Уинн откашлялась.
– Это совершенно не относится к делу. Рис и Мэдок устроены. Я вполне уверена, что их жизнь в замке будет… хорошей. И пойдет им на пользу. И лорд Уильям согласен, чтобы мы часто навещали друг друга.
– Я действительно люблю тебя, Уинн. Не покидай меня. – Простота этих слов и напряженный взгляд разрушили все доводы рассудка, за которыми она пряталась. Они как нож, как острый кинжал врезались ей в сердце, нанеся смертельную рану.
Не в силах перенести такую боль и что-нибудь ответить, Уинн покачнулась, как от удара, потом повернулась и заставила себя уйти. Сначала один шаг, потом второй. «Не оглядывайся. Не смотри вперед. Просто шагай, пока не наткнешься на преграду». Ей предстоял путь в Уэльс, в родные леса. К Следу Великана и Вороньему болоту. Но в глубине души Уинн понимала: это не так далеко, чтобы порвать узы его любви.
Артур стоял возле столба конюшни. Он уже давно потерял интерес к шумной игре братьев, изображавших воинов, и вместо этого наблюдал за разговором Уинн и Клива. Разговор закончился быстро. И, судя по рассерженному лицу Клива и напряженной фигуре удалявшейся Уинн, закончился он плохо. Хотя Артур был слишком далеко и не слышал, о чем они говорят, но он и так все понял. Отъезд, намеченный на этот день, не отменен. И Клив женится на леди Аделине.
– Черт возьми, – выругался он.
Изольда удивилась такому необычному поведению брата. Она и Бронуин играли с двумя котятами, подобранными на конюшне, но, заметив, как нахмурился Артур, Изольда оставила это занятие. Проследила за взглядом брата и при виде удалявшейся Уинн тоже нахмурилась.
– Все-таки они не поженятся.
Артур набросился на нее со сжатыми кулачками.
– Нет, поженятся!
Будь это один из близнецов, которые частенько покрикивали на нее, она бы в ответ закричала еще громче. Но это был скромник Артур, и Изольда поняла, что он просто расстроен.
– Мы же не можем заставить их пожениться, – терпеливо разъяснила она.
– Только они сами могут сделать это, – добавила Бронуин.
– Взрослые такие глупые! – взорвался Артур.
Даже Рис и Мэдок поразились такому странному поведению Артура.
– Что с тобой…
– …случилось?
– Да заткнитесь! – вопил Артур. – Оставьте все меня в покое!
– Не смей говорить мне, чтобы я заткнулся! – Рис с вызовом выпятил подбородок.
– Мне тоже. – Мэдок пошел на маленького Артура. – Еще раз скажешь, и я сверну тебе башку.
Изольда взмахнула руками.
– Мальчишки, должно быть, самые глупые создания во всем мире! Драка ни к чему хорошему не приведет. – Она воинственно подбоченилась и сердито посмотрела на близнецов. – Неужели вам все равно, почему Артур так расстроился?
– Я не расстроился! – заорал Артур. – Я… разозлился!
– И вовсе нет, – живо возразила Изольда. – Ты расстроен, потому что Клив женится на леди Аделине вместо Уинн. Почему бы тебе не признаться, что это так?
Наступила короткая пауза. Потом Артур медленно сполз по столбу и уселся на землю, усыпанную соломой.
– Они должны пожениться, – пробормотал он, внезапно перестав сердиться. – Должны.
Все четверо ребятишек как один собрались вокруг него – кто опустился на коленки, кто сел, скрестив ноги.
– Так почему же он тогда не женится на ней? Я не понимаю, – прошептала Бронуин.
Мэдок почесал затылок.
– Я думаю, что дело тут в замках и землях.
Артур горестно кивнул.
– Вчера вечером Уинн все это объясняла.
– Вот как? – удивился Рис.
Артур вздохнул.
– Она говорила, конечно, не о себе и Кливе. Но то, что она рассказала о тебе и Мэдоке, относится и к ним.
– Я не собираюсь жениться! – воскликнул Мэдок.
– Ты передумаешь, когда вырастешь, – уверенно заявила Бронуин.
