Те, которые сохранились до наших дней полностью, состоят из трех частей: наружной часовни, колодца и подземелья. Часовня всегда четырехугольная и издали имеет вид усеченной пирамиды, а внутри обычно состоит из одной только комнаты. Вход в нее почти всегда с восточной стороны, так как запад, где заходит солнце, принадлежит богам мрака и смерти. В верхнюю часть входных дверей вставлялась широкая доска с надписью из горизонтальных строк. В ней после молитвы к шакалу бога Анубиса, перечисляются титулы умершего, именуются цари, которым он служил и которые дорожили им более, чем «всяким другим слугою». Стены часовни покрыты барельефами, подробно изображающими всю жизнь покойного. В одном углу представлены сцены из домашней жизни: повара, раздувающие огонь и приготовляющие обед, женщины, танцующие и играющие на флейтах и арфах; в другом — случаи на охоте и рыбной ловле, происшествия во время наводнения. Там вы видите всякого рода ремесленников, занятых своими работами: сапожников, стекольщиков, литейщиков, столяров; все они следуют в порядке друг за другом. Глава дома стоит на корме большого судна и отдает приказания матросам; море, по которому он плывет, — море запада, а гавань, в которую он держит путь, не что иное, как сама могила. Чтобы найти отверстие колодца, надо подняться на плоскую кровлю часовни. Колодец этот четырехугольный и выложен большими красивыми камнями до того места, где он входит в скалу. Средняя глубина его бывает от 12 до 15 метров. На дне его, на южной стене, открывается проход, которым можно идти только согнувшись; он ведет в самую усыпальницу. Усыпальница высекается в самой скале и не имеет никаких украшений. Посреди ее стоит большой саркофаг из красного известняка, розового гранита или черного базальта; на нем начертаны имена и титулы умершего. После того, как саркофаг с телом запечатали, рабочие клали около него четверть только что убитого в верхней комнате быка и ставили несколько наполненных пеплом больших кружек из красной горшечной глины; затем они тщательно заделывали вход в коридор и заполняли все углубление до самых краев щебнем, смешанным с песком и землей.

На этом защищенном от наводнений Нила плоскогорье выбирали себе места упокоения и цари. Их гробницы отличались от других уже своей величиной. Сначала на устроенные в утесах царские могилы в знак почета наваливались, вероятно, каменные глыбы или насыпались земляные холмы. Для защиты от дувших из пустыни сильных ветров эти земляные холмы приходилось укреплять и обкладывать камнями. Таким образом, они постепенно приняли известную определенную форму: то были четырехугольные каменные сооружения, широкие в основании, а кверху все более и более суживающиеся и получившие вследствие этого пирамидальную форму. Впоследствии эти сооружения ради большей прочности и твердости стали делать сплошными и снаружи, и внутри из отесанных под прямым углом и расположенных правильными рядами камней, и таким образом, над гробницами царей нагромождались искусственные каменные горы. «Подобно горам, — говорит римский историк Тацит, — возвышаются среди зыбучих песков пирамиды, воздвигнутые соревнованием и волею могущественных царей».

Цари III династии (из Мемфиса), хотя изображения их не встречаются на открытых до сих пор памятниках, известны нам по именам. Наиболее замечательными из них были Гуни и Снефу. Но их далеко превосходят известностью три знаменитых царя IV династии: Хуфу (Хеопс), Хафра (Хефрен) и Менкара (Микерин), строители громаднейших царских могил, трех величайших пирамид в окрестностях Гизеха по Нилу, напротив Каира, в области древнего Мемфиса. Самая огромная их них — пирамида Хуфу, имеющая 137 метров вышины; каждая сторона ее основания имеет более 200 метров. По свидетельству Геродота, 100 тысяч человек в продолжение 20 лет были заняты доставкой материала (известняка и гранита) для этой пирамиды и ее постройкой. «На пирамидах, — пишет Геродот, — обозначено также египетскими буквами, сколько было израсходовано на покупку рабочим редьки, луку и чесноку, эта сумма составляла около 1.600 талантов серебра». Если это так, то сколько же пришлось употребить железа (?) для рабочих орудий и сколько пошло всего на содержание и одежду рабочих? Посредине северной стороны начинается постепенно понижающийся проход менее одного метра в ширину и более одного метра в вышину, ведущий к могильному покою, находящемуся на 25 метров ниже основания пирамиды. Здесь когда-то находился саркофаг.

