У него появился повод вылить на нее все свое недовольство, накопившееся за столько лет. «Вот если бы ты приняла предложение Карлтона Клейвери, – ворчал Грэхем, – мы бы не оказались в столь унизительном положении и тебе не пришлось бы выходить замуж с такой поспешностью. Вот если бы ты приняла ухаживания Джорджа Андерсона, – продолжал он, – доброе имя нашей семьи не было бы запачкано грязью».
      Единственное, что ее когда-то спасло, – это то, что ни у Карлтона, ни у Уинстона не было титула графа. А Джордж Андерсон только дожидался своей очереди на титул виконта. Люси и самой было противно прибегать к этому аргументу, но другого выхода она не видела.
      Однако сейчас, когда Грэхем вел ее по проходу между рядами к алтарю церкви Девы Марии, она думала вовсе не о титуле Айвэна, а о нем самом – о том мужчине, который с непроницаемым лицом стоит подле священника.
      Через несколько минут они станут мужем и женой. Он поцелует ее перед всеми: перед их родственниками и перед немногочисленными друзьями, сумевшими выбрать время для этого поспешного обряда.
      По каким-то непонятным причинам мысль об этом поцелуе наводила на Люси ужас. Ей представлялось, как она тает у всех на глазах и превращается в лужицу воды у его ног. Она не сомневалась, что так оно и будет. Айвэн прекрасно знает, что может это сделать. Так почему он должен отказывать себе в удовольствии унизить ее перед всеми? Ведь она тоже в некотором роде унижала его, отказываясь принять его благородное предложение…
      Когда Грэхем остановился прямо напротив Айвэна, у Люси перехватило дыхание. В церкви стояла мертвая тишина.
      – Мы собрались здесь пред лицом Господа нашего и человека… – начал священник.
      Люси была как в тумане, и ей казалось, что этому не будет конца. Однако все окончилось в мгновение ока. Из всей церемонии Люси запомнила только два момента – те, когда до нее дотрагивался Айвэн, – поскольку оба раза сердце ее начинало биться с бешеной скоростью. В первый раз он взял ее левую руку и надел ей на палец кольцо, которое оказалось ей как раз впору. А во второй он коснулся губами ее губ, после того как священник объявил их мужем и женой. Слава богу, страхи Люси оказались напрасными – по крайней мере, дурой себя она не выставила. Потому что Айвэн поцеловал ее без малейшего чувства, он даже не взял ее за плечи, а лишь слегка склонился над ней и холодно, отчужденно коснулся ее губ.
      И все же, несмотря на эту холодность, сердце Люси бешено забилось – настолько, что ею овладело отчаяние.
      – Поздравляю вас, – сказал священник, пожимая Айвэну руку.
      Грэхем обнял Люси, вслед за ним ее целовали Валери, Гортензия и заплаканная мать. Даже леди Уэсткотт на мгновение прижала ее к себе. Но никакие поздравления не могли скрыть от присутствующих то, что само бросалось в глаза. Так называемая страсть Айвэна Торнтона к его невесте либо вся вышла, либо ее вообще никогда не было.
      Люси едва не плакала. Но она взяла себя в руки и с каменным лицом прошествовала рядом с вдовствующей графиней к выходу из церкви. Айвэн шел несколько в стороне, выслушивая восторженные поздравления ее брата.
      С энтузиазмом, с каким совсем недавно Грэхем отчитывал Люси за чрезвычайные обстоятельства ее бракосочетания, он теперь восторгался тем, что в родственниках у него будет граф. Люси вздохнула. Вот бы Айвэну хотя бы десятую долю восторгов Грэхема.
      Словно прочитав ее мысли, он поднял на Люси глаза. Их взгляды встретились, но Люси не увидела ничего утешительного. Его голубые глаза были холодны, как лед.
      Нет, это совершенно невыносимо! Люси поняла, что должна срочно объясниться с ним. Тяжело вздохнув, она улыбнулась Пруденс и сжала ей локоть.
      – Присмотри, пожалуйста, за сестрами. Боюсь, я слишком пренебрегаю своим мужем.
      Затем, пытаясь побороть дрожь в коленях, с пересохшим ртом, Люси подошла к Айвэну.
      – Можно тебя на минуту? – спросила она, беря его под руку.
      На лице Айвэна промелькнуло удивление, и это вселило в нее надежду.
      – Продолжайте, – сказала она собравшимся. – Мы ненадолго.
      Под удивленными взглядами гостей Люси отвела Айвэна в церковный дворик.
      – Господи! – воскликнула ее мать. – Да в чем дело?