– Нет, не передумаю.
– Да помолчите же вы! – шикнула на них Изольда и взяла руку Артура. – Так что сказала Уинн?
Артур уставился в землю.
– Она сказала, что лорд Уильям пообещал ей, что Рису и Мэдоку никогда не придется жениться против их воли. – Он посмотрел на братьев. – Запомнили? Она сказала, что вы женитесь, только когда полюбите кого-нибудь. Ваш отец не сможет заставить вас взять в жены девушку из корысти.
– Ну, так что? – спросил Рис. – У нашей Уинн нет ни замка, ни чего-нибудь еще и…
– …у Клива тоже.
Артур послал братьям уничтожающий взгляд.
– В этом-то все и дело. Разве не понятно? Клив хочет иметь замок, а у леди Аделины он есть. Кроме того, ваш отец хочет наградить Клива за то, что он вас нашел.
Ребятишки вновь притихли, пока не заговорила Бронуин:
– Мне не кажется, что леди Аделина хочет выйти за Клива. Дрюс ей нравится больше. Я недавно видела, как она плакала на его плече в саду.
– Лорд Уильям не прав, что заставляет ее выходить за Клива. Это он во всем виноват, – сказала Изольда.
– Но он здесь хозяин, – защищая своего отца, сказал Мэдок. – Потому и отдает приказы.
– Тогда это глупый приказ. И вообще, почему бы ему не придумать новый? Он мог бы приказать, чтобы Клив женился на Уинн, а леди Аделина вышла за Дрюса.
– Но он не хочет изменять свои приказы, – объяснил Артур.
– Он изменил бы их, если бы его попросили Мэдок и Рис.
Все с удивлением посмотрели на Бронуин.
– Он ведь делает все, о чем они просят.
Рис пожал плечами:
– Думаю, мы могли бы попросить.
– Уверена, лорд Уильям жалеет, что не женился на вашей матери, – добавила Бронуин, кивком подтверждая свои слова.
Опять наступила тишина, пока каждый из них думал о неизвестных женщинах, подаривших им жизнь. Потом заговорил Рис:
– Он спросил меня, помню ли я ее.
– Меня тоже, – тихо добавил Мэдок. – Но я не помню. А жаль.
– Он сказал, что такой красивой женщины он никогда больше не встречал. Она была красива и лицом, и душой.
– А я вот не знаю, кто была моя мать, – грустно прошептала Бронуин.
– Наша мать Уинн, – заявил Артур. Хотя ребятишки притихли, погрузившись в печальные размышления, он слегка оживился: – Она хорошая мать, и Клив будет нам хорошим отцом. – Он внимательно посмотрел на Риса и Мэдока. – То, что мы сегодня уезжаем домой, не означает, что нам нужно сдаваться. Здесь останетесь вы. – Он вдруг расхохотался и захлопал в ладоши. – Я знаю! Рис и Мэдок будут нашими разведчиками.
– Как это? – спросил Мэдок.
– Как на войне?
– Почти, – ответил Артур. – Вы ведь знаете, война – это не только сражения. Это еще и стратегия. Так говорит Клив. Он говорит, стратегия очень важна. А еще он сказал мне, что в стратегии я хорошо разбираюсь.
Они выехали, когда солнце было в зените. Хотя лорд Уильям уговаривал ее отложить отъезд до утра, Уинн даже слушать не хотела. Здравые доводы Барриса тоже не нашли в ней отклика. Что касается Дрюса, он был так зол, что Уинн боялась, как бы он вообще не отказался сопровождать их в Уэльс.
Но Уинн было не до их расстроенных чувств. Она сама находилась в таком смятении, что едва держал, а себя в руках. Упаковать вещи. Распорядиться, чтобы кухарка собрала вдоволь провизии. Не забыть палатки.
Голова у нее раскалывалась, и волнами подкатывала тошнота, но она все равно подгоняла себя и всех остальных. Наконец ей осталось лишь надеть дорожный плащ и попрощаться.
