Она услышала, как конь ударил в землю копытом и тревожно заржал. Вслед за этим послышался тихий ободряющий голос Райлана, при звуках которого тело Джоанны сотрясла нервная дрожь. Она сжала губы и тряхнула головой, силясь отогнать воспоминания о минувшей ночи в его объятиях. «Не будь такой дурой!» — безмолвно приказала она себе. Ведь конь, с которым он теперь так нежничает, наверняка значит для него гораздо больше, чем она. Не следует забывать о том, что она для него лишь средство в достижении его низких, корыстных целей. И нет ничего удивительного в том, что он использовал ее еще и как мимолетную забаву. Что же тут странного? Он ест, когда голоден, пьет, когда его мучит жажда, садится к огню, если ему холодно, и, терзаемый похотью, заключает в объятия первую попавшуюся женщину.

Давая Райлану эту уничижительную характеристику, Джоанна не могла не признать, что она пристрастна в своих суждениях. Ведь это она сама искушала его, прекрасно зная, к чему приведет подобная уступчивость с ее стороны. Она впала в грех по своей собственной воле, и нечестно обвинять в этом его.

Но зато она имеет полное право обвинять его во всем остальном, в том, что заставило ее пойти на этот отчаянный шаг, мрачно подумала Джоанна, заметив краем глаза, что Райлан направляется к ней. Когда он приблизился, привязав коня к стволу поваленного дерева, она не повернула к нему головы.

— Скоро мы отправимся в путь, — заявил он. Джоанна не ответила, и, переступив с ноги на ногу, так, что песок заскрипел под подошвами его сапог, он добавил: — Вы можете сесть впереди меня, как прежде.

— Я лучше пойду пешком, — процедила она сквозь зубы,

— Но до Блэкстона почти десять лье, а мне следует спешить.

— Вам — да, а мне спешить некуда, — отрезала Джоанна, поворачиваясь к нему, — Разумеется, — продолжала она ледяным тоном, — вы и не подумаете считаться с моими желаниями, как поступали до сих пор.

Лицо Райлана словно окаменело.

— С вашими желаниями — да. Но о вашем благополучии я старался заботиться как мог.

— Разумеется. И вы можете гордиться собой! Именно в результате вашей заботы обо мне я лишилась родного крова и той жизни, которая меня устраивала, чтобы по принуждению вступить в премерзкий союз с человеком, которого я не знаю и не желаю знать! — Голос ее внезапно дрогнул, и, проглотив подступивший к горлу комок, она добавила тихо, почти шепотом: — А теперь я просто уничтожена!

И Джоанна снова повернула голову в сторону моря, часто моргая, чтобы не заплакать. Под ногами Райлана снова скрипнул песок.

— Не все еще потеряно, — пробормотал он смущенно, — если только вы…

Джоанна встала и, не желая выслушивать причины, по которым она могла бы, несмотря ни на что, по-прежнему служить орудием в его руках, решительно заявила:

— Все уже потеряно, и вам придется признать это! Я больше не девственница, которую жаждет заполучить ваш предполагаемый жених! — Она гордо вскинула голову и сделала глубокий вдох, по-прежнему избегая смотреть в глаза Райлану. — Брод почти уже виднеется из-под воды. Не следует ли нам отправиться в путь, чтобы продолжить вашу игру, которая уже заранее проиграна?

Воцарившееся вслед за этими словами молчание так напугало Джоанну, что она не могла даже спастись бегством — тело ее словно оцепенело и не повиновалось ей. Но вот Райлан выругался вполголоса и отчетливо произнес:

— Клянусь кровью Христовой, я бы… — Окончания фразы Джоанна не расслышала, так как он уже был на полпути к своему оседланному коню. Джоанна, не глядя в его сторону, тем не менее отчетливо представляла себе все его движения. Взобравшись в седло, он пустил коня шагом по направлению к холму, на котором она сидела. Девушка встала и подошла к броду, приподняв руками подол платья.