В могильном покое третьей по величине пирамиды найден прекрасно сделанный из голубого базальта саркофаг царя Менкары с его мумией. На нем надпись:

Хуфу за жестокое угнетение народа непосильными работами был ненавидим своими подданными, и еще во времена Геродота о нем отзывались как о тиране. По словам Диодора, тела Хуфу и его сына Хафра были вытащены озлобленным народом из саркофагов и разорваны на мелкие части.

В правление VI династии город Мемфис начинает утрачивать свое значение. Со вступлением на престол XI династии столицей становятся «стовратные» Фивы, а господствующей страной — Верхний Египет. Из царей XII династии, кроме Узортозена III, окончившего начатое его предшественниками завоевание Нубии, заслуживает особого внимания Аменемхат III (около 2200 г. до н. э.), умевший с большим искусством осуществлять грандиозные планы. Так, например, он приказал устроить громадный водный резервуар, в котором собранный в годы сильных разливов Нила запас воды хранился на тот случай, если бы слабое разлитие реки стало угрожать стране засухой. Этот резервуар носил название Мери, то есть «озеро», поэтому греки строителем его называли царя Мерида, тогда как настоящим строителем был Аменемхат III. Два связанные шлюзами канала соединяли этот резервуар с Нилом и регулировали в нем приток и исток воды. Неподалеку от этого Меридова озера Аменемхат III построил Лабиринт, служивший одновременно дворцом и усыпальницей. «Лабиринт, — говорит Геродот, — своею величиною превосходит даже пирамиды». Это было громадное четырехугольное здание, имевшее около 200 метров длины и 170 метров ширины, построенное частью из белого известняка, частью из гранита. В нем насчитывалось 1.500 покоев над поверхностью земли и столько же под землей. «Египетские смотрители, — рассказывает Геродот, — ни за что не соглашались показать мне подземные покои, потому что там стояли гробы царей, построивших лабиринт, и гробы священных крокодилов». Очень может быть, что в этих темных покоях хранились священные одежды и другие ценные предметы для предохранения их от насекомых, пыли и солнца.

Сфинкс

В правление XIV династии случилось чрезвычайно важное событие: вторжение, в Египет около 2100 г. до н. э. так называемых гиксов. По всей вероятности, это были сирийские кочевые племена, на языке египтян «гикзхус» означало «цари пастухов». Без сомнения, эти «пастухи», привлеченные в Египет изобилием плодов и пастбищ для скота, вторглись в него с Востока и распространились по всему Верхнему и Среднему Египту. Это вторжение можно сравнить с налетевшей тучей всепожирающей саранчи: города и храмы — все было разрушено, разграблено, сожжено. Однако неистовства разрушения, по-видимому, были непродолжительны и во всяком случае не во все время господства гиксов, продолжавшегося 511 лет. В противном случае от египетского народа, его языка, обычаев и нравов, от его искусства и цивилизации не осталось бы никаких следов.

Постепенно снова окрепла власть египетских цари в Фивах. Сначала удалось оттеснить гиксов к Мемфису, а затем после целого ряда продолжительных и тяжелых войн фиванских царей, особенно Амозиса (1680 г.), Тутмозиса (1625 — 1591 г.) и Аменофиса III (1524 — 1488 г.), освободить страну от чужеземного ига. В правление XIX династии Египет достигает апогея своего могущества и материального и духовного развития. Ярко блестят имена завоевателя Сета I (1439 — 1388 г.), победившего пастушеские племена на восточной границе Египта и простершего свое оружие до Ханаана, Сирии и Месопотамии, и его сына Рамзеса II (1388 — 1322 г.), укрепившего завоевания отца и присоединившего к Египту новые земли, находящиеся вверх по течению Нила. Наравне с ними может быть поставлен Рамзес III (1269 — 1244 г.), за которым следовали еще одиннадцать царей из того же рода.