Она нашла всех своих питомцев в саду, они окружили лорда Уильяма. Когда к ней повернулось шесть пар глаз, она почувствовала новый приступ боли. В последнее время она была чересчур поглощена собственным горем – потерей возлюбленного и двух дорогих детей. Но детям тоже предстояло расставание друг с другом. По лицу Бронуин уже было видно, что она плакала – ее выдали розовый нос и припухшие глазки. Она и Изольда сидели на коленях у лорда Уильяма, а мальчики расположились у него в ногах.
Уинн проглотила ком в горле, пообещав себе выплакаться как следует, но позже, когда никого не будет рядом. Лишь бы только не сейчас.
– Я… я бы хотела поговорить с ребятами, – с трудом произнесла она.
Лорд Уильям уставился на нее из-под низких седых бровей, словно видел впервые. Он ласково потрепал девочек, а когда они соскользнули с его колен, поднялся и встряхнул накидку с богатой вышивкой. Потом прокашлялся.
– Если я не сумел высказать это раньше, то позволь сказать сейчас, что ты достойна всяческих похвал. Эти дети, все без исключения, сильные и здоровые. И умные. Ты была им хорошей матерью, и я благодарю тебя за это. От всего сердца благодарю.
Горячая похвала так поразила ее, что Уинн смахнула со щеки невольную слезу.
– Я сдержу обещание, – добавил он. – Насчет обучения близнецов и их будущих невест. Они только что напомнили мне, что должны жениться по собственному выбору – по любви, как сказал Рис. Обещаю, что не забуду. А ты, конечно, будешь знать обо всех новостях в их жизни. – Он улыбнулся и неловко ступил на больную ногу, Артур проворно подал ему палку, и лорд Уильям ласково потрепал мальчика по голове. – Все вы будете желанными гостями в замке Керкстон или в любом другом моем доме или поместье. Если вам когда-нибудь понадобится помощь, я надеюсь, вы обратитесь ко мне как к своему союзнику. К другу.
Уинн смотрела сквозь слезы, как он уходит, тяжело ступая. Она правильно поступила, что решила оставить Риса и Мэдока с их отцом. Теперь она твердо в этом убеждена. Так отчего же было так больно?
Она опустилась на колени, широко раскинув руки, и пятеро малышей тут же кинулись к ней в объятия. – Почему ты не можешь остаться? – плакал Рис; перед лицом неминуемого расставания от всей его бравады не осталось и следа.
– Не уезжай, Уинн, не уезжай, – всхлипывал Мэдок, уткнувшись ей в шею.
«Рис и Мэдок так редко плачут», – подумала Уинн, охваченная горем. Они никогда не плакали, да и она тоже не привыкла проливать слезы. Но сейчас, припав к малышам, она плакала так, будто сердце ее разбито навеки и никогда уже не залечится. Она обнимала их, а они ее – маленькое хрупкое семейство, образовавшееся, несмотря на все невзгоды, а потом разбитое, когда уже, казалось, они миновали самое худшее, что может преподнести им жизнь.
Но ничего не могло быть хуже этого. Ничего.
– Полно, мальчики. Послушайте меня, дорогие, – удалось ей выдавить из себя. – Я знаю, сегодня мы расстаемся. Но не навсегда. Мы будем навещать друг друга. Вы приедете в замок Раднор, а я… – Она замолчала, боясь дать обещание вернуться. Что, если Клив тоже здесь окажется?
– Ты ведь приедешь к нам…
– …правда, Уинн? – заныли близнецы.
Она кивнула.
– Да. Да, конечно, приеду. Как же мне не приехать, когда я вас так люблю? Ладно. – Она глубоко вздохнула и вымученно улыбнулась. – Давайте вытрем насухо слезы, хорошо? Вот, можно подкладкой моего плаща. – Когда все вытерлись и успокоились, Уинн оглядела своих питомцев. Какие все разные: светлые и темные, худенькие и крепыши. – А теперь нам пора ехать. Но наши сердца останутся с вами. Мы все еще одна семья… и я очень вас люблю.
Она крепко обняла Риса и Мэдока, так что чуть не задушила братьев.
