Поедем со мной в Орегон, хотелось ей попросить Таннера. Забудь о человеке, который называет себя моим дедушкой. Забудь о Декстере. Подумай о нас.

Декстер, стоя в задней части фургона, с беспокойством выглядывал из-под брезентового навеса в надежде увидеть Эбби. Караван остановился, чтобы переждать бурю. Декстер увидел молодых людей, и на лице его отразилось разочарование.

— Забирайтесь внутрь, быстренько, — приказал отец Харрисон, твердо поддерживая девушку, помогая ей перебраться в фургон.

Рассудком Эбби понимала, что расставание с Таннером произошло вовремя: еще немного, и она бы совершила непоправимое. Но собственническое поведение Декстера взбесило ее. Они еще не женаты! Недовольно фыркнув, она высвободилась из его рук. Возле заднего борта фургона восседал на лошади Таннер. Дождь намочил его шляпу, и поля ее уныло обвисли. Эбби внимательно смотрела на него. Негодование, безнадежность и сожаление слились в одно неясное чувство. Эбби была смущена и не могла говорить.

Без сомнения, мужчины не питали друг к другу ничего, кроме враждебности. Чуть отступя от края фургона, Декстер стоял, поглядывая на Таннера. Макнайт сидел на лошади — несгибаемый и несговорчивый.

Будь у нее выбор, кого бы она предпочла? Эбби откинула со лба мокрые пряди волос. Один из них был уважаемым человеком, честным и работящим. Он был бы хорошим мужем и примерным отцом. Другой был грубым и опасным человеком, головорезом, наемником, без всякого будущего, кроме того, которого он мог бы добиться с помощью оружия и смекалки. У него не было другой рекомендации, кроме улыбки падшего ангела и неожиданного в подобных людях чувства чести и достоинства.

Почему же ее так тянет к нему?

Он относился к ней как к объекту купли-продажи. Она была для него предметом поиска, за поимку которою ему обещали хорошо заплатить. Почему она никак не может избавиться от постыдной страсти к нему?

Декстер задернул брезентовый полог, отрезав Таннера от Эбби. На некоторое время священник замер в негодовании, затем вздохнул и обернулся к девушке.

— Вы промокли. Вам надо переодеться. — Глаза его ощупывали ее тело под мокрой блузкой и юбкой, прилипшей к телу. Щеки преподобного отца покрылись румянцем, но он смело встретил взгляд Эбби:

— Мы можем пожениться завтра? — Декстер сделал шаг к Эбби. Теперь они стояли лицом к лицу. — Эбигэйл, обещайте, что завтра станете моей женой.

Ответ застрял у Эбби в горле. Ей хотелось ответить нет, сказать, что она слишком поспешно дала обещание отцу. Но папа просил ее согласия на брак с Харрисоном, исходя из ее же интересов, зная, что этот брак избавит ее от многих забот и хлопот в жизни. Это было единственным способом заставить Таннера оставить ее в покое и избавиться от человека, который объявил себя ее дедушкой. Если Таннер проявлял к ней интерес, то только потому, что его наняли, чтобы разыскать ее. Она и взгляда больше не бросит в его сторону.

Но стать женой Декстера… Ее передернуло, а Декстер улыбнулся:

— В караване, за которым следует наш, тоже есть священник. Мы сможем послать за ним, — Декстер положил руки ей на плечи и прижал девушку к себе. Она вывернулась из его объятий.

— Эбигэйл, я сделаю тебя счастливой. Обещаю, ты будешь так же счастлива, как я, женившись на тебе. — Он опустил голову и поцеловал ее.

Эбби заставила себя не отворачиваться. Завтра, став ее мужем, он получит намного больше прав, чем право чмокнуть ее в щечку. Декстер ткнулся напряженными губами ей в губы и лишь затем слегка расслабился. Губы у него были мягкие и сухие, и, по правде говоря, поцелуй этот не был неприятен Эбби, но в нем не было трепещущей страсти, и девушка почувствовала разочарование. При каждом прикосновении Таннера она испытывала невероятное наслаждение. Один его взгляд повергал ее в блаженное смятение. Поцелуй же Декстера был просто приятен, как может быть приятно дружеское похлопывание по плечу.