— Вы поедете со мной! — приказал он хриплым от злости голосом. Джоанна молча ступила на узкую полоску брода.

— Тысяча проклятий! Не выводите меня из себя! — С этими словами он настиг ее и, свесившись с седла, охватил руками ее талию и одним движением поднял и посадил перед собой.

Понимая всю бесполезность сопротивления, Джоанна, однако, не собиралась сдаваться. Она попыталась вырваться из его объятий, неистово крича и отбиваясь что было сил, но это привело лишь к тому, что испуганная лошадь шарахнулась назад, и девушка едва не вывалилась из седла.

— Сидите смирно, женщина, — прорычал Райлан, крепко прижимая ее к себе одной рукой и натягивая поводья другой. И прежде чем она смогла принять достаточно устойчивое положение и продолжать борьбу, он пришпорил лошадь, послав ее вперед во весь карьер. Из-под копыт ее во все стороны полетели брызги.

Джоанна оцепенела от ужаса. Она была уверена, что сейчас же окажется под копытами огромного животного, которое затопчет ее насмерть. Зажмурившись, она вцепилась в руку Райлана. Она и думать забыла о сопротивлении и, когда Райлан стал придерживать ее обеими руками, с благодарностью прижалась к его широкой груди. Он усадил ее, как прежде, боком к себе и, наклонившись к ее уху, проговорил:

— С помощью хороших манер от вас ничего невозможно добиться, не так ли, моя маленькая голубка? — Теперь, усмирив своего коня, он мог сосредоточить все внимание на пленнице. — Вас ко всему приходится принуждать силой. К повиновению… — он поцеловал и сжал зубами мочку ее уха, — и к ласкам.

Джоанна вздохнула. После пережитого страха его прикосновение казалось как-то по-особому волнующим. По правде говоря, подумала она, от него требуется не так уж много усилий, чтобы заставить ее покориться. Вот и теперь все ее тело словно охвачено огнем. Она наклонилась вперед, чтобы Райлан не смог поцеловать ее в губы, но он прижал ее к себе еще крепче, и тут конь увеличил и без того огромную скорость. Джоанна вцепилась в его гриву. Она чувствовала под своими бедрами и ягодицами могучий круп коня, верхняя же часть ее тела была плотно прижата к могучему торсу его хозяина. На глаза ей навернулись слезы, ее волосы, развеваясь, реяли над ними обоими словно вымпел. Джоанне было не вырваться из его железных объятий, также как и не отмахнуться от его правдивых слов. Она действительно сопротивлялась ему лишь до определенных пределов, но стоило ему по-настоящему разозлиться и обрушить на нее всю силу своего негодования, как ей приходилось капитулировать. А главное, она оказалась совершенно безоружна против его любовных домогательств, черпая силу и радость в своей слабости…

Но как же можно испытывать радость от того, что является тяжким грехом? — вопрошала она себя. Ведь подобные отношения между мужчиной и женщиной, не будучи освящены таинством брака, тяжким бременем греха ложатся на тех, кто в них вступает. Она не желает связывать себя супружеством, да и он не собирается жениться на ней, это было ясно с самого начала. Следовательно, их объятия стали преступлением против Божьих заповедей.

Но она пошла на это преступление, напомнила себе Джоанна, ради благородной цели. Но человек, к чьему телу она сейчас так тесно прижата, вопреки ее ожиданиям, не изменил своих преступных планов. А она так надеялась, что потеря девственности даст ей возможность вернуться в монастырь. Интересно, на что же он рассчитывает? Ведь не сошел же он с ума, в самом деле?

Одной рукой продолжая держаться за конскую гриву, другой она быстро отерла слезы со щек. Конь стремительно нес их к берегу. Джоанна подумала, что у нее нет больше никакой надежды на спасение, никаких планов побега. Но она не собиралась сдаваться. Ей придется бороться против Райлана Кемпа всеми доступными средствами. Она никогда не покорится его злой воле. Никогда!

Брод и полоса моря остались позади. Ступив на прибрежный песок, конь издал тихое радостное ржание.