– Я очень вас люблю, – прошептала она, уткнувшись в темные кудри и вдыхая знакомый детский запах. Пройдет много времени, прежде чем она снова сможет обнять их. – Всегда помните, что я очень люблю вас.
Они молча ушли из сада во двор замка. Лошади были готовы. Люди лорда Уильяма, которым было велено сопровождать их в пути, неспешно прощались с семьями и друзьями. Среди них находился Баррис, но Уинн сразу заметила, что Дрюса там не было. Аделины тоже.
Но Клив был.
Стоило Артуру увидеть Клива, как он тут же бросился к нему. Уинн предпочла бы смотреть куда угодно, лишь бы не видеть их бурного прощания, но никак не могла отвести глаз. Предвидя долгую разлуку, она напоследок не могла насмотреться на Клива, подмечая все его хорошие стороны – силу, жизненную стойкость, нежность. Из него получился бы чудесный отец, еще раз посетила ее непрошеная мысль. Чудесный отец и хороший муж – но только в том случае, конечно, если он не возьмет себе любовницу, как собирался поступить с ней.
Эта мысль отрезвила ее, и Уинн отвернулась. Она слышала, как он прощался с девочками и Баррисом, но сосредоточилась на своей лошади, удобно устраиваясь в седле. Затем Бар-рис усадил детей в фургон, который предоставил им лорд Уильям, и можно было отправляться в путь.
Но сигнала все не было, и Уинн с упавшим сердцем догадалась почему. Опередив лорда Уильяма, его многочисленных дочек, зятьев и всех прочих, Клив пересек двор и остановился слева от нее.
– Счастливого пути, Уинн.
Ей не хотелось встречаться с ним взглядом, как того требовала вежливость. И все же она повернулась к нему, но вовсе не из вежливости. Ее терзала ненасытная потребность в последний раз взглянуть ему в глаза. Несмотря на все то, что легло между ними – его стремление получить земли и титул, ее стремление быть нужной ему единственно ради нее самой и ничего больше, – в эту минуту она видела только человека, которого любит.
– Прощай, – прошептала Уинн, в последний раз разглядывая каждую черточку его лица. – Я… я желаю тебе всего хорошего, Клив Фицуэрин. Тебе и… и Аделине.
Потом она резко дернула поводья и, ничего не видя из-за слез, ослабила поводья, зная, что лошадь сама проберется по запруженному двору. Она услышала, как трогается фургон и нетерпеливо переминаются остальные лошади, рвущиеся в путь. Но это было как сквозь сон. В ушах ее звучал только низкий голос Клива. Вчера он сказал, что любит ее. Но сегодня он только попрощался.
Глава 26
Рис и Мэдок стояли в узком коридоре, прижавшись к шершавой каменной стене и зажав в кулаках палки, служившие им мечами.
– Вот эта дверь, – сказал Рис, указывая на закрытые массивные створки.
– А что, если ты ошибся? – спросил Мэдок, – Что, если ее там нет?
– Тогда мы будем продолжать поиски, пока не найдем ее. Мы ведь разведчики, забыл? И мы ведем войну до полной победы.
– До полной победы, – повторил Мэдок, оживляясь. – Тогда ладно. Пошли.
Они подкрались к двери и в подходящий момент – в этот жаркий полдень никого поблизости не было – прижались ушами к щелям по бокам двери.
– Я ничего не слышу.
– Наверное, она спит.
Они толкнули дверь и подпрыгнули, когда старые петли протестующе заскрипели.
– Уходите, – раздраженно произнес кто-то сквозь стиснутые зубы. – Я сказала, уходите!
Мальчики уставились друг на друга, собирая все свое мужество. Затем они распахнули дверь настежь и осмелились войти в спальню леди Аделины.
Окна комнаты выходили во двор, а потому были шире, чем узкие прорези, и вся спальня была хорошо освещена, хотя свечи не горели. Обстановка была простая, если не считать чудесной кровати, которая занимала почти все место в этой комнате с низким потолком. Огромная кровать с четырьмя массивными столбиками и роскошными драпировками светло-зеленого цвета. В общем, как раз то, что может захватить воображение двух мальчишек. Такую кровать можно с легкостью превратить в неприступную крепость или в тонущий среди бури корабль. Или она могла стать укромной пещерой в горе.