      Александр Блэкберн усмехнулся:
      – Подождем. Совершенно естественно, что после венчания молодым не терпится остаться наедине.
      Он замолчал, заметив, что Гортензия зажала уши Пруденс, а Джайлс грубо хохотнул.
      Идя к двери, Люси обратила внимание, что Эллиота среди гостей нет. «Надо будет как-то примирить их с Айвэном, – решила она. – Их размолвка – просто глупость». Но для начала необходимо было преодолеть то недоразумение, что разделяло ее с Айвэном.
      Крепко держа под руку, она вывела его в садик, отделявший церковь от дома священника. Но как только они оказались вдали от гостей, сомнения вновь овладели ею. Она выпустила его руку и нервно сплела пальцы, пытаясь подобрать правильные слова. Айвэн, судя по всему, помогать ей не собирался. Он молчал, сложив руки на груди и воинственно глядя на нее сверху вниз, а затем насмешливо произнес:
      – Отступать поздно, Люси. Дело сделано.
      – Я и не отступаю! – резко возразила она. – Хотя никогда не прощу тебя за то, что ты рассказал моему брату о… о той ночи.
      – Я ничего ему не говорил.
      – Неужели? Странно.
      – Может быть, меня видел кто-то из слуг?
      – А может, нас слышала твоя бабка? – Люси покраснела. – Ладно, теперь, я полагаю, это уже не важно, – добавила она, махнув рукой. – Дело в том, что… – Она замолчала, но сделала над собой усилие и продолжала, тяжело вздохнув: – Дело в том, что, хотя мы только что обручились, мне кажется, ты не представляешь, что я на самом деле думаю о нашем браке.
      – А что ты думаешь о нашем браке? – нахмурился он. – У меня есть основания полагать, что, с твоей точки зрения, мы не созданы друг для друга.
      Люси на мгновение прикусила губу.
      – Да, я так говорила. Но дело в том, что… Я все равно хочу, чтобы наш брак был счастливым. Да, я была против, но… Но я хочу, чтобы ты знал: я не раскаиваюсь в том, что вышла за тебя замуж.
      Айвэн приподнял бровь.
      – Я в восторге.
      – Может быть, я не так выразилась…
      Люси в отчаянии сжала кулаки. Слова бессильны. Надо брать его в свои руки. В прямом смысле!
      Она твердо, хотя и сгорая от стыда, сделала шаг вперед, разорвала его сложенные на груди руки, обвила Айвэна за шею и посмотрела ему прямо в голубые глаза.
      – Я хочу поцеловать тебя так, как это подобает на венчании, Айвэн. Надеюсь, ты тоже этого хочешь. И надеюсь, ты ответишь мне взаимностью.
      И, испугавшись, что передумает, Люси тут же его поцеловала.
      Ощущение было такое, будто она поцеловала мраморную статую в Египетском зале на Пиккадилли. Поначалу. Но она настаивала. Она тянулась к нему, языком пытаясь разжать его губы, как когда-то поступал он, – и Айвэн начал смягчаться. Его губы раскрылись, он обнял ее, и Люси, не раздумывая, всем телом прижалась к нему.
      Так, значит, он не так уж и холоден! Когда они наконец, задыхаясь, оторвались друг от друга, сердце его бешено колотилось – совсем как у нее.
      – В некотором роде мы очень даже подходим друг другу, – заметила она, опуская голову ему на грудь.
      Айвэн приподнял ей лицо и посмотрел в глаза.
      – Для синего чулка ты обладаешь потрясающе страстной натурой. Боюсь, что из тебя действительно не получится настоящей графини.
      Сердце у Люси упало.
      – Я постараюсь вас больше не смущать, милорд…
      – Ты? Меня? А не наоборот? И, пожалуйста, зови меня Айвэн, – добавил он. – Не смей больше называть меня милордом и на «вы».
      Она улыбнулась, приободренная.
      – Хорошо, Айвэн. Не буду, если только ты меня не рассердишь.
      – Вот этого обещать не могу. Злость – обратная сторона страсти, – сказал он, опуская ей руку на грудь.
      Люси глубоко вздохнула, не в силах сдерживать себя. Слава богу, он все еще хочет ее! Но к ее радости примешивалась капелька разочарования. Ей так хотелось, чтобы между ними было не просто физическое влечение… «Надо сделать так, – думала она, – чтобы я была ему нужна».
      – Надеюсь, ты будешь мне верен, – сказала она, когда он отпустил ее губы.
      – Если ты будешь меня удовлетворять, – усмехнулся Айвэн, еще крепче прижимая ее к себе.