Разве она может удовлетвориться этим, после того как испытала взрыв чувств?

Эбби отстранилась, дрожа от холода и внутреннего унижения.

— Я… я пойду… взгляну на быков, — заикаясь сказал Харрисон. — А ты переоденься в сухое.

Когда он оставил ее, проворно запахнув за собой брезентовый полог, защищая ее от капель дождя и нечаянных любопытных взглядов, Эбби рухнула на кровать, не обращая внимания на мокрые волосы и влажные юбки. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой побитой и опустошенной.

Никогда раньше ей не приходилось беспокоиться о своем будущем, хотя она, конечно, задумывалась над тем, за кого выйдет замуж и кто у нее родится: мальчик или девочка. Она также гадала, удастся ли ей увидеть свои рассказы напечатанными. Но тогда она была молодой, сильной и уверенной в себе и в жизни, и ей казалось, что все образуется само собой.

Теперь будущее было перед ней, но само собой ничего не образовывалось. Она не могла сделать выбор. Стать женой человека, в котором ее восхищали лишь душевные качества, или согласиться, чтобы ее увез к дедушке, которого она никогда не видела, человек, для кого она была лишь средством достижения корыстной цели.

С горечью Эбби вынуждена была признать, что к этому печальному выбору подвел ее отец. Сначала он скрыл от нее правду, а потом навязал ей Декстера.

На секунду Эбби почувствовала ненависть к отцу. Но от этого ей стало только хуже.

— Почему, папа? Почему? — причитала она.

Из темноты фургона не донеслось никакого ответа, и Эбби знала, что никогда его не получит. Она потеряла обоих родителей. Слишком поздно ждать от них объяснений.

Потеряв отца и мать, она боялась потерять то немногое в себе, что еще оставалось: сердце, которое принадлежало одному мужчине, и тело, которое принадлежало другому.

Итак, Роберт Блисс отбросил копыта. Краскер О’Хара в сердцах пнул крест ногой раз, потом еще. Крест покосился и уперся перекладиной в землю.

Кто бы мог подумать, что теми двумя, отцом и дочерью, кого он разыскивает, являются Морган и его дочь! И хотя Краскер предпочел бы, чтобы дочь была помоложе, — примерно как малышка Годвин — что ж… придется работать с тем, что есть. Но прежде чем он убьет ее, ему надо заполучить для своего заказчика нечто, что служило бы ярким подтверждением того, что эта девушка действительно Эбигэйл Блисс. Этим доказательством могла бы быть старая фотография. Письмо. Памятная страница из Библии. Эта церковная крыса Блисс наверняка аккуратно заполнял первую страницу фамильной Библии, а значит, никакой сложности заполучить улику нет.

Другой вопрос и посложней — когда подключить к делу Бада Фоли. Или, скорее, стоит ли вообще прибегать к его услугам. О’Хара стащил с темечка широкополую шляпу и похлопал ею по левой ноге, смахивая капельки дождя.

Проклятый ливень! Если он умыкнет девицу прямо сейчас, Макнайт, несомненно, настигнет его.

Но был шанс, что украсть девчонку попытается сам Макнайт, поэтому он, Краскер, мог бы последовать за ними и в нужный момент убрать Макнайта. А когда молодого человека не станет, он слегка порезвится с девчонкой. Получив перед смертью хоть какое-то представление о мужчинах, она умрет.

А теперь ему надо отправиться к тому каравану, с которым путешествовал Бад. Краскер заржал, как жеребец. Он вынудит Бада расправиться с Таннером, но наградой этому олуху станет пуля. О’Хара громко втянул в себя воздух, харкнул на покосившийся крест и уселся на свою невыезженную лошадку. Лошадь встала на дыбы, но О’Хара, вонзив ей тяжелые подковки в бока, заставил кобылу пуститься вскачь.

Прижавшись к шее лошади, Краскер решил, что Баду не светит получить даже трехпенсовик за эту работу.