Близнецы как один двинулись вперед, позабыв о цели своего визита при виде огромных возможностей, которые таило в себе это высокое сооружение под балдахином. Но когда леди Аделина села в постели, они замерли на полпути. Крепость оказалась занята. Они растерялись, не зная, что делать.
– Я же сказала, уходите, – потребовала Аделина, сердито глядя на них. Но, увидев, что перед ней всего лишь два малыша, одинаковые личики которых смотрели и виновато, и решительно, она расстроенно вздохнула и ударила ладонью по высокой, набитой пухом перине. Она ожидала увидеть отца, но эти двое были даже хуже. – Что вам надо? – спросила она и, откинувшись на спину, уставилась на драпировку над головой.
Она услышала, как они зашаркали, подходя ближе, но даже не удостоила их взглядом. Один из близнецов прокашлялся.
– Мы… хм… мы думаем, ты должна выйти за Дрюса, а не за Клива.
Вздрогнув, Аделина снова села.
– Что? Нет… – перебила она второго, когда тот собрался повторить слова брата. – Я все слышала. Но… но почему вы так думаете?
Братья переглянулись, затем вновь обратили на нее свои почти черные глаза.
– Можно нам взобраться на твою кровать?
– Она гораздо лучше нашей.
– Да, конечно. Забирайтесь. Ну а теперь, – она смотрела на них, сев на колени, – ответьте, почему вы хотите, чтобы я вышла за Дрюса.
– Потому что ты любишь его.
– А Дрюс любит тебя. – Один из них ткнул палкой в толстую складку балдахина. – Уинн сказала, мы должны жениться только на тех, на ком захотим…
– …только мы вообще не хотим жениться, – добавил второй.
Потом он вцепился в брата, и они начали кувыркаться, запутываясь в простынях и оглашая комнату смехом и радостными криками.
– Подождите. Подождите секунду, – запротестовала Аделина, хватая их за руки и встряхивая, чтобы они посмотрели на нее. – Вы можете играть в моей кровати хоть целый день. Но вначале кое-что мне объясните. Это Дрюс велел вам поговорить со мной? Или… или Уинн?
– Артур велел, – хором ответили они. – Он сказал, ты любишь Дрюса, а не Клибэ, которого любит Уинн. Поэтому ты должна выйти за Дрюса.
– Артур? Это тот третий паренек?
– Артур очень умный, – глубокомысленно заметил один из братьев, а второй согласно кивнул.
– Все это может быть очень верно, но отец никогда не согласится выдать меня за Дрюса. Да и сэр Клив не отступится от своего, – мрачно добавила Аделина.
– Артур говорит, мы должны сделать так, чтобы они передумали, – сказал тот, у кого был шрам над бровью.
Аделина надула губы.
– Кто из вас кто?
– Я Рис…
– …а я Мэдок.
– И как же, по мнению Артура, мы должны заставить моего отца… нашего отца передумать?
– Артур сказал, мы можем уговорить его на что угодно…
– …потому что он очень обрадовался, найдя нас…
– …и потому что, Изольда говорит, он любил нашу маму…
– …по-настоящему. Аделина уселась на пятки.
– Он был женат на моей матери. Он не должен был… – Она замолкла, не докончив фразу, и с минуту внимательно рассматривала близнецов.
Хотя Аделина недолюбливала их по многим причинам, она не могла отрицать, что они очень милы: кудрявые, темноволосые, с яркими глазками. Раньше она не понимала стремления отца найти их во что бы то ни стало. Но теперь, видя их перед собой, она почувствовала, как ее неприязнь постепенно исчезает. Возможно, они правы. Возможно, отец действительно любил их мать. А в том, что он не испытывал настоящих чувств к ее матери, она не сомневалась.
– Откуда Изольда знает, что он любил вашу маму?
– Потому что она ясновидящая…
– …совсем как Уинн.
Пока Аделина переваривала услышанное, мальчишки опять устроили возню.