— Надеюсь, теперь вы станете сговорчивее, — сказал Райлан.

Джоанна, с трудом сохраняя самообладание, невозмутимо ответила:

— Не рассчитывайте на это. Я постараюсь держаться в пределах вежливости, если вы этого требуете. Я согласна даже готовить еду и чинить ваши чулки, пусть хоть в этом я уподоблюсь образцовой супруге. — Она окинула его презрительным взглядом. — Но участвовать в вашей подлой интриге — это уж увольте! И если, чтобы разрушить ее, мне придется объявить о моем позоре всей Англии — я пойду и на это!

— Не будьте дурой! Подобные действия не принесут вам никакой пользы! — глаза его при этих словах гневно сверкнули.

Джоанна почувствовала, что под этим пронзительным властным взором его темно-синих глаз решимость начала покидать ее.

Райлан наклонил голову, и лицо его почти вплотную приблизилось к заалевшей щеке Джоанны. Все благие намерения — желание до конца противиться домогательствам этого человека и бороться против его интриг — в мгновение ока вылетели из головы девушки. Но Райлан, словно опомнившись, с возгласом досады отстранился от нее и выпрямился в седле. Из уст Джоанны помимо ее воли вырвался вздох разочарования.

Она почувствовала, что от слуха Райлана не ускользнул ни этот вздох, как ни был он тих и короток, ни его значение. Он перевел взгляд на ее губы и затем снова посмотрел ей в глаза. Девушка едва сдержалась, чтобы не закричать от охватившего ее бессильного гнева. Она не смогла сдержать слово, данное самой себе, и готова была с трепетом приникнуть к губам этого злодея!

Могучий конь споткнулся на одну ногу и, выпрямляясь, дважды резко мотнул головой. Райлана и Джоанну сильно подбросило в седле. Райлан выругался сквозь зубы и слегка натянул поводья, заставив коня свернуть вправо вдоль кромки берега.

— Мы едем не туда! — вырвалось у Джоанны, хотя она прекрасно знала, что он не собирается везти ее назад в монастырь. Но в этой смене направления было столько безнадежной неотвратимости, что она дрожащим голосом повторила:

— Нам надо в другую сторону!

Райлан не ответил. Он неподвижно, словно окаменев, сидел в седле, правя могучей лошадью, каждый шаг которой все больше отдалял Джоанну от единственного места на земле, которое она могла назвать своим домом.

Начался полуденный прилив. Солнце пекло немилосердно, с влажной после вчерашнего ливня земли поднимался пар, затрудняя дыхание. Конь все так же неутомимо нес двоих всадников по направлению к Блэкстону. Они продолжали двигаться вдоль берега, пока вдали не показался дым, курившийся над печными трубами деревенских хижин. Райлан все так же молча направил коня вдоль берега неглубокого ручья. Животное осторожно ступало по мокрой траве. Здесь росли высокие буки, в тени которых было свежо и прохладно. Джоанна, истомленная жарой, с наслаждением вдыхала свежий, чистый воздух. Но это минутное облегчение не могло рассеять владевшее ею отчаяние, ибо с каждой минутой, с каждой сменой окружающего ландшафта она приближалась к той ужасной неволе, на которую обрек ее этот человек. И столь же неумолимо увеличивалось расстояние, отделявшее ее от монастыря святой Терезы.

— Я устала и хочу пить, — заявила Джоанна.

— Скоро мы сделаем привал, — обнадежил ее Райлан, продолжая натягивать поводья.

— Тогда почему бы не остановиться сейчас? — резко спросила она, попытавшись вырваться из его объятий.

— Прекратите испытывать мое терпение, Джоанна! — пророкотал он ей в самое ухо. — Мы остановимся, как только эта деревня останется позади нас. А до этого, предупреждаю вас, не шумите. И прекратите вырываться! — добавил он с ноткой напряжения в голосе.

Но Джоанна не обратила внимания на его странный тон. Ей самой было слишком неудобно в седле, жарко и душно, чтобы еще задумываться о причинах его недовольства.

