. Ибо производящее начало всегда предполагается не чем другим, как опорой или привносителем формы. Но правильно сделанным исключением этому легко помочь.
      Итак, пора представить образец переходящего примера. Пусть исследуемой природой будет белизна. Переходящий пример ее порождения есть целое стекло и толченое стекло. Равным образом -- простая вода и вода вспененная. Ибо целое стекло и простая вода прозрачны, но не белы, толченое же стекло и пенящаяся вода белы, но не прозрачны. Итак, следует исследовать, что происходит от этого перехода в стекле или в воде. Ведь очевидно, что форму белизны приносит и сообщает это раздробление стекла и волнение воды. Между тем мы не находим тут ничего, что произошло бы, кроме измельчения частей стекла и воды и вхождения воздуха. Но мы не мало продвинулись вперед к открытию формы белизны, установив, что два тела -- оба прозрачные, но в неравной степени (т. е. воздух и вода, воздух и стекло), сложенные вместе в малых частицах -дают белизну вследствие неодинакового преломления лучей света.
      Но надо здесь привести также пример опасности и предосторожности, о которых мы говорили. Разум, совращенный производящими началами этого рода, легко заключит, что для формы белизны всегда требуется воздух или что белизна производится только посредством прозрачных тел. А это ложно и опровергается многочисленными исключениями. Скорее, надо будет заключить (отбросив воздух и тому подобное), что вообще тела однородные (относительно их проводящих свет частей) дают прозрачность; неоднородные тела простого строения дают белизну; неоднородные тела сложного, но упорядоченного строения дают остальные цвета, за исключением черного; неоднородные же тела сложного, но совершенно беспорядочного и спутанного строения дают черный цвет.
      Итак, представлен переходящий пример порождения исследуемой природы белизны. Пример же перехода к устранению этой же природы белизны есть опавшая пена или растаявший снег. Ибо вода теряет белизну и получаст прозрачность после того, как она становится сплошной и не смешанной с воздухом.
      Никоим образом нельзя опустить указание, что под переходящими примерами надо понимать не только те, что переходят к порождению и изъятию; но также и те, которые переходят к приращению и уменьшению, ибо они также направлены к открытию формы, как это вполне явствует из сделанного выше определения формы и таблицы степеней. Поэтому одинаковый смысл с примерами, приведенными выше, имеет пример бумаги, которая бела, когда она суха, но, увлажненная (приняв воду и исключив воздух), менее бела и склоняется более к прозрачности. XXIV
      На третье место среди преимущественных примеров поставим указующие примеры, о которых мы упомянули в первом сборе плодов для тепла. Мы их называем также проблесками или освобожденными и преобладающими примерами. Это те примеры, которые показывают исследуемую природу обнаженной и самостоятельной, а также в ее возвышении или высшей степени ее могущества, т. е. ставшей независимой и освобожденной от препятствий или по крайней мере господствующей над ними силой своих свойств и подавляющей и сдерживающей их. Ибо если каждое тело принимает формы многих природ в конкретном сочетании, то одна форма укрощает, подавляет, ослабляет и связывает другую. Поэтому отдельные формы затемняются. Однако встречаются некоторые предметы, где исследуемая природа преимущественно перед другими пребывает в своей силе -или по причине отсутствия препятствий, или по причине преобладания ее свойств. Примеры этого рода для формы более всего показательны. Однако и этими примерами надо пользоваться с осторожностью, сдерживая стремительность разума. Ибо все то, что выставляет форму на вид и как бы подталкивает ее навстречу разуму, должно быть взято под подозрение и проверено строгим и тщательным исключением.
      Например, пусть исследуется природа тепла. Указующий пример распространяющегося движения, которое (как сказано выше) представляет собой преимущественную часть формы тепла, есть воздушное измерительное стекло. Ибо пламя хотя и явно обнаруживает распространение, однако вследствие мгновенного угасания не показывает увеличения в распространении. Кипящая же вода не столь хорошо показывает распространение воды в своем теле по причине легкого перехода воды в пар и воздух. Раскаленное железо и тому подобное не только не показывает увеличения распространения, но, наоборот, само распространение вследствие подавления и отражения испарений плотными и грубыми частями тела (которые укрощают и обуздывают распространение) становится совершенно незаметным для чувства. Измерительное же стекло ясно указывает заметное, увеличивающееся, продолжительное и непреходящее распространение воздуха.
      Далее, пусть, например, исследуется природа тяжести. Указующий пример тяжести есть ртуть, ибо она своим весом намного превосходит все, за исключением золота, которое немного тяжелее ее[95]. Но ртуть --более ценный пример для указания формы тяжести, чем золото, ибо золото твердо и устойчиво, что, очевидно, связано с плотностью, а ртуть жидка и переполнена духом и все же во много раз превосходит тяжестью алмаз и те тела, которые считаются наиболее твердыми. Это указывает, что форма тяжелого или весомого зависит только от количества материи, а не от плотности соединения. XXV
      На четвертое место среди преимущественных примеров поставим скрытные примеры, которые мы также называем сумеречными примерами. Они как бы противоположны указующим примерам, ибо они выставляют исследуемую природу в ее низшей силе, как бы в пеленках и зачатках и как бы совершающую первую попытку, скрытую и подчиненную противной ей природой. Примеры этого рода имеют большое значение для открытия форм, ибо, подобно тому как указующие легко ведут к отличиям, скрытные превосходно ведут к родам, т. е. к тем общим природам, по отношению к которым исследуемые природы суть не что иное, как ограничения.