      – Я тоже буду тебе верна… Если ты будешь удовлетворять меня, – ответила Люси, едва не теряя сознание от восторга.
      Он резко отстранился и пристально посмотрел на нее.
      – Ты будешь удовлетворена, это я тебе обещаю. И я не позволю тебе нарушать ту клятву, которую ты только что произнесла.
      – Как и я вам, милорд.
      Они смотрели друг на друга, не разрывая объятий. Неужели между ними всегда так будет? Огонь и лед? И постоянное напряжение?
      Но тут Айвэн улыбнулся той самой улыбкой, от которой сердце Люси всегда таяло.
      – Мое единственное желание – побыстрее доставить тебя домой, дорогая. Сегодня я тебя замучу. Вообще я не могу больше ждать! Давай уедем. – Он схватил ее за руку и потащил к дворику, где их дожидались экипажи.
      – Но… Нас же ждут в доме священника! Постой, Айвэн. Нельзя же…
      – Можно, – отрезал он. – Ты мне так нужна, что я не смогу спокойно потягивать шампанское, жевать сандвичи и выслушивать тосты людей, на которых мне наплевать.
      – Нет! – Люси ухватилась за железную ограду и уперлась пятками в землю. – Прошу тебя, Айвэн.
      Он остановился и пристально посмотрел на нее. Глаза его сверкали.
      – Если я соглашусь остаться, то что ты пообещаешь мне взамен?
      Люси была слишком возбуждена, чтобы думать. Как ему удалось перевернуть все с ног на голову?!
      – Что ты имеешь в виду?
      – Если уж ты вынуждаешь меня терпеть родственников, твоих и моих, то ты должна мне это как-то компенсировать. Ну, например, пообещай, что будешь любить меня прямо в карете, по дороге домой.
      – В карете?!
      – В карете.
      – Но как? То есть… – Люси ошарашенно уставилась на него. – Ты смеешься!
      – Ничуть. То, что это будет в карете, – решено. Выбор только между потом и сейчас.
      Резко дернув ее за руку, он оторвал Люси от ограды.
      – Ладно! Ладно!
      Глаза его скользнули по ней, и ее словно охватило пламя. Она внутренне задрожала от необыкновенно сладкого ожидания.
      – Давай залог! – потребовал Айвэн. – Чтобы тебе не пришло в голову меня обманывать.
      – Но это же глупо.
      – Твоя подвязка меня вполне устроит.
      – Да ты что! – воскликнула она.
      Айвэн рассмеялся, и, несмотря на охватившее ее смятение, Люси вдруг разглядела в нем то, чего раньше не видела. Ему с ней хорошо! Он поддразнивает ее, как будто они дети. Только ставки в этой игре совсем не детские. Если она еще и сомневалась в своей любви к нему, то сейчас эти сомнения окончательно развеялись.
      – Либо подвязка, либо мы идем в карету прямо сейчас, – настаивал он, бесстыдно оглядывая ее с головы до ног.
      Люси задрожала. В подобные эротические игры ей играть не приходилось. Впрочем, и замужем ей тоже раньше быть не приходилось…
      – Ну, ладно, ладно.
      Быстро осмотревшись, она подняла юбки, быстро сняла подвязку и с пунцовыми щеками протянула Айвэну.
      – Вот, пожалуйста. Бери. А сейчас мы обязаны заняться гостями. Хотя, признаться, я бы с большим удовольствием предалась любви.
      Не дожидаясь ответа, она развернулась и побежала подальше от греха.
 
      Свадьба тянулась мучительно долго. Каждый взгляд, который бросал на нее Айвэн, жег ее сладостной мукой ожидания. В общей сложности было произнесено шестнадцать тостов – Люси с нетерпением считала их про себя. Она не могла проглотить ни куска. Нервозное ожидание, пустой желудок и шестнадцать глотков шампанского ударили ей в голову. Однако остатки благоразумия еще давали себя знать. «Может быть, он все-таки пошутил?» – думала она.
      Стенли и Дерек уже давно играли на церковном дворе. Пруденс и девочки вскоре побежали за ними. Когда Грэхем тоже отодвинул стул и начал подниматься, Айвэн поспешно вскочил.
      – Благодарю всех за добрые пожелания. Но я бы хотел остаться со своей женой наедине.
      Мужчины рассмеялись, женщины вздохнули – по крайней мере, Гортензия и мать Люси. Леди Уэсткотт едва заметно ухмыльнулась. «Она радуется уже и тому, что Айвэн вообще женился, – подумала Люси. – Пусть даже на мне…»
      Она украдкой взглянула на Айвэна в надежде, что он не видел довольного взгляда бабки. Но Айвэн смотрел прямо на старуху. И хотя по лицу его прочесть ничего было нельзя, Люси заметила, как рука его сжалась в кулак. Она тут же, не думая, положила ладонь на этот кулак.