Эбби шла, с трудом передвигаясь по грязи. Глина налипала на башмаки и приставала к подолу юбки, но Эбби не замечала этого. Она переставляла ноги почти механически: левая… правая, сначала одна, потом другая. Другие женщины то и дело подходили к Эбби и выражали ей свое соболезнование в связи с кончиной папы. Смерть была верной попутчицей переселенцев, но люди хотят жить… Мало-помалу все оставили Эбби, вернувшись каждая к своим делам и заботам, а девушка продолжала свой одинокий путь, сопровождаемая быками и печальными мыслями.

Декстер исповедовал мужчину с переломом бедра, Эбби искренне сочувствовала больному и его семье, но была довольна тем, что это печальное событие избавило ее от назойливого присутствия Декстера. Вряд ли она сможет выносить его общество каждый день. Что касается Таннера… то она не знала, что и думать о нем.

Девушка не видела его с тех самых пор, как он рассказал ей невероятную историю о ней самой, правда, она всеми силами старалась не искать встреч с ним. Тем не менее, у нее несколько раз появлялось чувство, будто за ней наблюдают.

Без сомнения, он по-прежнему думал, что сможет убедить ее уехать с ним в Чикаго. Но совершенно ясно, что, как только она выйдет замуж за Декстера, Макнайт сдастся и оставит ее в покое. Тогда почему при одной мысли о том, что он уедет, у нее начинает болеть грудь?

По звуку шлепающих по грязи копыт Эбби поняла, что сзади к ней приближается всадник. Нервы у Эбби были натянуты как струна. Приблизившись к девушке, всадник снял шляпу, и, к разочарованию Эбби, им оказался вовсе не Таннер, как она надеялась, а О’Хара.

— Мисс Морган… то есть … я хотел сказать, мисс Блисс, — произнес Краскер, слегка свешиваясь с лошади. — Примите мои соболезнования.

Эбби постаралась скрыть чувство омерзения, которое вызывал у нее этот человек.

— Спасибо, мистер О’Хара.

— Теперь, когда вы остались совсем одна на этом свете, вам придется трудно.

Эбби старалась не встречаться взглядом с собеседником.

— Вряд ли я останусь одна.

Завтра я выхожу замуж, подумала Эбби, но не могла заставить себя вслух произнести то, что было ей самой неприятно.

— Вы, наверное, правы. Такая милашка, как вы, никогда не останется в одиночестве, — и бросив ей на прощание грязную ухмылку, Краскер пустил несчастное животное галопом.

Фигура О’Хары уже рассеялась в надвигающихся сумерках, а Эбби все еще убеждала себя, что нельзя позволять себе расстраиваться из-за каждого слова, умышленно брошенного каким-нибудь проходимцем. Краскер был грубым и невоспитанным человеком! Но как ни уговаривала себя Эбби, она никак не могла избавиться от дурного предчувствия. Краскер был человеком, который обязательно попытается воспользоваться чужой неопытностью, если будет уверен в безнаказанности своих поступков. Отец предупреждал, что караван кишмя кишит подобными людьми. Такими, как О’Хара. И как Таннер.

Разница между Краскером и Таннером заключалась, по мнению Эбби, в том, что один из них обладал хотя бы видимостью манер, что позволяло ему скрывать бесчувственное, холодное сердце. Оба они видели человека прежде всего в дурном свете, выискивали его слабые места и решали, как использовать нового знакомого с выгодой для себя.

Эбби не удивилась бы, если бы узнала, что Краскер был замешан в нападении на Ребекку Годвин. Эта мысль случайно пришла ей в голову. У нее не было никаких доказательств, только интуиция. Но неожиданно девушка поняла, что убеждена в справедливости своего подозрения. Этот человек относился к женщине, как животное.

Таннер отличается от О'Хара хотя бы в этом. Последнее, что она почувствовала, глядя на него, так это то, что он был унижен. Может быть, сильно взволнован. И глуп, напомнила себе Эбби. Он пытался запутать ее и ввести в заблуждение. Она должна радоваться, что наконец-то разгадала его истинную суть. Он был двуличным мошенником. Лжецом. Приспособленцем. Ах, если бы ей удалось избавиться от постоянных мыслей о нем!