– Рис, Мэдок, подождите секунду. Скажите, а Клив любит Уинн?
– Бронуин говорит, что любит, – ответил Мэдок. Он подпрыгнул, перевернулся в воздухе и свалился на брата.
Дрюс утверждал то же самое, подумала Аделина, а тем временем неугомонные близнецы начали бороться всерьез. Если это так, то, наверное, Артур прав. Возможно, ей удастся сыграть на чувствах отца…
Правда, еще остается Клив. Но если ему предложить какое-нибудь другое вознаграждение, которое не включало бы жену, но было бы не менее щедрым… Ну и, конечно, если она поведет себя с ним строптиво, если он поймет, что она ему совершенно не подходит…
Клив погонял Ситу изо всех сил. Уинн направилась на запад, поэтому он ехал на восток. Чем большее расстояние будет разделять их, тем лучше, подумал он с горечью. Чем дальше она от него находится, тем меньше у него будет болеть сердце, разрывавшееся на куски. Кливу казалось, что его против воли влечет к туманным холмам Уэльса и, особенно к темному таинственному лесу в Радноре.
Но это была абсурдная мысль. В Уэльсе ему нечего было делать. Там он был бы еще одним безродным, безземельным рыцарем. Неужели за пятнадцать лет службы он не заслужил лучшей доли?
Он ехал вперед, пока не почувствовал изнеможения, да и Сита не могла больше сделать ни шагу. Позади них солнце нырнуло за верхушки высокого леса, от которого потянулись длинные пальцы теней, предвещавших наступление темноты.
Клив спешился и прислонился к вздымавшемуся боку Ситы.
– Прости, старушка, прости, – пробормотал Клив, ругая себя, что так неосторожно погонял великолепную лошадь.
Он с трудом выпрямился и повел усталое животное по узкой дороге – просто шел все время на восток, пока не увидел вдали огонек. Только тогда Клив огляделся по сторонам и понял, где находится. Он оказался вблизи Первиса. Впереди протекал ручей, где он и Сита смогут освежиться, а потом он найдет приют в местном замке. В конце концов, как только они с леди Аделиной поженятся, Первис станет их домом. Замковой челяди не помешает познакомиться со своим будущим хозяином прямо сейчас, а он, в свою очередь, убедится, насколько хорошо они поддерживают порядок между визитами своего господина.
Наметив себе эту цель, он ускорил шаг, и после короткой передышки у тонкого ручейка они приблизились к замку Аделины, отписанному ей в приданое.
Ночь давно уже вступила в свои права, блестящий полумесяц освещал поля перед замком. Клив остановился на дороге, внимательно осматривая небольшую каменную башню, возвышавшуюся на открытой насыпи. Здесь понадобится крепкая каменная стена, решил он, сооруженная, скорее всего на уже существующей насыпи, если хватит места для остальных намеченных им строений. Амбар. Каменная кухня, а не какая-нибудь деревянная пристройка на самых задворках. Конюшни. Часовня. Он погнал Ситу вперед, но тут же резко натянул поводья. Непонятно почему, но он не мог вынести мысли о том, чтобы провести ночь в Первисе. Только не эту ночь. Но это глупо, подсказывал ему внутренний голос, подгонявший его к замку. Если не переночевать в Первисе, тогда где же? В открытом поле или лесу? На твердой земле, голодным?
И все же Клив не мог пересилить себя. Сита пританцовывала, почувствовав конец трудного пути и наполненную до краев кормушку, но Клив не отпускал поводьев. Он не хотел ночевать в Первисе. Здесь он менее всего мог бы найти покой в эту ночь.
Кляня себя на все лады, он развернул упиравшуюся лошадь. Каким же остолопом он стал! И все из-за одной невозможной женщины. Придется найти какой-нибудь мягкий мох, укрыться плащом и послать к черту урчащий живот.
Но как только он направился на запад, его внезапно осенило, куда ему нужно ехать. Он найдет домик, удобное жилище, которое предлагал Уинн.
Внутренний голос снова воспротивился. Войти в это уют-нос гнездышко – опуститься на ложе, на котором он и Уинн провели ночь, – это было поистине сумасшествием.