Фиванская равнина с колоссами

Каждый из них не упускал случая украсить новую столицу государства, Фивы, новыми постройками. Этот город представлял удивительный вид в то время, когда в нем еще красовались здания, воздвигнутые Тутмозисом и Аменофисом, Сефом, Рамзесом I и Рамзесом II. Подобно утесам, вырастали из земли эти здания своими плотными массами по обоим берегам Нила; а над всеми ними возвышался целый каменный лес колоссов и обелисков. Больше всех способствовал украшению Фив Рамзес II. В Египте и Нубии не найдется почти ни одной развалины, на которой не попадалось бы его имя. До сих пор еще свидетельствуют о нем величественные остатки храмов и портиков близ деревень Канака, Луксора и Мединет-Абу. Еще и теперь там можно видеть полузанесенные песком, изображающие его самого два колосса в сидячем положении и обелиск из красного гранита, который, величественно поднимаясь к голубому небу, выказывает на ярком блеске неповрежденной полировки длинные ряды глубоко вырезанных иероглифов. В Нубии, близ Абу-Симбеля, сохранились до сих пор от времен Рамзеса два храма из буро-желтого песчаника, посвященные один самим Рамзесом богу Ра, а другой — супругой его Нефруари богине Гафор. Перед вторым из этих храмов находятся шесть колоссов в сидячем положении, по три с каждой стороны от входа; средний из каждых трех изображает царицу, а два другие — царя. Перед первым храмом находятся четыре колосса, также в сидячем положении, с приложенными к бедрам руками; они высечены из одного куска и все изображают Рамзеса II.

Сефос I (с барельефа в Карнаке)

Как близ Мемфиса, так и близ Фив находится большое кладбище. Могилы жителей Фив тянутся непрерывной линией на расстоянии двух часов пути, занимая ливийский горный кряж, возвышающийся на 300 футов над равниною. Катакомбы и ведущие к ним проходы высечены в скалах. Могильные склепы расположены в несколько ярусов, соединенных между собой лестницами и шахтами. В нижних рядах похоронены богатые, а в верхних — бедные люди. Бесчисленные мумии последних нередко употребляются арабами на топливо. В катакомбах богатых людей встречается множество свертков папируса, а на стенах и потолках надписи и фресковая живопись, объясняющие сословие и занятие каждого умершего и передающие черты из его жизни.

Во втором кряже гор находятся каменные усыпальницы фиванских царей. Открыты усыпальницы Аменофима III, Сета I, Рамзеса I и Рамзеса III. Четырехугольная дверь ведет во внутрь скалы, через несколько шагов проход начинает спускаться в глубину. Стены его покрыты живописью, яркие краски которой сохранились довольно хорошо, но скульптурные изображения повреждены. Высеченная в скале усыпальница Сета I больше и великолепнее других. Она состоит из целого ряда проходов, покоев и часовен. Прежде всего коридор ведет к лестнице, по которой поднимаются в один из покоев; отсюда другая лестница ведет к галерее, смежной с большим залом, потолок которого подперт четырьмя колоннами. Из этого зала третья лестница ведет налево почти в такой же зал с неоконченными изваяниями, а направо — в широкую галерею, подпертую шестью колоннами и вдающуюся в глубину скалы более чем на 300 футов. Здесь покоилось тело царя в алебастровом саркофаге, покрытом скульптурными украшениями. Саркофаг этот был найден пустым и находится теперь в Британском музее.