— Я скоро расплавлюсь от жары. К тому же от сидения в одном и том же положении у меня все тело затекло! — с негодованием заявила она, снова пытаясь высвободиться из его рук.

— Тысяча проклятий! — воскликнул он и, резким движением остановив коня, соскочил на землю. Джоанна с удивлением посмотрела на него сверху вниз, не в силах понять, почему это он вдруг решил снизойти до ее просьбы. И тут ее внезапно осенило. Ведь она сейчас одна в седле, верхом на могучем коне! Неужели можно упустить такой шанс? Она попыталась незаметно дотянуться до уздечки, но Райлан, как оказалось, бдительно следил за всеми ее движениями и, разгадав намерение девушки, схватил ее за щиколотку и слегка потянул вниз. Потеряв равновесие, Джоанна соскользнула с коня, и Райлан подхватил ее на руки.

— Ай да мирная голубка, нечего сказать! — насмешливо-восхищенно проговорил он, глядя ей в лицо. — Неужели вы и впрямь надеялись, что мой верный конь бросит ради вас своего хозяина? — Он слегка подбросил ее, и девушка, охнув, вынуждена была обхватить руками его шею. — Больше так не делайте, хорошо?

— Хорошо будет, когда вы наконец попадете в преисподнюю! — выкрикнула она, пытаясь освободиться. Но Райлан еще сильнее прижал ее к своей груди, и девушке стало трудно дышать. Лицо его утратило насмешливое выражение, в глазах блеснули знакомые искры желания.

— Я ведь предупреждал, чтобы вы не смели вырываться. Или вы хотите, чтобы я…

Он не закончил фразы, но Джоанна прекрасно поняла, что он имел в виду. Своим сопротивлением она провоцировала его на…

Он криво улыбнулся:

— Вижу, вы все поняли. Прекрасно. Можете напиться. — И он опустил ее на землю, нахмурился и с угрозой в голосе продолжил:

— Предупреждаю вас, не пытайтесь снова удрать от меня, Джоанна. Я ведь всего лишь мужчина, и мне нелегко устоять перед определенного рода искушениями. — Он, наконец отпустил ее руку, сопроводив свои слова многозначительным взглядом, и, повернувшись, зашагал прочь.

Джоанна, склонившись над ручьем, напилась и стала с наслаждением умывать холодной водой лицо, руки и шею. Слова Райлана вызвали в ней всплеск тех чувств, которые она так стремилась подавить. Ее сердце гулко стучало в груди, тело покрылось испариной, во рту пересохло. Эти явные признаки возбуждения, возникшего в ответ на недвусмысленную угрозу Райлана, не могли восприниматься благочестивой девушкой иначе как свидетельство ее безнадежной испорченности. Ненавидя и презирая себя за это, она все же ничего не могла с собой поделать.

Джоанна набрала горсть воды из ручья и снова плеснула ею себе в лицо. Но это не могло остудить жар, сжигавший ее изнутри. Она пыталась и не могла отогнать воспоминания о часах, проведенных ими в домике на острове. В этом святом месте! — с негодованием напомнила она себе. Она до боли закусила начавшую подрагивать нижнюю губу и отерла с глаз непрошеные слезы. Неужели она, такая гордая, такая целомудренная, могла столь низко пасть?! Спасти ее может лишь неустанная молитва и искреннее раскаяние.

Но о каком раскаянии может идти речь, если она почта постоянно находится в седле, в объятиях обесчестившего ее человека? Сколько раз за время их многочасового пути пыталась она молиться, но мысли её путались, и она забывала слова молитв, чувствуя, как его мускулистое тело прижимается к ее плечам и бедрам, как…

Из уст девушки вырвался сдавленный крик. Райлан немедленно обернулся, и она принялась плескать себе в лицо водой из ручья, замочив волосы и подол платья. Она черпала и с жадностью пила воду, хотя больше не чувствовала жажды. Все что угодно, лишь бы не глядеть в лицо этому негодяю, который, напившись ниже по ручью, поднялся на ноги и подошел к ней. Джоанна наклонила голову набок, и длинные пряди волос закрыли ее лицо.