В надежде достичь этой цели Эбби стала думать о папе и о его мучительной смерти. Теперь ему хорошо, и душа его спокойна. Папа и мама теперь вместе и молятся о ней на Небесах. Она не должна разочаровывать их. Но что бы подумала обо всем происходящем мама? Что она думает о своем собственном папе и о том, что он преследует свою внучку?

— Мисс Эбигэйл! — детский голосок вытеснил горестные мысли.

— Ах, Карл! Я не видела тебя уже несколько дней! Как ты себя чувствуешь? Как твоя ножка?

— Все в порядке. Змея впилась не в меня, а в ботинок. — Малыш пошел рядом с девушкой, делая два шажка, когда Эбби делала один.

— Где же Эстелла?

— Она заболела. — Вздохнул Карл. — Мама велела мне не беспокоить ее.

— Заболела? — встревожилась Эбби. — Что с ней?

— Ее рвет, и ей тяжело дышать.

— У нее есть температура? — спросила Эбби, всеми силами стараясь не показывать мальчику, что она сильно обеспокоена здоровьем его сестры.

— Нет. — Малыш прыгнул в лужу и с удовольствием смотрел, как во все стороны разлетаются брызги. — Мама заставила всех нас молиться о том, чтобы у Эстеллы не поднялась температура.

Эбби обратилась к Господу с короткой молитвой, прося о здоровье для девочки. Слава Богу! Если нет температуры — это не холера.

— Расскажите мне какую-нибудь историю.

Эбби улыбнулась, глядя на шепелявого мальчика: у него начали выпадать молочные зубы. Карл уже пережил случай со змеями и был готов к следующим приключениям. С Божьей помощью он дойдет до Орегона и со временем превратится в мужчину, у которого родятся свои дети. Эбигэйл поймала его руку и улыбнулась.

— Ты знаешь, я как раз размышляла, как Тилли и Сничу удается не скучать в такие сырые, пасмурные, дождливые дни, как сегодня. Что ты об этом думаешь?

Карл усмехнулся.

— Я полагаю, Снич цепляется за бычачий хвост и путешествует на нем.

— А Тилли?

— Хм-м… — малыш задумался. — Может, она прячется в фургоне?

— Под фургоном. На одной из перекладин между колесами. Видишь? — Эбби указала вниз, и Карл заглянул под повозку.

— Это и в самом деле подходящее местечко для езды, — согласился он. — Но это скучно. Не так интересно, как на хвосте у быка.

— Ты так считаешь? Ну… — Эбби замолчала, перебирая в уме смешные ситуации. — А я рассказывала тебе, как Тилли и Снич попали в наводнение?

— В наводнение? — глаза у Карла округлились. Потом он широко улыбнулся. — Знаю, знаю. Наверное, Снич спас Тилли и не дал ей утонуть.

— На самом деле все было наоборот.

Когда капитан Петерс дал сигнал располагаться на дневной привал, Эбби чувствовала себя намного спокойнее. Карл, требуя все новых и новых историй, заставил ее выбросить из головы собственные печали. Эбби сколько могла выдумывала истории о мышиных проделках и приключениях.

Когда Карл отправился к своему фургону поесть, Эбби была решительно настроена отвести быков к водопою, приготовить чай и проверить колеса фургона.

В ожидании сигнала выступать Эбби сидела и доедала вчерашнюю картошку со щепоткой соли, но опять начался ливень, и по цепочке передали команду образовывать круг из фургонов и становиться лагерем.

— О Господи! — посетовала Эбби. Двигаться вперед было тяжело, но стоять на месте было еще тяжелее. Но команды надо выполнять.

Небеса обрушились на землю сплошным потоком воды. Надев непромокаемый дождевик, Эбби выпрягла быков. К ней подъехал Виктор Левис, правда, из-за дождя она не сразу узнала его.

— Я отведу их на пастбище! — прокричал он. — А ты можешь пойти поболтать с Сарой.