Последним великим государем Египта был Рамзес III, второй царь из XX династии. Геродот называет его Рампсинитом и сообщает о нем следующее сказание. Рампсинит был богатый египетский царь. Он приказал пристроить к своему дворцу каменное казнохранилище без окон и дверей так, чтобы входить в него можно было только из его собственных комнат во дворце. Но архитектор был плут; он вставил одну большую плиту так искусно, что человеку, знакомому с этим секретом постройки, было легко вынуть плиту. Ему однако не удалось воспользоваться плодами своей хитрости, потому что вскоре после окончания постройки он опасно заболел и умер. Но перед смертью он успел сообщить свою тайну двум своим сыновьям, которые в следующую же ночь отправились ко дворцу, вынули из наружной стены казнохранилища указанный им камень и взяли оттуда столько сокровищ, сколько могли унести. С изумлением заметил царь эту пропажу при отсутствии всяких следов повреждения здания. Убедившись при следующих посещениях казнохранилища, что пропажа продолжала возрастать, он пожелал узнать как самого вора, так и употребленный им способ, для чего и приказал расставить между сосудами, в которых хранились сокровища, сети и капканы. Хитрость удалась. В одну ночь, когда братья снова пришли к казнохранилищу и один из них пролез сквозь отверстие, то в темноте он до такой степени запутался в сетях и был стиснут капканами, что уже не мог освободиться и принужден был отказаться от всякой мысли о спасении.

Рамзес II (со снимка колоссальной головы в Британском музее)

«Брат, — воскликнул он в отчаянии, — для меня уже все кончено; но чтобы ты мог избавиться от гибели, отрежь мне голову и унеси ее с собой; тогда меня не узнают». Брат так и сделал. Царь был крайне удивлен, найдя в своем запертом казнохранилище труп без головы. Однако он не отказался от надежды узнать вора и в этом отношении рассчитывал на религиозный дух своего народа, необыкновенно дорожившего погребением умерших с подобающими почестями. Поэтому он приказал повесить тело на дворцовую стену и приставить к нему стражу с тем, чтобы она задерживала и представляла ему всякого, кто будет плакать над этим трупом.

Вид развалин храма Аммона-Ра в Карнаке

Рамзес III

Эта вторая хитрость чуть было также не удалась царю. Мать двух братьев безутешно горевала о погибшем и стала грозить его брату, если он не доставит труп, обо всём донести царю. Тогда оставшийся в живых придумал новую хитрость. Он наполнил вином меха, нагрузил ими несколько ослов и повел их мимо дворцовой стены, у которой стояли стражи. Подойдя к ним на близкое расстояние, он незаметно открыл один мех и стал выпускать из него вино на землю. Стражи бросились со своими сосудами, чтобы наполнить их вытекавшим вином. Погонщик ослов сначала прикинулся рассерженным, но, когда стражи стали шутить с ним, показал вид, что не сердится более, подсел к ним и позволил пить вино и из других мехов, так что все они опьянели и заснули. Между тем смерклось и хитрецу нетрудно уже было снять со стены труп брата и взвалить его на осла. В насмешку над стражами он, прежде чем удалиться, отрезал у каждого из них по половине бороды. Изумление и гнев царя возросли еще больше, а желание узнать того, кто проделывает с ним все эти шутки, было так велико, что он приказал своей дочери объявить о готовности ее сделаться невестой и женой того, кто расскажет самое хитрое и самое постыдное дело своей жизни. Смелый вор, решившись снова перехитрить царя, явился во дворец и, когда царская дочь предложила ему условленный вопрос, отвечал, что самым постыдным его делом было убийство брата, а самым хитрым то, что он напоил допьяна царскую стражу. Услышав это, царевна схватила его за руку, но в ту же минуту увидела, как он выскочил от нее в двери, и с ужасом заметила, что у нее осталась рука мертвеца, которую хитрец выставил ей из-под плаща вместо своей собственной. Тут царь принужден был окончательно отказаться от надежды перехитрить такого мастера обманывать других и приказал объявить, что тот, кто все это сделал, освобождается от-всякого наказания и получит еще большую награду, если явится к нему добровольно. Виновный пришел во дворец; царь не мог ему надивиться и выдал за него свою дочь.