— Пора трогаться в путь. Пойдемте, я помогу вам взобраться в седло.

Этого-то как раз Джоанне хотелось меньше всего на свете. Она в отчаянии оглянулась по сторонам, но поняла, что бегство невозможно. Но почему не попытаться воззвать к его разуму? И Джоанна, с неохотой следуя за ним, проговорила:

— Не понимаю, чего вы добьетесь, удерживая меня подле себя. — Она остановилась и внимательно посмотрела ему в лицо, ища и не находя признаков сочувствия к ее словам. — Разве вы сможете после того, что произошло, выдать меня замуж? — продолжала она, зардевшись. — Так почему бы вам не отпустить меня?

Лицо его оставалось непроницаемым. Он невозмутимо ответил:

— Вы неправы. Я смогу, несмотря ни на что, выдать вас замуж. А насчет того, чтобы отпустить вас… — Он слегка улыбнулся и посмотрел на прутик, который держал в руке. — Боюсь, это невозможно, миледи. Чувство чести диктует…

— О! И вы смеете говорить о чести, малейшего понятия о которой вы начисто лишены! — взорвалась Джоанна. Она бросила на него уничижительный взгляд и, высоко подняв голову, ледяным тоном произнесла: — Что ж, продолжим наш путь, лорд Черное Сердце! — Она гордо прошла мимо него и приблизилась к лошади, не замечая того, что животное прижало уши и скосило в ее сторону налитый кровью глаз.

— Поторопитесь же, — добавила она с сарказмом, не отрывая взора от своего безжалостного похитителя.

— Осторожно! — В одно мгновение он оказался возле нее, схватил за руку и оттащил на безопасное расстояние от готовой к нападению лошади.

— Отпустите меня, гнусный злодей!

— Если бы я отпускал вас по вашему первому требованию, вы заблудились бы в лесу, утонули и, наконец, были забиты насмерть копытами моего коня, — ответил он, не выпуская ее из объятий. — Вы нуждаетесь в постоянном и бдительном присмотре.

— Уж, во всяком случае, не в вашем! — взвизгнула она. — Моей жизни ничто не угрожало до тех пор, пока вы не ворвались в нее силой!

— Ну да, разумеется! Вы были кроткой маленькой голубкой, которая могла ничего на свете не бояться. Во всяком случае, вы предпочитали верить в это. А на деле оказывается, что вы, Джоанна, скорее орлица, чем голубка, скорее грешница, чем святая. — С этими словами он еще крепче сжал ее в объятиях.

— О нет! — Джоанна замотала головой и попыталась оттолкнуть его от себя. — Это вы грешник и… и злодей!..

Ее гневную тираду прервал внезапно раздавшийся цокот лошадиных копыт. Прежде чем Джоанна успела прийти в себя от неожиданности, Райлан вытащил меч из ножен и подтолкнул девушку к коню, который все еще продолжал: беспокойно прядать ушами. Но времени взобраться в седло у них не оказалось. Поляна была уже окружена всадниками, одетыми в одинаковые цвета.

— Эй, вы! — воскликнул один из них с недоброй усмешкой. — На вас черный, белый и красный — цвета дома Блэкстонов. Назовите себя!

Джоанна оцепенела от страха. Люди эти, несомненно, представляли собой власть, и немалую. Они узнали цвета Райлана, но, похоже, это не произвело на них ни малейшего впечатления. Однако смутить Райлана, похоже, было не так-то легко. Джоанна почувствовала, как напряглась его рука, но он ответил всаднику спокойным, ровным голосом:

— На вас цвета Джона Безземельного. Не откажитесь и вы назвать себя.

Взоры людей короля устремились на командира отряда в ожидании его реакции на столь явную дерзость. Он сощурил глаза, ничем иным, однако, не выдав охватившего его гнева.