Эбби кивнула, соглашаясь. Сегодня она не хочет оставаться наедине с грустными мыслями. То, что Карл утром составил ей компанию, было счастьем. Теперь она твердо знала, что не сможет провести остаток дня в своем фургоне, в окружении вещей, которые напоминали ей о папе и о прежней жизни. Может быть, веселая болтушка Сара, довольная своим браком, поможет Эбби внутренне подготовиться к предстоящему замужеству.

Девушка засуетилась в поисках иголки, ниток и порванной хлопчатобумажной кофточки, которую она собиралась зашить, пока будет разговаривать с Сарой.

Фургон стонал и вздыхал, противостоя сильным порывам ветра, который вместе с потоками дождя обрушивался на брезентовую крышу повозки. Эбби прислонилась к одной из подпорок, чтобы закрепить брезентовый полог, отделяющий уют жилища от непогоды, когда сильный порыв ветра ворвался внутрь. Эбби обернулась и вскрикнула. Виной всему был вовсе не ветер — в повозку вскарабкался Макнайт.

Концы его длинных волос, не прикрытые полями шляпы, были мокрыми от дождя, с дождевика потоками лилась вода на пол фургона. У Таннера был вид опасного человека, но Эбби не могла оторвать от него взгляда. Она едва слышно прошептала:

— Вам не следует быть здесь.

Таннер снял шляпу и пригладил волосы.

— Вам тоже.

Эбби была закутана в бесформенный дождевик, скрывающий изящные линии ее фигуры, но Таннер так окинул ее взглядом с головы до ног, что девушка поежилась. Что же будет с ней, если он дотронется до нее?!

— Вам также не следует быть здесь, — повторил незваный гость. — Позвольте мне сопровождать вас в Чикаго, где вам и следует теперь находиться.

Эбби похолодела. Ах, вот оно что! Он пришел, потому что должен выполнить свою работу и получить обещанные деньги.

— Мне вовсе не следует находиться в Чикаго, — парировала она, — и ваше предложение совершенно неприемлемо для меня. Декстер собирается основать церковь в Орегоне, и я готова ему в этом помогать. «И, возможно, когда-нибудь я научусь страстно желать его прикосновений, — как сейчас я страстно жду твоих», подумала Эбби.

— Эбигэйл, ведь на самом деле вы вовсе не хотите этого.

Девушка резко вскинула голову:

— Откуда вам знать, чего я хочу, а чего нет?! Вы ничего обо мне не знаете!

Ее страстное обвинение словно повисло между ними. На кровать упала с навеса капля дождя, за ней другая. Эбби автоматически подставила кастрюлю под протекший брезент. Время теперь отмерялось ударами капель о металлическую поверхность.

— Я думаю, что вы излишне пылко отвечаете на симпатии Декстера.

У Эбби участилось дыхание. Когда Таннер своим низким бархатным голосом заговаривал о чувствах, он задевал какую-то струну в ее душе, которая тут же начинала вибрировать.

— Декстер… мы с Декстером поладим.

Макнайт улыбнулся. Вымученная улыбка, в которой, казалось, слились боль и симпатия.

— Я уверен, что ты приложишь для этого все силы. Но я с трудом могу поверить, что его преподобие позволит своей жене публиковать истории о приключениях мышей. — Таннер сделал паузу, внимательно следя за реакцией собеседницы, давая возможность неприятным словам как можно глубже въесться в мозг и сердце девушки. Если его слова не созвучны ее собственный опасениям, она не обратит на них внимания.

— Не надо притворяться, что вы беспокоитесь обо мне или о моих занятиях. Все, чего вы хотите, это деньги, которые этот человек…

— …ваш дедушка, — прервал ее Таннер.

— …деньги, которые этот человек обещал заплатить вам.

Губы Макнайта скривила усмешка:

— Эбби, я действительно беспокоюсь о вас.

Зачем он произнес эти слова? Он вовсе не придавал своим словам того значения, которого бы ей хотелось, и тем не менее ее глупенькое сердечко забилось так сильно, что Эбби испугалась, что не сможет дышать.