И все же, отправившись в путь, Клив знал, что не сможет повернуть обратно. Уинн ушла от него, но воспоминание о ней до сих пор жгло ему душу. И он почему-то знал, что так будет всегда. Неужели станет еще хуже, если он окунется в эти воспоминания в последний раз?
Лорд Уильям долго оставался в своем кресле. «Сам царь Соломон, пожалуй, не справился бы лучше», – подумал лорд Уильям, потирая живот. Он успешно добился примирения двух кожевников из своей самой большой деревни, Чиппинг-Уэй. Он решил спор из-за прав на воду, приговорил двух воров к колодкам и разрешил трем вассалам жениться.
Когда в животе заурчало от голода, он еще раз его потер. И хотя лорда очень занимало, скоро ли подадут ужин, он не мог не призадуматься о браках – особенно о предстоящем браке Аделины с сэром Кливом.
Что творится с этой девчонкой? – в который раз спрашивал он сам себя. Ходит бледная как привидение, целый день прячется в своей спальне. А когда все же появляется на людях, то ведет себя осторожнее пугливой лани, опасающейся охотников за каждым кустом. Лорд Уильям все более убеждался, что единственный охотник, которого боялась Аделина, был ее жених, сэр Клив.
Но почему? Сэр Клив молод и красив. Не щербат, слава Богу, и не лыс. И обходителен, если не считать ту валлийку. С ней он вел себя требовательно и резко. Даже грубо. В этом-то, как предполагал лорд Уильям, и заключалось все дело.
– Джон, – рявкнул он. – Наполни мой кубок. И принеси из кухни кусок мяса.
В ожидании закусок, которые должны были помочь продержаться до вечерней трапезы, лорд Уильям задумчиво барабанил по шершавой столешнице.
Вчера, сразу после отъезда валлийки с тремя детьми, Клив исчез, а Аделина слегла в постель. Клив поскакал на восток. Это подтвердила полуденная охрана. Он поехал на восток, в то время как Уинн аб Гриффидд направилась на запад, в Уэльс. Ясно, что он не преследовал ее.
Тем не менее, это ничего не означало. Разве он сам когда-то не покинул любимую женщину, разозлившись, что она отказалась оставить свой дом и уехать с ним в Англию? Лорд Уильям нахмурился, вспоминая тот давний день, который был все еще свеж в памяти. Неужели Клив и его валлийская девушка так же прокляты судьбой, как были прокляты они с Анжелиной? Неужели они полюбили, но не сумели преодолеть свое различие?
Джон наполнил кубок лорда Уильяма и оставил кувшин на столе. Служанка поставила перед лордом тарелку с сочной бараниной, но у того внезапно пропал аппетит. Ему не следовало задумываться о заботах посторонних людей. И все же он был обязан им обоим. Одна воспитала его сыновей сильными и крепкими, второй нашел их для него.
Но нужно было подумать об Аделине. Ее первого жениха унесла лихорадка. Клив будет ей хорошим мужем и сильным подспорьем в семье Сомервиллов. Хотя девочку что-то беспокоит в предстоящем браке с ним, со временем они скорее всего, научатся любить друг друга.
Он погрузился в раздумья, вертя в пальцах кубок, когда в зал ворвались Рис и Мэдок. Лорд Уильям сразу оживился. По крайней мере, насчет них у него не было никаких сомнений. Это были его сыновья, рожденные возлюбленной Анжелиной, которую ему не следовало оставлять. Хорошо хоть теперь сыновья с ним, и, как часто случалось, стоило близнецам оказаться поблизости, у него сразу появлялась абсолютная уверенность, что за ними с небес наблюдает Анжелина. И одобряет то, что видит.
– Отец, отец! – в один голос закричали сорванцы.
– Что скажете, ребятки? – спросил он и поморщился, увидев, как они перепачканы. С головы до ног, словно вывалялись в помойной яме. Кроме того, от них шло сильное зловоние. – Черт возьми, вы что, поселились в свинарнике? Где это вы были?