— Разрази меня гром, если это не лорд Блэкстон собственной персоной. Как всегда, быстр и неосторожен на язык. — Он откинулся в седле и, хмыкнув, спросил:

— Что вы изволите делать столь далеко от своих владений, без охраны, в компании одной лишь этой девчонки? — Подмигнув, он обратился к своим воинам: — Он, видать, не хочет поделиться ею со своими людьми. Но уж нам-то ему придется ее уступить. Верно, ребята?

Отпустив поводья, он собрался спешиться, но Райлан направил на него острие своего меча и заявил:

— Та рука, которая прикоснется к ней, будет отсечена вот этим мечом!

На поляне воцарилось молчание. Джоанна стояла ни жива ни мертва от ужаса. Она вцепилась в руку Райлана, позабыв все те беды, которые обрушились на нее по его вине. Сейчас он был единственным, кто мог защитить ее от этих негодяев. Девушка сознавала всю безнадежность их положения, но Райлан, видимо, еще надеялся на благополучный исход этой встречи, ибо он сказал, обращаясь к предводителю отряда:

— Вам придется убить меня, чтобы завладеть ею, и если вы надеетесь, что никто об этом не узнает, то зря, уверяю вас! Король навряд ли поблагодарит вас за подобное деяние, когда, в отместку за убийство знатного лорда, все вассалы его величества восстанут против него! И чтобы умерить их справедливое негодование, он велит сурово наказать виновников совершенного злодеяния! — Он одарил застывших в молчании воинов презрительной улыбкой: — Прежде чем поднять руку на пэра Англии, киньте-ка жребий, кто из вас в наказание за это будет четвертован!

Некоторые из солдат нервно поежились в седлах. В сердце Джоанны вспыхнула надежда на то, что им удастся благополучно продолжить свой путь. Но предводитель отряда не желал признать себя побежденным.

— Король Джон скорее всего и правда не похвалит нас за убийство лорда, пусть даже тот склоняется к измене, но ему будет ровным счетом наплевать, как мы развлечемся с этой милашкой.

— Попробуйте подойти к ней, и это будут последние ваши шаги по этой грешной земле! — заявил Райлан.

— Черт побери, но она-то ведь не знатная особа! — с негодованием, раздувая ноздри, воскликнул воин. Он пристально взглянул на Джоанну и сощурившись, спросил:

— Кто ты такая? Назови себя.

Джоанна беспомощно перевела взгляд с командира отряда на Райлана. Она почувствовала, как Райлан затаил дыхание, не произнеся ни звука. Девушка решила, что единственным спасением для нее, как, впрочем, и для него, будет ее имя и титул. Они не посмеют надругаться над леди, и Райлан будет избавлен от необходимости защищать ее силой оружия.

— Меня зовут Джоанна. Леди Джоанна Престон.

Услышав это, предводитель отряда воинов оглушительно расхохотался.

— Леди Джоанна из Оксвича?! Боже милостивый! Вот так удача!

Мгновенно спешившись, он отвесил ей низкий поклон. Поймав удивленный взгляд девушки, воин пояснил:

— Король Джон шлет вам приветствие и приглашает к своему двору. Мы как раз держали путь в монастырь святой Терезы, чтобы сообщить вам это.

Облегчение, которое испытала Джоанна при этих словах, мгновенно сменилось холодной яростью.

— Вы собирались надругаться надо мной! — воскликнула она, с негодованием глядя на посланника короля.

— Я… м-м-м… Ведь мы же не знали, кто вы… — замялся он, потупив взор.

Джоанна все ещё не оправилась от пережитого страха, но уже поняла, что эти люди не станут учинять над ней насилие. Ведь ее призывает ко двору сам король!