— Оставьте меня, Таннер Макнайт. Вернитесь к тому, кто вас нанял, и скажите … скажите, что мои родители крепко любили друг друга и несмотря на то, что мистер Хоган отверг моего отца в качестве зятя, папа сделал маму счастливой. Теперь души их успокоились… — Эбби оборвала монолог, пытаясь взять себя в руки. — Теперь они благоденствуют на Небесах, а я не позволю дедушке вторгаться в мою жизнь.

Таннер кивнул, как будто он понял ее и даже согласился с ее мнением. Но сразу вслед за этим он спросил:

— Вы любите Декстера?

Эбби не ответила.

Несколькими минутами позже, когда она месила грязь, направляясь к Саре, девушка объясняла себе молчание тем, что он не дал ей времени собраться с мыслями и ответить. Таннер резко развернулся и вышел, прежде чем она смогла сказать ему, что ее папа не сразу полюбил свою будущую жену. Он проделал долгий путь в своей любви, такой же путь предстоит совершить и ей. Правда, Эбби опасалась, что не сможет полюбить Декстера никогда. Ее сердце принадлежит мошеннику, который не заслуживает чистого чувства.

День был пасмурный и мокрый. Даже взволнованные откровения Сары (о том, что она, наверное, ждет маленького) не развеяли тоски Эбби. Человек умирает, и его место занимает другой человек. Так устроен мир. Эта мысль привела растерзанную душу Эбби в некоторое равновесие. Наверное, своего сына она назовет Робертом в честь дедушки. Если Декстер согласится.

Декстер. Неожиданно — как вспышка молнии — ее поразила мысль, что отныне и до конца жизни каждое свое решение она должна будет согласовывать с этим человеком. Эбби была подавлена. Воткнув иголку в планку блузки, которую зашивала, девушка сказала:

— Я думаю, мне лучше пойти к себе. — Она благодарно улыбнулась Виктору и Саре. — Мои поздравления с приятной новостью.

Молодожены не стали отговаривать Эбби, и она подумала, что Виктор, наверное, рад возможности побыть наедине со своей маленькой женушкой. Они были так счастливы в любви!

Низко нависшие над прерией тучи ускорили наступление сумерек. Пробираясь к своему фургону, Эбби заметила, как Дорис Креншо пытается развести огонь. Неподалеку болтала с ее дочкой Ребекка Годвин. Ребекка уже оправилась от тяжелой душевной травмы. Так будет и с ней, подумала про себя Эбби.

Но когда она очутилась в унылом одиночестве своего фургона, даже эта робкая искра оптимизма погасла. На крюке висела трубка ее папы, на дорожном сундуке лежал его молитвенник. С чувством вины Эбби подумала, что, когда хоронили папу, ей следовало положить эту книгу в могилу. Или большую фамильную Библию, Нет, эту Библию она должна сохранить и передать своим детям.

Подумав так, Эбби расплакалась. Но это был не плач по отцу или по ее нескладывающейся жизни — девушка рыдала по своим еще не рожденным детям. Ее и Декстера. Разве может она создать счастливый дом для своих малышей, если она всеми силами будет избегать внимания их отца?! Рыдая и прижимая к груди Библию, Эбби присела на кровать. Она подняла глаза, лишь когда мужской голос окликнул ее:

— Мисс Морган?

— Да.

За брезентовым пологом показалась голова капитана Петерса.

— Я хотел выразить вам соболезнования и сказать, что мистер О’Хара предлагает вам свою помощь по уходу за животными.

Капитан чуть шире приоткрыл полог, и рядом с ним Эбби увидела Краскера. Она попыталась изобразить на лице чувство благодарности, но прекрасно понимала, что у нее ничего не выходит.

— В этом нет необходимости, — ответила она. — Завтра я выхожу замуж за его преподобие. О животных будет заботиться он.

— Приятное известие, мисс. Весьма приятное, — улыбнулся капитан с облегчением оттого, что молодая женщина не будет путешествовать одна. — Я желаю вам счастья.