      Он посмотрел на нее, она крепче сжала его руку и улыбнулась. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а в следующую секунду большим пальцем руки он погладил ее пальцы.
      – Пошли, Люси, – сказал он, и они, держась за руки, вышли из залы.
      До сумерек было еще несколько часов, но Айвэн задернул занавески, и в карете стало темно, как в летние сумерки. Возница тронул; Люси и Айвэн наконец остались одни.
      – Домой мы едем окружным путем, – сказал он и скинул черный свадебный фрак. – Я приказал кучеру возить нас по улицам, пока я не подам знак.
      – Послушай, Айвэн, может… Может, все-таки подождем до дома? Ведь это всего несколько минут.
      – Нет!
      Он развязал галстук и бросил его на сиденье.
      Внутри у Люси бушевало пламя.
      – Но… А кучер?
      – Ему не до нас.
      Он сбросил жилет и расстегнул рубашку.
      – Да, но ведь он услышит…
      – Ничего он не услышит. Если, конечно, ты сможешь сдерживать свои стоны. На тебе много нижнего белья?
      Щеки ее зарделись, по коже побежали мурашки.
      – Я… я не знаю… Айвэн! – воскликнула она, когда его рука скользнула по ее колену вверх.
      – Мы муж и жена. Ты не имеешь права мне отказывать.
      – Я ни в чем тебе не отказываю. Просто я… просто я…
      – Оттягиваешь?
      Люси кивнула, но тут же мотнула головой. Если быть честной с самой собой, она не хотела ничего откладывать.
      – Три, – сказала она.
      – Что три?
      – Три юбки.
      Они посмотрели друг другу в глаза, и воздух в тесной карете раскалился. Он наклонился, снова положил ей руки на колени и принялся медленно поглаживать их горячими ладонями.
      Люси таяла под его прикосновением. Да как она вообще жила до сих пор без его прикосновений? Без тех ощущений, которые вызывают в ней его руки?
      – Снимай первую.
      Она передала ему все три, одну за другой. Чулки, подвязки, туфли он снял с нее сам. Голубая верхняя юбка огромной волной лежала вокруг ее обнаженных ног.
      Карета, постукивая колесами то по щебенке, то по брусчатке, то по гравию, катила вперед. Снаружи до них долетал шум улицы, пение птиц и ровный перестук копыт. Внутри же слышались лишь звуки учащенного дыхания. Горячие поцелуи обжигали нежную кожу ее бедер. Люси изо всех сил сжимала плечи Айвэна, но не возражала. Не возражала. Она просто не могла возражать против тех новых и невероятных ощущений, которые он ей открывал. Он целовал ее там, где не должен был целовать, где она не должна была позволять ему себя целовать! Но он этого хотел, и она этого хотела. И она ему позволила.
      Ей пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы не закричать – так ей было хорошо. С каждым прикосновением языка к ее потаенному месту она вскипала. Она вцепилась ему в волосы, и тогда он поднял голову. Палец его скользнул в нее, и она непроизвольно задвигалась в том ритме, к которому так быстро привыкла. Он целовал ее, он ласкал ее, и всего этого было слишком много.
      Наконец Люси застонала, содрогнувшись всем телом.
      – Айвэн! Айвэн…
      Она бессильно откинулась на подушки сиденья. Ей не хотелось ни двигаться, ни говорить, но Айвэн снова коснулся ее ног, и Люси открыла глаза. Ее он удовлетворил – и теперь искал удовлетворения для себя. Она была выжата, как лимон, но его желание придало ей новых сил.
      Он посадил ее себе на колени, так, что они оказались лицом друг к другу, и Люси вцепилась ему в плечи.
      – Как ты думаешь, он меня слышал? – спросила она. – Ну, кучер…
      Айвэн обхватил ее обеими руками за талию и медленно опустил на себя.
      – Какое это имеет значение?
      – Да так… Никакого… Не знаю! – простонала она, когда он вошел в нее – сначала немного, затем глубже и глубже. – Не знаю, – выдохнула она, и они начали двигаться в такт. Вверх – вниз, вверх – вниз, все быстрее и быстрее, и ей уже ни до кого не было дела.
      Она принадлежала ему! Как жена принадлежит мужу, как женщина принадлежит мужчине. А он принадлежит ей. И она заставит его нуждаться в ней, чего бы это ни стоило. А может, когда-нибудь эта потребность превратится в любовь.

16