Девушку охватили сомнения. Она бросила быстрый взгляд на помрачневшего Райлана, затем посмотрела на людей короля. Ей предстояло сделать выбор. На что решиться? Продолжать путь с Райланом или принять предложение его величества? Ведь оба станут навязывать ей брак с одним из своих сторонников. Но, полно, так ли это на самом деле? Райлан, несомненно, прочит ей в мужья кого-то из своих вассалов, но что касается короля… Ведь это Райлан приписывал королю подобные же намерения, и он мог делать это, чтобы восстановить ее против его величества. К тому же король, возможно, откажется от подобных планов, когда узнает от нее, что она уже не девственница.

Вспомнив об этом, она проглотила комок в горле и, вздохнув, обратилась к командиру королевского отряда:

— Вы отвезете меня к королю?

— Не делайте этого, — вполголоса сказал ей Райлан, крепче сжав ее руку.

Видя, что события принимают благоприятный для него оборот, предводитель отряда резко сказал Райлану:

— Отпустите ее по-хорошему, Блэкстон. У короля не будет ко мне претензий, если я убью вас, чтобы освободить эту леди.

Словно повинуясь безмолвному приказу, всадники одновременно вытащили из ножен оружие, и скрежет металла зловещим эхом прокатился по поляне.

— И между прочим, — продолжал командир, — если вы освободите ее добровольно, кто это подтвердит? Кто помешает нам сказать его величеству, что вы убиты при попытке сопротивления?

— Это сделаю я, — прозвучал в наступившей тишине звонкий юный голос Джоанны.

Девушка дрожала от страха, но теперь она боялась не за себя. У нее не было ни малейшей причины приходить на выручку Райлану. Напротив, кто угодно согласился бы, что этот человек заслужил расправу, которую готовили ему люди короля. Ее поступок противоречил всякой логике. Но она не желала, чтобы ради нее проливалась кровь. Ни кровь Райлана, ни чья-либо еще.

Она почувствовала устремленный на нее взгляд Райлана, но продолжала в упор смотреть на растерявшегося от ее слов капитана.

— Но, миледи, это не…

— Я сделаю это, сэр… сэр… — Она вопросительно взглянула на него, и он пробормотал, отводя глаза в сторону:

— Сэр Пейтон.

— Итак, сэр Пейтон, я поеду ко двору в сопровождении вас и ваших людей. Однако, если что-нибудь случится с сэром Райланом, я непременно об этом узнаю и, будьте уверены, оповещу о том, кто тому виной, всю английскую знать.

Чувствуя, что вышла победительницей из словесного поединка с сэром Пейтоном, она снова попыталась высвободить руку из цепких пальцев Райлана.

Но он еще некоторое время продолжал удерживать ее, словно надеясь, что она изменит свое решение. Она взглянула на него с нескрываемым торжеством, радуясь мысли, что одержала над ним верх и разрушила-таки его корыстный план. Но стоило ей встретиться с его взглядом, как переполнявшие ее радость и торжество мгновенно куда-то улетучились. В течение нескольких мгновений, показавшихся ей бесконечными, она испытывала лишь непонятную ей самой горечь. Глаза его потемнели. Она не могла определить, было ли это вызвано злостью или досадой, потому что взгляд ее внезапно затуманился слезами.

Но вот он разжал пальцы, и она высвободила свою руку. Она повернулась к нему спиной и подошла к капитану, почтительно склонившему перед ней голову. Но перед ее мысленным взором стоял Райлан, каким она видела его несколько минут тому назад, — высокий, излучающий силу и отвагу, с обнаженным мечом и горящими гневом глазами на смуглом лице.

Джоанну учтиво посадили на лошадь, поводья которой держал один из всадников. Отряд без промедления пустился в путь, оставив Райлана далеко позади. Джоанна, с трудом удерживаясь в седле, сжала губы. Вот она и добилась своего, избавилась от лорда Блэкстона с его интригами, где ей была отведена роль безответной жертвы. Но почему ей так грустно? Почему она не может думать ни о чем и ни о ком, кроме этого человека — безжалостного похитителя и нежного любовника? Он неожиданно ворвался в ее жизнь и столь же неожиданно исчез из нее. Но Джоанна знала, что никогда не сможет забыть его.