Мужчины ушли, и Эбби снова осталась одна. Она сидела и думала. Капитан Петерс был доволен тем, что она сможет переложить часть жизненных тягот на мужские плечи. Но на чьи, ему было безразлично. В конце концов, так устроен мир. Женщины не были по-настоящему независимыми, каждая из них должна была обязательно выйти замуж и не могла строить свою собственную жизнь. Вот и она, Эбигэйл Блисс, покорялась установленному порядку, данному от века. «Почему так? — спрашивала себя Эбби. — Почему я должна стать женой человека, которого не люблю, и боюсь, что не полюблю никогда?» За всю ее жизнь ни один человек не смог заставить ее совершить то, что противоречило ее желаниям. Почему тогда она меняет свою свободу на путы брака, которого не хочет? Эбби долго сидела и думала. Она дала обещание отцу, а свое слово она привыкла держать. «Но отец? — вопрошала взбунтовавшаяся часть ее сознания. — Почему он скрыл от меня правду?»

Наступили грязные, унылые сумерки, потом беспросветная темнота окутала землю. В черноте ночи только изредка вспыхивали догорающие костры. Эбби сидела, не шелохнувшись, сердитая на папу, на маму, на весь мир. В конце концов она спросила себя, а не сможет ли она существовать сама по себе. Ей будет непросто объяснить все Декстеру. Лучше всего поговорить с ним прямо сейчас, решила Эбби, вскакивая на ноги, хотя меньше всего ей хотелось разочаровывать преподобного отца. Но то, что необходимо сделать, лучше сделать сразу. И Эбби решительно начала собираться.

Накинув на голову и плечи шаль, Эбби спрыгнула из фургона прямо в грязь. Большинство переселенцев уже забылись в тяжелом сне, и в воздухе слышался храп. Девушка разыскала Декстера возле фургона мистера Годвина. Священник сидел у огня и, подавшись вперед, говорил:

— Чудом Библия является потому, что адресована абсолютно всем людям. Наивным душам она говорит: относись к другим, как ты хочешь чтобы относились к тебе. К тем, кто ищет во всем глубинный смысл, в Библии обращены слова, которые, будучи понятыми правильно, могли бы стать путеводной нитью на всю жизнь. Ну, а для тех, кто хочет докопаться до самой сути…

— Ах, Эбигэйл! — Увидев ее, он прервал разговор на полуслове, — Вы меня ищете?

Эбби обратилась с извинениями к Годвинам:

— Простите, что перебиваю вас. Не могу ли я перекинуться парой слов с мистером Харрисоном?

Ребекка выглядела огорченной, а мистер Годвин с трудом подавил зевок:

— В любом случае — время завершать все разговоры. Спокойной ночи вам, ваше преподобие, и вам, мисс Морган. Не хотите ли, чтобы я проводил вас до фургона? — помявшись, спросил он

— Не волнуйтесь. Мисс Эбигэйл провожу я, — ответил Декстер вместо Эбби. — Так как завтра утром мы поженимся, это не нанесет вреда ее репутации.

Ну, это мы еще посмотрим, подумала Эбби, но сдержалась, ни слова не говоря, пока они не отошли на порядочное расстояние от фургонов.

— Что случилось? — спросил Декстер, поняв, что девушка уводит его в уединенное место.

Эбби повернулась к Декстеру, с трудом различая в темноте его лицо.

— Случилось то… — начала она, нервно перебирая шаль. — Я… я не думаю, что завтра нам следует пожениться.

Декстер молчал так долго, что Эбби решила, что он ничего не услышал.

— Я сказала, что не думаю… — решила повторить она.

— Все в порядке, Эбигэйл. — Декстер взял ее руки в свои. — Все будет хорошо. Просто ты нервничаешь. Но когда мы поженимся…

— Нет! — вырвалась девушка, и от резкого движения шаль соскользнула с головы на плечи. — Вы ничего не понимаете. Это вовсе не нервы. Дело в том, — она глубоко вздохнула, напоминая себе о необходимости быть спокойной и великодушной, если вообще можно проявить великодушие, отклоняя предложение человека, который тебя любит. — Дело в том, что я не люблю вас, Декстер. Вы мне симпатичны. Я вас уважаю. Но я не люблю вас и знаю, что не полюблю никогда.

— Эбигэйл, как мы можем знать об этом?! В любом случае взаимное уважение…

— Я не думаю, что мне достаточно взаимного уважения.