– У одной из кошек появились котята. Но они не захотели к нам идти…
– Мы погнались за ними в хлев…
– …и пробежали мимо свиней.
Оба мальчишки уставились на него.
– Можно, мы возьмем себе по котенку?
Лорд Уильям начал смеяться, позабыв о прошлых печалях и радуясь, что жизнь сыновей проходит у него на глазах.
– Если вы сейчас выкупаетесь, если вы будете чистыми, аккуратными и избавитесь от вони до гонга на ужин – тогда да, каждый из вас может завести себе по котенку.
Почувствовав, что отец настроен благодушно, мальчики переглянулись.
– А можно нам взять себе…
– …еще и по щенку?
Лорд Уильям расхохотался на весь зал, перепугав нескольких слуг. Но, увидев одинаковых мальчиков, слуги заулыбались и вернулись к своим делам. Жизнь становилась лучше, когда лорд был весел.
– Да, каждый может взять по щенку. Все, что угодно, мои дорогие. Все, что угодно.
– Все, что угодно? – переспросил Мэдок. Братья снова переглянулись. Первым заговорил Рис:
– А Аделина тоже может получить все, что захочет? Лорд Уильям удивленно приподнял брови.
– Аделина? Но у нее уже есть все, что она хочет. И даже больше, – сказал лорд Уильям, понимая, что это не совсем так, хотя бы в одном. Но дети, конечно, не это имели в виду.
– А я думаю, ей хотелось бы кое-чего другого, – сказал Рис, сразу став серьезным.
Лорд Уильям поджал губы и уставился на сыновей.
– Вот как? Мне гадать, или вы сами расскажете?
– Она хочет выйти за Дрюса…
– …а не за Клива, – ответили оба, ни секунды не колеблясь.
Лорд Уильям нахмурился.
– За Дрюса? Вы имеете в виду того валлийского лучника?
Прежде чем близнецы сумели ответить, всеобщее внимание привлек шум у входа в зал. Даже парнишка, чистивший камин, оторвался от своего занятия, когда вошел Клив, потому что по его виду и решительной походке сразу было ясно: его сюда привело какое-то важное дело.
Итак, он все-таки пришел. Хотя лорда Уильяма расстроило то, что он последним узнает о событиях в замке, тем не менее, он не смог подавить довольную улыбку. Наклонившись к мальчикам, он каждого ласково потрепал.
– Ступайте и быстро выкупайтесь. Если к ужину не будете совершенно чистыми, наш договор отменяется.
– Но, отец…
– Мы поговорим о Дрюсе и Аделине позже, – перебил он их и смерил строгим взглядом. – Если хотите получить котят, то лучше поторопитесь.
Желание получить котят боролось с необходимостью выполнить то, что им явно кто-то поручил. Но кто? – на секунду задумался лорд Уильям. Впрочем, сейчас это не важно. Он заулыбался, глядя, как они весело поскакали прочь, громко поприветствовав Клива, когда пробегали мимо.
Клив поморщился, почувствовав ужасное зловоние, от чего хорошее настроение лорда Уильяма только улучшилось. Он откинулся в кресле и вытянул больную ногу. Жизнь все-таки хороша.
– Что ж, сэр Клив. Нам не хватало вас вчера вечером, да и сегодня тоже. Что-нибудь неладно?
Клив перегнулся через стол к своему повелителю, опершись на пальцы.
– Да, милорд, – ответил он натянуто. – Кое-что определенно неладно.
Правильный ответ, подумал лорд Уильям, когда Клив начал говорить. Это был абсолютно правильный ответ.
Глава 27
Изольда оторвалась от затейливого узора, который нарисовала в пыли ивовым прутиком. Понюхала воздух, затем осторожно огляделась, словно ожидая, что кто-то собирается над ней подшутить.
– Артур? Это ты дразнишься? – позвала она, но ответа не последовало.
Сощурившись в лучах клонящегося к горизонту солнца, она увидела, что Артур все еще на лугу. Он лежал на своем любимом валуне, на котором часто мечтал, и смотрел, не отрываясь на красного воздушного змея, парящего высоко в небе.