— Если ты наберешься терпения… Подумай об этом еще раз…

— Но я уже думала об этом. Я думала. И я не считаю… что подхожу вам. Вы найдете себе кого-нибудь, кто значительно больше меня подходит на роль жены священника.

— Это из-за него, да?! Из-за Макнайта? Он вскружил вам голову, все так говорят.

У Эбби заныло сердце. Конечно, Декстер прав. И, отвергнув предложение Декстера, она только подтвердит истинность сплетен, которые уже начала распускать Марта. Но чего еще можно ждать от этой женщины? Отвечать на обвинение Декстера Эбби не стала, и священник уныло опустил плечи.

— Ну, что ж… если таково ваше желание… — пробормотал он.

Оставив Декстера, Эбби решительной походкой направилась в сторону фургонов. Теперь она свободна. По-настоящему свободна и может выбирать свой собственный путь. Но ликовать рано. Да, она свободна, но она одинока.

Эбби шлепала по грязи в своих тяжелых сапогах, когда незваное чувство одиночества охватило ее. Сегодня она отвергла руку и сердце прекрасного человека и соблазнительное богатство дедушки. И, несмотря на то, что весь мир счел бы ее сумасшедшей, Эбби была уверена в своей правоте. Беда была в другом: Эбби не знала, как ей строить свою жизнь. Она не ведала, ни что день грядущий ей готовит, ни каким ветром и куда ее может унести.

Эбби подхватила шаль рукой, нимало не беспокоясь о состоянии своей прически. Теперь ей не о чем беспокоиться, убеждала она себя. Впереди ее ждут несколько месяцев пути. Ей остается только передвигать ноги. Ну, а уж после того, как она достигнет Орегона и получит свой кусок земли, тогда… что ж… посмотрим.

Эбби вышла, а вернее, выскочила из состояния задумчивости, когда чья-то сильная рука зажала ей рот. Ее охватил ужас, но прежде чем она сумела что-нибудь предпринять, чтобы вырваться из лап разбойника, он тяжело навалился на нее, пригвоздив девушку к постели.

Нет! — хотелось крикнуть ей, но рука, зажимающая ей рот, мешала даже вздохнуть. Она взбрыкнула и попыталась высвободить для борьбы руки. Но одну руку нападавший завел девушке за спину, а вторую она сама прижимала к матрацу всем весом собственного тела.

Такое не может с ней случиться! И тем не менее случилось, поняла Эбби, и ее охватил панический страх. С ней происходит то же самое, что произошло с Ребеккой. Эбби попыталась приоткрыть рот и укусить ладонь обидчика. Потом, изловчившись, она попыталась ударить его в пах, как советовала Дорис Креншо женщинам, если на них нападут. Но он, кажется, предвидел любое ее движение.

— Черт возьми! Успокойся! Я не причиню тебе боли!

Эбби онемела, но вовсе не потому, что поверила словам налетчика, — его голос был очень похож на голос Таннера.

Сердце ее заныло, хотя страх до конца так и не рассеялся. Неужели Таннер так же напал и на невинную девочку? Бандит слегка ослабил хватку, хотя одна его рука по-прежнему крепко зажимала Эбби рот.

— Так-то лучше. Я знаю, Эбби, что вам это не понравится, но я не могу позволить вам стать женой этого священника.

Девушка широко раскрыла глаза и попыталась рассмотреть лицо нападавшего. Сердце ее тяжело ухало, но слова вселяли надежду. Неужели он не хочет, чтобы она вышла замуж за Декстера? Не означает ли это, что он…

— Сейчас я уберу руку, а ты не будешь кричать, поняла?

Эбби кивнула. Как будто она хочет, чтобы на ее крики сбежался весь караван и ее застали в одной постели с Таннером Макнайтом! Молодой человек убрал руку, и Эбби сделала подряд несколько глубоких вздохов. Вдыхая, она несколько раз коснулась грудью груди Таннера. Он слегка изменил положение. Дышать ей стало легче, но теперь они касались друг друга еще более интимными частями тела. Эбби чувствовала, что в ее тело впивается его ремень. И еще кое-что.